Не нужно, пото
му что нагрузки эти сильно попахивали показухой. Не мог-таки Алик избави
ться от роли, которую нравилось ему играть, от красивой роли железного че
ловека, для кого «нет преград ни в море, ни на суше», как пелось в старой хор
ошей песне.
А почему, собственно, роль? Разве Алик не был именно таким человеком? Разве
не преодолел он себя, своё безволие, свою мягкотелость? Захотел стать пер
вым Ц стал им.
И странная штука: он совсем не вспоминал о своих вещих снах. А в первых-то о
н оказался лишь благодаря их загадочной и неодолимой мощи Ц и только та
к. Но пропали они, не снились больше, спал Алик без сновидений, уставал за д
ень Ц ужас как, влезал вечером под одеяло, обнимал подушку и отключался д
о утра. И ночь пролетала, как миг: только-только заснул, а уже пора вставать
, пора бежать на Москву-реку, пора отмахивать свои километры, а потом лезт
ь под довольно противный, но крайне необходимый организму прохладный ду
ш. Словом, вовсю доказывать свою замечательную «железность».
Короче говоря, забыл он о первоисточнике своих грандиозных достижений, п
оверил в себя, и только в себя. Ещё бы: сила воли плюс характер, как уже не од
нажды было отмечено.
Но в этой выведенной Аликом прекрасной математической формуле имелось
ещё одно слагаемое. «Сказка», «небыль», «миф», «фантастика», «сверхъесте
ственная сила» Ц как угодно назовите, не ошибётесь. И не учитывать его Ц
для вычисления конечного результата Ц опасно. Говорят же: чем чёрт не шу
тит…
Как-то после работы, ближе к вечеру, поехали они с Дарьей свет Андреевной
в Сокольнический парк Ц покататься на аттракционах, поесть мороженого,
побродить по лесным дорожкам. Скинулись наличными, почувствовали себя м
иллионерами. По нынешним временам аттракционное веселье стоит недёшев
о: тридцать копеек за три минуты сомнительной радости. На всё хватило. Поа
хали на «Колокольной дороге», протряслись на «Лохнесском чудовище», про
мокли под фонтанными брызгами на «Музыкальном экспрессе», в кегельбане
выиграли для Дашки блескучее самоварное колечко с ярким пластмассовым
самоцветом. В «Пещеру ужасов» не попали: очередь в неё казалась ужаснее с
амого аттракциона. Купили по стаканчику шоколадного, двинули в лес. Хоть
и невелик он в Сокольниках, зато тих, веселящаяся публика не бродит по его
тропинкам, сюда больше влюблённые парочки забредают. А чем Даша с Аликом
от них отличались? Ничем. Разве тем, что скрывали они друг от друга свою ро
бкую влюблённость, так старательно скрывали, что всем вокруг она ясна бы
ла. Всем, кроме них.
Как непохож он был Ц этот парковый чистенький лесок, ухоженный горожани
н, старательно притворяющийся диким и грозным, на тот лес в двух часах езд
ы от Москвы, где Алик на своих двоих познавал тяжкую науку «быть первым». К
ак, тем более, не похож он был и на тёмный, грибной да ягодный трубинский ле
с, где тропки не утоптаны, трава не примята, где жила весёлая баба-яга, боль
шая любительница человечины.
Лес-притворяшка ничем никого не пугал, потому что отовсюду слышались со
всем не девственные, не лесные звуки: автомобильный гуд, запрещённый зво
н клаксонов, отдалённое пение репродукторов в луна-парке и близкое пени
е гуляющей публики, нестройное пение «Подмосковных вечеров», «Уральско
й рябинушки» и «Арлекино».
Парк гулял.
