Я ведь просто не знала, что…
Она снова икнула, и Карлос, тяжело вздохнув, протянул ей носовой платок.
– Теперь ты все знаешь, – резко проговорил он, когда машина затормозила у входа в отель. – Позвольте предупредить вас, мисс О'Хара: вы играете с огнем.
Карлос помог девушкам выйти из машины и, закурив сигарету, долго смотрел им вслед. Азали и Рэчел, немного пошатываясь, поднялись по ступенькам, прошли через вертящиеся двери и скрылись в холле. Что ж, подумал дель Вильялосо, неплохо для начала. Подожди немножко, маленькая мисс Азали, – я тебе преподам урок жизни.
Потом он развернулся и отправился гулять по аллеям парка – его мысли были заняты одним-единственным человеком– Мисси О'Хара.
Когда на следующее утро во время завтрака Карлос прошел мимо их столика, Азали густо покраснела и уткнулась взглядом в тарелку. Рэчел с испуганным видом посмотрела сначала на Мисси, потом на самого дель Вильялосо – мексиканец галантно поклонился и одарил девушек ослепительной улыбкой.
– Доброе утро, сеньора О'Хара, доброе утро, сеньориты. – При звуке этого бархатистого голоса Азали почувствовала, что сердце ее снова бешено забилось.
Дель Вильялосо еще раз улыбнулся и продолжил:
– Извините, что я отрываю вас от завтрака, но сегодня такой прекрасный день, не правда ли? – Он выдержал небольшую паузу: – Прошу вас оказать мне честь, приняв приглашение отобедать со мною. Почему бы нам не устроить маленький пикник? Может быть, сходим на ипподром? Я просто подумал, что торчать целыми днями в этом отеле невыносимо скучно – особенно для таких юных девушек, как вы, сеньориты.
– Благодарю вас за приглашение, сеньор дель Вильялосо, – прервала его Мисси, – но на сегодня у нас были другие планы.
Азали с болью посмотрела на нее.
– Ах, Мисси… – только и смогла она произнести. Мисси с недоумением уставилась на девушку: что это с ней такое происходит?
– Понимаю, понимаю, – закивал головой Карлос. – Тогда, может быть, получится в другой день?
Он откланялся и быстрой походкой стал удаляться от их столика. Дрожа от волнения, Азали смотрела ему вслед – дель Вильялосо ни разу не обернулся в их сторону. И это после всего, что он наговорил ей накануне.
– Что с тобой, Азали? – с удивлением спросила Мисси. – Можно подумать, я запретила тебе принимать участие в съемках фильма века. Я всего-навсего дала от ворот поворот этому наглецу. Это игрок и ловелас, и я не собираюсь ходить с обладателями столь сомнительной репутации ни на пикник, ни на скачки.
– Да как ты можешь?! – с гневом воскликнула Азали. – Ты ведь практически не знаешь этого человека!
– Уж не хочешь ли ты сказать, что знаешь его лучше? Ладно, хватит. Заканчивайте быстренько завтрак и пойдемте на теннисный корт: я уже договорилась с одним тренером – он поучит вас обращаться с ракеткой. Посмотрите на себя: бледные, вялые – вам просто необходимо немного поразмяться. – Она еще раз взглянула на девушек и с видом медицинского эксперта сделала свое заключение: – Мы приехали сюда отдыхать, а вы – вы стали похожи на привидения.
Рэчел вспомнила последнюю ночь, проведенную над унитазом, и проговорила:
– Наверное, все дело в лимонаде… Вчера мы выпили слишком много лимонада.
– Вы слишком много едите и мало двигаетесь, – с видом знатока произнесла Мисси и быстро, чтобы их не успел перехватить дель Вильялосо, повела девушек из банкетного зала.
Всю следующую неделю Мисси не спускала с девушек глаз. Она решила устроить им образцовый «активный отдых». По два раза в день Рэчел и Азали занимались теннисом, плаванием, подолгу гуляли в окрестностях отеля, рано ложились спать.
Но когда отдых в Агуа-Кальенте закончился и они возвращались в Лос-Анджелес, Мисси с тревогой подумала, что она перестаралась: Азали выглядела очень уставшей, а Рэчел – понурой. Всякий раз, когда взгляды Мисси и Азали встречались, Мисси замечала, что девушка чем-то напугана. Она никак не могла понять, что же случилось – ведь они так хорошо провели время на курорте.
ГЛАВА 40
Во время отдыха в Мексике Мисси часто думала о Зеве и в итоге твердо решила, что если Абрамски по-прежнему будет медлить с предложением, она сама сделает его.
В тот вечер, когда они вернулись в Голливуд, она оделась довольно скромно – в простую синюю юбку и белую блузку. Потом аккуратно расчесала свои короткие каштановые волосы. «Как жаль, что я подстриглась, – подумала она в этот миг, – Зеву так нравились мои длинные волосы!»
Подушившись лучшими духами от Элизы, она подошла к зеркалу и критически осмотрела себя. Да, эта двадцатидевятилетняя женщина, успевшая дважды побывать замужем и дважды овдоветь, сильно отличалась от той наивной восемнадцатилетней девчушки, с которой Зев познакомился одиннадцать лет назад.
