https://wodolei.ru/catalog/mebel/Opadiris/
После возвращения на родину Чаушеску провозглашает в стране “мини-культурную революцию”, когда был сделан акцент на “массовой агитационно-пропагандистской работе”, народных традиционных празднествах под лозунгами воспевания патриотизма. Вслед за этим последовали жесткие законы о печати. С поста секретаря ЦК по культурным связям за критику нового курса генсека был смещен Ион Илиеску, в 1989 году жестоко отомстивший за это Кондукатору.
Сравнительно либеральная политика в культурной жизни первых лет его правления была отвергнута. Все чаще Кондукатор обращается к идее, что “литература есть идеология и пропаганда”.
"Нам нужна литература, проникнутая боевитостью, высоким революционным и патриотическим духом, вдохновляемая реальностями нашей родины, – говорил он на пленуме ЦК партии в октябре 1989 года. – Нам нужны проза и поэзия.., динамизирующие деятельность трудящихся, молодежи нашей страны, проникнутая боевитостью, патриотическим и революционным духом музыка, наши фильмы и наш театр должны стать лучше”. Поэтому все кинофильмы подлежали утверждению на “идеологической комиссии” только после трех обязательных просмотров. На те из них, которые “не соответствовали”, накладывался арест.
Важной составной частью официальной идеологии стала идея “нового человека”. В резолюции национальной конференции партии (1987) записали: “В свете установок Генерального секретаря партии тов. Николае Чаушеску в прошедшем после XIII съезда периоде в центре всей идеологической, пропагандистской, политической и массовой культурно-воспитательной деятельности постоянно находилась работа по формированию нового человека, всестороннему развитию человеческой личности, революционного сознания трудящихся на основе научной, философской, диалектике-материалистической концепции о мире и жизни”. Создание “нового человека” считалось одним из основных достижений социализма в Румынии, что подкреплялось и “социологическими исследованиями”. Сотрудник исследовательского центра по проблемам молодежи при СКМ социолог Петру Дэскулеску разъяснял советскому журналисту: “Наша молодежь не отрицает социалистических ценностей.
Да, еще можно встретить недостаточное понимание социализма, некоторую пассивность, мол, счастливое будущее придет само, подчас даже пацифизм или увлечение религией. Но даже для попавших под чужие влияния молодых людей настоящей моделью героя никогда не станет преуспевающий делец. Им был и остается сверстник, добившийся решения важного социального вопроса”. Слова эти были сказаны в ноябре 1989 года. Уже через месяц “новые люди”, проникнутые “социалистическими ценностями”, вышли на баррикады.
С начала 80-х годов, в условиях обострения социально-экономического кризиса и падения жизненного уровня, в Румынии стало нарастать массовое недовольство, которое, впрочем, носило по преимуществу пассивный характер: отсутствие трудового энтузиазма, к которому столь часто призывал Чаушеску, падение дисциплины и производительности труда. Однако были и случаи открытых выступлений, в основном среди рабочих. Летом 1977 года шахтеры Лупеня, узнав, что румынский парламент принял закон о повышении для них на два года пенсионного возраста, организовали стачку протеста. Осенью 1987 года были серьезные волнения среди рабочих в Брашове. Дошло до того, что рабочие штурмом овладели зданиями уездного комитета партии и мэрии. При этом поджигали портреты Чаушеску. В ходе подавления волнений секуристами были убиты семь и арестовано более двухсот человек.
В этих условиях органы безопасности Секуритате стали главной опорой диктаторского режима. Известно, что во всех странах Восточной Европы были мощные службы госбезопасности, созданные по примеру советского КГБ. Секуритате считалась самой сильной из них. Действуя на основе принятого в конце 70-х годов президентского декрета, органы безопасности нарушали тайну личной переписки, вели прослушивание телефонов, устанавливали подслушивающие устройства в квартирах граждан. Насадивший у себя систему тотального контроля, Чаушеску считал, что и в цивилизованных странах творится то же самое. Королева Великобритании была шокирована подозрениями Чаушеску, что в комнатах, отведенных для него в Букингемском дворце, имеются подслушивающие устройства. Тот даже в целях “конспирации” проводил со своими помощниками совещания в саду.
По официальным данным аппарат Секуритате насчитывал всего 8400 офицеров-оперативников. Однако, по данным Иона Пачепы, в 1978 году их количество достигало 70000 человек. Когда началось ухудшение экономического положения, сотрудники Секуритате по-прежнему получали солидные продовольственные пайки, а их зарплата была даже повышена. Каждый румын мог в любой момент стать объектом преследования и политического шантажа. Практиковалась изоляция в психиатрических клиниках, увольнение с работы с “волчьим билетом”.
