.. Но тогда получается, что смерть их была напрасна?!.. Я сказал ИХ, а не МОЯ!.. И это теперь та правда, с которой мне жить?..
Я опустился по нити вниз. Подошел к ИХ останкам. Жалкое зрелище. Ни одного целого трупа. Куски, куски, кости, шматки шерсти... Я наклонился и понюхал окровавленный кусок. Запах показался странно, по-особому, знакомым... Я не удержался и откусил кусочек - и на меня повеяло прошлым: двадцать маленьких Я, сверкая глазками, сидят вокруг большой горы мяса...
Я почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Оказывается черный летун еще жив! И теперь с нескрываемым ужасом смотрит на меня... Никогда не видел, как едят мясо?.. Да-да, теперь это всего лишь мясо... Проглотив сладкую мясную кашицу, я подошел к летуну. Он попытался отшатнуться от меня, уставившись на мои жвала, словно впервые их увидел. Но ничего у него не вышло.
- Успокойся, летун, - сказал я ему мысленно. - Как это ни удивительно , я еще не совсем сошел с ума...
Он расслабился, и я почувствовал боль, терзавшую его тело. Я стал глубже и глубже погружаться в нее и вскоре знал, где и что у него переломано. Хоть мягкокрылы и парализовали его крылья ударом в спину, падая, он бессознательно все-таки смог немного притормозить ими, смягчив удар... У моих бывших Я такой возможности не было...
Я сплел для него удобную мягкую лежанку под каменным козырьком. Не обращая внимания на его противные крики, я наощупь соединил поломанные кости и наложил на эти места тугие повязки из нити. Потом поднял его и отнес на лежанку, висевшую под козырьком. Ему будет мягко и спокойно в ней. А кости срастутся... Не отчаивайся, летун, еще полетаешь!..
Я принес ему кустов с этими вонючими ягодами.
- Благодарю тебя, паучонок, - сказал он. - У тебя доброе сердце.
- Что за чушь! Сердце - всего лишь насос, который гонит кровь. А доброта - это умение вести себя оптимально с точки зрения сохранения жизни... Жизни вообще... Не потому ли мягкокрылы не уничтожили меня полностью?..
- Можешь оставить меня и продолжать свой путь, - разрешил летун. Теперь ты достаточно одинок, чтобы воспринять Истину, и дорого заплатил за право обрести ее... Ты должен увидеть Учителя. Я подожду тебя здесь...
- Нет уж, - ответил я, - сыт по горло. Больше истины мне не переварить ... Мое интеллектуальное поле стало в двадцать раз слабее. Не чувствуешь?
- Нет, - ответил летун.
- Зато я чувствую... Да и что мне может сказать твой У-читель? Откуда взялся мир?.. И где пребывает его создательница?.. Что мне до этого?.. Хватило б ума разобраться с собой. А про мировые тайны ты мне расскажешь, как сможешь... А я, что смогу, то и пойму. А не пойму - переживу как-нибудь... Жуй свои ягоды и сращивай кости...
* * *
Мы пробыли на склоне довольно долго. Я носил летуну ягоды и травы, которые он мне мысленно показывал. И дело шло на поправку. Летун был еще слаб, но я чувствовал, что кости его срастаются.
Я не думал ни о вершине, которой не достиг, ни о пещере, которую потерял. Я вообще старался ни о чем не думать, просто жить. Потому что, когда я пытался думать о жизни, мне хотелось закрыть глаза и прыгнуть с обрыва... Быть может, я так и сделал бы, но что тогда будет с этим черным бедолагой?..
- Какой ты большой стал, паучонок, - сказал он мне однажды. - Совсем как настоящий большой Паук...
И тогда я почувствовал, что пора возвращаться. Зачем?.. Не знаю... Просто понял, что пора. Жизнь должна продолжаться. Тем более, что летун мой стал уже подниматься. Правда, крылья еще не окрепли. Но я чувствовал его тоску по своим Я. Он часто смотрел в ту сторону, где оставил их...
... Спуск занял гораздо меньше времени, чем подъем. На ровных участках он шел сам. На обрывах я брал его в лапы и мы вместе спускались на нити. Добрались до моих крыльев, но... Эти крылья меня уже не удержат. Да и не мог я заставить себя подойти к ним... И мы пошли дальше... Мне и раньше было это известно, а теперь я окончательно убедился в том, что я отличный скалолаз. И летун мне говорил о том же.
Когда мы спустились к подножию, я оглянулся на вершину. Она была прекрасна и недоступна. Жалел ли я о том, что не был там? Нет. Ведь на самом деле я побывал там. Вместе с летуном. Говорил с Учителем... Я все понял... Может быть, мне когда-нибудь понадобится вся эта умопомрачительная информация... Но сейчас мне надо возвращаться в свою пещеру...
