Когда минуло достаточно времени, необходимого для того, чтобы либо умереть с честью, либо совершить дюжину героических поступков и добраться до Истока, Пацик двинулся вперед.
«Животные, – подумал инопланетянин, пересекая гостиную с двумя скрюченными телами на полу. – Звери! Разумные существа не способны с такой легкостью истреблять своих сородичей». Еще один мертвец попался на винтовой лестнице. Последний выстрел послышался из комнаты в конце коридора.
Вот она – высокая цель, сбывшаяся мечта. Теперь ему обеспечено высокое положение в родовой иерархии и ответственное место за правым плечом самого Гарма Скабеда. Но это нe главное. Главное – род будет спасен, а гридеры повержены.
Пацик вошел в хорошо освещенное полуподвальное помещение. На полу лежала она! Исток Сущего, объект «альфа», предмет вожделения ненавистных гридеров. Над ней, стоя на коленях, склонился Виктор.
– Рита, убей их, – приказал Пацик, уже предвкушавший возвращение на безопасный фрегат и свое возрождение в удобном старом теле, но девушка опять взбунтовалась и даже не подумала достать бластер. Вместо этого она что-то пробормотала, и через мгновение Виктор направил на нее свое оружие.
Все дальнейшие события Пацик вспоминал с омерзением. Донорское тело окончательно вышло из подчинения и действовало исключительно по своему усмотрению. Рита покинула Землю вместе с непонятно откуда взявшимся роботом. Она каждую минуту находилась рядом с Истоком и сотни раз могла уничтожить его, но проклятая наркоманка даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь Скабеду выполнить высокую миссию. Похоже, что она вообще перестала слышать его приказы. Когда же выяснилось, что на борту яхты находится агент империи, приставленный охранять объект «альфа», инопланетянину оставалось только тихо беситься в герметичном контейнере и вести длинные панические беседы с кибермозгом фрегата. Он считал, что в более глупом положении он не оказывался никогда в прошлом и вряд ли окажется в будущем, но он ошибся. Грядущее было еще горше и унизительнее. Когда обезумевший от ядовитых испарений плесени Исток Сущего начал высасывать кровь из его личного персонального донорского тела, Пацик почувствовал себя полным и окончательным идиотом. Но еще большим идиотом он оказался, когда остался лежать внутри мертвой Риты на полу шлюзовой камеры.
Он не мог вернуться на фрегат, так как гиперпереход не работал в закрытых помещениях, а чтобы выйти под открытое небо, ему нужно было заставить покойницу сделать хотя бы несколько шагов. Это несложно, но все необходимые для этого препараты Рита благополучно употребила еще при жизни.
Пацик оказался в безвыходном положении.
– Гедабас, ну придумай хоть что-нибудь, – взмолился он, точно зная, что кибер уже давно перебрал и просчитал все возможные варианты спасения, и если бы хоть один из них был бы выполним, то он бы уже привел его в исполнение.
– Вариантов нет. Вероятность спасения 0,01, – в сотый раз доложил Гедабас.
– Я знаю, но давай думать. У тебя есть робот-санитар. Он способен перемещаться самостоятельно. Пошли его мне на выручку, – предложил Скабед.
– Вход на звездолет разрушен. Робот-санитар не сможет проникнуть внутрь на своей тележке. Кроме того, он не приспособлен для перемещения по пересеченной местности.
– Он может набросить на меня лассо прямо от входа и вытащить наружу.
– Это – робот, а не охотник за горными козлами, – резонно заметил кибер.
– У тебя должны быть еще какие-то самодвижущиеся механизмы, которыми ты управляешь на расстоянии, – не унимался Пацик. Умирать ему очень не хотелось, а умирать так глyпo было вдвойне противно.
– Есть танк, – сказал кибер.
– Продолжай.
– Есть два робота-уборщика, автопогрузчик и полсотни микророботов для ремонта электрических цепей в труднодоступных местах. Еще есть боевой робот без аккумуляторов.
– Так-так-так, – забормотал Пацик, рождая новую идею. – Автопогрузчик в шлюзовую камеру проехать не сможет, – рассуждал он.
– Исключено.
– Отлично! А если танк пробьет для него проход?
– Исключено.
– Почему? – удивленно и обиженно взвыл Пацик.
– Это подбитый танк. Он полностью неисправен и нуждается в ремонте. Кстати, я вам предлагал по дороге залететь на сервисную базу, – мстительно напомнил Гедабас.
– Мы спешили. – Огорченный Скабед затих на несколько минут. Этого хватило, чтобы придумать новый план, – Гедабас…
– Да, господин Пацик.
– Какой максимальный груз могут переносить микророботы?
– Тридцать грамм, не больше. Они не смогут вытащить вас со звездолета. – Киберу уже надоело отвечать на вопросы обреченного на смерть командира, и он начал подумывать о том, что устав не запрещает покинуть хозяина, если тот однозначно не имеет ни малейшего шанса на спасение.