Секуритате была создана еще в 1958 году, однако только при Чаушеску она стала поистине всесильной, тотальной и не подчиняющейся никому, кроме диктатора, организацией. Шеф Секуритате – элегантный, всегда одетый в костюм “с иголочки”, генерал Юлиан Влад входил в “ближний круг” Кондукатора и пользовался полным его доверием (и, похоже, совершенно напрасно). У Чаушеску и в этой сфере была своя тактика, и здесь он не собирался быть “как все”. “Не надо создавать мучеников!” – любил говорить он. Объективные наблюдатели признают, что, несмотря на всю ненависть, которую эта диктатура порождала, она никогда не была кровавой. Почти 25 лет Чаушеску безраздельно царствовал, но он никогда не вставал на путь кровавых репрессий, массового уничтожения людей, как Гитлер или Сталин, Мао Цзэдун или Пол Пот. Кондукатор предпочитал нечто вроде “психологического террора”, в основе которого был страх перед всемогуществом и беспощадностью Секуритате. Долгие годы подобная форма контроля над людьми была более эффективной, чем жестокость. Представляется любопытным на этот счет высказывание Ливиу Турку, сотрудника госбезопасности, бежавшего в 1987 году на Запад: “Представьте себе огромный аппарат, распускающий слухи и наводящий страх и ужас, и созданную им атмосферу, в которой люди панически боятся, что, если они допустят хоть малейшую оплошность, квалифицированную как акт неповиновения Чаушеску, они бесследно исчезнут. Именно страх парализовал румынское население; самым выдающимся образцом дезинформации был слух, специально распускаемый Секуритате, что каждый четвертый румын является ее осведомителем”.
Румыны были убеждены, что все их телефоны прослушиваются. В обществе вовсю процветали доносительство, поощряемое властями. Призывы к непримиримой борьбе с “болтунами”, “врагами народа”, “агентами зарубежных спецслужб” нагнетали в обществе атмосферу шпиономании. И тем не менее диктаторский режим рухнул почти в одночасье. Почему же всемогущая Секуритате на сей раз не сработала?! Не захотела? Или же были какие-то иные причины.
На рубеже 70 – 80-х годов режим еще больше ужесточился. Зарубежные книги и периодика были запрещены. Люди обязаны были сообщать в полицию о любых контактах с иностранцами. Пишущие машинки подлежали регистрации в органах внутренних дел. В книгах и журнальных публикациях воспевался Чаушеску. Была кардинально перестроена экспозиция Музея национальной истории. Всего несколько залов отвели истории Румынии до 1965 года. Вся остальная экспозиция была посвящена эпохе “мудрого правления” Кондукатора. Видный историк Михня Георгиу свидетельствует: “Цитирование Чаушеску стало своего рода религиозным обрядом”. Из художественных произведений в первую очередь печатались те, где, зачастую без всякой связи с сюжетом, славилась революционная деятельность Вождя.
4. Кондукатор и внешний мир
Будучи авторитарным правителем, Чаушеску единолично определял внешнеполитический курс страны. При этом чета Чаушеску очень любила путешествовать по миру, совершая визиты то в одну, то в другую страну. “Гений Карпат” пользовался большим авторитетом и на Западе, и в странах третьего мира. Многие крупные государственные деятели того времени считали, что он обладал проницательностью в международных делах, несмотря на свою приверженность сталинизму и невысокий интеллектуальный уровень. “Чаушеску блистательно эксплуатировал “диссидентский” имидж Румынии, ухитряясь мирно сосуществовать и с арабами, и с израильтянами, обольщать и капиталистов, и новых лидеров третьего мира, – пишет Э. Бэр. – И лишь тогда, когда Советский Союз сбросил оковы многолетнего оцепенения, Чаушеску мгновенно и безнадежно устарел”.
