Подозреваю, что нет нужды спрашивать, при каких обстоятельствах это произошло.Последние слова сопровождались весьма выразительным, «понимающим» движением бровей.Даже если бы он спросил, при каких обстоятельствах, Девон ему не сказала бы. Она никогда не забывала о том, как случилось, что она сломала замочек ожерелья. Она в те уже далекие годы редко спрашивала мать о своем отце, поняв, насколько мучительны для той подобные расспросы. Мама почти ничего не говорила о нем, но каждый раз неизменно упоминала, что он был человеком знатного происхождения. Эти скудные сведения не приносили Девон ни пользы, ни радости, тем более что дети, с которыми она иногда играла, смеялись над ней и дразнили ублюдком.– Ты говорила, что мой папа джентльмен, – сказала Девон однажды матери, горько расплакавшись.– Он им и был, – коротко ответила та, и лицо ее исказила боль.– Тогда почему другие дети называют меня ублюдком? – выкрикнула Девон. – Почему?В жизни ей не забыть потрясенный взгляд матери, когда та бережным движением отвела прядь волос со щеки дочери и произнесла горестно и нежно:– Девон… Бедная ты, бедная моя девочка.Тогда мать и рассказала ей всю правду.– Однажды летом, в то время я была совсем молодая и служила гувернанткой у племянниц хозяев дома в одной очень богатой семье, я полюбила… Полюбила сына хозяев. Это подарок от него. – Она дотронулась до ожерелья у себя на шее. – Я была глупа, не понимала, что он мне не пара, он, со своим огромным богатством и знатностью. Когда я говорила ему о своей любви, он сказал, что не может… не хочет на мне жениться. Он… бросил меня.Итак, это оказалось правдой. Ее отец – человек знатный.Но вряд ли порядочный.Голос матери дрогнул, и она продолжала:– Я уехала в Лондон, собственной семьи у меня не было, я осталась совсем одинокой. Через несколько недель я узнала, что твой отец погиб во время несчастного случая на скачках. А потом поняла, что ношу под сердцем его ребенка. – Слова, казалось, застревали у нее в горле. – Работы было мало, но я не могла отказаться от тебя… не могла! И не могла обратиться к его родным. Возможно, из гордости. А возможно, из упрямства, такого же, как у тебя. Но больше всего меня мучил страх, о, какой страх! Его семья была настолько влиятельной и богатой, что тебя могли отнять у меня, а я поняла, что не могу этого допустить, особенно когда увидела тебя. – Лицо у мамы вдруг сделалось задумчивым, она долго молчала, перебирая пальцами ожерелье у себя на шее. – Ты унаследовала его вспыльчивость, – продолжила она шепотом. – Его порывистость. И у тебя такие же глаза, какие были у него.Но, слушая признания матери, Девон с каждой минутой все сильнее пылала негодованием – таким, какого никогда не замечала у Амелии. Она злилась на то, что мама страдает от неутолимой печали, которую и сейчас видела у нее в глазах.Несмотря на то что он от нее отказался, мать не перестала любить отца. Девон же его ненавидела за то, что он причинил им столько горя.– Зачем ты это носишь? – закричала тогда она и сорвала ожерелье с шеи матери. – Зачем?Мать заплакала.То был их последний разговор об отце. И последний случай, когда дочь довела мать до слез. Но Девон не могла простить себе этого случая – она поняла, какую великую ценность представляло ожерелье для матери…Девон медленно подняла глаза на Себастьяна и проговорила с нескрываемой злостью:– Это мое ожерелье! Его подарил моей матери… очень богатый человек.– Ваши возражения становятся утомительными, Девон. Должен признать, что в вас произошла замечательная перемена. Я почти полностью уверовал в то, что вы не воровка. Но сейчас мне кажется, что я должен вас предостеречь. Я терпеть не могу, когда меня используют. И не желаю быть обманутым.Обманутым! Девон процедила сквозь зубы:– Я обещала маме, что никогда не стану воровкой, проституткой или нищенкой, и я сдержу слово!Его молчание ясно свидетельствовало о недоверии. В полном бешенстве она обозвала Себастьяна таким нецензурным словом, что он ушам своим не поверил.– Ругательствам вы тоже научились от матери?– Мама ни разу не слышала, чтобы я выругалась. Она была самым добрым, самым деликатным человеком из всех, кого я знала, и я ни за что не унизила бы ее подобным образом. А вы – дело другое.– Так я и понимаю. Жаль, что вас не научили контролировать вашу речь.Девон сделала реверанс и сказала с ядовитой любезностью:– Как, сэр? Вы не ожидали от меня ничего подобного?– Напротив, именно этого я и ожидал.