https://wodolei.ru/catalog/mebel/Akvaton/integro/
Я подумала, что мне следует быть осторожнее, чтобы не привлекать ненужного внимания. Я вспомнила, что Семен ждет ответа, и призналась:
– Меня одна бабка немного ворожить научила. Иногда то что нагадаю, сбывается.
– Правда! – обрадовался он. – А мне погадаешь?
– Ладно, как-нибудь позже. А что ты хочешь узнать?
Семен стал серьезным и, смущаясь, спросил:
– Как ты думаешь, я Дуне люб?
– Как же не люб, если ты с ней вчера вечером три раза целовался, – не подумав, брякнула я.
Семен заглянул мне в лицо и больше не стал разговаривать на эту тему. Только позже, когда мы сели в двуколку, неожиданно сказал:
– Видать и, правда, чего-то такое умеешь. Про то, что мы целовались, ты знать никак не могла. Дуня сразу пошла спать, а ты в это время стояла на крыльце.
Я хотела придумать объяснение, но не успела. На дороге из-за поворота показались два медленно идущие человека. В одном из них я узнала Алешу. И сразу же стала хорошо слышать его мысли. Он тому, что мы его здесь ждем совсем не удивился, будто заранее знал, что я буду здесь его встречать. Был просто рад, что я жива и здорова.
– Вон он идет! – воскликнула я, и слезы сами полились у меня из глаз.
Почему-то с тех пор, как я стала счастливой, постоянно плакала!
– Точно он, – вглядевшись, подтвердил Семен. – А кто это с ним?
– Не знаю! Какая мне разница! – воскликнула я и бросилась навстречу Алексею Григорьевичу.
– Уезжать нужно отсюда поскорее, – с облегчением сказал Семен, взял лошадь под уздцы и начал разворачивать двуколку, – плохое здесь место!
Я, спотыкаясь от усталости, шла навстречу Алеше. Он тоже ускорил шаг и когда мы встретились, ни на кого не глядя, крепко меня обнял.
– Уж, как я боялась, как боялась! – говорила я, стараясь унять слезы. – Даже не знала, что думать! Хорошо Семен сказал, что тебя сюда, в этот дом повезли! Мы с ним туда, а там пусто! Всю ночь тебя ждем!
– Прости, родная, никак не смог тебя предупредить. Ничего страшного не случилось, просто попал в меленькую неприятность. Я тебе потом все расскажу, – виновато сказал он, целуя мое мокрое от слез лицо. – Это Иван, мой новый знакомый, – добавил он, показав на своего молчаливого спутника.
То, что с ним ничего не случилось, я не поверила. Он был в одном рваном исподнем белье, и от него пахло кровью и острогом. К тому же на перевязи через плечо висела сабля, которой раньше не было.
– Главное, что ты жив, – сказала я, и прижалась к его груди.
Он притянул меня к себе и крепко поцеловал в губы. Мы так и стояли, не в силах отпустить друг друга. Его спутник вежливо отошел, чтобы нам не мешать. Уже рассветало, и я смогла рассмотреть Алешино любимое лицо. Он казался измученным, глаза запали, губы были сухими и потрескавшимися, словно их опалил сухой жар.
– Расскажешь, что с тобой случилось? – попросила я.
– Конечно, но как-нибудь потом, – пообещал он. – Все это было так нереально, как будто я побывал в страшной сказке.
– Мне тоже есть, что тебе рассказать, – сказала я, – если на свете есть плохое место, так это здешняя крепость. Пошли, ты еле стоишь на ногах!
Мы оторвались друг от друга, и направились к двуколке.
Уместиться вчетвером в двуколке мы не смогли. Тогда мужчины сели на скамью, а меня Алеша посадил себе на колени. Я обняла его за шею, прижалась к груди и скоро почувствовала, что мне что-то мешает сидеть.
Теперь я уже была опытной женщиной, многое понимала, да и мысли у него были только о том, какая я мягкая и теплая и как бы нам скорее добраться до постели.
Глава 10
Когда мы вернулись, Котомкины уже не спали, и весь дом вышел нас встречать. Алеша застеснялся своего рваного белья, соскочил с двуколки и, прикрываясь руками, быстро пошел в нашу комнату. Начались расспросы, на которые некому было отвечать. Мы с Семеном сами ничего не знали, а новый Алешин знакомец Иван был так избит, что еле стоял на ногах. Фрол Исаевич пригласил его в дом, но он туда идти не захотел и отпросился отдыхать в сенной сарай.