Но Алику с Дашей все эти посторонние звуки были, как говорится, до лампочк
и, ничего они не слыхали, и лес в их присутствии сразу почувствовал себя на
стоящим дремучим бором, каким, собственно, они и хотели его видеть. Шли они
, шли, ели мороженое, говорили о пустяках: о практике, о грубом прорабе, кото
рый «девочек за людей не считает»; о Биме, который трижды вступал в справе
дливый спор с грубияном и выходил из него победителем; о стихах, которые Д
аша прочла, пока Алик «рубил дрова» на спортивной базе; о дровах, которые Д
аша видела только в кино, ибо никуда из Москвы не выезжала дальше пионерл
агеря, а там, как водится, паровое отопление. Шли они так и чувствовали себ
я если не на седьмом, то Ц не ниже! Ц на шестом небе.
И вдруг Ц сюрприз. Неприятный. На полутёмной аллейке образовалась компа
ния подростков Ц не старше Даши с Аликом. Трое парней-волосатиков, две ру
салочки в джинсах, непременная гитара Ц семиструнная «душка», непремен
ная же бутылочка на скамейке, заветная полулитровочка с дешёвым крашены
м портвейном. Подрастающее поколение ловило «кайф». И видать, словило он
о этот не ведомый никому «кайф», потому что дрожали струны гитарные, трен
ькали под неумелыми пальцами, качали бедрышками русалки в такт струнам,
тянули хрипловатыми «подпитыми» голосами нечто заграничное, влекущее,
вроде: «Дай-дай-гоу-бай. Бай-бай-лоу-лай». Или что-то похожее.
Ц Алик, давай повернём, Ц прошептала Даша. Ей стало страшновато.
Ц Почему? Ц твёрдо спросил Алик. Ему тоже было страшновато.
Ц Я тебя прошу, Ц настаивала Даша.
Ц И не подумаю, Ц сказал Алик, и сказал это довольно громко, потому что ги
тарист перестал бренчать, русалки умолкли, и все повернулись к Даше с Али
ком.
Ц Смотри-ка, Ц удивлённо произнёс один из парней. Ц Влюблённые.
Судя по тону, он был потрясён тем, что увидел. Или, скорее, вошёл в роль. Роль
паркового супермена, повелителя аллей, Джека-потрошителя-почтеннейшей
-публики Ц не из последних любителей «кайфа». Согитарники не желали уст
упать премьерства в этом амплуа.
Ц У них глубокое чуйство, Ц сказал второй супермен, сложив губы трубочк
ой.
Ц Ромео и Джульетта, Ц не остался в стороне третий, видимо самый начита
нный.
Девицы хихикали. Поворачивать было поздно, и Даша поспешила дать ещё оди
н совет:
Ц Не обращай внимания, Алик.
Алик и рад был бы не обратить внимания, пройти мимо с независимым видом: ну
, поиздеваются, позлословят Ц что за беда! Так он и поступал когда-то, случ
ались с ним подобные приключения раза два или три, и ничего Ц чистеньким
из них выбирался. Но тогда не было Дашки… Мелькнула мыслишка: а не дёрнуть
ли отсюда? Схватить Дашку за руку и Ц ходу. Дашка поймёт и простит: она сам
а перепугана до смерти, поджилки трясутся Ц на весь лес слышно.
Дашка-то простит, верно, но простит ли он себе сам? Сумеет ли он встретитьс
я с ней завтра, послезавтра, через месяц? Он Ц железный человек, «сила вол
и плюс характер»? Может быть, и сумеет, да только тошнёхонько будет…
И всё-таки шёл молча, держал Дашку за локоть, чувствуя, как напряглась её т
оненькая рука. Вдруг пронесёт?
Ц Парень, закурить у тебя не найдётся? Ц Это была уже классика, знакомая
Алику по книгам и фильмам, да и парням этим по тем же источникам знакомая.
«Литературщина», Ц сказал бы отец.
Ц Не курю, Ц ответил Алик проверенной фразой.
Ц А девчонка?
Ц И она не курит, Ц стараясь говорить твёрдо, объяснил Алик, сильно сжав
Дашкин локоть.
Ц А это мы щас проверим, Ц произнёс один из суперменов, но неуверенно пр
оизнёс. Знал, что роль требует продолжения, требует крепких слов и красив
ых действий, но нечасто он играл эту роль, не обтёрся в ней. И Алик почувств
овал неуверенность парня, осторожно шествующего к Дашке, почувствовал, и
легко ему стало, легко и пусто, как перед самым первым прыжком Ц тогда в с
аду, всего на метр сорок.
