Дик уже не ощущал себя одиноким, и год за годом я наблюдал, как крепнет их дружба... Нет, не просто дружба - старик, казалось, находил в Игруне опору. И вот теперь - это.
Что же, думал я, возвращаясь по коридору, случай, увы, слишком обычный в ветеринарной практике. Жизненный срок четвероногих друзей чересчур короток. Но мне было по-особому скверно, я ведь, так и не установил, что случилось с моим пациентом. Я был в полном недоумении.
На следующее утро я с удивлением увидел, что в приемной сидит Дик Фосетт с картонкой на коленях.
- Что случилось? - спросил я поспешно.
Он не ответил. По лицу же ничего нельзя было прочесть, и пока мы шли в смотровую, и пока он развязывал шнурки. Когда он откинул крышку, я приготовился к худшему, но, к моему изумлению, черный котик выпрыгнул на стол и потерся мордочкой о мою руку, мурлыча, как мотоцикл.
Старик засмеялся, и его худое лицо преобразилось.
- Ну что скажете?
- Просто не знаю, Дик. - Я тщательно осмотрел Игруна. Все оказалось абсолютно нормальным. - И могу сказать только одно: я очень рад. Это похоже на чудо.
- Вот уж нет, - ответил старик. - Его ваш укол выручил. Прямо колдовство какое-то. Большое спасибо.
Я тоже был ему благодарен, но что-то продолжало меня тихонько грызть. Ведь я так и не установил... ну да ладно! Слава Богу, что все хорошо кончилось!
Случай этот благополучно изгладился бы из моей памяти, но три дня спустя Дик Фосетт вновь появился в приемной со своей картонкой. В ней, неподвижно вытянувшись, лежал в коме Игрун - совсем как в первый раз.
В полном ошеломлении я вновь его осмотрел, повторил инъекцию, и на следующий день котик опять был совершенно здоров. Я оказался в положении, бесконечно знакомом любому ветеринару, когда болезнь ставит тебя в полный тупик и ты с нарастающим страхом ждешь трагического исхода.
Неделя прошла спокойно, а потом позвонила миссис Дагган, соседка Дика.
- Меня просил позвонить мистер Фосетт. Кот у него приболел.
- Что с ним?
- Да лежит вытянувшись, будто обмер. Я с трудом подавил крик отчаяния.
- Когда это произошло?
- Утром увидели. А мистер Фосетт не может принести его к вам. Ему самому неможется. Лежит в постели и не встает.
- Очень грустно. Я сейчас же заеду.
Вновь та же картина. Почти безжизненное тельце лежало неподвижно на кровати Дика. И сам Дик выглядел ужасно - землисто-бледный, исхудавший еще больше. Но он все-таки сумел встретить меня улыбкой.
- Похоже, ему опять требуется ваше чудотворное зелье, мистер Хэрриот.
Наполняя шприц, я отгонял мысль, что тут и впрямь замешано колдовство. Только инъекция к нему никакого отношения не имела.
- Загляну завтра, Дик, - сказал я. - Надеюсь, вам станет получше.
- Ничего мне не сделается, лишь бы малыш был здоров. - Старик протянул руку и погладил глянцевитую шерстку. Не рука, а обтянутые кожей кости, и смертельная тревога в глубоко запавших глазах.
Я обвел взглядом неуютную комнатушку, надеясь на еще одно чудо.
Честно говоря, я не удивился, когда на следующее утро вошел к Дику и увидел, что Игрун прыгает по кровати, гоняясь за бумажкой на веревочке, которую старик водил по одеялу. Облегчение было большим, но туман моего невежества просто душил. В чем, черт побери, дело? Бессмыслица какая-то! Ни одной болезни с такими симптомами не знаю да навряд ли отыщу ее, даже если перелистаю все ветеринарные справочники.
Впрочем, когда котик, выгнув спину и мурлыча, потерся о мою руку, я был достаточно вознагражден. Дику же только это и требовалось. Он улыбался и выглядел заметно бодрее.