Сославшись на усталость, я тоже ушла к себе. Алеша, как только мы умылись и переоделись, начал меня целовать и все такое, но в кровать уложить не успел. В дверь постучали, и я от него вырвалась. Оказалось, что любопытный портной принес Алеше на примерку новое платье, на самом деле, надеясь выведать, где тот был ночью. После примерки мы все пошли завтракать.
За столом Дуня попросили Алешу рассказать, что с ним случилось и куда он пропал. Он, не стал ломаться и сказал, что его вчера обманом завлекли в Чертов замок и захватили в плен какие-то люди. Там они попытались принести его в жертву Сатане. Он сумел отбиться от них и спас солдата, которого тоже хотели убить. Фрол Исаевич слушал его рассказ и только сокрушительно качал головой.
– Нечистое это место, много народу там сгинуло, – рассказал он. – Это за острогом давно идет дурная слава. Уже на моей памяти, тогда мы только в Троицке поселились, начальство специальное дознание делало, только все попусту. Когда приезжий чиновник из столицы в этот дом один пошел и исчез, там даже караул специальный поставили. Караул три дня постоял, а потом и сам без следа исчез. С тех пор никто из местных жителей к этому острогу и близко не подходит.
– А чье это имение? По виду оно очень старое, – спросил Алексей Григорьевич.
– Бог его знает, – ответил Котомкин, – там еще со времен государя Алексея Михайловича никто не живет. Как ты-то сам ноги оттуда унес, ума не приложу.
– А кто и когда его построил, вы не знаете? – опять спросил Алексей Григорьевич.
– Народ болтает, будто возвел его какой то воевода, чтобы спрятать от царя Ивана Васильевича набранное на воеводстве. Был у нас в старину такой способ пополнять государеву казну. Царь вызывал в Москву воевод, а когда те возвращались со всем, что набрали с людишек на кормлении, их по дороге перехватывала царская дружина и всего лишала.
Только и тот воевода, видать, был не лыком шит. Он загодя построил в пустом, безлюдном месте острог и в нем держал свою казну. А после то ли сам помер, то ли в опале сгинул. Говорят, что о спрятанном богатстве узнал какой-то думный дьяк, завладел острогом и всеми ценностями и ни полушки не дал воеводским сиротам. А у того воеводы была знатная родня, по Москве пошли слухи и разговоры. То ли сам царь, то ли кто другой, прознали про дьяковы проделки, предприняли против него розыск, но острог был уже пуст. Так что чем дело кончилось, никто не знает.
– Получается, острогу больше двух сотен лет? – удивился Алеша. – И его до сих пор не растащили по бревнышку?!
– Кто ж пойдет на такое дело! – покачал головой Фрол Исаевич. – Говорю же тебе, там нечисть живет и простого русского человека к своим тайнам не подпускает. Туда православный человек никогда доброй волею не пойдет. А коли пошел, то значит, он в вере слаб или порченный.
Мы с Семеном понимающе, переглянулись и никому не сказали ни о таинственных ночных каретах ни о том, как нас пугали наложением рук и криками.
Пока шли разговоры, тетка Степанида с Дуней накрыли на стол и мы вместе со всеми сели завтракать. Я была голодна еще с вечера, но старалась, есть не торопясь, чтобы никто не подумал, что очень жадная до чужой еды.
День был воскресный, потому сразу после завтрака Котомкины вместе с подмастерьями и учениками стали собираться к заутрене. Алеша идти в храм отказался, сказал, что хочет спать. Мне же очень хотелось со всеми пойти в церковь, но мой новый сарафан еще не дошили, а в старом позориться на людях я не захотела и тоже осталась дома.
– Ты иди, ложись, – сказал мне Алеша, – а я пойду, навещу своего знакомого.
– А кто он таков? – остановила его я. – Может он тоже из нечистых!
– Нет, его как раз нечистые и хотели убить, – ответил он. – Он хороший человек и послан мне в помощь. Или я ему, – засмеялся он. – Только говорить об Иване посторонним не нужно, он в бегах и у всех нас могут быть неприятности.
