Глаза цвета голубоватой стали были серьезны и сухи – он все знал.
– Мальчишка из Халиссы…
– Кесрит тор Нед'Эстро слетала и вытащила его. Ты произвела огромное впечатление на Мастерицу сновидений. Она утверждает, что ни в каком танце нельзя научиться так чувствовать реальность снов – это врожденный талант. И еще она грозится научить тебя им пользоваться, чтобы в следующий раз ты не попалась в столь элементарную ловушку.
Элементарную, значит…
Виор, девочка…
Виортея тор Дернул, наследница клана Изменяющихся… Моя племянница, последняя из оставшихся в живых внучек моих родителей – лелеемая, оберегаемая, обожаемая. И куда более одаренная, чем я. Такая яркая, безмерно талантливая, сказочно красивая… Такая молодая. Единственная дочь Вииалы, моего министра внутренних дел… Как же мне теперь смотреть им в глаза? Ауте, за что ее так? Виор, ох, Виор, как же я без тебя?
Аррек сжал мои плечи так сильно, что это было больно, без слов сочувствуя, но упорно отказываясь рвать на себе волосы.
– Она всегда была отвратительно, безоглядно самоуверенной. До глупости… – шепнула я, и он кивнул, прекрасно понимая, о ком это. – Учитель наверняка будет винить себя, что не предпринял чего-нибудь, чтобы научить ее осторожности. Все мы будем в этом себя винить… Но разве мог кто-нибудь знать, что Виор, Великолепнейшая Виор, столкнется с чем-то, что будет ей не по силам?
– Разве это было кому-то по силам?
– Н-не знаю. Может, Раниэль-Атеро? Нет, не в таком глубоком танце… Древние умеют не лезть на рожон, знаешь ли. Стоять в стороне, не вмешиваясь… Самые лучшие миллионы лет не выдерживают. Древнейшие же умеют выживать…
Древнейшие… выживать…
ЗИМНИЙ, Я УБЬЮ ТЕБЯ!!!
У меня все тело свело от стыда, ярости, ужаса. Этот, этот… Этот древний ублюдок!!! Белобрысая гадюка! Эта недобитая Ауте…
– Встань в очередь, женщина.
– Нет!!! – Испуг мгновенно вышиб все кровожадные мысли. Судорожно вцепившись в рубашку Аррека, я приподнялась, заглядывая в мрачные и решительные стальные глаза. – И думать забудь! Жить надоело? Зимний раскатает тебя тонким-тонким слоем и даже не вспотеет!
– Антея…
– Нет! Он не виноват! Он жить хотел! А я – есть!
– Малыш, я не…
– Я виновата, я! Не вздумай! – Меня трясло, перед глазами вновь поплыли круги. Тело бросало из боевой формы в обычную, вновь бешеным приливом накатили изменения. – Дуэли до смерти запрещены. Только попробуй его вызвать – посажу в каталажку до конца дней!
– Антея! Хватит! Да послушай же! – Он встряхнул меня так, что зубы клацнули. – Я не буду с ним драться.
– Об-бещаешь? – Неуверенный жест ушами. Я рассыпалась буквально на глазах. Ауте, что же это за изменение такое было, чтобы довести вене до подобного состояния?
– Слово дарай-князя. – Кажется, Аррек испугался. Дико, до дрожи в руках. Надо знать Аррека, чтобы понимать, насколько это странно.
Я откинулась на подушки, пытаясь медитацией привести мысли и тело хоть в какое-то подобие порядка.
– Сколько я провалялась?
– Трое суток. Могло быть и хуже.
– Состояние?
– Не очень. Мне не позволили что-либо делать, кроме общей энергетической подпитки. Приходила Ви, что-то там поколдовала, и тебе резко стало лучше.
Генохранительница и целительница Вииала. Мать Виор…
– Как она?
– Держится. Злится. На себя.
Тетя Ви вынесет. Она – сильная. Она…
– Что с ситуацией?
Пауза.
– Аррек. – Голос мой в этот момент походил на рычание. Целитель справедливо рассудил, что лучше сказать правду и успокоить, чем позволить пациентке доводить себя до ручки догадками и неизвестностью.
– Ошметки Круга Тринадцати тихо подчистили воины Дома арр-Вуйэн, под чутким руководством вашего покорного слуги. Эль-ин смогли взломать коды управления дарай-блоками и указали расположение их баз. Раниэль-Атеро сказал, что информацию собрала ты. – Я кивнула. Да. Среди всей прочей. – Остальное было делом техники. Мы наложили лапы на все их лаборатории, заполучили или уничтожили почти всех препарированных дараев и… других. В этом придется долго разбираться и ученым из арров, и вашим. Уже формируются смешанные исследовательские группы.
– Значит, от Круга неприятностей больше не будет?
– Нет. Операция проведена необычайно чисто. Круг просто… исчез. То-то некоторые удивятся.
Значит, тут все в порядке. Уже легче.
Вопросительно и не слишком оптимистично дернула ухом.
– А ристы?
И вновь он замялся, не столько отказываясь выдавать информацию, сколько выражая свое резко отрицательное мнение обо всем этом разговоре, пока я в таком состоянии. Целитель до мозга костей.
