Но как только он это сделал, по его лодыжкам прошелся влажный холодный нос.– О, привет! Это кто такой?Девон рассказала ему о событиях минувшей ночи и добавила:– Не думаю, чтобы вашему брату это доставило удовольствие.– Ему не привыкать: когда мы все трое были еще детьми, Джулианна вечно приносила домой пострадавших животных. Однажды, помню, притащила белку, упавшую с дерева. Мать, конечно, подняла крик.– Ваша мать тоже живет в Лондоне?По лицу Джастина скользнула тень. Была ли то тень печали или чего-то другого? Помолчав немного, Джастин ответил:– Нет. Наши родители умерли… – Он снова примолк ненадолго, потом сказал: – Я собирался уходить, но Себастьян сообщил мне, что вы здесь, вот я и зашел повидать вас.– Разве он дома? – Девон старалась говорить равнодушным тоном, но это давалось ей с трудом. – Он упомянул вчера, что приглашен куда-то сегодня вечером.– Да. Вдовствующая герцогиня Каррингтон дает бал. Себастьян наверху, он одевается. Боюсь, что меня нет на этот раз в списке приглашенных. Видите ли, репутация в высшем обществе зависит от отношения герцогини к вам – одобрительного или наоборот. Полагаю, что герцогиня терпит меня только потому, что жалует Себастьяна. Но я не собираюсь коротать вечер в сожалениях и обиде. Все эти приемы такая скука.Девон само слово «бал» приводило в восторг.– Вы, наверное, склонны к сарказму, не правда ли? – заметила она.– Неизменно, – ответил он и протянул руку к Уэбстеру, негромко рассмеявшись, когда тот лизнул ему пальцы. – Какое ласковое маленькое существо, верно?Ни один из двоих не заметил, что Себастьян, прислонившись к дверному косяку, наблюдает за ними. Им явно хорошо друг с другом, решил он. И какая замечательная пара – Джастин с его блестящими черными волосами и златокудрая, такая вся светлая Девон. Черт побери, да что это с ним? Он почти ревнует.Почувствовав неловкость своего положения, он вошел в библиотеку… и был встречен низким, глуховатым рычанием.– Потеряшке ты, кажется, не понравился, – сказал, поворачиваясь лицом к брату, Джастин.– Потеряшка? – Себастьян бросил удивленный взгляд на Девон: – Кажется, вы называли его Уэбстером?– Что было, то было, – со слабой улыбкой отозвалась Девон. – Боюсь, мне придется переменить имя.– Почему?– Потому что это не он, а она.Так. Ублюдок оказался сукой. Понятно, что ей полюбился Джастин, а не он!– Бог мой, но в таком случае ее и Потеряшкой нельзя назвать.– Согласна. Назовем ее Банни – Булочкой. Она такая кругленькая и толстая. Правда подходящее имя?Себастьян посмотрел на собачонку. Ничего себе булочка! Ему стало смешно.Объект его внимания оскалил зубы.– Полагаю, ей больше подходит Бисти, то бишь Бестия, – предложил Себастьян.Девон сказала строго:– Перестань, Банни.Обиженно взвизгнув, животинка улеглась на пол и положила голову на лапы, но при этом не сводила со своего обидчика круглых черных глаз.Джастин расхохотался и получил в награду осуждающий взгляд старшего брата. Он встал со словами:– Думаю, мне пора уйти. Доброй ночи, Себастьян. Приятных снов, Девон.Сделав короткий общий поклон, он удалился.Девон и Себастьян остались наедине. Себастьян молча наблюдал за тем, как она придвигается поближе к огню, чтобы согреться.– Надеюсь, у вас нынче был хороший день.– Благодарю вас, так оно и есть.