– Бэбкок с силой ударил кулаком по столу.Тревис исподлобья взглянул на разъяренного Орвила:– Мне не нравится, когда передо мной размахивают кулаками, мистер. Меня это нервирует.– Вы убили человека. Вы застрелили гражданина этой страны, – свирепо уставился на него Бэбкок.– Он собирался убить девушку.Бэбкок вздохнул:– Неужели нельзя было его просто ранить? Неужели надо было его убивать? О Боже!Тревис все так же внимательно рассматривал свои ногти.– Я никогда не поднимаю револьвера, если не собираюсь выстрелить. И никогда не стреляю, если не собираюсь убить.Бэбкок еще раз вздохнул:– Ну слава Богу, нам удалось кое-как замять этот инцидент.– По-моему, таким образом вы тут многое прикрываете. – Тревис с шумом снял ноги со стола, выпрямился и в упор взглянул на Орвила: – Разве никого не волнует, что эти идиоты чуть не убили американца? Что они его усыпили, а затем закопали живым? Если бы не помощь этой девушки, он бы умер!Голос Тревиса гремел. Бэбкок, поеживаясь, опустился в кресло и попытался улыбнуться.– Ну теперь-то все позади. Для этого я вас сюда и позвал, чтобы сказать, что все кончено.– Нет уж, вы меня позвали не для этого. – Тревис на миг засмеялся, потом взорвался: – Вы хотели дать мне взбучку, как нашалившему мальчишке. Но у вас ничего не вышло. Это вам надо бы радоваться, что в ту ночь Харкорта положили в больницу и привели его там в чувство. Если бы он умер, у вас было бы куда больше неприятностей, потому что тогда бы я добрался до всех, кто в этом замешан. Мы ведь друг друга понимаем, Бэбкок? – не отводя от Бэбкока глаз, спросил Тревис.Не выдержав взгляда Колтрейна, Орвил потупил взор. Тревис улыбнулся. Но улыбку его нельзя было назвать приветливой.– Да-да, конечно. – Бэбкок кашлянул и быстро выпрямился в кресле.– Ну, это все?– Нет, не все, – оживленно ответил Орвил. – Там, в доке, вас ждет Сэм Бачер. Сегодня в Штаты отправляется корабль. Вас отпускают.– Отпускают или увольняют? – захохотал Тревис. – А впрочем, какая мне разница! Я и так собирался отсюда уезжать.Коснувшись полей шляпы, Тревис Колтрейн ехидно улыбнулся и вышел, тихо закрыв за собой дверь.Орвил Бэбкок грузно опустился в кресло. Из него словно выжали все соки. О Боже, какое счастье, что этот головорез уезжает! С ним было очень трудно.Бэбкок задумчиво уставился на закрытую дверь. Да, как хорошо, что Тревис ушел! Однако Бэбкок не мог не признать одного: Тревис Колтрейн – настоящий мужчина.Секретарь президента пожалел, что мало похож на него. И в то же время он испытывал гордость за то, с какой отвагой Колтрейн справился с выпавшими на его долю испытаниями. Хотя Бэбкок никогда и никому ни за что не признался бы в своих чувствах. Глава 10 Рассказ Сэма вызвал у Тревиса бурю чувств.Китти тогда специально задумала выдворить его из Северной Каролины, потому что решила, что там ему плохо. Специально задумала! Сэм же скрыл от Тревиса назначение его в комитет: видите ли, он не хотел принимать участия в разыгрываемом Китти спектакле, но она его убедила сделать это.– Проклятие! – взорвался Тревис. – Неужели я не в состоянии принимать решения сам?– Она так поступила потому, что любит тебя, Тревис, – в надежде, что тот его поймет, сказал Сэм. – А я не стал тебе говорить о приглашении комитета из боязни, что тебе захочется поехать, а Китти будет против, и тогда у вас возникнут проблемы. Но когда она сама попросила меня взять тебя с собой, я сразу же рассказал ей про это приглашение.– Вы оба сговаривались у меня за спиной! – Тревис взглянул на давнишнего друга с нескрываемой обидой.