Руки Сэма покрылись гусиной кожей. Перед ним сидел самый настоящий инопланетянин, и Йетс ощущал жгучее желание всадить ему пулю между продолговатых глаз. Все-таки надо взять себя в руки. Ведь именно он, Йетс, должен заниматься такими проблемами: иностранцами без документов, персонами нон грата и пришельцами тоже.Он громко сказал для записи:— Есилькова, перед нами настоящий живой пришелец, а пришельцы входят в нашу компетенцию, согласно инструкциям, мандатам и другим бумагам. Мы с вами будем заниматься этой проблемой пока без всяких антропологов, биологов и вообще всяких умников.— Да, сэр. Никаких дипломатов, академиков, не стоит также беспокоить сотрудников университета, — подмигнула ему Есилькова, прекрасно понимая, что он хотел сказать этим: «Желательно обойтись без Бредли и ее приятелей». — Но очень скоро пойдут слухи. Все захотят увидеть этого засранца — ваши люди, мои, короче, все.Шеннон на это сказал сам, не прибегая к помощи переводчика, и его голос звучал без металлического оттенка, но менее разборчиво:— Я дипломат. Кири мой народ. Дипломат-засранец, — и торжественно показал на себя.Есилькова неприлично и очень громко расхохоталась, и несчастный пришелец опасливо отъехал от нее на своем стуле подальше.Йетс, пытаясь не ржать (Есилькова смеялась заразительно), положил пистолет обратно на полку и пояснил Шеннону:— Смех… Снимает напряжение. Юмор — хорошо, признак дружбы.Есилькова к тому времени настолько пришла в себя, что смогла сообщить Шеннону, вытирая слезы с глаз:— Все нормально, все нормально. Дружбы, а как же! Мы с тобой лучшие друзья, дурачина. Чего ты дергаешься? Успокойся.Йетс помог пришельцу вернуть стул на место и еще раз подумал, что Шеннон очень высок и весит, наверное, много.Но на этот раз Шеннон не пожелал сесть. Он увидел электронные приборы на столе Йетса и захотел рассмотреть их.— Друг? — Шеннон, кажется, хотел положить шлем на стол. — Хорошо?— Да ладно, давай, чего там.Шеннон медленно и осторожно положил свой шлем на стол Йетса, потом отсоединил от скафандра провод, идущий другим концом к уху, и показал его землянам.— Переводчик, друг.— А, понятно. — Йетс снял с полки словарь Уэбстера, двести девятое издание, и вручил его Шеннону. Тот принялся перелистывать страницы совсем по-человечески.— Что думаешь, Есилькова? Мы не разглашаем каких-нибудь секретов?— Ну, если английский — это великая тайна, то…Пришелец лихо читал словарь с буквы А. С чем они столкнулись? Более развитый разум? Йетс от души надеялся, что это не так. Он на всякий случай встал поближе к полке, где лежал пистолет. Интересно, не влетит ли ему за то, что он решил разобраться с пришельцем самостоятельно? Как бы то ни было, скоро Шеннона заберут спецслужбы, а тогда ничего не узнаешь. А как интересно, где это Кири, что у них там за враги.Впрочем, не стоит особо полагаться на его слова. Может быть, Шеннон и есть тот единственный враг, которого надо опасаться. Если это действительно так, то инопланетянин попал по адресу: в Службе Безопасности Штаб-квартиры ООН Йетс был самым большим начальством, а когда речь шла о действительной опасности, то вообще единственным.Пока Шеннон расправлялся с Уэбстером, Йетс жестом спросил Есилькову: «Что делать дальше?»— Не знаю, черт побери, — ответила она вслух. — Но я хочу разобраться во всем.— Постараюсь тебе в этом помочь, — хмыкнул Йетс. Какое-то время появление чужака останется тайной. О нем пока знают немногие: Гейтвуд и его коллеги, секретарша и охранники.Даже если сейсмологи зарегистрировали сотрясение, никто не обратил на него внимания — обычное происшествие. Только потом, когда начнут раскапывать все о корабле пришельца, который может иметь огромное значение для технологии ведущих стран мира, запись сейсмоактивности просмотрят снова.Все средства наблюдения, имевшиеся в распоряжении лунной колонии ООН: радары, оптика, сейсмоприборы — были рассчитаны на ведение объектов типа земных кораблей или орбитальных станций («Звездного Девона», например). Инопланетные корабли выслеживать еще не умели. Похоже, теперь придется этому учиться. 3. НОВЫЙ МИР, НОВЫЙ ШАНС Шеннон лежал с закрытыми глазами на кушетке в кабинете Йетса, ожидая, пока принесут пищу. С ним в комнате осталась одна Есилькова, которой почему-то не сиделось на месте, и она бесцельно ходила по кабинету, стараясь не очень шуметь. Шеннон не шевелился, он и не спал, обдумывая все, что узнал только что.Встреченная им цивилизация находилась на начальной стадии развития, они были опасны, в них наблюдалась склонность к паранойе. Но в них была первобытная смелость и склонность к взаимопомощи, и это нравилось Шеннону.