Впрочем, Роза говорила, что ей удалось сохранить ту же девичью походку, то же изящество фигуры—да и лицо за эти годы почти не изменилось. И только глаза – такие же огромные и прекрасные, но уже потерявшие юношеский блеск – выдавали перенесенные тяготы.
Подчиняясь какому-то порыву, Мисси вытащила из-под кровати старый чемодан и высыпала на покрывало его содержимое. Ярко блестели бриллианты на диадеме, а огромный изумруд напоминал Средиземное море в лучах яркого солнца – таким или примерно таким запомнилось ей оно в Константинополе. И только сейчас Мисси поняла, что с тех пор, как в ее жизнь снова вошел Зев, она перестала бояться ГПУ и Арнхальдтов – она вспоминала о России только в страшных снах.
Она взяла фотографию Миши и сравнила ее со снимком Азали, стоявшим на комоде. Они совершенно не походили друг на друга – девочка пошла в мать. Прижав фотографию князя к груди, Мисси подумала, не настала ли пора сейчас, после стольких лет молчания, показать ее девочке и открыть ей всю правду. Но доктор Юнг предупреждал, что психика Азали слишком неустойчива, чтобы выдержать радостное известие о своем происхождении одновременно со скорбным рассказом о их страшной смерти.
– Я всегда буду любить тебя, Миша, – прошептала Мисси, прижимая старый снимок к груди. – Пойми меня, пожалуйста. Этого человека я тоже люблю, и он меня любит.
Положив фотографию в чемодан, Мисси взяла брошь с гербом Ивановых, повертела ее в свете торшера, а потом решительным движением приколола на блузку. Конечно, это роскошное украшение не очень подходило к простому костюму, но ей показалось, что старинная брошь символизирует благословение Миши на тот шаг, который она собиралась сейчас сделать.
Спрятав чемодан под кровать, Мисси поспешила на кухню, где сидели за чаем Роза и ее кавалер из Питтсбурга. При виде драгоценной броши Роза широко раскрыла глаза.
– Ну и видок! – протянула она. – Можно подумать, что у тебя раздвоение личности: одна половина собралась на бал, а другая – решила остаться дома.
Откусив кусочек пирога, Мисси с улыбкой посмотрела на подругу и сказала:
– Нет, голубушка, ты не угадала: просто я собираюсь предложить любимому мужчине выйти за меня замуж.
– Как жаль, что моя любимая не придерживается таких же правил, – мрачно заметил Сэм Брокман.
– Ты хорошо подумала? – спросила Роза. Мисси кивнула.
– Лучше некуда. – Доевши пирог, она бодро направилась к двери. – В конце концов, каким образом может девушка добиться того, что ей так хочется? По-моему, она имеет полное право попросить.
– Не поступают так уважающие себя девушки! – крикнула вдогонку Роза. – Просить должен мужчина, и только мужчина…
Мисси обернулась на пороге.
– Ну что ж, если он откажет – я прибегу плакаться тебе в жилетку, а у тебя появится шанс отругать меня и сказать: «Я же говорила»…
– Она же просто сумасшедшая, – тихо пробормотала Роза, когда дверь за Мисси захлопнулась.
– Жаль, что ты не сумасшедшая, – решительным тоном проговорил Сэм. – Если бы ты сделала мне такое предложение, я бы без малейших колебаний ответил «да».
– Делать такие предложения – не в моих правилах, – усмехнулась Роза. – А сама я не отвечу согласием до тех пор, пока не пойму, что полностью готова на этот шаг.
– Скорее бы ты почувствовала эту готовность, – улыбнулся Сэм.
Зев ждал этой минуты весь день – впрочем, нет – он ждал ее целых две недели. Ему так хотелось, чтобы поскорее настал миг, когда на лестнице послышатся легкие шаги, и Мисси снова войдет в его жизнь.
Он бросился ей навстречу и заключил в объятия.
– О, Господи, – пробормотал он, целуя ее роскошные волосы, – как я скучал без тебя.
Они прошли на террасу и, опершись на каменную балюстраду, стали прислушиваться к стрекотанию цикад, пению птиц и журчанию маленького водопада, несшего свои прозрачные воды к бассейну. Зев был очень взволнован.
– Пожалуйста, никогда не уезжай от меня, Мисси, – проговорил он, глядя куда-то вдаль. – Живи здесь. Выходи за меня замуж.
Мисси повернулась к Зеву, но он по-прежнему смотрел в сторону бассейна. Она громко рассмеялась.
– Ах, Зев Абрамски, наконец-то ты решился.
Он медленно повернул голову и дрожащим от волнения голосом проговорил:
– Значит, ты согласна? Она кивнула.
– Да, я согласна. Я пойду за тебя, Зев. Я люблю тебя так сильно, как не любила еще никого из мужчин. – Она притронулась к висевшей на груди броши и добавила: – Я люблю тебя совершенно по-особенному.
Зев покачал головой.
– Мне нет дела до этих особенностей – главное, что ты меня любишь. – Он крепко прижал ее к груди. – Осталось решить один вопрос: когда?