Алеша ушел, я умылась и вернулась в нашу комнату. После бессонной, тревожной ночи мне больше всего хотелось просто лечь и вытянуться в постели. Казалось, что как только доберусь до полатей, сразу же усну. Однако сон почему-то не шел. В памяти всплывали недавние события и только теперь, в безопасности, мне стало по-настоящему страшно. Даже то, что Алеша надолго задерживается у своего нового знакомого, показалось зловещим. Скоро я не выдержала, встала и выглянула в окно во двор. Там уже не было видно ни души, все уже ушли к заутрене, а по двору гуляли только куры и дворовая собака.
Наконец послышались знакомые шаги. Я быстро нырнула в постель и притворилась спящей. Алеша осторожно, чтобы не потревожить меня, прокрался на цыпочках к кровати и начал раздеваться. Не открывая глаз, сквозь опущенные веки, я наблюдала за ним. Он был задумчив и не спеша, снимал с себя одежду. Мне захотелось, чтобы он вспомнил обо мне и проверил, как я крепко сплю. Когда он снимал свои короткие подштанники, он уже думал обо мне. В общем-то, было видно и без его тайных мыслей. Мне стало стыдно подглядывать, и я отвернулась. Он засмеялся и потянул с меня простыню.
– Не нужно, – сказала я и попыталась ее удержать. В рубашке лежать было жарко и на мне совсем не было никакой одежды. – Вдруг кто-нибудь войдет!
– Кому входить, в доме мы одни, – сказал он и начал мной любоваться.
– Тебе надо отдохнуть, ты устал, – напомнила я, поворачиваясь на спину, чтобы лучше его видеть.
– Я не пойму, что же ты со мной делаешь! – воскликнул он, заключая меня в объятия.
Мне показалось, что он очень обо мне соскучился, и мне стало так его жалко, что в глазах все поплыло, и я тоже его обняла. Что он дальше делал со мной, я, конечно, не запомнила. Могу только сказать, что в этот раз он меня совсем не жалел, но я на него за это не в обиде. После того как мы оба чудесно спаслись, я поняла, что Господь на меня больше не в обиде и грешить оказалось совсем не страшно.
Когда мы, совсем измучившись, отдыхали, я спросила Алешу, у всех ли людей бывает так же как у нас с ним.
– Вряд ли, – задумчиво ответил он. – Для любого дела, в том числе любви, нужно иметь талант или хотя бы взаимопонимание. К сожалению, большинство из нас эгоисты и думают только о себе.
– А что такое талант? – спросила я.
– Это вроде твоего дара, – объяснил он, – вот у тебя есть талант понимать, о чем думают люди, у меня, – он задумался, потом, усмехнувшись, продолжил, – выкручиваться из сложных ситуаций и любить тебя.
– Правда? – спросила я.
– А ты сама этого не чувствуешь?
– Чувствую, – ответила я. – Знаешь, как я испугалась, что больше никогда тебя не увижу!
– Я тоже этого больше всего боялся, – сознался он.
– А что такое, – я постаралась правильно произнести непонятное слово, – эгоизм?
– Когда человек думает только о себе, – ответил он, – по-русски – себялюбие.
Я помнила, как он все последние ночи хотел быть со мной, но чтобы не обидеть, старался меня не трогать, и сказала:
– Я знаю, как ты все это время мучился, и если…
– Очень, – быстро ответил он и прижал меня к себе. – Но ведь ты устала и хочешь спать!
– Быть с тобой я хочу еще больше, – прошептала я, отвечая на его долгий поцелуй.
Тогда он так сильно меня сжал, что я застонала. Алеша испугался, что делает мне больно, хотел отстраниться, но я обхватила его тело руками и ногами и не отпустила. Он начал меня обнимать и ласкать и очень долго что-то делал со мной, от чего я совсем изнемогла. Потом мне стало так горячо внутри, что я подумала, что это неспроста, и я от него понесла.
Когда Алеша отпустил меня, я уже ничего не соображала, чувствуя, что силы у меня совсем кончились. Потом я сразу заснула.
Когда мы проснулись, Алеша очень хотел еще удержать меня в постели, но я благоразумно увернулась и напомнила ему про эгоизм. Он засмеялся и дал мне наконец одеться. Я нарочно его стеснялась, но сама одевалась очень медленно, потягивалась и поворачивалась к нему разными сторонами, чтобы ему было лучше видно.
– О, женщина, тебе коварство имя! – весело, воскликнул он, шлепнул меня по попке, быстро собрался, и мы пошли обедать.
