— Доверять Пекосу? — Он весело расхохотался. — Сеньора, я доверил бы Пекосу все, что имею!
— Рено, не хочу, чтобы вы рассердились, но, в общем… в тот день, когда я с вами познакомилась… вы помните?
— В главном магазине в Марфе, — сказал он, кивнув. — На торжественном открытии, si?
— Да. Насколько я помню, Пекос обращался с вами как… ну, я подумала, что он ужасен. Он выказывал вам совсем мало уважения.
— О, это его обычная манера. Но он это делает не намеренно. Он хороший человек, благородный. — Рено опять взял ее за локоть, повернул и вывел из кораля. Поднеся коричневый палец ко рту, он с гордостью указал на сияющий золотой зуб. — Видите это? Пекос купил его мне.
— Это было… очень мило с его стороны. А как вы потеряли свой зуб?
— Его выбил Пекос.
Анжи была в ужасе:
— Вот видите! Он злой человек!
— Нет, сеньора, вы не правы. Я давно знаю Пекоса. Он выбил мой зуб только потому, что я заслужил это. Он поймал меня, когда я жульничал в покер, и хорошенько двинул по зубам. Я пообещал ему, что больше никогда не буду мошенничать, и он купил мне золотой зуб. Пекос дерется только тогда, когда он…
— Кстати, раз мы заговорили о драках, расскажите мне, откуда у него шрам на… — Анжи запнулась, вспыхнув, и быстро отвела глаза от лица Рено. Не подумав, она упомянула о шраме, который не должна была никогда видеть. — Дело в том, что… я… однажды Пекос вышел во внутренний двор без рубашки, и я увидела… — Анжи почувствовала, как ее лицо запылало жарче. — Он сказал, что получил его из-за женщины, — торопливо добавила она.
— Si. — Глаза Рено помрачнели. — Пекоса рубанули отсюда, — он приложил палец к жилетке, — до сюда. — Палец скользнул вниз по груди и животу и остановился на бедре.
Анжи смотрела, кивая, и ничего не сказала. Слишком хорошо она знала длину и ширину белого шрама, который пересекал его красивое смуглое тело.
— Рено, — отважилась она, — это, наверное, какой-нибудь ревнивый муж обнаружил свою жену…
— Ах, нет, нет, сеньора. Эта женщина… она была моей женой.
Анжи оторопела от удивления.
— Вашей женой? Но я не знала, что у вас была жена. — У меня нет теперь жены. Я потерял ее и сына во время эпидемии летом 1881 года.
— Рено, простите. — Анжи расстроилась. — Это ужасно.
Он помолчал немного, а затем продолжил:
— Вернувшиеся в 1879 году апачи мескалеро были все еще дикарями. Сюда часто наезжала банда Викторио, грабя и убивая людей, а затем скрываясь в Мексике. Однажды моя жена взяла сына и поехала на речку Сиболо Крик, чтобы выкупаться и поиграть с ребенком в воде. Два отбившихся от банды Викторио головореза обнаружили ее там. Они хотели изнасиловать и убить ее, но Пекос проезжал на своем Диаболо неподалеку и услышал крики. Он убил их обоих, спас мою жену и сына, но и сам чуть не лишился жизни. — Темные глаза Рено были печальны. — Он очень храбрый человек, Пекос. И добрый.
Анжи слушала, стараясь представить бессердечного самовлюбленного Пекоса, когда ему было двадцать лет, и он бесстрашно сражался с двумя дикими мескалеро, чтобы спасти жизнь мексиканской женщины и ее маленького сына. Пораженная, она сказала:
— А он дал мне понять, что…
Рено снова улыбнулся:
— Пекос выбьет мне другой зуб, если узнает, что я все вам рассказал. Он смущается, если кто-нибудь узнает, что он герой.