Они стояли очень близко друг к другу. Отвечая на ее издевку, Себастьян наклонился и придвинулся еще ближе. Улыбки Девон как не бывало. Что, если он сейчас поцелует ее? Фу, что за нелепая мысль! Но пульс у Девон зачастил до невозможности. Тем не менее она не отстранилась – такого удовольствия она ему не доставит! Запрокинув голову, она вдруг заметила, что его взгляд скользнул по ее шее и устремился к выступающей за пределы корсажа верхней части ее грудей, вернее, к ямке между ними.– Прекратите глазеть на мою грудь!– С чего вы взяли, что она меня интересует? Девон взорвалась:– Это очевидно! Хватит пялиться! Взгляды их встретились.– Послушайте, Девон, будем откровенными друг с другом. Я посетил «Воронье гнездо». Я видел хозяйку, кажется, ее зовут Бриджет. Да, точно Бриджет.Девон ощутила, как у нее вспыхнули щеки. Ее охватил горячий стыд, который сменился гневом, растущим с каждой секундой. Себастьян ходил в пивную, чтобы проверить истинность ее рассказа…– Бриджет не выразила ни малейшего неудовольствия, когда какой-то мужчина запустил одну руку ей за корсаж, а другую – под юбку.– Бриджет не шлюха, – ровным голосом произнесла Девон.Себастьян скривил губы:– Если вы и в самом деле так думаете, то ваши представления о нравственности явно искажены.Девон открыла рот, чтобы дать Себастьяну достойный отпор, но тот опередил ее:– Бриджет, бесспорно, шлюха. Хотел бы я узнать, как обстоит дело с вами.Девон влепила ему пощечину со всей силой, на какую была способна.Его явное потрясение послужило ей наградой.– Но ведь это вполне логичный вывод, – произнес он в свое оправдание.– А вы треклятый вор!– Как, мы опять возвращаемся все к тому же?– Вы, – дрожащим голосом продолжала она, – вы лицемер, вот вы кто такой! И я знаю, что это слово значит! Вы смеетесь надо мной, а сами бесстыдно глазеете на мою грудь. Я видела, как вы на нее таращились, когда думали, что я этого не замечаю. Вы думаете обо мне самое плохое, разве я не права? – бушевала Девон. – Да как вы смеете осуждать Бриджет или меня, вы, в вашем огромном доме со всей этой роскошью?! – Тут она ткнула пальцем в его широкую грудь. – Уверена, что вы не прожили вашу жизнь в полной непорочности. Уверена, что в вашей постели побывала не одна женщина!Себастьян поначалу был ошеломлен ее натиском, потом парировал:– Но ведь я мужчина.Как будто это все объясняло. Как будто могло объяснить хоть что-то. И при этом Себастьян говорит таким тоном, холодно подумала Девон, будто у него есть право обладания любой женщиной.Впрочем, тот факт, что от него исходит обаяние напряженной мужской силы, отрицать невозможно. Девон сама ощутила это с первого взгляда, с первой их встречи. Ее тогда словно жаром обдало. Нет ничего невероятного в том, что и многие другие женщины находят его широкие плечи, узкие бедра и черные блестящие волосы неотразимо привлекательными.Реальность неопровержима. Вечерний костюм не скрывал, а подчеркивал достоинства его великолепного сложения. Девон окинула быстрым взглядом его фигуру – сверху донизу.Себастьян выпятил подбородок:– Нечего глазеть на…Он запнулся, и Девон закончила за него:– На вашу ширинку?– Не будьте такой вульгарной, – почти угрожающе процедил он.Она возразила с подчеркнутой любезностью:– Если бы я хотела быть вульгарной, то сказала бы…– Достаточно, Девон! – перебил Себастьян.Девон с невозмутимым видом посмотрела ему в лицо, все еще грозно насупленное:– Вы сказали, что вы мужчина. Я подумала, что стоит в этом удостовериться.В иное время Девон не посмела бы говорить так нагло и дерзко, она сочла бы это унизительным для себя. Но не теперь. Себастьян только что дал ей понять, как он к ней относится и кем считает. Так пусть получит свою порцию!Он распрямил плечи, но не ответил. Что ж, вернемся к тому, с чего начали. И Девон произнесла ледяным тоном:– Итак, когда мы уяснили, что вы не вели целомудренный образ жизни, будьте добры сказать, случалось ли вам делить постель с женщиной, которой вы за это платили?Себастьян продолжал молча смотреть на нее с высоты своего роста, и вид у него был донельзя высокомерный.– Случалось ли такое, милорд?– У меня не было необходимости платить женщине за то, что она спит со мной. Но если бы такое положение возникло…Теперь уже Девон перебила его:– Позвольте мне высказать мое суждение, милорд. Смею предположить, что у вас, людей голубой крови, все это происходит иначе. – Она не дала ему возможности возразить. – Признаю, что я любопытна. Есть ли у вас любовница, милорд? Оплачиваете ли вы ее жилье, платья и…– Это не ваше дело, – строго проговорил Себастьян. – И вы нахалка, Девон.Она удовлетворенно фыркнула, не собираясь отвечать на эту грубость. Главное, она попала в точку!– Вам не приходилось мучительно размышлять на тему о том, где взять денег на еду, Себастьян. Вы не провели ни одной ночи, дрожа от холода. Так не смейте осуждать меня. Не смейте осуждать Бриджет, Да, она принимает мужчин в задней комнате пивной. Да, она берет за это деньги, иначе ей не на что было бы кормить братьев и сестер.