Исходя из своей концепции “самостоятельности и независимости”, которая позволила Румынии более двадцати лет играть столь заметную роль в мире, Чаушеску прежде всего продолжил линию Георгиу-Деж на дистанцирование от КПСС. Играя на национальных чувствах румын и умело используя промахи брежневской политики, он превратился в весомую фигуру международной жизни. Еще в 1966 году Чаушеску выдвинул идею роспуска НАТО и ..Организации Варшавского Договора. В московском политическом истеблишменте подобный призыв вызвал шок. ОВД, стоявшая на страже безопасности “социалистического лагеря”, была любимым детищем Москвы и ее весомым внешнеполитическим рычагом давления. После этого отношения между советским партийно-государственным руководством и Николае Чаушеску заметно осложнились. Так Великий Кондукатор подходил к своему “звездному часу”.
Время Чаушеску пришло, когда в 1968 году началась “пражская весна”. Новые, реформаторски настроенные лидеры Чехословакии во главе с Александром Дубчеком отказались от сталинистской модели командно-административной системы и взяли курс на либерализацию. Это вызвало серьезное беспокойство в Москве. Недовольство развитием событий в ЧССР высказывали также польский лидер Гомулка и руководитель ГДР Ульбрихт. Все это в итоге завершилось вводом войск Советского Союза и воинских подразделений Польши, Болгарии, ГДР и Венгрии в Чехословакию.
Николае Чаушеску категорически отказался участвовать в этой акции, более того, он резко осудил ее. Многие западные политологи в то время ставили Дубчека и Чаушеску в один ряд, однако уже вскоре стало очевидно, что Кондукатор отнюдь не разделял либеральных идей чехословацкого лидера. Что же в таком случае заставило его пойти на столь острую конфронтацию с Советским Союзом и большинством других социалистических стран? Многие считают, что Чаушеску опасался подобной интервенции СССР и в Румынию. Ведь Москва к тому времени с трудом терпела “диссидентство” Чаушеску. Вдобавок ко всему, Брежнев был раздражен не только “антисоветской” ориентацией румынского руководства, но и тем, что Чаушеску с помощью Секуритате собрал целое “досье”, содержащее свидетельства того, что творил “красивый молдаванин” (так его называл И. Сталин) в Молдавии в 1950 – 1952 годах в бытность свою первым секретарем ЦК компартии Молдавии (бывшей Бессарабии, аннексированной Сталиным в 1940 году).
Западный мир приветствовал эту политику Чаушеску. Уже в 1969 году в Румынию с официальным визитом прибыл президент США Ричард Никсон. О Чаушеску высоко отзывались многие крупные государственные деятели Запада. Зарубежные банки охотно шли на предоставление кредитов мужественной маленькой Румынии, давшей отпор самому Советскому Союзу. В европейские странах вскоре было опубликовано несколько биографических книг о Чаушеску, где он превозносился как “выдающийся руководитель”, чье имя стоит “в первом ряду избранной когорты гигантов международной политики”. Мужественное “диссидентство” Кондукатора, который бросил вызов Москве, словно ослепило зарубежных политиков, писателей, журналистов. Они и впредь предпочитали “не замечать” того, как из года в год ужесточился в Румынии режим личной власти, как разрасталось славословие в честь Кондукатора и его жены.
А “независимость” Чаушеску от Москвы приобретала все более широкий размах. Он не одобрил, хотя и не осудил, ввод советских войск в Афганистан в декабре 1978 года. При голосовании в ООН Румыния воздержалась. Чаушеску не согласился с советским бойкотом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе в 1984 году. Недаром в советской печати практически не появлялось материалов о том, как живет Румыния при Чаушеску, тогда как об “успехах социалистического строительства” в других странах социализма наша пресса трубила чуть ли не ежедневно. Да и о самом Чаушеску почти ничего не писали, полностью замалчивая неугодного кремлевской верхушке лидера.
На Западе же все больше говорили о Чаушеску. Многочисленные журналисты, приезжающие в Румынию с высокопоставленными визитерами, вроде Ричарда Никсона, Вилли Брандта, Шарля де Голля, широко освещали “румынский путь к социализму”, в выгодном свете показывали и самого Кондукатора.
"Особые отношения” у Чаушеску сложились с Китаем и Северной Кореей. В июне 1971 года чета Чаушеску совершила большой визит в Китай, Северную Корею и Вьетнам. Большое впечатление на них произвела “культурная революция”, затеянная в Китае Мао Цзэдуном. Они восхищались Ким Ир Сеном, который также на свой лад созидал социализм, были в восторге от Пхеньяна. “Именно здесь, – пишет Э. Бэр, – в строго геометрическом разбеге улиц, в бесчисленных анфиладах типовых домов, в монолите ликующей толпы, в восхищении, оказанном им как гостям “божественного” Ким Ир Сена, в сказочно чистых заводах, населенных, по всей видимости, счастливыми, машущими флажками рабочими, и в гудящих, подобно гигантскому улью, индустриальных комплексах, Чаушеску впервые увидел живое воплощение его давней, истинно стадинистской мечты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Сравнительно либеральная политика в культурной жизни первых лет его правления была отвергнута. Все чаще Кондукатор обращается к идее, что “литература есть идеология и пропаганда”.