К тому, что мы с ним спим в одной комнате, все в доме уже привыкли, и никто про нас плохо не думал. За столом разговор зашел все о том же Чертовом замке, как его называл Алеша. Тетка Степанида рассказала, что там кто-то из местных видел привидение женского пола. Я сразу навострила уши и спросила:
– А какое оно из себя?
– Говорят, что будто белая баба, – ответила она. – Она заманивает людей заглянуть в колодец, а потом их туда сталкивает.
– Нет там никакого колодца, – вмешался в разговор Алеша. – И привидений тоже не бывает. Все это сказки!
Я не стала с ним спорить и тем более рассказывать, что сама видела ночью.
– Как же это не бывает привидений, – вмешался в разговор Фрол Исаевич, – когда я сам его видел! Шел я как-то мимо кладбища, а оттуда выходит баба в белом саване и идет за мной. Я быстрее и она быстрее. Я побежал, она следом. Ночь, вокруг ни души, а баба бежит сзади и зовет: «Фрол, остановись!». Добежал я до церкви, вошел в ограду, она и отстала. Оглянулся, а она уже пропала, будто ее и не было!
Все примолкли и испугано смотрели на портного.
– Может, это вам показалось, – сказал Алексей Григорьевич. – С испуга мало ли что привидится.
– И чего, тятя дальше? – спросила дрожащим голосом Дуня.
– Ничего, помолился Господу и пошел себе домой, – недовольно ответил Фрол Исаевич. – Давно это было…
– Баба-то хоть ничего собой была или не очень? – ехидно спросил Алеша.
– Не разглядел, темно было, – серьезно ответил портной, – я тогда такого страха натерпелся, что мне не до того было.
– А я б сразу на месте померла, – задумчиво сказала тетка Степанида. – У меня от страха сердце заходится и ноги отнимаются.
Я начала вспоминать, что чувствовала этой ночью и поняла, что никакого страха у меня не было. Решила, это потому, что я деревенская и грубая, а они городские и нежные, потому у них от всякого пустяка сразу же начинается слабость.
После обеда Алеша пошел играться своей новой саблей, а меня зазвала к себе Дуня. Сначала разговор шел все о том же, о привидениях, домовых и ведьмах, потом, как водится, заговорили о любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Меня одна бабка немного ворожить научила. Иногда то что нагадаю, сбывается.
– Правда! – обрадовался он. – А мне погадаешь?
– Ладно, как-нибудь позже. А что ты хочешь узнать?
Семен стал серьезным и, смущаясь, спросил:
– Как ты думаешь, я Дуне люб?
– Как же не люб, если ты с ней вчера вечером три раза целовался, – не подумав, брякнула я.
Семен заглянул мне в лицо и больше не стал разговаривать на эту тему. Только позже, когда мы сели в двуколку, неожиданно сказал:
– Видать и, правда, чего-то такое умеешь. Про то, что мы целовались, ты знать никак не могла. Дуня сразу пошла спать, а ты в это время стояла на крыльце.
Я хотела придумать объяснение, но не успела. На дороге из-за поворота показались два медленно идущие человека. В одном из них я узнала Алешу. И сразу же стала хорошо слышать его мысли. Он тому, что мы его здесь ждем совсем не удивился, будто заранее знал, что я буду здесь его встречать. Был просто рад, что я жива и здорова.
– Вон он идет! – воскликнула я, и слезы сами полились у меня из глаз.
Почему-то с тех пор, как я стала счастливой, постоянно плакала!
– Точно он, – вглядевшись, подтвердил Семен. – А кто это с ним?
– Не знаю! Какая мне разница! – воскликнула я и бросилась навстречу Алексею Григорьевичу.
– Уезжать нужно отсюда поскорее, – с облегчением сказал Семен, взял лошадь под уздцы и начал разворачивать двуколку, – плохое здесь место!
Я, спотыкаясь от усталости, шла навстречу Алеше. Он тоже ускорил шаг и когда мы встретились, ни на кого не глядя, крепко меня обнял.
– Уж, как я боялась, как боялась! – говорила я, стараясь унять слезы. – Даже не знала, что думать! Хорошо Семен сказал, что тебя сюда, в этот дом повезли! Мы с ним туда, а там пусто! Всю ночь тебя ждем!