– Ристы решили устроить демонстрацию сил. Они собирают флот. Не очень большой, но более чем серьезный. Эйхаррон, честно говоря, и не знал, что у этого отребья есть доступ к подобным технологиям. Вообще, события последних дней во многом заставят… пересмотреть оценку некоторых явлений.
Так. Та-ак. Ладно, пока оставим.
Я из-под ресниц рассматривала своего мужа. Он спокойно сидел рядом, рассеянно скользя взглядом по фигурным амфорам с какими-то лекарствами. Красивый, гордый, далекий. Но под этим спокойствием чувствовалось напряжение, почти на грани взрыва. Ярость, готовая выплеснуться в любой момент, бессильный гнев. Или не такой уж бессильный? Он был слишком хорошим целителем, чтобы что-то предпринимать прямо сейчас, но я не сомневалась: скоро разразится буря. И да хранит Ауте тех, кому не посчастливится оказаться на его пути. Пусть лучше это произойдет сейчас, а не потом, когда нас завертит в прихотливых водоворотах очередного кризиса.
– Я убила твою тетю. И дядю тоже. У меня вообще талант к уничтожению родственников.
– Не мучай себя. – Осторожно прикоснулся к руке, на лице тревога. Не совсем та реакция, которую я ожидала. Значит, злится не из-за смерти Нефрит?
Попробуем с другой стороны.
– Аррек, ты, кажется, не понимаешь. Это была я. Все это время то существо было мной. Нефрит думала – это не так. Но то – Нефрит. Столетиями она наблюдала за странной сущностью, обитающей на дне человеческой души. Ловила осколки отражений, собирала кости из тумана и дыма, давала им имена, утверждая свою власть над ними. И когда эта сущность, точно отпечаток в глине, воплотилась во мне, она ее узнала. И уже не могла воспринимать как часть эль-ин. Но здесь Видящая была не права. В отпечатке, помимо рисунка, есть еще и глина. Есть тело, с когтями и клыками, которое и притянуло все самые жуткие представления вашего вида о ночных демонах. И есть внутренняя, тщательно подавляемая дисциплиной сущность эль-ин. Голодная, изменчивая, хищная сущность, которую Л'Рис в своем несравненном мастерстве смог обуздать и даже заставить служить. А я – не смогла.
Он будто и не слышал.
– Ты не можешь винить себя…
– Если в тебе есть еще хоть немного уважения к нам обоим, человек, пойми раз и навсегда: в изменениях я не перестаю быть собой. Изменения – это лишь изменения. И это я получала удовольствие от пыток. Я убивала без оглядки и с наслаждением. Уничтожила единственную племянницу. И переспала с Зимним. Значит, в каком-то из бесчисленных слоев своей сущности я этого хотела. И не надо обманывать себя, утверждая, что это не так.
Самообладание его не просто пугало – оно вызывало желание с воплями бежать без оглядки. Вот мой консорт, сидит на расстоянии протянутой руки, красивый и сияющий перламутром, и даже ради сохранения собственной жизни я не могла сказать, что он чувствует, или думает, или ощущает. Тигр, светло горящий…
Безупречность щитов, безупречность блокировки, безупречная маска терпеливого целителя на лице. И не знаешь, когда он взорвется, когда термоядерный темперамент, который скрывается под эйхарронским воспитанием созданной оболочкой, вспыхнет, когда дарай-князь в лучших средневековых традициях своего Дома перережет горло неверной жене. Пусть уж лучше сейчас, чем потом, неожиданно.
– Аррек, ты слышишь? Я пачками убиваю своих близких. Иннеллин. Моя дочь. Риани. Виор. Нефрит. А если бы Учитель не огрел тебя по голове, то и ты был бы сейчас мертв! – Предательская дрожь вновь подступала, несмотря на все усилия остаться спокойной. Голос взвился на добрую октаву, почти переходя на крик. – Я могла убить тебя! И тебя тоже!
Он (вот пойми после этого смертных) потянулся вперед, а когда я попыталась отшатнуться, притянул к себе телекинезом и обнял. Исцеляющая энергия хлынула в каждую пору истерзанного тела, неся спокойствие и сонливость. Мне оставалось только ушами трясти в ошалелом непонимании. Вроде как этот конкретный смертный наклонностями к суициду никогда не страдал, проявляя все признаки потенциального древнего…
– Меня не так уж легко убить, любимая.
– Дурак. Слава Нефрит покоя не дает?
– Вряд ли я мог бы провернуть сделанное Зеленоокой, – с некоторой долей зависти в голосе изрек этот невероятный тип.