- Вы все время его на ноги ставите, мистер Хэрриот. Не знаю, как уж вас и благодарить. - Тут в его глазах снова мелькнула тревога. - Но с ним так и дальше будет? Я все боюсь, что в следующий раз он не очнется.
То-то и оно! Я сам этого боялся, но ответил обнадеживающе:
- Возможно, Дик, это временная стадия и больше причин беспокоиться у нас не будет. - Но обещать я ничего не мог, и старик знал это.
Миссис Дагган проводила меня до двери, и на крыльце я столкнулся с нашей районной фельдшерицей.
- Добрый день, - сказал я. - Вы к мистеру Фосетту? Так жаль, что он болен.
Она кивнула:
- Бедный старичок. Это так тяжело!
- О чем вы? Или у него что-то серьезное?
- К сожалению. - Губы у нее сжались, и она отвела глаза. - Он умирает. Рак. И угасает очень быстро.
- Господи! Бедняга Дик! Всего несколько дней назад приносил своего кота. И ничего не сказал. А он знает?
- Да, знает. Но в этом он весь, мистер Хэрриот. Держится как может. И ему никак не следовало выходить.
- А он... он... сильно страдает? Она пожала плечами.
- Боли теперь, конечно, бывают, но мы стараемся их облегчить. Я делаю ему инъекции, и у него есть микстура, чтобы самому принимать, если понадобится. Руки у него так трясутся, что налить ее в ложку он не в состоянии. Конечно, миссис Дагган помогла бы, но он такой независимый! - Она улыбнулась. - Наливает микстуру в блюдечко и черпает ложкой оттуда.
- В блюдечко... - В тумане вдруг забрезжил луч света. - Но что за микстура?
- А! Героин с петиденом. Доктор Аллинсон всегда прописывает. Я схватил ее за руку.
- На минутку вернусь с вами.
Старик посмотрел на меня с удивлением.
- Что случилось, мистер Хэрриот? Забыли что-нибудь?
- Нет, Дик. Просто хочу задать вопрос. Вкус у вашей микстуры приятный?
- Да, сладенькая такая. Глотается легко.
- И вы наливаете ее в блюдечко?
- Верно. Руки меня не слушаются.
- А когда принимаете ее на ночь, в блюдечке что-нибудь остается?
- Остается. А что?
- Так вы же ставите блюдечко у кровати, верно? А Игрун спит возле вас...
Старик уставился на меня.
- Так, по-вашему, малыш его вылизывает?
- На что угодно спорю: вылизывает!
Дик откинул голову и расхохотался. Смеялся он долго и весело.
- А потом спит как убитый! Оно и понятно: я тоже носом клюю! Я смеялся вместе с ним.
- Теперь все понятно, Дик. Как примете микстуру, блюдечко убирайте в тумбочку, хорошо?
- Само собой, мистер Хэрриот. А Игрун больше так валяться не будет?
- Никогда!
- Это вот хорошо! - Он сел на постели, взял Игруна и нежно прижался к нему лицом. Потом радостно вздохнул и посмотрел на меня.
- Значит, мистер Хэрриот, теперь и беспокоиться нечего.
На крыльце, второй раз прошаясь с миссис Дагган, я оглянулся на дверь.
- "Теперь и беспокоиться не о чем!" А? Какой молодец!
- Это верно. И ведь чистую правду сказал: о себе он не беспокоится.
В следующий раз я увидел Дика через две недели, когда навещал приятеля в дарроубийской больничке. Старик лежал на кровати в углу палаты.
Я подошел и присел на край его постели. Его изможденное лицо дышало безмятежностью.
- Здравствуйте, Дик, - сказал я.
Старичок сонно поглядел на меня и прошептал:
- А, мистер Хэрриот! - Он закрыл глаза, но через несколько секунд открыл их и чуть улыбнулся. - Я рад, что мы разобрались с тем, от чего Игруну бывало плохо.
- Я тоже рад, Дик.
- Его миссис Дагган взяла, - добавил он, помолчав.
- Да, я знаю. Ему там будет хорошо.