"Нам нужна литература, проникнутая боевитостью, высоким революционным и патриотическим духом, вдохновляемая реальностями нашей родины, – говорил он на пленуме ЦК партии в октябре 1989 года. – Нам нужны проза и поэзия.., динамизирующие деятельность трудящихся, молодежи нашей страны, проникнутая боевитостью, патриотическим и революционным духом музыка, наши фильмы и наш театр должны стать лучше”. Поэтому все кинофильмы подлежали утверждению на “идеологической комиссии” только после трех обязательных просмотров. На те из них, которые “не соответствовали”, накладывался арест.
Важной составной частью официальной идеологии стала идея “нового человека”. В резолюции национальной конференции партии (1987) записали: “В свете установок Генерального секретаря партии тов. Николае Чаушеску в прошедшем после XIII съезда периоде в центре всей идеологической, пропагандистской, политической и массовой культурно-воспитательной деятельности постоянно находилась работа по формированию нового человека, всестороннему развитию человеческой личности, революционного сознания трудящихся на основе научной, философской, диалектике-материалистической концепции о мире и жизни”. Создание “нового человека” считалось одним из основных достижений социализма в Румынии, что подкреплялось и “социологическими исследованиями”. Сотрудник исследовательского центра по проблемам молодежи при СКМ социолог Петру Дэскулеску разъяснял советскому журналисту: “Наша молодежь не отрицает социалистических ценностей.
Да, еще можно встретить недостаточное понимание социализма, некоторую пассивность, мол, счастливое будущее придет само, подчас даже пацифизм или увлечение религией. Но даже для попавших под чужие влияния молодых людей настоящей моделью героя никогда не станет преуспевающий делец. Им был и остается сверстник, добившийся решения важного социального вопроса”. Слова эти были сказаны в ноябре 1989 года. Уже через месяц “новые люди”, проникнутые “социалистическими ценностями”, вышли на баррикады.
С начала 80-х годов, в условиях обострения социально-экономического кризиса и падения жизненного уровня, в Румынии стало нарастать массовое недовольство, которое, впрочем, носило по преимуществу пассивный характер: отсутствие трудового энтузиазма, к которому столь часто призывал Чаушеску, падение дисциплины и производительности труда. Однако были и случаи открытых выступлений, в основном среди рабочих. Летом 1977 года шахтеры Лупеня, узнав, что румынский парламент принял закон о повышении для них на два года пенсионного возраста, организовали стачку протеста. Осенью 1987 года были серьезные волнения среди рабочих в Брашове. Дошло до того, что рабочие штурмом овладели зданиями уездного комитета партии и мэрии. При этом поджигали портреты Чаушеску. В ходе подавления волнений секуристами были убиты семь и арестовано более двухсот человек.
В этих условиях органы безопасности Секуритате стали главной опорой диктаторского режима. Известно, что во всех странах Восточной Европы были мощные службы госбезопасности, созданные по примеру советского КГБ. Секуритате считалась самой сильной из них. Действуя на основе принятого в конце 70-х годов президентского декрета, органы безопасности нарушали тайну личной переписки, вели прослушивание телефонов, устанавливали подслушивающие устройства в квартирах граждан. Насадивший у себя систему тотального контроля, Чаушеску считал, что и в цивилизованных странах творится то же самое. Королева Великобритании была шокирована подозрениями Чаушеску, что в комнатах, отведенных для него в Букингемском дворце, имеются подслушивающие устройства. Тот даже в целях “конспирации” проводил со своими помощниками совещания в саду.
По официальным данным аппарат Секуритате насчитывал всего 8400 офицеров-оперативников. Однако, по данным Иона Пачепы, в 1978 году их количество достигало 70000 человек. Когда началось ухудшение экономического положения, сотрудники Секуритате по-прежнему получали солидные продовольственные пайки, а их зарплата была даже повышена. Каждый румын мог в любой момент стать объектом преследования и политического шантажа. Практиковалась изоляция в психиатрических клиниках, увольнение с работы с “волчьим билетом”.