— Г-м-м, — протянула она, не в силах сопоставить человека, которого знала сама, с тем, о котором Рено говорил с такой теплотой и уважением. Она так была захвачена темой разговора, что не обратила внимания, куда они идут. Удивившись, Анжи посмотрела на большого черного жеребца Пекоса Диаболо, свесившего голову через высокую ограду кораля.
— Пекос великодушный человек, — продолжал Рено. — Он разделил со мной шахту Лост Мадр, потому что я как-то давно дал ему денег на покер в Пасо дель Норт. Он выиграл эту шахту и сказал, что половина — моя. — Рено сбросил щеколду с ворот кораля и завел Анжи внутрь.
— Возможно, Пекос и добрый человек, — сказала она и улыбнулась Рено.
— Он самый лучший человек в мире, сеньора, — сказал мексиканец и подошел ближе к большеглазому жеребцу. — А здесь — самая лучшая в мире лошадь. — Диаболо, казалось, не волновал холод. Он повел ушами, услышав свое имя, и гордо загарцевал перед ними, словно знал, что люди говорят о нем.
Анжи улыбнулась, а затем поежилась. До чего замечательный конь! Такой красивый, большой, пугающий. Как и его хозяин. Ее глаза были прикованы к благородному животному. Она весело засмеялась, когда Рено назвал Диаболо по имени, и это создание повернуло свою гордую голову, громко заржало и направилось к ним неторопливым аллюром.
— Правильно, Диаболо, — позвала она, — иди к Анжи. Иди, мальчик.
Диаболо приблизился к ним, фыркнул, отбросил свою длинную гриву и, наконец, наклонил к ней бархатистую морду. Анжи улыбнулась ему счастливой улыбкой и дотронулась рукой до холодного носа коня, поглаживая жесткую его плоть и говоря мягким низким голосом:
— Ты действительно хорош, Диаболо, ты знаешь это? Ты такой грозный, славный и красивый. — «Точно, как твой хозяин», — подумала она про себя.
— Нет, нет, Диаболо ласковый. Не хотите покататься на нем? — спокойно спросил Рено.
Анжи, удивившись, повернулась к нему:
— А он мне позволит?
Рено хохотнул:
— Кто? Пекос или Диаболо? Вы кого имеете в виду?
— Думаю, обоих.
— Диаболо будет счастлив, — быстро заверил ее Рено. — А Пекосу я не скажу, если не хотите. — Его темные глаза озорно сверкнули.
— О, Рено, я бы так хотела покататься на этом огромном коне. — Анжи чувствовала, как растет ее возбуждение и нетерпение, пока Рено ходил за седлом. — А вы уверены, что все будет в порядке?
— Анжи, ему надо упражняться. Не беспокойтесь. — Он поднял гладкое кожаное седло на спину коня. — Я беру на себя всю ответственность, если что-нибудь случится. Диаболо застоялся и рвется побегать.
Анжи ничего не ответила. Она подошла ближе к высокому черному жеребцу и положила теплую руку ему на шею. Потянувшись к его уху, она пробормотала:
— Знаешь, большой мальчик, держу пари, что это здорово — сидеть у тебя на спине. — Она прижалась к нему щекой и потерлась о гладкую шерсть. Подняв голову, Анжи посмотрела прямо в большие черные глаза коня: — Ну как, Диаболо? Позволишь мне покататься на тебе? Я знаю, что еще никто не сидел у тебя на спине, кроме Пекоса, но его здесь нет. Разве тебе не хочется быстро промчаться по пустыне… только ты и я?
Диаболо заржал и помотал головой вверх и вниз. Анжи в ответ покивала своей.
— Полагаю, ты даешь мне разрешение. Мы с тобой отправляемся покататься!
Рено помахал рукой счастливой Анжи, когда она, сидя верхом на коне, понеслась к горизонту. Убеждая себя по-испански, что эта поездка будет полезна обоим, Рено повернулся и пошел в свой жарко протопленный кирпичный домик. Едва он ступил на первую ступеньку, на его черноволосую голову стали падать снежинки, мгновенно тая.