– Да разве бы ты поехал, если бы Китти тебя не выгнала? – недоверчиво спросил Сэм. – Ты же приковал бы себя к этому плугу и продолжал бы все так же страдать!Тревис возмущенно развел руками:– Все может быть! Я говорю лишь о том, что решение должен был принимать я сам. И я до смерти разъярен, что вы с Китти обошлись со мной как с ребенком.Сэм извинился и снова повторил то, что уже сказал другу раньше: очень жаль, что ему не удалось сдержать свое обещание Китти и рассказать Колтрейну всю правду во время их поездки в Вашингтон. От этого признания на душе у Тревиса стало еще хуже. Если бы он тогда знал, что Китти затеяла все только ради его, Тревиса, пользы, возможно, тогда бы он не поддался чарам Молины. Будь все проклято! Теперь Колтрейну хотелось лишь одного – поскорее попасть домой. О Боже, сколько же ему надо сказать этой женщине!К тому времени когда корабль достиг Норфолка в штате Виргиния, Тревис уже окончательно простил Сэма. В конце концов, размышлял он, Китти бывает ужасно хитрой, если хочет настоять на своем, и в этом случае она легко могла обвести Сэма вокруг пальца.Что же до самой Китти, тут дело было сложнее. Тревис отчаянно по ней скучал. Он сгорал от желания ее обнять. Но его приводило в ярость, что снова приходится сталкиваться с ее самоотречением. Черт побери, он был сыт этим по горло в годы войны!Пока они плыли по океану, Тревис много размышлял о своей жизни в Северной Каролине. Надо признаться, что она ему и впрямь была ненавистна. Так продолжаться не может. Они с Китти сядут, все обсудят и вместе спланируют для себя новую жизнь. Мысль об этом придавала Тревису новые силы.Но кроме тоски по Китти, Тревиса мучило странное чувство тревоги. Надо добраться домой как можно быстрее.– У меня появилось предчувствие беды, – признался он Сэму в последнюю их ночь на корабле. – Так бывало в войну, перед тем как неприятель окружал мой отряд и неожиданно нападал на него. И сейчас что-то подобное гложет меня изнутри и приказывает торопиться домой.Сэм похлопал друга по спине, стараясь скрыть собственное беспокойство.– Мы очень скоро будем дома, старина. Не тревожься! Китти будет ждать тебя с распростертыми объятиями. А ее синие глаза будут сиять от счастья! Ты только подумай, как вырос малыш Джон. Да, легко могу себе представить, как тебе хочется к ним.– Прошло лишь пять месяцев, а мне показалось – больше пяти лет, – пробормотал Тревис.Глубоко в сердце у него вскипела таинственная, всепоглощающая потребность как можно скорее вернуться к жене и сынишке. Он чувствовал: с ними происходит что-то неладное. Черт побери! Слишком часто он испытывал подобные ощущения в прошлом. И они редко его обманывали. Да, он должен торопиться!Когда они прибыли в Вашингтон, Сэм стал уговаривать Тревиса поехать с ним в столицу.– Нам надо представить отчеты, а заодно можно узнать о новых назначениях. Наверняка где-нибудь да должны быть вакансии на должность федерального шерифа. Ты сам знаешь, вам с Китти захочется уехать из Северной Каролины.Тревис от предложения Сэма отказался.– О работе я смогу побеспокоиться потом. А сейчас я хочу поскорее вернуться к Китти.Сэм сказал, что догонит его попозже. Тревис направился прямо на вокзал, купил билет и несколько часов нервно бродил взад-вперед в ожидании поезда.Приехав в Голдсборо, Колтрейн сразу же пошел на постоялый двор, чтобы взять напрокат лошадь.