- Верно... - Его голос стал тише. - Только вот иногда думается, был бы он тут со мной... - Костлявые пальцы погладили одеяло, губы снова зашевелились. Я нагнулся пониже, чтобы расслышать.
- Игрун... - шептал он, - ...Игрун... - Веки старика сомкнулись, и я увидел, что он уснул.
На следующий день я узнал, что Дик Фосетт умер, и, возможно, я слышал его последние слова. И были они о его коте. Необычно, но так уместно!
- Игрун... Игрун...
15

Я должен вернуться к тем дням, когда Джон Крукс нас покинул, а я еще не свыкся с мыслью, что он не вернется. Не верилось, что больше не услышу в трубке, как этот звучный голос говорит, чтобы я продолжал спать, а в морозную тьму к телящейся молодой корове поедет он. Но главным было не это. Как я уже упоминал, тогда я был еще достаточно молод, чтобы подружиться с помощником, и вот я потерял друга - а вернее, двух, когда Джон и Хетер отправились строить собственную жизнь в Беверли, - и на душе у меня было пусто.
Но что толку переживать? Нам требовался новый помощник, наше объявление в "Ветеринари рикорд" не осталось без ответа - и кандидат ожидался с минуты на минуту. Я взглянул на часы. Почти половина третьего, и поезд, на котором Колем Бьюканан должен приехать в Дарроуби, прибывает через четверть часа. Я побежал к машине и покатил на станцию.
Из поезда на платформу сошел только один пассажир в сопровождении крупного ларчера. Пока он шел по направлению ко мне, я успел разглядеть потрепанный чемодан, пышные черные усы и очень темные глаза. Однако мое внимание приковало какое-то мохнатое животное, перевесившееся через его плечо.
Он протянул руку и ухмыльнулся до ушей.
- Мистер Хэрриот?
- Да-да... - Я потряс его руку. - А вы, следовательно, Колем Бьюканан.
- Совершенно верно.
- Отлично... отлично... Но вот у вас на плече...
- А это Мэрилин.
- Мэрилин?!
- Ну да. Моя барсучиха.
- Барсучиха!
Он рассмеялся. Беззаботным смехом.
- Извините. Наверное, следовало предупредить вас в письме. Она моя верная подружка. И ездит со мной всюду.
- Всюду?
- Безоговорочно.
На меня нахлынули всевозможные дурные предчувствия. Как помощник ветеринара будет справляться со своими обязанностями, когда у него с плеча свисает дикий зверь? И какой человек способен явиться на новое место работы не только с барсуком, но еще и с гигантским псом?
Впрочем, последнее я узнаю незамедлительно, а потому отогнал эти мысли и проводил его к машине под перекрестным огнем недоуменных взглядов кассира, двух сидящих на платформе дам и носильщика, который чуть было не протаранил стену своей тележкой с грузом ящиков.
- Как вижу, у вас и собака.
- Да. Буран. Очень милый и ласковый.
Ларчер завилял хвостом и посмотрел на меня добрыми глазами. Я погладил косматую голову.
- Да, это видно сразу... Между прочим, ваши имя и фамилия наводят на мысль о шотландском акценте, но у вас его нет.
Он улыбнулся:
- Я родился в Йоркшире, но мои предки были выходцами из Шотландии. - Глаза у него сверкнули, и он вздернул подбородок.
- А, так вы ими гордитесь?
- Да. - Он кивнул, а его лицо стало по-настоящему серьезным. - Очень горжусь.
Когда мы приехали в Скелдейл-Хаус, я показал Бьюканану его машину и помог загрузить ее всем самым необходимым, что мы всегда захватывали с собой: лекарствами, инструментами, акушерским халатом, защитным комбинезоном, затем отвел новичка наверх в квартирку, где его, по-видимому, заинтересовала не обстановка, а открывающаяся из окна перспектива длинного сада - птицы и цветы.
- Ах, да! - спохватился я. - Совсем из головы вон. Вы обедали?
- Обедал?
- Да. Вы что-нибудь ели?