Анжи ехала прямо в снежную бурю, поднимавшуюся над пустыней. Казалось, она не замечала ничего вокруг и чувствовала себя более оживленной, чем в последние недели. Великолепный конь под ней несся огромными мощными скачками; как прекрасно и в то же время страшно было сидеть на нем верхом! Анжи отпустила поводья, доверяя Диаболо самому выбирать дорогу. Не обращая внимания на быстро ухудшающуюся погоду, она так же, как и животное, хотела нестись по этой холодной земле, умчаться как можно дальше от ранчо и ковбоев, словно никого не существовало на свете, кроме нее и большого черного жеребца.
Снег кружился вокруг головы Анжи. Она улыбнулась и подняла лицо, рассмеявшись, как маленький ребенок, поражаясь красоте больших снежинок, быстро покрывающих холодную жесткую землю. Повернуть назад — это просто не приходило ей в голову. Ей нравилось это захватывающее дух чувство свободы. Мчась на спине сильного красивого животного, она отбросила все притворство. Она здесь одна, никто не сможет прочитать выражение ее лица или поинтересоваться ее настроением. Сейчас Анжи могла позволить себе думать и мечтать о человеке, о котором скучала, несмотря на все, что случилось между ними.
Пекос! Ее полное любви сердце не могло забыть его имени. Пекос! Пекос! Пекос! Ее живот свело от нетерпеливого ожидания. Воображение унесло в чудесные мечты. В них она была обожаемой женой красавца Пекоса МакКлэйна. Она никогда не была женой Баррета МакКлэйна. Она и Пекос встретились на великолепном балу, и он влюбился в нее с первого взгляда. И тут же стал настаивать, чтобы она принадлежала ему. Ухаживание было коротким; пыл ее красивого возлюбленного был слишком сильным, чтобы долго ждать. В брачную ночь он любил ее с такой нежностью и страстью, что она чуть не упала в обморок, представляя все это. Каждую ночь после этого он снова любил ее, унося к вершинам блаженства, убаюкивая ее в своих сильных руках. И так она спала в его объятиях всю ночь.
Анжи была погружена в свои волшебные грезы, не осознавая, что большое животное под ней мчится все быстрее и быстрее по замерзающей скользкой земле. Мощный жеребец дико несся к покрытому снегом подножию гор Дэвиса, фыркая и хрипя, также охваченный восторгом, как и молодая женщина, сидевшая верхом на нем.
… Любовные мечтания Анжи закончились вместе со звуком ломающейся кости. Он наполнил ее уши, и она отчаянно закричала, когда большое изумленное животное повалилось вниз, перебрасывая ее через голову.
Глава 28
Дневной поезд, пыхтя, подъезжал к Марфе. Его колеса скользили по холодным, мокрым от дождя рельсам. Пекос МакКлэйн в пальто с поднятым воротником и своем вечном стетсоне, низко надвинутом на лоб, сошел на деревянную платформу. Он направился прямиком в Первый государственный банк Марфы, возвышающийся на главной городской улице. В обтянутой перчаткой руке он держал небольшой саквояж.
Холодный завывающий ветер дул ему прямо в лицо. Пекос стиснул зубы. Он приехал домой, чтобы получить заем от банка Рэндольфа Хаффа, и не предвкушал особого удовольствия от перспективы переговоров с банковским президентом, человеком не особо приятным. Пекос занимал деньги в банке Марфы множество раз. И хотя всегда получал требуемую сумму, этот приземистый коренастый человек с красными щеками и свиными глазками каждый раз недовольно цокал языком и делал Покосу выговоры, словно он был капризным непослушным ребенком. Это мучило молодого МакКлэйна.
Он подошел к стеклянной входной двери банка, глубоко вздохнул и вошел в душное, переполненное людьми фойе. Его серые глаза тут же скользнули по направлению к застекленному угловому офису Рэндольфа Хаффа. Лысеющий банкир сидел за внушительным дубовым столом, скрестив на груди руки и глядя прямо на Пекоса. Тот снял свой стетсон и кивнул.