– И смотрите, не подсуньте мне какую-нибудь дохлую клячу, – нетерпеливо предупредил Колтрейн старика, который смотрел на него с явным любопытством. – Я спешу и хочу такую лошадь, которая могла бы выдержать галоп не меньше десяти миль.Старик все шире таращил на него глаза. Тревис раздраженно вздохнул, еле сдерживая нарастающую злость.– Вы меня слышали? Мне нужна лошадь. Я очень спешу.Старик дотронулся до рукава Тревиса скрюченным от старости пальцем:– Ведь вы Колтрейн, да?– Да-да, я Тревис Колтрейн, – поспешно ответил он. – Так дадите вы мне эту проклятую лошадь или я должен ее взять сам?– И вы прямо сейчас возвращаетесь домой? Я слышал, вы были далеко.– Да. Я только что с поезда. – Тревис глубоко вздохнул, посмотрел себе под ноги, а потом снова взглянул на старика. Сдерживать злость становилось все труднее. – Приведите мне лошадь, прошу, – сквозь стиснутые зубы проговорил Тревис.Он облегченно вздохнул, когда конюх заковылял к одному из стойл. Старик вернулся, ведя оседланного мерина. Тревис быстро проверил коня и заметил:– На вид крепкий. Сколько с меня? Завтра вечером я его верну.– M-м… два доллара, – почему-то занервничал конюх. – Вы сейчас домой? В свою хижину?Тревис отдал ему деньги и подозрительно окинул взглядом старика.– Что это вы себя так странно ведете? – со свойственной ему прямотой спросил он. – Что случилось?– Ничего… совершенно ничего… – Старик засунул деньги в карман и попятился, чуть приподняв свою соломенную шляпу. Потом повернулся и скрылся в темноте конюшни.Тревис недоуменно смотрел ему вслед. Вскочив в седло, он направил коня на главную улицу. Сначала он ехал рысью, а достигнув окраины города, перешел на галоп.В лунном свете Тревис едва различал знакомые ему места. Вечер был дивный. Над головой сверкали звезды. Тревис с удовольствием предвкушал радость встречи, которую ему предстояло пережить. В первую очередь он все выяснит с Китти – и ее обман, и ее выдумки. А потом, когда малыш заснет, они помирятся, прибегнув к тем же средствам, которые помогали им всегда. И будет эта их ночь одной из самых лучших ночей любви, которая когда-либо выпадала на их с Китти долю.Сердце у Тревиса бешено стучало, когда он приблизился к последнему повороту на дороге, за которым вот-вот должна появиться их хижина. В окнах будут гореть огоньки. Он войдет и увидит Китти с малышом Джоном на руках…Тревис взнуздал коня и остановил его столь резко, что бедный мерин встал на задние ноги и стал яростно бить передними копытами.В хижине, ярко освещенной лунным светом, было совершенно темно, более того, в ней чувствовалось какое-то запустение.Тревис проехал вперед, понукая коня, свернул на узкую тропку и галопом въехал на двор. Остановив коня, Колтрейн резко спрыгнул с седла, перескочил одним духом через четыре ступеньки крыльца и, распахнув толчком дверь, громко позвал Китти.В темноте ответом ему была лишь тишина. Шагнув в дом, Тревис чиркнул спичкой. В тусклом свете он оглянулся по сторонам и заметил слой пыли на мебели. Где же Китти?Спичка, обжигая пальцы, погасла. Тревис выругался, бросил ее на пол, зажег другую и направился во вторую комнату, которая служила им и спальней, и гостиной. Висевшая на стенах паутина и запах затхлости свидетельствовали о том, что здесь уже давно никто не живет.Тревис глубоко вздохнул и так же медленно выдохнул. Он понимал, что тому, что он видит, можно найти разные объяснения, но чувство тревоги, которое преследовало его до этого, теперь стало просто невыносимым. Пожалуй, остается одно – вернуться в город и поискать Китти там. Наверняка в больнице знают, где она. Тревис снова оседлал коня и направил его к дороге. Лишь на миг он остановился, чтобы оглянуться на заброшенную ферму. Китти говорила, что на их земле собираются работать издольщиками какие-то негры. Однако в серебряном свете луны он увидел поле, сплошь заросшее сорняками. Что же тут произошло, черт побери?