А меня уже понесло по кругу сомнений и вопросов, которые, я по опыту знала, будут мучить до конца жизни. Как же она это сделала? Понимала ли, что делает? Никогда бы не подумала, что такое вообще возможно – вернуть в изначальное состояние потерявшуюся вене. Для этого нужно было быть… ну, Нефрит. Она видела не так, как Аррек. Тоже Истину, но другую. Она жила в мире неустойчивых иллюзий и бесчисленных масок. И если мой благоверный изо всех сил старался держаться от людей как можно дальше, то она их изучала, изучала мысли, чувства, характеры. Скрытые ото всех проявления человеческой природы. А когда я изменилась… А я, если вдуматься, стала «человеческой» Хранительницей. Этакой воплощенной аватарой для исконного духа всех смертных. Сказался, наверно, имплантант, жестко зафиксировавший меня в этой позиции: и вне и внутри целого народа, и вмещая в себя весь коллективный разум, и в то же время являясь чем-то индивидуальным… И вот когда я изменилась, Нефрит знала об этом изменении практически все: и об исходной его фазе, Я-Антее, и о конечном результате. И не могла не понимать, что процесс следует остановить, прежде чем я наберу полную силу. Подумать страшно, что бы натворила Другая-Я, будь у нее немного времени, чтобы разобраться в собственных способностях, питаемых энергией всех бессчетных представителей человеческой расы.
И тогда Видящая Истину сделала… что-то. Что-то находящееся за пределами мастерства, или чародейства, или заклинательства. Она как-то использовала целительские способности, которые до того я считала в ней совершенно неразвитыми. Направленным, сложно сплетенным лучом подключила эмпатическое воздействие и глубинное знание, доступное лишь Видящим Истину. Материальным носителем стала ее собственная кровь, силу дала добровольная смерть, а формальным воплощением стала песня. И кости ожили. И душа возродилась. И голубая роза изменила цвет.
Я сильно сомневалась, что нашлось бы во всей Ойкумене хоть одно существо, способное повторить подобное. Хвала Ауте за это.
– Знаешь, она ведь с нами. Нефрит Зеленоокая стала частью Эль – и это огромная честь для народа эль-ин. Только вот вряд ли Эйхаррон воспримет это с такой точки зрения. Какова, кстати, их реакция?
– Арр-леди Нефрит из Дома Вуэйн погибла в противостоянии с ренегатом по имени Криит, лишенным Дома. Эйхаррон скорбит о ней.
– То есть…
– Никто не знает подробностей, Антея. Сергарр сказал, что виной всему Криит. Ни у кого духу не хватило усомниться. Или задавать вопросы. Или мешать ему уйти.
Ой…
– Как он?
На лице Аррека появилось такое осторожное, бесстрастное выражение, которое я уже научилась определять как признак ревности.
– Сергей принес тебя сюда. Ждет сейчас в одном из внешних помещений… Мне сказали, что он – твой полный риани.
– Угу.
– Как это случилось?
Определенно, ревность.
– Три ступени. Первая – посвящение. И инстинктивное повиновение. Это мы прошли давно, когда я подчинила его, чтобы не дать себя убить. Ты, наверно, помнишь тот случай. Нефрит была в ярости. На вторую ступень он втащил себя сам, когда осознал происходящее и попробовал этим управлять. Ну а третья, последняя… Он принял решение и принес клятву, а я ее приняла. Так что, да, теперь у меня есть риани-человек. Только вот что с ним делать?
– Уверен, ты что-нибудь придумаешь.
– Угу…
Я рассеянно потерлась щекой о его рукав, думая о другом.
– Интересно, могла ли Эль это предвидеть? – Я рассуждала вслух, совершенно не заботясь о том, что меня могут услышать. – Судя по всему – да. Может ли быть так, что всю цепь событий она построила с целью заполучить Нефрит и Сергея? Не-ет… С одной-единственной целью Эль не делает ничего…
Аррек заледенел, задеревенел, закрылся Вероятностными щитами под моим прикосновением. Я удивленно подняла голову, вопросительно шевеля ушами.
Он говорил очень осторожно. Тщательно следя за голосом, за интонацией. Делая все, чтобы не сорваться и не заорать благим матом.
– Ты сказала под-стро-е-но? – Создавалось ощущение, что его последнее слово готово было в любой момент его укусить, так бережно оно было произнесено.
– Аррек, э-эээ… – Я помедлила, нутром ощущая, что мы вдруг, совершенно неожиданно наткнулись на еще один пункт полного и абсолютного непонимания. – Ты ведь не думаешь, что медленная, тянувшаяся около десятилетия насильственная трансформация Хранительницы во что-то чужое не могла пройти без… ну как минимум молчаливого попустительства моей Богини?
Он резко выдохнул, пальцы, лежавшие на моей голове, сжались, больно дернув волосы. Я ойкнула, и кулак тут же разжался, рука успокаивающе погладила спутанные золотистые локоны.
– То есть она это до-пу-сти-ла?
– Нуу-у… – Чего он так взъелся?
Повернулась, пытаясь разглядеть лицо мужа. Он зажмурился, медленно, в медитативном темпе пропуская воздух через судорожно сжатые зубы. Резко встал, почти оттолкнув меня – движение, скорее призванное уберечь от дальнейших разрушительных вспышек ярости, чем обидеть.
– И все это – чтобы «приобрести» Нефрит? – Бешеное спокойствие, безупречная дикция. Голос, созданный для соблазнения.
– Нет. Нефрит – самое незначительное из приобретений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55