– Дай мне месяц, – сказала она, вспомнив об О'Харе и о том, как быстро они поженились. – Только очень прошу, давай не будем устраивать пышных банкетов – пусть это будет маленькое семейное торжество.
Четыре недели Зев жил, как на иголках, каждое утро просыпаясь со страшной мыслью о том, что все это сон, что Мисси придет к нему и скажет, что передумала. Он погрузился с головой в работу, стараясь ни о чем не думать, но в глубине души он знал, что, если бы по Вечерам он не встречался с Мисси, жизнь его потеряла бы всякий смысл и он не нашел бы в себе сил даже дожить до свадьбы.
На свадьбу были приглашены только Роза, Рэчел, Ханна и Соня. Роль подружки невесты досталась Азали, а шафера – Дику Неверну. Официальная церемония должна была состояться в муниципалитете Беверли-Хиллз, а «торжественный прием» – в особняке Зева.
На студии кипела работа. Шли съемки «Мариэтты в горах» – продолжения «Мариэтты». Зев не мог позволить никому вмешиваться в производство фильма, и поэтому свадебное путешествие было временно отложено. Азали в это время должна была жить у Розы.
Но Мисси понимала, что с девочкой творится что-то неладное. Каждое утро Азали отправлялась на съемки полная радости и энергии, а по вечерам возвращалась мрачная и изможденная. Она без всякого аппетита съедала ужин и, сказавшись усталой, отправлялась спать.
За неделю до свадьбы Мисси решила, что так продолжаться больше не может – она поднялась вслед за Азали в ее комнату. Девушка лежала на кровати в одежде, сжимая в руке свою любимую французскую куклу – ту самую, которую подарил ей много лет назад О'Хара во время поездки в Нью-Джерси.
«Так вот в чем дело, – с чувством вины подумала Мисси. – Она любила О'Хару. Он был для нее папой».
– Ты не хочешь, чтобы я выходила замуж за Зева? – спросила Мисси, присаживаясь на край кровати и гладя Азали по голове. – А мне казалось, что он тебе нравится.
– Конечно, конечно, – проговорила Азали. – Мне очень нравится этот человек и, конечно же, я ничего не имею против вашей свадьбы. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Мисси. Пожалуйста, поверь мне.
У Мисси не было оснований не доверять девушке, но ее испугали глаза Азали: в них появился нездоровый блеск, странная отрешенность…
– Так скажи же, что случилось, дорогая, – ласковым голосом проговорила Мисси. – Ты же знаешь, что я все пойму.
– Да нет, ничего особенного… – Азали села на кровати и широко раскрытыми глазами посмотрела на Мисси. – Просто у всех теперь новые имена. Все перепуталось, понимаешь? Это как в театре, как в кино. Посмотри сама, Мисси: С. 3. на самом деле Зев. А я – я сразу и Мариэтта, и Эйва Адэр, и Азали… А ведь когда-то давно у меня было другое имя; я была совсем другой девочкой.
– Что поделать – такие в Голливуде законы, – перебила ее Мисси. – Актеры придумывают себе красивые псевдонимы, эмигранты, как Зев, переделывают свои фамилии на американский манер. Что же тут странного? По-моему, это очень даже неплохо.
– Да нет же, я не об этом, – в отчаянии воскликнула Азали, зарываясь в подушку и еще крепче сжимая в руке куклу. – Иногда я чувствую, что не знаю, кто я такая на самом деле. Мне начинает казаться, что внутри меня живут две девушки – «приличная» и «неприличная».
– Что ты говоришь, Азали? – в недоумении переспросила Мисси. – Ты же всегда была сущим ангелом. Посмотри на себя: ты работаешь от зари до зари. По-моему, ты просто сочиняешь свою «темную» половину.
Азали отвернулась к окну и сказала:
– Знаешь, я ведь помню папу; помню, как он обнимал меня, как говорил со мной. Он был очень большой, с добрым, спокойным голосом. Я помню и старшего брата. Он казался мне таким большим. Но ведь в то время я была кем-то другим, не правда ли, Мисси?
Собравшись с силами, Мисси взяла девушку за руку и сказала:
– Тебе грозила опасность – вот и пришлось нам придумать тебе новое имя. На самом деле ты – Ксения.
– Ксения Иванова, – медленно протянула девушка. – Теперь я вспоминаю. Да, была такая сказочная девочка, жившая в сказочном мире, где не было горя и болезней, где все ее любили, особенно – папа. Папа жив, – вдруг резко проговорила она, как-то странно глядя на Мисси. – Я точно знаю – я ведь видела его.
– Ты могла видеть его лишь во сне, Азали, – пробормотала Мисси. – Твои папа, мама и бабушка Софья сейчас на небесах.
Азали улыбнулась и проговорила:
– Знаешь, Мисси, по-моему, я просто переутомилась.
– Когда закончатся съемки «Мариэтты в горах», тебе надо будет еще раз куда-нибудь съездить… Может быть, отправиться всем вместе в Агуа-Кальенте? Тебе ведь там понравилось, не так ли?
– Нет! – испуганно воскликнула Азали. – Я не хочу в это место!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80