Секуритате была создана еще в 1958 году, однако только при Чаушеску она стала поистине всесильной, тотальной и не подчиняющейся никому, кроме диктатора, организацией. Шеф Секуритате – элегантный, всегда одетый в костюм “с иголочки”, генерал Юлиан Влад входил в “ближний круг” Кондукатора и пользовался полным его доверием (и, похоже, совершенно напрасно). У Чаушеску и в этой сфере была своя тактика, и здесь он не собирался быть “как все”. “Не надо создавать мучеников!” – любил говорить он. Объективные наблюдатели признают, что, несмотря на всю ненависть, которую эта диктатура порождала, она никогда не была кровавой. Почти 25 лет Чаушеску безраздельно царствовал, но он никогда не вставал на путь кровавых репрессий, массового уничтожения людей, как Гитлер или Сталин, Мао Цзэдун или Пол Пот. Кондукатор предпочитал нечто вроде “психологического террора”, в основе которого был страх перед всемогуществом и беспощадностью Секуритате. Долгие годы подобная форма контроля над людьми была более эффективной, чем жестокость. Представляется любопытным на этот счет высказывание Ливиу Турку, сотрудника госбезопасности, бежавшего в 1987 году на Запад: “Представьте себе огромный аппарат, распускающий слухи и наводящий страх и ужас, и созданную им атмосферу, в которой люди панически боятся, что, если они допустят хоть малейшую оплошность, квалифицированную как акт неповиновения Чаушеску, они бесследно исчезнут. Именно страх парализовал румынское население; самым выдающимся образцом дезинформации был слух, специально распускаемый Секуритате, что каждый четвертый румын является ее осведомителем”.
Румыны были убеждены, что все их телефоны прослушиваются. В обществе вовсю процветали доносительство, поощряемое властями. Призывы к непримиримой борьбе с “болтунами”, “врагами народа”, “агентами зарубежных спецслужб” нагнетали в обществе атмосферу шпиономании. И тем не менее диктаторский режим рухнул почти в одночасье. Почему же всемогущая Секуритате на сей раз не сработала?! Не захотела? Или же были какие-то иные причины.
На рубеже 70 – 80-х годов режим еще больше ужесточился. Зарубежные книги и периодика были запрещены. Люди обязаны были сообщать в полицию о любых контактах с иностранцами. Пишущие машинки подлежали регистрации в органах внутренних дел. В книгах и журнальных публикациях воспевался Чаушеску. Была кардинально перестроена экспозиция Музея национальной истории. Всего несколько залов отвели истории Румынии до 1965 года. Вся остальная экспозиция была посвящена эпохе “мудрого правления” Кондукатора. Видный историк Михня Георгиу свидетельствует: “Цитирование Чаушеску стало своего рода религиозным обрядом”. Из художественных произведений в первую очередь печатались те, где, зачастую без всякой связи с сюжетом, славилась революционная деятельность Вождя.
4. Кондукатор и внешний мир
Будучи авторитарным правителем, Чаушеску единолично определял внешнеполитический курс страны. При этом чета Чаушеску очень любила путешествовать по миру, совершая визиты то в одну, то в другую страну. “Гений Карпат” пользовался большим авторитетом и на Западе, и в странах третьего мира. Многие крупные государственные деятели того времени считали, что он обладал проницательностью в международных делах, несмотря на свою приверженность сталинизму и невысокий интеллектуальный уровень. “Чаушеску блистательно эксплуатировал “диссидентский” имидж Румынии, ухитряясь мирно сосуществовать и с арабами, и с израильтянами, обольщать и капиталистов, и новых лидеров третьего мира, – пишет Э. Бэр. – И лишь тогда, когда Советский Союз сбросил оковы многолетнего оцепенения, Чаушеску мгновенно и безнадежно устарел”.
Исходя из своей концепции “самостоятельности и независимости”, которая позволила Румынии более двадцати лет играть столь заметную роль в мире, Чаушеску прежде всего продолжил линию Георгиу-Деж на дистанцирование от КПСС. Играя на национальных чувствах румын и умело используя промахи брежневской политики, он превратился в весомую фигуру международной жизни. Еще в 1966 году Чаушеску выдвинул идею роспуска НАТО и ..Организации Варшавского Договора. В московском политическом истеблишменте подобный призыв вызвал шок. ОВД, стоявшая на страже безопасности “социалистического лагеря”, была любимым детищем Москвы и ее весомым внешнеполитическим рычагом давления. После этого отношения между советским партийно-государственным руководством и Николае Чаушеску заметно осложнились. Так Великий Кондукатор подходил к своему “звездному часу”.