– Прости, родная, никак не смог тебя предупредить. Ничего страшного не случилось, просто попал в меленькую неприятность. Я тебе потом все расскажу, – виновато сказал он, целуя мое мокрое от слез лицо. – Это Иван, мой новый знакомый, – добавил он, показав на своего молчаливого спутника.
То, что с ним ничего не случилось, я не поверила. Он был в одном рваном исподнем белье, и от него пахло кровью и острогом. К тому же на перевязи через плечо висела сабля, которой раньше не было.
– Главное, что ты жив, – сказала я, и прижалась к его груди.
Он притянул меня к себе и крепко поцеловал в губы. Мы так и стояли, не в силах отпустить друг друга. Его спутник вежливо отошел, чтобы нам не мешать. Уже рассветало, и я смогла рассмотреть Алешино любимое лицо. Он казался измученным, глаза запали, губы были сухими и потрескавшимися, словно их опалил сухой жар.
– Расскажешь, что с тобой случилось? – попросила я.
– Конечно, но как-нибудь потом, – пообещал он. – Все это было так нереально, как будто я побывал в страшной сказке.
– Мне тоже есть, что тебе рассказать, – сказала я, – если на свете есть плохое место, так это здешняя крепость. Пошли, ты еле стоишь на ногах!
Мы оторвались друг от друга, и направились к двуколке.
Уместиться вчетвером в двуколке мы не смогли. Тогда мужчины сели на скамью, а меня Алеша посадил себе на колени. Я обняла его за шею, прижалась к груди и скоро почувствовала, что мне что-то мешает сидеть.
Теперь я уже была опытной женщиной, многое понимала, да и мысли у него были только о том, какая я мягкая и теплая и как бы нам скорее добраться до постели.
Глава 10
Когда мы вернулись, Котомкины уже не спали, и весь дом вышел нас встречать. Алеша застеснялся своего рваного белья, соскочил с двуколки и, прикрываясь руками, быстро пошел в нашу комнату. Начались расспросы, на которые некому было отвечать. Мы с Семеном сами ничего не знали, а новый Алешин знакомец Иван был так избит, что еле стоял на ногах. Фрол Исаевич пригласил его в дом, но он туда идти не захотел и отпросился отдыхать в сенной сарай.
Сославшись на усталость, я тоже ушла к себе. Алеша, как только мы умылись и переоделись, начал меня целовать и все такое, но в кровать уложить не успел. В дверь постучали, и я от него вырвалась. Оказалось, что любопытный портной принес Алеше на примерку новое платье, на самом деле, надеясь выведать, где тот был ночью. После примерки мы все пошли завтракать.
За столом Дуня попросили Алешу рассказать, что с ним случилось и куда он пропал. Он, не стал ломаться и сказал, что его вчера обманом завлекли в Чертов замок и захватили в плен какие-то люди. Там они попытались принести его в жертву Сатане. Он сумел отбиться от них и спас солдата, которого тоже хотели убить. Фрол Исаевич слушал его рассказ и только сокрушительно качал головой.
– Нечистое это место, много народу там сгинуло, – рассказал он. – Это за острогом давно идет дурная слава. Уже на моей памяти, тогда мы только в Троицке поселились, начальство специальное дознание делало, только все попусту. Когда приезжий чиновник из столицы в этот дом один пошел и исчез, там даже караул специальный поставили. Караул три дня постоял, а потом и сам без следа исчез. С тех пор никто из местных жителей к этому острогу и близко не подходит.
– А чье это имение? По виду оно очень старое, – спросил Алексей Григорьевич.
– Бог его знает, – ответил Котомкин, – там еще со времен государя Алексея Михайловича никто не живет. Как ты-то сам ноги оттуда унес, ума не приложу.
– А кто и когда его построил, вы не знаете? – опять спросил Алексей Григорьевич.
– Народ болтает, будто возвел его какой то воевода, чтобы спрятать от царя Ивана Васильевича набранное на воеводстве. Был у нас в старину такой способ пополнять государеву казну. Царь вызывал в Москву воевод, а когда те возвращались со всем, что набрали с людишек на кормлении, их по дороге перехватывала царская дружина и всего лишала.