Ц Осади назад, Ц сказал он парню.
Ц Повтори, не слышу, Ц старательно смягчая гласные Ц о, всесильная рол
ь! Ц потребовал супермен.
Ц Осади назад.
Ц Поучи его, Кока, Ц капризно протянула русалка.
Кока шагнул к Алику, но Алик не стал дожидаться «урока». Он ударил первым.
Ударил так, как видел в десятках фильмов. Ударил в нахально выдвинутый по
дбородок Коки, вложив в удар всю тяжесть своего тела. И Кока упал. И осталс
я лежать. Это был чистый нокаут, выключивший супермена из действительнос
ти по меньшей мере на минуту. Впору бежать за нашатырём, махать мокрым пол
отенцем, Ц делать искусственное дыхание. Две недели истязаний по метод
у Лешего, две недели рубки и пилки дров, таскания булыжников и рытья транш
ей сделали своё дело. На это Леший и рассчитывал, хотя в его расчёты явно н
е входила встреча с суперменами.
Алик не стал дожидаться, пока Кока очухается или же его малость остолбен
евшие кореша придут ему на помощь. Он перешагнул через нокаутированного
соперника, подхватил массивную садовую урну, стоящую около скамейки, рыв
ком поднял её.
Ц Убью, сволочей! Ц надрывно заорал он и пошёл на изумлённую компанию, д
ержа урну перед собой.
И супермены дрогнули. Не то чтобы они испугались явно сумасшедшего влюбл
ённого. Просто их ни разу в жизни не били урнами, а неизвестность всегда пу
гает. И когда Алик, не в силах больше удерживать вонючую громадину, по-изв
озчичьи ухнув, метнул её в прямо лежащую на земле гитару, и гитара треснул
а, как взорвалась, зазвенели порванные струны Ц тут уж супермены дали дё
ру.
Ц Бежим, Ц шепнул Алик Дашке.
И они помчались. Супермены через некоторое Ц очень небольшое Ц время п
ридут в себя, поймут, что их одурачили, заметят, что их всё-таки трое против
одного, пусть даже боксёра (удар-то техничным вышел, кого угодно смутит…),
вернутся мстить. А мстить некому: обидчики скрылись. И скрываться не пока
залось им стыдным: первая победа осталась за Аликом, первая и теперь окон
чательная.
Алик бежал легко Ц привычка! Ц тащил за собой Дашку. Когда они выскочили
на центральную аллею, ведущую к выходу, Дашка взмолилась:
Ц Алик, я не могу больше…
Он притормозил. Далее нестись как угорелым было бессмысленно. Супермены
с русалками затерялись позади, топота погони не слыхать, да и погоня здес
ь обречена на провал: вон милиционеры на мотоцикле проехали, вон дружинн
ики газировку с сиропом пьют, по сторонам поглядывают.
Ц Хочешь, посидим, передохнем? Ц спросил Алик. Он уже ничего не страшилс
я.
Ц Ой, что ты, поехали домой. Я вся дрожу.
«Я вся дрожу» Ц явно из чьего-то репертуара. То ли леди Гамильтон, то ли Бе
кки Тэтчер из великой книги Марка Твена. Но Алик не пытался обнаружить ис
точник реплики, он просто обнял Дашку за плечи Ц впервые в жизни! Ц приж
ал её к себе, почувствовав, что она и вправду дрожит Ц скорее от испуга, че
м от холода. Да и какой холод Ц под тридцать по Цельсию, несмотря на вечер
нее время…
Так они и дошли до метро. И в вагоне он не убрал руку, а Дашка не протестовал
а. Ехали Ц молчали, не вспоминали о происшедшем. И только когда шли от мет
ро к дому по яркому и людному Кутузовскому проспекту, Дашка рассмеялась.

Ц Ты что? Ц спросил Алик.