Они жили не на изрытой метеоритами и вулканической деятельностью поверхности спутника, а под землей. Им постоянно грозили тысячи опасностей, что отражалось на их психике.Их цели и мысли сводились только к выживанию. Каждый был отделен от других и лишен возможности телепатического общения, они обменивались информацией, только произнося ее вслух. Их общества развивались по-разному и имели различные этические и культурные принципы.Все это Шеннон узнал из словаря Уэбстера, который Йетс так охотно ему дал. Это было, кстати, хорошим признаком.Шеннон специально подчеркивал для себя все положительные моменты первого контакта с цивилизацией по имени Человечество, потому что в общем-то информация, которую он почерпнул из словаря, сулила ему мало хорошего.Он сомневался, что Йетс и Есилькова занимают достаточно высокие места в иерархической структуре своего социума, чтобы помочь ему. Без посторонней помощи ему никогда не удастся связаться с Сообществом Кири.Даже если эти недоверчивые существа согласятся сотрудничать, вряд ли что-нибудь выйдет. Их технический уровень, судя по Уэбстеру, был слишком низок для этого. Правда, информация в словаре была ограниченной и несистематизированной. Потребуется обратиться к местным специалистам-техникам, чтобы узнать наверняка, сможет ли он послать межзвездное сообщение и разрешат ли ему вообще это сделать, учитывая их подозрительность и недоверчивость.Шеннон чувствовал эмоции людей, которые оглушали его, словно он находился не среди разумных существ, а в зоопарке, среди животных. Они не умели контролировать свои эмоции, которые распространялись вокруг них, словно радиоволны.Сначала это испугало его. Их страхи, подозрения, неуверенность и враждебность ошеломили его. Разумные существа никогда не излучают свои эмоции, когда их могут почувствовать другие.Йетс хотел убить его. Потом он поборол ксенофобию, и это можно считать хорошим признаком, несмотря на то что оба офицера Безопасности чересчур рьяно относились к своим обязанностям.Женщина, Есилькова, волновалась, когда проходила мимо кушетки, — ее пульс учащался. Пока глаза Шеннона были закрыты, обычай запрещал ей говорить с ним: по человеческим меркам, это было бы невежливо.Шеннон подумал, что ему нужны еще другие словари. У каждой нации человечества был свой язык, только некоторые слова были общеупотребительными. Есилькова и Йетс принадлежали к разным нациям.Столько различий внутри одной цивилизации соответствовало основному закону жизни. Сообщество Кири не сильно отличалось от человечества, разве у людей цели были другими.Терри понравились бы люди. Терри с удовольствием поговорила бы с этой женщиной. И может быть, они быстрее бы поняли друг друга, потому что Терри тоже увидела бы в этом основной закон жизни, справедливый для всех миров, которые начали долгое восхождение от дикости к звездам…Но Терри была мертва, и тело ее было расщеплено на молекулы, а сам Шеннон оказался на лишенном воздуха спутнике планеты, в руках существ, которые недалеко ушли от своих животных предков…И надо найти способ связаться с Кири, если уже не поздно. Или еще рано?..Взрыв риллианской торпеды отбросил капсулу за границы известной Кири части вселенной… А может, и во временной Провал? Но нельзя думать о том, что убивает надежду.Есилькова продолжала ходить мимо кушетки. Каждый раз, когда она была рядом, он чувствовал ее волнение. Они были опасны, эти люди, даже друг для друга, и для него тоже.Они никогда не встречались с разумом, отличным от своего, поэтому ненавидели друг друга из-за эфемерных отличий в цвете кожи и боялись заглянуть друг другу в душу.Речь была для них единственным средством общения. Сила и насилие — этим они больше напоминали риллиан, чем кириан, — составляли основу их дипломатии.Они воевали. Даже женщина, находящаяся рядом с ним, которая должна быть нежным источником жизни, была полна жестокости. Она все время искоса поглядывала на него, опасаясь какого-нибудь подвоха.Он шевельнулся, и она немедленно встала рядом с кушеткой.— Ты проснулся, Шеннон? Можно мне поговорить с тобой… пока не вернулся Йетс?Он медленно убрал руку, прикрывавшую лицо. Она хотела, чтобы он доверял ей больше, чем ее партнеру. Он не понимал, зачем ей это надо.Шеннон осторожно сел, не делая резких движений, чтобы не напугать ее. В скафандре было жарко, и кожа под ним чесалась. Но пока еще снять скафандр было нельзя, неизвестно, как к этому отнесутся его хозяева.Он ответил по-английски:— Поговорить, конечно. — И приподнял верхнюю губу, одновременно растягивая углы рта, имитируя их жест готовности к сотрудничеству. — Пить, хорошо?