Только и тот воевода, видать, был не лыком шит. Он загодя построил в пустом, безлюдном месте острог и в нем держал свою казну. А после то ли сам помер, то ли в опале сгинул. Говорят, что о спрятанном богатстве узнал какой-то думный дьяк, завладел острогом и всеми ценностями и ни полушки не дал воеводским сиротам. А у того воеводы была знатная родня, по Москве пошли слухи и разговоры. То ли сам царь, то ли кто другой, прознали про дьяковы проделки, предприняли против него розыск, но острог был уже пуст. Так что чем дело кончилось, никто не знает.
– Получается, острогу больше двух сотен лет? – удивился Алеша. – И его до сих пор не растащили по бревнышку?!
– Кто ж пойдет на такое дело! – покачал головой Фрол Исаевич. – Говорю же тебе, там нечисть живет и простого русского человека к своим тайнам не подпускает. Туда православный человек никогда доброй волею не пойдет. А коли пошел, то значит, он в вере слаб или порченный.
Мы с Семеном понимающе, переглянулись и никому не сказали ни о таинственных ночных каретах ни о том, как нас пугали наложением рук и криками.
Пока шли разговоры, тетка Степанида с Дуней накрыли на стол и мы вместе со всеми сели завтракать. Я была голодна еще с вечера, но старалась, есть не торопясь, чтобы никто не подумал, что очень жадная до чужой еды.
День был воскресный, потому сразу после завтрака Котомкины вместе с подмастерьями и учениками стали собираться к заутрене. Алеша идти в храм отказался, сказал, что хочет спать. Мне же очень хотелось со всеми пойти в церковь, но мой новый сарафан еще не дошили, а в старом позориться на людях я не захотела и тоже осталась дома.
– Ты иди, ложись, – сказал мне Алеша, – а я пойду, навещу своего знакомого.
– А кто он таков? – остановила его я. – Может он тоже из нечистых!
– Нет, его как раз нечистые и хотели убить, – ответил он. – Он хороший человек и послан мне в помощь. Или я ему, – засмеялся он. – Только говорить об Иване посторонним не нужно, он в бегах и у всех нас могут быть неприятности.
Алеша ушел, я умылась и вернулась в нашу комнату. После бессонной, тревожной ночи мне больше всего хотелось просто лечь и вытянуться в постели. Казалось, что как только доберусь до полатей, сразу же усну. Однако сон почему-то не шел. В памяти всплывали недавние события и только теперь, в безопасности, мне стало по-настоящему страшно. Даже то, что Алеша надолго задерживается у своего нового знакомого, показалось зловещим. Скоро я не выдержала, встала и выглянула в окно во двор. Там уже не было видно ни души, все уже ушли к заутрене, а по двору гуляли только куры и дворовая собака.
Наконец послышались знакомые шаги. Я быстро нырнула в постель и притворилась спящей. Алеша осторожно, чтобы не потревожить меня, прокрался на цыпочках к кровати и начал раздеваться. Не открывая глаз, сквозь опущенные веки, я наблюдала за ним. Он был задумчив и не спеша, снимал с себя одежду. Мне захотелось, чтобы он вспомнил обо мне и проверил, как я крепко сплю. Когда он снимал свои короткие подштанники, он уже думал обо мне. В общем-то, было видно и без его тайных мыслей. Мне стало стыдно подглядывать, и я отвернулась. Он засмеялся и потянул с меня простыню.
– Не нужно, – сказала я и попыталась ее удержать. В рубашке лежать было жарко и на мне совсем не было никакой одежды. – Вдруг кто-нибудь войдет!
– Кому входить, в доме мы одни, – сказал он и начал мной любоваться.
– Тебе надо отдохнуть, ты устал, – напомнила я, поворачиваясь на спину, чтобы лучше его видеть.
– Я не пойму, что же ты со мной делаешь! – воскликнул он, заключая меня в объятия.
Мне показалось, что он очень обо мне соскучился, и мне стало так его жалко, что в глазах все поплыло, и я тоже его обняла. Что он дальше делал со мной, я, конечно, не запомнила. Могу только сказать, что в этот раз он меня совсем не жалел, но я на него за это не в обиде. После того как мы оба чудесно спаслись, я поняла, что Господь на меня больше не в обиде и грешить оказалось совсем не страшно.
Когда мы, совсем измучившись, отдыхали, я спросила Алешу, у всех ли людей бывает так же как у нас с ним.
– Вряд ли, – задумчиво ответил он. – Для любого дела, в том числе любви, нужно иметь талант или хотя бы взаимопонимание. К сожалению, большинство из нас эгоисты и думают только о себе.