«Благодарю вас»… В этой юной женщине положительно есть какая-то загадка. Если не знать о ее прошлом, можно посчитать ее девушкой из хорошей семьи, соответственно воспитанной. Он случайно проходил мимо ее комнаты в то время, как она ела, и заметил, что она облизнула пальцы. Она подняла голову и, в свою очередь, заметила, на что направлен его взгляд. Девон так покраснела, что щеки ее почти сравнялись цветом с алой ленточкой у нее в волосах. И она тут же схватила в руку салфетку.Сейчас она выглядела очаровательно, одетая в платье в стиле ампир, подхваченном, согласно моде, широкой лентой под самой грудью. Волосы завязаны на затылке обычной ленточкой и чудесным золотым потоком падают на одно плечо.Себастьян почувствовал приступ желания, такой сильный, что его можно было бы сравнить с чувством острого голода. У него задрожали пальцы. Ему неудержимо захотелось подойти к Девон и коснуться ее шеи сзади, зарыться рукой в золотые волосы и ощутить, как она вздрогнет от неожиданности.Он совсем близко подошел к ней, опустил голову и руки, крепко сцепив пальцы.– Девон? – отчего-то неуверенным голосом произнес он ее имя.Ответа не последовало.Себастьян смотрел и не верил своим глазам.– Девон, – повторил он, – вы плачете?Она повернулась к нему спиной, очерченной такими нежными, стройными линиями.Ни о чем не думая и не говоря ни слова, Себастьян заключил ее в свои объятия.Псина тотчас вскочила.– Ну-ка попробуй укуси меня, Бестия, – прошипел он. – А я укушу тебя, вот увидишь.Бестия села.В следующее мгновение Девон тесно прижалась к Себастьяну, и они почти свалились в просторные глубины его любимого кресла. Себастьян пристально всмотрелся в лицо женщины, которую сжимал в объятиях.– Вы и прошлой ночью плакали, правда?– Не-ет, – всхлипнула она.Себастьян вздохнул.– Девон, я совершенно не выношу плачущих женщин.– Я… не… плачу…Но она плакала. Узкие плечи вздрагивали. Девон просто исходила слезами.Лихорадочно обдумывая, чем бы ее утешить, он не придумал ничего лучшего, чем сказать:– Вам приятно будет узнать, что я пригласил для вас модистку. Она приедет завтра ровно в десять часов утра.– Модистку?!– Да. Портниху.Слезы снова полились у нее из глаз. Покатились по щекам мерцающие слезинки, при виде которых у Себастьяна защемило сердце. Да что такое, дьявол его побери, он сделал? До сих пор ему не встречалась ни одна женщина, которую не привел бы в поэтический восторг вид нового платья.По правде говоря, он вообще не встречал женщин, похожих на Девон.Вытянув свои, длинные ноги, Себастьян снова вздохнул.– Девон, сделайте одолжение, скажите мне: в чем дело?Холодный маленький носик уткнулся в кружевной галстук у него на шее. Девон глотала слезы, изо всех сил стараясь их унять.– Девон, вы должны сказать мне, что с вами.При всей мягкости и даже нежности голоса это был приказ.Никакого ответа. Что это, упрямство? Обида?– Девон, – повторил он уже более строго.– Господи, – пробормотала она сквозь прерывистые всхлипы, – какой же вы приставала!– Я предпочитаю думать, что это настойчивость, но вас это раздражает, я понимаю.– Это верно! Но… вы не оставите меня одну, если я скажу вам? Не бросите?– Нет, – просто ответил он. – Ну, теперь рассказывайте, что вас угнетает.Горячие слезы уже успели промочить туго накрахмаленную рубашку Себастьяна.– Я… не уверена, что… могу объяснить.– Попробуйте.– Это просто… ох, все кажется таким неправильным. Я хочу сказать, посмотрите на меня. Я живу в большом доме в Мейфэре, в самом лучшем месте города. Мейфэр! Только подумать… Ко мне явится портниха… портниха! А что я сделала, чтобы это заслужить? Ведь я… – Голос ее предательски дрогнул. – Я убила человека. Убила Фредди.Он крепче прижал ее к себе – так близко, что от его дыхания шевелились тонкие волоски у нее на виске.