– Гедабас, слушай приказ, – торопливо заговорил Пацик, который тоже вспомнил этот пункт устава. – На каждом микророботе ты установишь автоматический шприц. Он весит двадцать грамм. Каждый шприц ты зарядишь десятью кубиками зомбатора. Микророботов ты переправишь по гиперпереходу. Они доползут до меня и сделают инъекции. Шприцы сработают сами. Достаточно дотронуться иглой до кожи.
– Для того чтобы ваше тело начало двигаться, потребуется не меньше пяти литров препарата.
– Пусть роботы сделают по десять рейсов! Всего их пятьдесят, значит, должно хватить.
– Вы – гений, господин Пацик, – восхищенно пророкотал кибер. – Только вы могли придумать такое. Вы – гений!
– Никогда в этом не сомневайся, тупая железяка, – самодовольно ответил Пацик. – Приступай к работе.

* * *

Тренированная психика капитана Корнеева не была рассчитана на такие сверхчеловеческие перегрузки, как женский плач. Поэтому, когда ему удалось наконец довести рыдающую Элеонору до медицинского кабинета, он сам находился на грани истерики. Обрадовавшись возможности несколько минут не бормотать успокоительные заклинания, а заняться чем-нибудь еще, Че-Че усадил ее в кресло и задраил дверь. Потом он несколько раз сменил воздух во всех госпитальных помещениях. Аппаратура позволяла сделать медпункт полностью изолированным от всего остального корабля. Убедившись в том, что ядовитый воздух звездолета не может больше повредить им, Корнеев с опаской приблизился к Элеоноре. Она немного успокоилась и уже не рыдала так сильно. Только изредка хлюпала носом и смотрела на капитана покрасневшими от слез глазами.
– Займемся твоим лицом, – сказал Че-Че. – Если сейчас не зафиксировать перелом, последствия могут быть очень печальными.
Элеонора молча кивнула, и Корнеев приступил к болезненным манипуляциям с ее носом. Вначале девушка стойко сносила все процедуры, но через некоторое время она устала терпеть и начала ерзать в кресле, мешая Че-Че наложить скобы. Он старался успокоить ее, обещая поставить красивые зубные протезы, если она будет хорошо себя вести. Но похоже, что его посулы огорчили Элеонору больше, чем сломанный нос. Она начала шипеть, плеваться и поливать матерной бранью всех криворуких врачей Галактики. Слова ее были не просто гадкими, но порой и обидными настолько, что Че-Че начал подумывать: не наложить ли ей гипс на всю голову, чтобы заткнуть фонтан сквернословия. Оставить только дырки для глаз и дыхания. Но потом решил, что извергаемые Элькой многоэтажные ругательства действуют на нее лучше любого обезболивающего и, кроме того, не дают никаких побочных эффектов. Если не считать, что самому доктору очень хочется задушить свою пациентку.
Че-Че пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя пропустить всё мимо ушей. Он наложил Эльке скобу, шину и стерильную повязку. Теперь девушка напоминала злобного поросенка с перебинтованным пятачком, но ее здоровью и красоте больше ничего не угрожало. Корнеев полюбовался на свою работу и мысленно похвалил себя.
– Готово, – сказал он, вытирая руки о рубашку.
– Рассказывай, гестаповец, что ты вчера открыл нового в медицинской науке, – потребовала Элька. – Как мы можем оживить Жака и всех остальных?
Похоже, что в ее голове могла уместиться только одна мысль – воскресить любимого. И эта мысль не пускала внутрь черепной коробки никакие другие идеи, размышления или сомнения. А если и пускала, то на очень короткий срок. Че-Че подивился ее одержимости и необычайной легкости, с которой она меняла душевный настрой.
– Популярно объяснить, боюсь, не получится, – сказал Че-Че и присел на корточки рядом с девушкой.
– Не глупее тебя. Пойму.
– Хорошо, – легко согласился Славик. – Я установил, что если минерализовать тетрамин фталия в присутствии эмульгированного сиккатива, адсорбировать полученный состав адреномиметином – сойдет и обычный эфедрин, который водится в местной аптечке, – то можно получить настоящий бета-дофамин. Им-то я и собираюсь заменить катехоламиновый хромафин, разрушаемый при разморозке организмов.
– Понятно, – невозмутимо сказала Элеонора. – У тебя все компоненты в наличии?
– Конечно, – кивнул Че-Че. – Только на всех, как это обычно бывает, не хватит. Эфедрина маловато. Десять ампул здесь и десять на яхте. Я разобрал там всю аптечку и наизусть помню ее содержимое.
– Достаточно двух ампул, – категорично заявила Элеонора. – Одна – чтобы проверить твое открытие на каком-нибудь не очень ценном члене экипажа, а вторая – оживить Жака. Остальные подождут. Кстати, эфедрин – знакомое слово. Покажи-ка мне это лекарство.
– Обычный аптечный товар. – Че-Че подошел к столику, на котором накануне разложил медикаменты в идеальном порядке.
Передвинув несколько склянок, он вдруг напрягся, низко склонился над грудой упаковок и раздраженно начал перебирать их.