– А что такое талант? – спросила я.
– Это вроде твоего дара, – объяснил он, – вот у тебя есть талант понимать, о чем думают люди, у меня, – он задумался, потом, усмехнувшись, продолжил, – выкручиваться из сложных ситуаций и любить тебя.
– Правда? – спросила я.
– А ты сама этого не чувствуешь?
– Чувствую, – ответила я. – Знаешь, как я испугалась, что больше никогда тебя не увижу!
– Я тоже этого больше всего боялся, – сознался он.
– А что такое, – я постаралась правильно произнести непонятное слово, – эгоизм?
– Когда человек думает только о себе, – ответил он, – по-русски – себялюбие.
Я помнила, как он все последние ночи хотел быть со мной, но чтобы не обидеть, старался меня не трогать, и сказала:
– Я знаю, как ты все это время мучился, и если…
– Очень, – быстро ответил он и прижал меня к себе. – Но ведь ты устала и хочешь спать!
– Быть с тобой я хочу еще больше, – прошептала я, отвечая на его долгий поцелуй.
Тогда он так сильно меня сжал, что я застонала. Алеша испугался, что делает мне больно, хотел отстраниться, но я обхватила его тело руками и ногами и не отпустила. Он начал меня обнимать и ласкать и очень долго что-то делал со мной, от чего я совсем изнемогла. Потом мне стало так горячо внутри, что я подумала, что это неспроста, и я от него понесла.
Когда Алеша отпустил меня, я уже ничего не соображала, чувствуя, что силы у меня совсем кончились. Потом я сразу заснула.
Когда мы проснулись, Алеша очень хотел еще удержать меня в постели, но я благоразумно увернулась и напомнила ему про эгоизм. Он засмеялся и дал мне наконец одеться. Я нарочно его стеснялась, но сама одевалась очень медленно, потягивалась и поворачивалась к нему разными сторонами, чтобы ему было лучше видно.
– О, женщина, тебе коварство имя! – весело, воскликнул он, шлепнул меня по попке, быстро собрался, и мы пошли обедать.
К тому, что мы с ним спим в одной комнате, все в доме уже привыкли, и никто про нас плохо не думал. За столом разговор зашел все о том же Чертовом замке, как его называл Алеша. Тетка Степанида рассказала, что там кто-то из местных видел привидение женского пола. Я сразу навострила уши и спросила:
– А какое оно из себя?
– Говорят, что будто белая баба, – ответила она. – Она заманивает людей заглянуть в колодец, а потом их туда сталкивает.
– Нет там никакого колодца, – вмешался в разговор Алеша. – И привидений тоже не бывает. Все это сказки!
Я не стала с ним спорить и тем более рассказывать, что сама видела ночью.
– Как же это не бывает привидений, – вмешался в разговор Фрол Исаевич, – когда я сам его видел! Шел я как-то мимо кладбища, а оттуда выходит баба в белом саване и идет за мной. Я быстрее и она быстрее. Я побежал, она следом. Ночь, вокруг ни души, а баба бежит сзади и зовет: «Фрол, остановись!». Добежал я до церкви, вошел в ограду, она и отстала. Оглянулся, а она уже пропала, будто ее и не было!
Все примолкли и испугано смотрели на портного.
– Может, это вам показалось, – сказал Алексей Григорьевич. – С испуга мало ли что привидится.
– И чего, тятя дальше? – спросила дрожащим голосом Дуня.
– Ничего, помолился Господу и пошел себе домой, – недовольно ответил Фрол Исаевич. – Давно это было…
– Баба-то хоть ничего собой была или не очень? – ехидно спросил Алеша.
– Не разглядел, темно было, – серьезно ответил портной, – я тогда такого страха натерпелся, что мне не до того было.
– А я б сразу на месте померла, – задумчиво сказала тетка Степанида. – У меня от страха сердце заходится и ноги отнимаются.
Я начала вспоминать, что чувствовала этой ночью и поняла, что никакого страха у меня не было. Решила, это потому, что я деревенская и грубая, а они городские и нежные, потому у них от всякого пустяка сразу же начинается слабость.
После обеда Алеша пошел играться своей новой саблей, а меня зазвала к себе Дуня. Сначала разговор шел все о том же, о привидениях, домовых и ведьмах, потом, как водится, заговорили о любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38