– Послушайте, Девон. Вы сделали то, что должны были сделать, чтобы остаться в живых. Иначе Фредди убил бы вас.– Я понимаю. Понимаю. – Слезы продолжали течь по ее щекам. – Но что-то мне подсказывает, что я не заслуживаю такого обращения. А тут еще вы…– Я?! – Себастьян даже отшатнулся.– Да! – прорыдала она. – Почему вы так поступаете? Почему вы такой щедрый? Ведь я здесь чужая. Вы даже не знаете меня. И я вам даже не нравлюсь.– Это неправда, – возразил он.– Правда. Я знаю, что вы обо мне думаете. И если вы хотите, чтобы я отсюда ушла…– Я вовсе не хочу, чтобы вы отсюда уходили. Я хочу вам помочь. И вы не вернетесь в Сент-Джайлз. Я этого не позволю.В последнем он теперь был твердо уверен.– Я не хочу быть для вас обузой.– Девон, прошу вас, не спорьте со мной.– А я прошу вас не обращаться со мной подобным образом. Вы ничего не можете мне запретить. И не можете указывать, что мне делать.Себастьян крепко сжал губы, чтобы не взорваться. Да, это упрямство, и еще какое!– Вы слышите, Себастьян? Я не хочу быть обузой.– А вы меня слышите? Девон, вы не обуза. Повторяю: вы не обуза.Последние три слова он произнес с подчеркнутой выразительностью.– Тогда позвольте мне зарабатывать свой хлеб. – Слезы у нее на щеках вроде бы начали высыхать. Девон подняла голову и посмотрела на Себастьяна с самым серьезным видом. – Я уже думала об этом, Себастьян. Позвольте мне помогать Танзи или еще кому-то из горничных. Могла бы я помочь и на кухне.– Этого не будет! – прорычал Себастьян.– Почему? Я же занималась этим раньше.– Девон, больше вы этим заниматься не будете. Я не намерен превращать вас в прислугу.– Я не хочу жить из милости.Я вам этого и не предлагаю. Я предлагаю помощь там, где есть в ней необходимость. Ну, и я думаю, что вполне в состоянии прокормить вас, да, вас определенно. – Тут он наклонил голову набок, как бы что-то взвешивая в уме. – Но я не вполне уверен насчет Бес… то есть Банни.Последняя фраза была рассчитана на то, чтобы развеселить Девон.И он в этом преуспел.Кончиком пальца он провел по ее губам и пробормотал:– Кажется, мы улыбаемся?Внутренний голос говорил ему, что он вступает на опасную почву. Чувствовать ее в своих объятиях, видеть, как она смотрит на него золотистыми глазами, еле заметно улыбаясь… Он и сам невольно улыбнулся и услышал легкий, очень легкий вздох, а потом слова:– Какая это милая комната.– Согласен с вами, Девон. – Говоря это, он – опять-таки невольно – слегка коснулся губами ее щеки и с трудом подавил порыв прижаться крепче. – Мы с вами сидим в моем любимом кресле и в моей любимой комнате.– Как странно, – широко распахнув глаза, произнесла Девон. – Я так и подумала, когда вошла сюда.Она не спешила убирать голову с его плеча, а маленькую ручку – с его груди.– Себастьян, неужели вы прочли все эти книги? – почему-то шепотом спросила она.Боже милостивый, она толкует о чтении! А он только и думает о том, как бы взять ее на руки, отнести к себе в постель, снять с нее одежду и ласкать, любить всю ночь.Он чувствовал себя возбужденным. Соблазненным завораживающим очарованием милой маленькой бродяжки из Сент-Джайлза. Но боялся напугать ее и не хотел даже говорить с ней на эту тему.– Разумеется, нет, – ответил он на ее вопрос.– Почему? – спросила она, словно бы удивленная тем, что такое могло быть.– Ну, скажем так: прежде всего потому, что их здесь слишком много.– Если бы я жила здесь, я бы поставила себе целью прочитать каждую книгу в этой библиотеке. – Она отвела глаза и добавила упавшим голосом: – Если бы умела читать.