Время Чаушеску пришло, когда в 1968 году началась “пражская весна”. Новые, реформаторски настроенные лидеры Чехословакии во главе с Александром Дубчеком отказались от сталинистской модели командно-административной системы и взяли курс на либерализацию. Это вызвало серьезное беспокойство в Москве. Недовольство развитием событий в ЧССР высказывали также польский лидер Гомулка и руководитель ГДР Ульбрихт. Все это в итоге завершилось вводом войск Советского Союза и воинских подразделений Польши, Болгарии, ГДР и Венгрии в Чехословакию.
Николае Чаушеску категорически отказался участвовать в этой акции, более того, он резко осудил ее. Многие западные политологи в то время ставили Дубчека и Чаушеску в один ряд, однако уже вскоре стало очевидно, что Кондукатор отнюдь не разделял либеральных идей чехословацкого лидера. Что же в таком случае заставило его пойти на столь острую конфронтацию с Советским Союзом и большинством других социалистических стран? Многие считают, что Чаушеску опасался подобной интервенции СССР и в Румынию. Ведь Москва к тому времени с трудом терпела “диссидентство” Чаушеску. Вдобавок ко всему, Брежнев был раздражен не только “антисоветской” ориентацией румынского руководства, но и тем, что Чаушеску с помощью Секуритате собрал целое “досье”, содержащее свидетельства того, что творил “красивый молдаванин” (так его называл И. Сталин) в Молдавии в 1950 – 1952 годах в бытность свою первым секретарем ЦК компартии Молдавии (бывшей Бессарабии, аннексированной Сталиным в 1940 году).
Западный мир приветствовал эту политику Чаушеску. Уже в 1969 году в Румынию с официальным визитом прибыл президент США Ричард Никсон. О Чаушеску высоко отзывались многие крупные государственные деятели Запада. Зарубежные банки охотно шли на предоставление кредитов мужественной маленькой Румынии, давшей отпор самому Советскому Союзу. В европейские странах вскоре было опубликовано несколько биографических книг о Чаушеску, где он превозносился как “выдающийся руководитель”, чье имя стоит “в первом ряду избранной когорты гигантов международной политики”. Мужественное “диссидентство” Кондукатора, который бросил вызов Москве, словно ослепило зарубежных политиков, писателей, журналистов. Они и впредь предпочитали “не замечать” того, как из года в год ужесточился в Румынии режим личной власти, как разрасталось славословие в честь Кондукатора и его жены.
А “независимость” Чаушеску от Москвы приобретала все более широкий размах. Он не одобрил, хотя и не осудил, ввод советских войск в Афганистан в декабре 1978 года. При голосовании в ООН Румыния воздержалась. Чаушеску не согласился с советским бойкотом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе в 1984 году. Недаром в советской печати практически не появлялось материалов о том, как живет Румыния при Чаушеску, тогда как об “успехах социалистического строительства” в других странах социализма наша пресса трубила чуть ли не ежедневно. Да и о самом Чаушеску почти ничего не писали, полностью замалчивая неугодного кремлевской верхушке лидера.
На Западе же все больше говорили о Чаушеску. Многочисленные журналисты, приезжающие в Румынию с высокопоставленными визитерами, вроде Ричарда Никсона, Вилли Брандта, Шарля де Голля, широко освещали “румынский путь к социализму”, в выгодном свете показывали и самого Кондукатора.
"Особые отношения” у Чаушеску сложились с Китаем и Северной Кореей. В июне 1971 года чета Чаушеску совершила большой визит в Китай, Северную Корею и Вьетнам. Большое впечатление на них произвела “культурная революция”, затеянная в Китае Мао Цзэдуном. Они восхищались Ким Ир Сеном, который также на свой лад созидал социализм, были в восторге от Пхеньяна. “Именно здесь, – пишет Э. Бэр, – в строго геометрическом разбеге улиц, в бесчисленных анфиладах типовых домов, в монолите ликующей толпы, в восхищении, оказанном им как гостям “божественного” Ким Ир Сена, в сказочно чистых заводах, населенных, по всей видимости, счастливыми, машущими флажками рабочими, и в гудящих, подобно гигантскому улью, индустриальных комплексах, Чаушеску впервые увидел живое воплощение его давней, истинно стадинистской мечты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9