И Тревис вдруг вспомнил, что Китти договаривалась с вдовой Мэтти Гласс, что та будет присматривать за малышом Джоном во время ее отсутствия. Дом вдовы всего в паре миль отсюда. Колтрейн повернул коня на юг и пустил его в галоп.В окошке небольшого коттеджа Мэтти все еще горел свет. Въехав во двор, Тревис громко позвал хозяйку. Он еще помнил неписаный закон сельских жителей – после наступления темноты никогда не обходи чужой дом сзади, не сообщив о своем присутствии, если не хочешь, чтобы тебе снесли голову с плеч.Мэтти почему-то не откликнулась. Тревис соскользнул с коня и подошел к крыльцу.– Миссис Гласс? Это я, Тревис Колтрейн. Я бы хотел с вами поговорить, если можно.Дверь со скрипом открылась, и из-за нее выглянула Мэтти Гласс. Одной рукой она придерживала у горла ночную рубашку, а в другой у нее был фонарь. Из-за слабого света Мэтти щурилась, стараясь разглядеть незваного гостя. Внезапно, узнав Тревиса, она ахнула и бросилась к нему навстречу, громко рыдая.Тревис оторопел.– Миссис Гласс, что случилось? – спросил он. – Если я приехал в дурное время, прошу прощения. Дело в том, что я не могу найти Китти.Мэтти истерически рыдала, а Тревис еще больше растерялся. Слегка встряхнув миссис Гласс, он стал умолять ее рассказать, что же случилось, но бедная женщина лишь безутешно плакала.Внезапно на пороге появилась маленькая фигурка. Это был мальчик, одетый в пижаму. Он сосал большой палец и во все глаза испуганно смотрел на взрослых. О Боже, Джон!Тревис мягко отстранил Мэтти и взбежал на крыльцо. Схватив сынишку в объятия, он прижал его к себе. Мэтти наблюдала за ними с выражением страдания на лице.– Во имя Бога, женщина! – прошептал Колтрейн. Не зная почему, он ощутил острую боль в сердце. – Что случилось? Где Китти? Почему в такое позднее время малыш у вас?Мэтти подняла полы своей длинной рубашки и поспешила в дом. Не спуская с рук Джона, Тревис последовал за ней.– Послушайте, я не хочу пугать малыша, – решительно сказал он. – Я вижу, он и без этого расстроен. Но я должен знать, что здесь происходит. Наш дом выглядит так, будто в нем много месяцев никто не живет, а вы при виде меня разрыдались. Я хочу знать, что тут творится и где моя жена!Тревис в ярости повысил голос. Джон заплакал и стал вырываться из рук отца. Мэтти приложила к губам палец, как бы умоляя Тревиса успокоиться. По ее щекам все еще текли слезы. Она прошла через всю комнату и забрала у Колтрейна сынишку.– Я положу его в постель. Он уже спал, но ваше появление его разбудило. А потом мы сможем поговорить. – Голос у Мэтти дрожал. Она вышла из гостиной.Тревис нетерпеливо ходил взад-вперед. Вскоре он услышал, что дверь закрылась, и в крохотной гостиной появилась Мэтти. Она вновь зарыдала. Тут Тревис уже не выдержал:– Мэтти Гласс! Прекратите вы свои рыдания и скажите наконец, что происходит! Иначе я просто сойду с ума! С меня хватит!– Я не знаю, где Китти, – упавшим голосом ответила Мэтти и опустилась на потрепанный временем диван, набитый конским волосом.Тревис заморгал.– Как это понимать?Голос его зазвенел. Мэтти перестала рыдать и ycтавилась на него. Губы у нее дрожали.– Я не видела Китти уже месяцев пять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55