Сдвинув брови, он задал ей вопрос, который давно уже вертелся у него в голове:– Скажите, Девон, как это вышло, что у вас очень хорошая речь, но вы при этом даже не умеете читать? – Заметив, что ей явно не хочется отвечать, он продолжал: – Кажется, вы упоминали, что ваша мать была хорошо образованной.Девон кивнула и, еще немного помолчав, сказала:– До моего рождения мама зарабатывала на жизнь как гувернантка. Должна вам честно признаться, что она очень хотела научить меня читать, а я сопротивлялась.Себастьян усмехнулся. Поразительное признание, надо сказать, но хорошо хоть то, что она оказалась настолько честной, что сделала его и не заупрямилась.– У нас не было денег на книги, – продолжала Девон, – и я по глупости не видела смысла в том, чтобы научиться читать. Этим я очень огорчила маму, – произнесла она тихо. – Теперь я жалею, что была такой своевольной и упрямой, ведь, не откажись я учиться, могла бы стать гувернанткой, как мама. Или компаньонкой у какой-нибудь пожилой вдовы.– А ваш отец, Девон?Глаза ее подернулись печалью.– Он умер до моего рождения.– Поэтому ваша мать и жила в такой бедности? У нее не было родных, к которым она могла бы обратиться за помощью?– У нее была единственная сестра, которая умерла в юности. Единственной работой, какую мама могла найти, было шитье. И к сожалению, платили ей мало.– Наверное, ваши отношения с ней были очень близкими.Девон кивнула.– Маму звали Амелией, – сказала она. – Амелией Сент-Джеймс.Так, стало быть, гувернантка, начал соображать Себастьян. Она хочет быть гувернанткой, как ее мать. Можно ли это устроить? И должно ли? Внутренне она к этому готова, он это чувствовал инстинктивно.– Если хотите, – медленно заговорил он, – то я мог бы научить вас читать.– Правда?– Я не шучу. – Он подумал. – Модистка придет завтра утром. В таком случае мы с вами могли бы начать с послезавтрашнего утра.– О, Себастьян! – выдохнула она. – Конечно, я хочу этого. Очень хочу!Однако ее бурная радость оказалась непродолжительной. Губы Девон задрожали, и голос упал, когда она проговорила:– Я просто не знаю… как мне выразить…– Только не плакать, – строгим голосом предупредил он.Не плакать, – повторила она и просияла улыбкой, ради которой Себастьян был готов перекувырнуться публично через голову на каждой площади Лондона. Только бы видеть ее лицо таким вот блаженно радостным, как сейчас.Он чуть сильнее сжал ее в объятиях – и пульс его снова бешено участился. Бедро Девон прижималось как раз к тому месту, где скрывалось его мужское достоинство, которое тотчас ожило и подскочило вверх. Почувствовала ли она это? Видимо, нет. Лицо ее было слегка запрокинуто, и стройная шея Девон находилась на уровне губ Себастьяна, являя собой открытое приглашение тому, кто изголодался по любовным ласкам.Стоп, необходимо справиться с соблазном. Эта трезвая мысль промелькнула у Себастьяна в голове именно в ту секунду, когда ему до боли захотелось прижаться губами к ямочке у основания шеи и поцелуй за поцелуем, поднимаясь все выше, проложить себе путь к ее нежным губам.Ни разу в жизни не испытывал он столь мучительного желания…Девон высвободилась из его рук и села, оставаясь у него на коленях, и это доставило ему дополнительные – весьма неслабые ощущения. Скрипнув зубами, Себастьян помог Девон встать. Поднимаясь с кресла сам, он повернулся таким образом, чтобы скрыть от глаз Девон свое возбуждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32