Летун показал мне место, где была их хрустальная пещера, которую разрушили мягкокрылы. И саркофаг, где он укрыл трупы своих детей и жены. Он с трудом растолковал мне, что это такое... Таких саркофагов здесь было много. Странный, я бы сказал, дикий обычай - хранить обезображенные трупы. Все равно, что постоянно расковыривать собственные раны... Мы обнаружили и новый саркофаг, которого летун еще не видел. Там под прозрачными кристаллами рядочком лежали обугленные трупы десяти летунов и десяти паучат, которые когда-то были моими Я... И прожорливое пламя вновь охватило мое тело - а я-то думал, что все забылось... И я бросился прочь...
Новая хрустальная гора выросла прямо у подножия склона с моей пещерой. Я ощутил в летуне восхищение и восторг, когда он увидел это. И оставил его там. А сам быстро вскарабкался к моей пещере.
Там было пусто и темно. По закоулкам блуждал неприкаянный сквозняк... Я старался ни о чем не думать и не вспоминать... Я и так все помнил и знал... Я хотел жить... Зачем?..
На это мне летун сказал как-то: Тайна сия велика есть. И пока есть Тайна, жизнь имеет смысл... Может быть, он прав...
А я закрепил нить у входа, и зеленая светлая спираль начала медленно, но упрямо ввинчиваться в темноту... И мне показалось, что непроглядный мрак впереди - та самая ловушка, из которой никогда не выбраться...
О! Как мало меня!..
6. ПОСОХ
Тоска ледяным ветром овевала самую высокую на планете вершину, совершенно оголяя ее и посыпая каменной крошкой снежные свеи. Она топорщила перья и пыталась пробиться сквозь толстый слой пуха. А главное - тоска сидела внутри, и разрасталась и вырывалась в мир изнутри...
Тело не мерзло. Слегка подмерзали культи крыльев, но и они с каждым днем все гуще покрывались перьями. Скоро холод будет и вовсе не страшен... Мягкокрыл полной грудью вдохнул чистый легкий воздух вершины и вспомнил давящий, густой, как вода, спертый, как гниющая плоть, воздух пещеры, где он тянул свою рабскую лямку...
Тоска звенящей тишиной висела в темноте пещеры, слегка оттененной зеленоватым свечением воронкообразной паутины, на краю которой застыл Паук, невидящим взглядом красных светящихся глаз уставившийся в черный провал. Хотя чернота эта была лишь отражением того, что он ощущал в себе. Свет стал невыносим, напоминая пламя, в котором погибли десять его Я и десять плененных им твердокрылов. Плененных для установления контакта и взаимопонимания... "Называется, поняли друг друга... И скрепили понимание взаимосожжением... Какой идиотизм!.. А другие Я твердокрылов, которые подожгли ловушку, чего они хотели этим добиться? Они считали, что их плененные Я мертвы? Тогда какие же они Я?!.. Все верно - никакие они не Я единого разума, а каждый сам по себе, как я сейчас. Это мне объяснил твердокрыл Айс. Хотя, конечно, я и сам чувствовал, что у твердокрылов нет общего Я, иначе их пленение было бы невозможно, но я не понимал тогда и не способен был понять, что это значит и к каким последствиям может привести...
Теперь понял. Но что толку?! Зачем мне это понимание, оплаченное столь невосполнимой ценой?.. Я один... ОДИН!.. КАКАЯ ТОСКА!!!..
Тоска серой цветограммой ложилась на радужные блики хрустального гнездовья, где в одиночестве пребывал твердокрыл Айс. Верховный Айяр Айс, автор Айятов, по которым должна была строиться жизнь твердокрылов.
Увы, Айс имел возможность убедиться в том, что его Айяты были только его Айятами, перед которыми Стая склоняла головы, но в критической ситуации поступала так, как диктовали эмоции и инстинкты, а не разум и мудрость, которыми Айс, в меру своих возможностей, пытался наполнить Айяты... Значит, все его усилия были бесплодны, страдания, не ставшие опытом Стаи, бессмысленны. И будущее - непредсказуемо... И какой тогда смысл в его пребывании на посту Верховного Айяра?.. Нет, здесь-то как раз все четко: пока он отдает конкретные приказы - жизнь Стаи подчиняется Айятам. Но его отсутствие оборачивается ее беспомощностью. А ведь Айяты и предназначены для регулирования жизни, когда рядом нет Верховного Айяра. Они - внутренний Верховный Айяр каждого. По идее. По его, Айса, идее, которую он вживлял в каждую строчку Айятов.. И он, отдавая приказы, руководствуется именно Айятами, их сутью... Быть может, здесь и скрыто коварство - он не нашел слов, способных передать суть?.. Да Айс всегда ощущал ущербность знаковой передачи информации, но в большинстве случаев обычной жизни этот способ, увы, незаменим...От ощущения бессилия хотелось выть!.. Не может же он, в конце концов, заставить всю Стаю совершить восхождение на Священную Вершину, чтобы Айяр Айяров вложил в них мудрость! Во-первых, это слишком опасно - мягкокрылы охраняют подступы к Вершине. Во-вторых, это было бы бесполезно - до восприятия мудрости надо дорасти, ощутить жизненную потребность в ней. Так, чтобы без нее больше и крылом взмахнуть было невозможно. А Стае хватает Айяра... Тоска...