– Не может быть, – сказал он.
– Ищи, – потребовала Элеонора и едва заметно поежилась. – Кто был здесь вчера, когда ты работал?
– Витя, ты, Рита. Все! – Слава начал сбрасывать на пол ненужные коробки, чтобы они не мешали его поискам.
– Я имею в виду последний раз, когда ты видел лекарство? Кто заходил после этого?
– Витя постоял в дверях, но не зашел, – озадаченно бормотал Че-Че. Коробочек на столе оставалось всё меньше. – Рита просила успокоительное, но я ее выгнал. Правда, потом я выходил…
– Дальше можешь не искать. – Элеонора вздохнула. – Боюсь, и на яхте ничего нет.
– Почему?
– Вчера, когда мы были с ней внизу, она часто повторяла: «Какой приход! Боже мой, какой приход!» – Элька нахмурилась и с силой начала растирать кожу на висках.
– Приход? – переспросил Слава. – Это бухгалтерский сленг?
– Не совсем. Слушай, что она сказала дальше: «Какой приход. От винта такого не бывает, а от мульки и подавно».
– Ничего не понимаю. – Че-Че скрестил руки на груди и угрюмо насупился. – Бред какой-то.
– Зато до меня сейчас дошло! – Было заметно, что озарение Эльку совсем не обрадовало. – Рита – самая обычная наркоманка, а из эфедрина можно приготовить самый обычный наркотик. – Девушка в задумчивости подняла глаза к потолку. – Но не могла же она оприходовать всё за четыре дня. Ты не знаешь, где она бывала, кроме камбуза?
– Я видел, как она входила в соседнюю каюту.
– Это есть гуд. – Элька соскочила с кресла. – Пойдем посмотрим.
Че-Че разгерметизировал вход и настороженно прислушался. Элеонора остановилась у него за спиной.
– Мне мерещится? – спросила она.
– Нет, не мерещится, – ответил Че-Че. – Действительно стреляют.
Из глубины корабля отчетливо доносились хлопки торопливых лучеметных выстрелов. Эхо чьих-то воплей отскочило от стен пустых коридоров и, слившись с рокотом стрельбы, царапнуло Элъку нехорошим предчувствием.
– Имперцы, – упавшим голосом сказала Элеонора. – Где моя пушка? Надо выручать Виктора.
– Не спеши, – остановил ее Славик. – Сюда кто-то бежит. Сейчас всё узнаем.
Он вернулся в операционную и взял из шкафа бластер. Элька в это время дежурила у дверей, испуганно прислушиваясь к гулким шагам.
– Быстрее, – прошептала она, махая рукой. – Они уже близко.
Корнеев не спеша вышел на середину коридора, пристроил ствол лучемета на сгиб левой руки и положил палец на курок. Слегка сощурившись, он прицелился в кромешную тьму. Позиция была не очень выгодной – впереди, на линии огня, сплошной мрак, а за спиной предательски мигает аварийная лампочка, но времени на поиски другого места не было. Торопливый топот и глухой рев приближались. Неясная тень попала в перекрестье прицела, и Че-Че старательно удерживал ее там, силясь понять, что за существо движется прямо на них. На черной гладкой харе блеснули два огромных вылупленных глаза.
– Стреляй! – завизжала Элька. Но Слава опустил оружие.
– Урод! – прошептал он тихо и стер со лба выступившие капли пота. – Я же тебя чуть не пристрелил, придурок.
Перед ними стоял запыхавшийся Виктор. Его лицо украшал примитивный фильтрующий противогаз.
– Ы-о-о-ы-у-о-э, – раздался из-под маски полупридушенный голос. Гофрированный шланг раздраженно затрясся.
– Что он сказал? – дрожащим голосом спросила Элька, прижимаясь к Славику.
Корнеев тоже ничего не понял и насильно содрал с Виктора резиновую маску.
– Чего? – переспросил он.
– Рита ожила!
– Прекрасная новость. – Капитан по-докторски проверил у Виктора пульс и заглянул в зрачки. – Как это было?
– Я нашел противогазы, – ответил Витя, тяжело дыша и судорожно сглатывая. При этом он отчаянно жестикулировал, грозил кому-то зажатым в руке бластером и не обращал ни малейшего внимания на сочувственные взгляды друзей. – Когда возвращался, то увидел, что труп весь покрылся пушистой плесенью. Я подошел посмотреть… – Витя утер нос рукавом. – А она зашевелилась! И я как…
– Плесень зашевелилась? – с издевкой поинтересовалась Элька.
– Рита! Встала и пошла на меня. В глазах красный огонь. Зубы скалит, шипит. Явыстрелил в нее два раза, а она идет. Дыры в груди, кулак можно запихнуть, а она идет. Яне выдержал и убежал.
– Шикарный глюк, – восхитилась девушка.
– Ты мне не веришь? – обиделся Виктор.
– К сожалению, я не состою в обществе любителей Карлоса Кастанеды. Яверю, что ты это видел, но не думаю, что это было на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83