Все это Девон произнесла, глядя Себастьяну прямо в глаза. Потом подобрала юбки и направилась к двери. Но прежде чем уйти, повернулась к нему и бросила:– К вашему сведению, я непременно заберу мое ожерелье перед тем, как покину ваш дом. Глава 11 Когда Себастьян вошел к себе в спальню и увидел, что Девон шарит в ящиках его бюро, хоть, возможно, и не в буквальном смысле слова, он пришел в ярость. Разозлился черт знает как и на нее, и, главное, на себя. Он проявил неуместную доверчивость, вообразив, что вначале ошибался в ней. Ее присутствие в его спальне свидетельствовало об обратном.Он многократно назвал себя полным дураком за то, что попался на удочку, что был ослеплен ее соблазнительной чувственностью и… ее очарованием, да-да, очарованием, незачем бояться этого слова!Она порывиста. Импульсивна. Она его провоцировала. Раздражала. Она вовсе не была застенчивой или пугливой. Наполовину леди, наполовину дикая кошка – и совершенно непредсказуема!Ему следовало бы отшлепать ее, а он только и думал о том, чтобы прижать ее к себе, обнять и целовать до тех пор, пока она не сможет выговорить больше ни слова. Он застал ее в своей спальне, когда она рылась в его вещах, но даже в те минуты хотел одного: прижаться губами к ее соблазнительным губам и целовать так, чтобы оба они сходили с ума от взаимного желания. Хотел запустить руки ей под платье, ощутить под пальцами нежную кожу, обнажить ее груди и провести языком вокруг восхитительно розовых сосков…Но что-то не похоже, чтобы он сегодня, так сказать, имел у нее успех.– Черт, черт побери! – громко выругался Себастьян и рассеянно провел пальцами по щеке. Было еще больно до нее дотронуться. Ему почти не верилось, что она влепила ему такую затрещину. Себастьяна никогда в жизни не били по лицу. Да он никогда и не давал к тому повода.Ему припомнились слова, которые она бросила ему напоследок. Неужели Девон приходилось голодать? Страдать от холода? Тяжело думать об этом. Да, до встречи с ней он никогда не задавался мыслями о тех, кому живется далеко не так, как ему. Ведь не все бедняки воры и грабители, подонки общества вроде Фредди и Гарри. Нет сомнения, что многие из них похожи на мать Девон, Амелию Сент-Джеймс, женщину, брошенную на произвол судьбы с ребенком на руках.Надо верить тому, чему ты поневоле должен верить. Девон сделала все, чтобы он переменил свое мнение о ней.Обожаемая. Вот кем она стала для него. Бесконечно обожаемая. Себастьян с трудом удержался от смеха. Надо же – подобранная им на улице бездомная девчушка прочитала ему нотацию! И он эту нотацию принял к сведению…Ему, право, было не до смеха, когда Девон ударила его по физиономии. Но она вынудила его о многом задуматься.Спохватившись, Себастьян поспешил спуститься в холл. У него не было уверенности, что Девон не вознамерится сбежать. От него она ушла как раз в подходящем для этого настроении.Он почти бежал по лестнице и чуть не сбил с ног Танзи, которая вывернулась из-за угла с огромной картонкой в руках.– Милорд, – обратилась она к Себастьяну в полной ажитации с горящими от восторга глазами. – Милорд, вы только посмотрите! Все это доставили от модистки. Вот обрадуется мисс Девон, правда?Обрадуется ли она? После сцены у себя в спальне Себастьян хотел бы в этом удостовериться.– Если вы не против, Танзи, я не прочь сам вручить ей это.– Как прикажете, милорд, – ответила горничная, сделав реверанс.Подождав, пока девушка уйдет, Себастьян постучался в дверь спальни Девон.– Кто там?Себастьян нахмурился: голос у Девон был сдавленный. Неужели она плачет?Он не ответил. Не посмел. Зато посмел войти в комнату.При его появлении глаза у Девон так и вспыхнули. Банни со своего места в ногах кровати тотчас зарычала. Себастьян поставил картонку возле двери. Подхватил собачонку на руки, вынес в прихожую и, без особых церемоний усадив ее на пол, захлопнул дверь перед мохнатой мордой недовольной таким обращением псины. Повернулся к Девон.– Вы еще долго намерены меня мучить? – выкрикнула она.– Кажется, что так.Девон, сидя на постели, молча наблюдала за тем, как он пересекает комнату, а когда он подошел к ней вплотную, отвернулась.Себастьяна это ничуть не обескуражило. Он взял ее за руки и поднял с постели. Она попыталась вырвать свои руки из его крепко сжатых ладоней, но это ей не удалось.– Девон, – заговорил он очень тихо, – посмотрите на меня.– Нет! – выпалила она с яростью. – Ни за что! Он взял ее за подбородок:– Девон, пожалуйста. Ну прошу вас!Длинные ресницы дрогнули, потом поднялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32