Рэндольф Хафф величественно поднялся. Пекос прошел через вестибюль к его конторе.
— Входи, мой мальчик. — Президент банка смотрел на замерзшего молодого мужчину, вежливо улыбаясь. — Ты, кажется, замерз.
— Рэндольф, — Пекос протянул через стол руку маленькому снисходительно улыбающемуся человеку, — у меня к тебе дело.
— Снимай пальто и садись. — Рэндольф Хафф опустился в кожаное кресло, внимательно глядя на Пекоса. — Что принесло тебя в Марфу в такой холод?
Пекос поставил свой саквояж на пол. Пальто он не снял, расстегнул лишь две верхние пуговицы.
— Я здесь, чтобы занять денег, Хафф. — Он сел и закинул ногу на ногу и вытащил сигару из нагрудного кармана.
— Понимаю, понимаю. — Блестящие глазки смотрели ласково. — Не везет на шахте, да, сынок?
— Везение имеет мало общего с шахтерским бизнесом, Хафф. — Пекос твердо решил не позволять этому раздражающему его человеку насмехаться над ним.
— Действительно? А я думал, что именно благодаря везению ты с самого начала заполучил Лост Мадр. Насколько я помню…
— Хафф, я устал и замерз, и хотел бы выехать на Дель Соль до того, как разыграется буран. Давай заполним бумаги.
— Так ты собираешься на ранчо? — Кустистые брови насмешливо поднялись.
— Разумеется. Тетушка надеется, что я навещу ее, раз уж я здесь, в Марфе.
Рэндольф Хафф откинулся в кресле и закинул руки за голову, поглаживая пухлыми пальцами гладкую лысину.
— Только твоя тетушка? А как насчет очаровательной вдовы МакКлэйн?
— А что вдова? — Пекос почувствовал, как на виске у него набухла жилка.
— Держу пари, она тоже будет рада повидаться с тобой, Пекос.
— Хафф, мне нужно… пятнадцать тысяч. Давай займемся этим прямо сейчас, и…
— Прости, — сказал Рэндольф Хафф и опустил руки на стол. — Я не могу сделать этого, Пекос.
— Какого дьявола? Я занимал здесь деньги с восемнадцатилетнего возраста!
— Знаю, знаю. Но ведь теперь все изменилось, ведь так?
Пекос почувствовал, как сжалась его грудь.
— Изменилось?
— Боюсь, что да. Ты больше не имеешь кредита в этом банке, Пекос.
— Господи Иисусе, я выплатил десятки тысяч…
— Знаю, знаю, и мне очень неприятно отказывать тебе, но существуют определенные банковские правила, и я не могу их нарушить. — Хафф встал и засунул руки в карманы коричневых брюк, которые чуть не лопались на его круглом животе. — Тебе придется обратиться к… — проблеск удовольствия блеснул в его глазках, — к своей мачехе.
— Забудь об этом. — Пекос поднялся с кресла.
— Погоди, — коротконогий человечек вышел из-за стола. — Я слышал, что у новой миссис МакКлэйн проблемы с управлением Дель Соль. Ты ведь знаешь, прошлое лето было очень засушливым. А потом, не успев как следует наладить дела, твой отец умер, — упокой, Господи, его душу, — а ты уехал в Мексику. У нее были трудности с большинством вакеро, как я слышал, и… ну, судя по тому, как холодно, мы переживаем ужасную зиму.
— Твоя забота обо мне очень трогательна, Хафф. А теперь, если позволишь, я пойду. — Пекос поднял с пола свой черный саквояж и направился к двери.
Рэндольф Хафф последовал за ним, в его глазах мелькал злой огонек.
— Постой, Пекос, я знаю, что хорошенькая молодая вдовушка заполучила все наследство, но, — он потрепал пухлой рукой по плечу Пекоса, — полагаю, ты бы мог отхватить немного, если бы…
— Хафф, можешь сделать мне одолжение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53