Ц Как ты их… урной… Ц Она уже и говорить не могла Ц от смеха.
И Алик охотно вторил ей, вспоминая, как возвышался этаким Гераклом, швыря
л чугунный сосуд, как взрывалась гитара, не привыкшая к столь грубому обр
ащению.
Отсмеявшись, сказал:
Ц Перетрусил я Ц стыдно признаться.
Ц А вот врать не надо, Ц строго сказала Дашка.
Ц Я не вру, Ц опешил Алик. Стоит правду сказать, как тут же во лжи обвиняю
т. А соврёшь Ц верят без оглядки. Где справедливость?..
Ц Врёшь, и бесстыдно. Если бы перетрусил, я бы чувствовала. А ты шёл, как ст
атуя Командора, ни жилочка не дрогнула. Говорю: железным стал. Прямо сталь
ным.
А в подъезде на лестнице у своей двери встала на цыпочки, быстро поцелова
ла его в щёку, шепнула:
Ц Спасибо тебе, Ц и скрылась за дверью.
Когда она только отпереть её сумела? Чудеса…
Алик остался на площадке Ц дурак дураком. За что спасибо? За то, что «спас
её из лап разъярённых хулиганов», как пишется в переводных детективных р
оманах? Или за неудачный вечер?
Неправда, удачным он был. Неожиданным. Счастливым. И «спасибо» вовсе не Ал
ику адресовано, точнее, не только Алику. Спасибо суперменам за то, что они
позволили ему выяснить, наконец, отношения с Дашкой. Спасибо им за то, что
он поверил в себя…
Подведя итог вечеру столь высоким «штилем», Алик потопал на свой шестой
этаж. Размышлял: верно, что не пропали даром трудовые деньки на спортивно
й базе. И на практике не зря мойки взад-вперёд носил, кирпичи на двенадцат
ый этаж втаскивал. Кое-какая силушка появилась. А с ней Ц и умение той сил
ой пользоваться.
Но Дашка-то: «врать не надо»… Алик даже головой покрутил от удовольствия.
Эдак, охулкой, и дара можно лишиться. Слышал бы джинн сие обвинение…
Пришёл домой, поужинал, родителям про драку не стал рассказывать. Сообщи
л только, что катались на аттракционах, ели мороженое: отчитаться следов
ало, поскольку деньги на парк ссужали они. И лёг спать.
И спал опять без всяких сновидений.

16

Стройка Ц дело суетное. По утрам стоит шум в прорабской, ругаются бригад
иры: то не так, это не так. Прораб лениво отругивается Ц скорее по привычк
е, чем по злобе. Накричавшись, успокаиваются, наскоро курят, расходятся: ра
ботать надо. Монтажники довольны: дом собран, стоит коробка, щерится целы
ми окнами. Теперь трудятся отделочники Ц маляры, штукатуры, сантехники.

Алик пробирался по утрам в прорабскую, сидел тихонько, слушал Ц дивился.
Казалось, не устоять стройке: раствор не подвезли, трубы дождём мочены, ру
кавицы рваные, монтажники нахалтурили Ц в швах ветер свистит. Но держит
ся дом. Запущен в ход дневной механизм работ, аукаются в пролётах девчонк
и-малярши, слепят синим пламенем сварщики Ц «зайчика» не поймай, не осле
пни, пылят колёсами МАЗы и ЗИЛы. И раствор откуда-то взялся, и трубы, оказыв
ается, дождём не погублены, и рукавицы справные, а что до швов Ц держатся
швы, свой срок выстоят.
Живёт стройка особой жизнью. Крику много, а работа идёт: крик Ц не помеха
работе.
Алика определили учеником слесаря-сантехника. Он пришёлся в бригаде ко
двору, заимел кепку с пуговкой Ц как у бригадира, вечно таскал за поясом к
омбинезона разводной «газовый» ключ Ц для форсу, как тяжёлый знак профе
ссии. Пользоваться им пока не приходилось. Сварщики варили трубы, а брига
да устанавливала батареи центрального отопления Ц деликатная работа,
куда ученика не допускали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18