— Я могу дать тебе только воду…Она подала ему стакан. Шеннон понюхал содержимое и поставил стакан на столик, не пригубив. Сможет ли он вообще жить здесь? Вернее, сможет ли он прожить здесь достаточно долго, чтобы успеть послать сообщение?Он сказал:— Задавай вопросы.— Отлично. — Есилькова плюхнулась на кушетку рядом с ним, как будто внезапно ослабла. Он отодвинулся. От нее пахло гниющей плотью — примерно так, как и от их воды.Шеннону чуть не стало плохо. Если он умрет здесь, он встретит свою жену в Озере духов…Он закрыл глаза и открыл их снова. Нельзя забывать о своем долге.И Есилькова, словно чувствуя его состояние, стала задавать вопросы, не затрагивающие то, что он потерял:— Где это Кири? Кто ваш враг? Как ты попал к нам? Что мы можем сделать, чтобы помочь тебе вернуться домой? Тебя будут искать друзья или враги?Мысль о том, что риллиане будут преследовать его, была ужасной и в то же время логичной. Шеннон выругался на своем языке.Есилькова моргала, ничего не понимая. Она не имела в виду ничего плохого, когда спросила. Шеннон еще раз подумал, что люди больше похожи на риллиан, поэтому вполне возможно, что риллиане думают так же, как она. Если они приняли сигнал его передатчика…Есилькова ждала ответов. Кожа над ее бровями собралась в складки, словно она внезапно постарела.Он отвечал по порядку:— Кири — мой народ, еще одиннадцать «наций»— Сообщество Кири. — Он использовал наиболее подходящее английское слово, которое было не совсем точным, чтобы описать тот сплав, который представляло собой Сообщество. — Как Объединенные Нации, но старше, сильнее. Мы миротворцы. Колонизаторы планет. Специалисты по разрешению конфликтов. Цивилизация. Разумы различны, души одинаковы.— Где? — спросила Есилькова. — Где находится Сообщество?Он знал, что люди кивают, чтобы показать согласие, и качают головой в знак отрицания. Он покачал головой:— Нет в Уэбстере. Надо больше словарей — данные о звездах.— Эти данные закрыты для тебя, приятель, пока мы хорошенько не узнаем, что ты задумал, — она скрестила руки под молочными железами, от нее исходила волна недоверия. — Сейчас ты мне начнешь рассказывать, что мы первобытные и расположены в глуши, поэтому вы о нас и не слыхали, а ты попал сюда случайно.— Хорошо сказала, — подтвердил он, оттягивая губы, показывая, что оценил ее проницательность.Звездные карты в Уэбстере были все незнакомые, как в другом пространстве-времени. Это может дать ответы на некоторые вопросы. Но тут сразу возникали новые. Не только «Где я?», но и «Когда я?». И ему никогда не удастся связаться с домом. Хотя, может быть, все не так сложно. Существует тысяча причин, по которым он не узнал звездное небо, нарисованное в Уэбстере. Взрывная волна могла отбросить его в соседнюю вселенную или во временной Провал. Тогда это нужно будет учесть в уравнении, которое необходимо вывести для связи с домом.Есилькова тронула его за плечо. Прикосновение, даже через скафандр, покоробило его. В ней бушевала буря мыслей, например, она думала, что он, Шеннон, — разведчик цивилизации, готовящейся к вторжению.Она отняла руку, и Шеннону стало легче.— Не думай плохо о Сообществе Кири. Друзья всегда. Агрессоры — никогда. Вместе, коммуна. Нет порабощенных цивилизаций. Приглашать, обмен, коммуна.— Коммунисты? Ха, здорово, Йетсу это не понравится. И не надо приглашать нас никуда, пока мы сами не попросим, ладно? Может быть, мы попросим вас поделиться технологией, если вы так любите обмен… — она обнажила свои плоские зубы.— Шеннон, — он показал на себя, — послать сообщение домой. Для этого — еще хорошие люди, кроме Есилькова… — Он порылся в памяти, подыскивая подходящее слово. — Инженеры. Можно?— Когда мы поймем, что у тебя действительно мирные намерения, и сможем проверить, что именно ты посылаешь, тогда — пожалуйста. Тебя еще сто раз попросят поделиться вашей технологией.Значит, он может рассчитывать на содействие начальства Есильковой.— Ваши советские? Есилькова может обещать?— Обещать, товарищ? Обещаю. Правда, не знаю, что даст тебе мое обещание. Все хотят улучшить свою технологию, — она излучала хитрость и интерес, природу которых он не понимал. — Пусть это останется между нами и Йетсовой подслушивающей системой, о'кей?Он сказал: «О'кей». Это слово значило только подтверждение намерения. В Уэбстере не объяснялось, как использовать его, хотя в этом словаре он нашел множество другой полезной информации.Есилькова сменила позу, и он снова с содроганием ощутил ее прикосновение. Она схватила его за рукав скафандра со словами:— Если ваше Сообщество Кири — хорошие, то кто же тогда плохие? Кто преследовал тебя и зачем?— Убери конечность — руку — от меня, — его трясло от могучих эмоций, передаваемых ею с прикосновением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37