Выстрелить бы собой в небо!.. Ввинтить бы бешенную спираль полета в его синеву до изнеможения!.. Забыться в полете... Но крылья уже не те после нападения мягкокрылов и падения на камни... А ведь он только хотел остановить их, предотвратить ненужное убийство паучат - его не поняли... Паук наложил шины вполне профессионально, и теперь крылья годны для полета, но полета аккуратного, без резких рывков и усилий... Невольно вспомнился айят из старых, еще "докамнепадных времен": "Может стать Айяром тот, кто закончил свой полет". В этом, видимо, был свой "мирный" резон: управлять должен опыт, а исполнять - сила и энергия. Став Верховным Айяром, Айс отверг этот резон. Для возрождения Стаи нужен был энергичный опыт и мудрая сила, которые он ощущал в себе... И вот он закончил свой полет?.. И что теперь - вернуть силу прежнему айяту или отдать бразды правления?.. Но он невольно на короткое время выпустил их из рук - и произошла трагедия: Айяр Айт отдал преступный приказ (да и элементарно глупый! - сжечь такую прорву бесценной нити - верх неразумности!), и никто не смог противостоять ему! Даже бедняга Айян, который, как казалось Айсу, понимал дух, а не букву Айятов... И именно Айян поднес горящий факел к паутине! И сжег своего сына, и его товарищей, и паучат...
Горько же было его прозрение... Не выдержал он этой горечи - как рассказали Айсу, Айян с разбегу бросился из пещеры в пропасть, не раскрыв крыльев до самого конца... Жаль Айяна... Он переступил порог страдания, за которым либо Смерть, либо Мудрость... Если бы Айян превозмог боль души, то Айс без колебаний доверил бы ему Стаю... Но разве можно превозмочь ТАКОЕ?!
Айса в свое время спасло непонимание. Айян же понимал все. Слишком очевидна была его вина. Ему, наверное, даже в голову не пришло попытаться оправдать себя, возложить часть своей вины на Айяра Айта. Нет. Он сам вынес себе приговор, и никто не вправе обжаловать его... Такой выбор можно только уважать... Но такая ТОСКА!..
Айс ясно представил себе черный еще живой комочек тоски, летящей на дно безразличной пропасти...
* * *
Мягкокрыл, которого твердокрылы когда-то прозвали Неуловимым, расхаживал по относительно ровной площадке на своей вершине, окруженной острыми пиками скал. Здесь было лично ему принадлежавшее место на этой планете. И оно бы его вполне устраивало, если бы он не был прикован к нему собственным бескрыльем. Неуловимый нервно подергал культями, горбатившими его спину, словно надеялся, что вожделенные приспособления для полета чудесным образом вдруг окажутся на месте.
Увы, в этом мире всеми чудесами заведует он сам. Но чудеса эти есть ни что иное, как виртуозное владение законами мира. Владение, а не нарушение их. И он, сколлапсировав вместе с этим миром, принял на себя власть его законов. И тело... В общем-то, неплохое, даже в своем роде - великолепное, но все же обыкновенное смертное тело с его потребностями, наслаждениями и болезнями. Убогое вместилище бессмертного духа...
Да, чисто теоретически с помощью ментального поля можно добиться регенерации крыльев, но при существующей на этой планете его напряженности на это понадобятся тысячи местных лет. В том, отчасти, и заключается коллапс ноосферы, что она не может черпать из вселенских запасов энергии, а вынуждена обходиться внутримировой. А пока уровень ее напряженности существенно ниже порогового, с которого появляется возможность каких-либо преобразований. Вот если ноосфера сумеет развиться до порогового уровня и сможет осознать, что ментальное поле является одной из форм единого поля вселенной, что оно способно существовать во всем множестве пространств, тогда-то она и получит возможность попытаться связать все эти пространства воедино. Это и будет означать конец коллапса и включение нового мира в систему мироздания. Тогда-то и можно будет, в частности, быстренько регенерировать отсеченные крылья. Только этому телу сии чудеса уже не понадобятся...
Да и вообще неизвестно - выживет ли этот мир, наполненный злобой и страхом, или сожрет сам себя?.. Собственно говоря, он затем и находится здесь, чтобы, нет, не спасти - никому не по силам спасти мир, если в нем разлажен механизм самосохранения, - а лишь быть опорой на пути к спасению посохом для странника, соломинкой для утопающего... Но для этого надо быть в миру! А он в одиночестве и бессилии топчется на своей вершине. Проклятье!.. И угораздило же его напороться искусственными крыльями на скалы, когда заходил на посадку!.. Паук оказался гениальным мастером и сделал великолепные протезы из своей невесомой паутины. На них можно было не только держаться в воздухе, но и охотиться, что особенно важно. Многие его "братья по несчастью" - бывшие узники твердокрылов - до сих пор летают и поминают доброй мыслью Паука. А вот он, виртуоз полета, бывший Неуловимый, оказался таким неуклюжим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30