- Ел?.. Ел... - В темных глазах появилось задумчивое выражение. - Да. Я уверен, что вчера как будто ел.
- Вчера! Но сейчас уже почти четыре. Вы же умираете с голоду!
- Да нет, вовсе нет, нисколько.
- Как! Вы не голодны?
Этот вопрос, видимо, показался ему странным, если не загадочным, и он только неопределенно пожал плечами.
- Все равно, - сказал я, - сейчас схожу вниз, посмотрю, что там найдется, чтобы вы перекусили.
В шкафу в приемной обнаружился большой фруктовый бисквит, который Хелен только что испекла, чтобы нам было чем заесть чашку кофе между вызовами. Я положил его на тарелку, захватил нож с вилкой и вернулся в квартирку.
- Вот, пожалуйста, - сказал я, ставя тарелку с бисквитом на стол. - Угощайтесь, а пообедаете позже.
Тут я услышал шаги на лестнице, и в комнату влетел Зигфрид.
- Колем Бьюканан - Зигфрид Фарнон, - представил я их друг другу. Они обменялись рукопожатием, а затем Зигфрид дрожащим пальцем показал на плечо молодого человека.
- А это еще что, черт подери?
Колем улыбнулся своей обаятельной улыбкой.
- Мэрилин, моя барсучиха.
- И вы намерены держать это животное здесь?
- Совершенно верно.
Зигфрид сделал глубокий вдох, выпустил воздух через нос - очень медленно - и ничего не сказал, а только продолжал сверлить взглядом нашего нового помощника.
Молодой человек непринужденно рассказывал о том, как проходил практику, упомянул, до чего он рад, что будет жить в таком симпатичном городке, как Дарроуби, заговорил про сад.
Тем временем он принялся за бисквит; но даже не взял нож, а машинально отламывал кусок за куском, продолжая говорить:
- Какая великолепная глициния! Красивее я не видывал. И такой прелестный снегирь, а на вашей яблоне я видел обыкновенную пищуху, они теперь такая редкость! - И сунув в рот кусок, нашпигованный изюмом, вдруг воскликнул: - Да это же черный дрозд-альбинос вон на той ветке! Какой красавец!
Зигфрид - завзятый натуралист и орнитолог, и при нормальных обстоятельствах этот разговор его увлек бы, но теперь он молчал и только переводил взгляд с барсука на собаку, а с собаки на быстро исчезающий бисквит.
Наконец Колем собрал пальцами последние крошки - по-моему, он попросту не замечал, что ест, -, и отвернулся от окна.
- Очень вам благодарен. А теперь, если можно, я распакую чемодан. Я сглотнул.
- Очень хорошо. Увидимся попозже.
Мы спустились на первый этаж, и Зигфрид потащил меня в пустую приемную.
- Что, черт подери, на нас свалилось, Джеймс? Помощник с чертовым барсуком на шее! И собачище ростом с осла!
- Ну... да... Но он производит симпатичное впечатление.
- Пусть так, но и очень странное. Разве вы не заметили? Он умял весь бисквит!
- Да, я заметил. Но он изголодался - ничего не ел со вчерашнего дня. Зигфрид уставился, на меня.
- Не ел со вчерашнего дня? Вы уверены?
- Практически. Но он сам толком не знал.
Мой партнер застонал и ударил себя ладонью по лбу.
- Боже мой! Нам следовало бы сначала с ним встретиться, а уж потом приглашать. Но университет дал такие блистательные отзывы. Я полагал, что ошибиться мы не можем.
- Как знать. Не исключено, что он умеет работать, а ведь это главное.
- Ну, будем надеяться, хотя он чертовски странный тип, и я предчувствию, что из-за него будет много хлопот.
Я промолчал, однако дурных предчувствий у меня тоже хватало. Джон Крукс при всех своих выдающихся способностях в остальном был обычным приятным человеком, но в его темноглазом преемнике ничего обычного не замечалось.
Размышления прервал телефонный звонок. Я взял трубку, принял вызов, а потом обернулся к Зигфриду.
- Звонил Майлс Хорсли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44