Ужасно хотелось есть. Горячая, возбуждающая аппетит еда пахла так, что в животе у него заурчало.Встречал он эту ведьму всего пару раз, но от одного ее вида ему сразу же хотелось как следует напиться. Старая, жирная да к тому же с каким-то пятном белой краски на черном лице, она походила на ночной кошмар. Как и на всех местных женщинах, на ней была лишь хлопковая юбка, а голые груди свободно висели. Они именно висели, почти до самой талии. У Тревиса это зрелище вызывало отвращение. Не то что прекрасные груди Молины, такие упругие, с восхитительными сосками, похожими на капельки шоколада. Когда-то ему так же нравилось смотреть на обнаженные груди других островитянок. А вот мамбо вызывала тошноту.Как-то Тревис спросил у Молины, что означают ужасного вида предметы, которые жирная старуха носит на тесемочке вокруг шеи. Молина тотчас же разъяснила, что задавать вопросы о мамбо нельзя. Однако Тревис настаивал, и Молина сказала, что на шее старухи висят зубы. И человеческие, и звериные.– Странные украшения, – саркастически заметил Тревис. Наверное, предположил он, это какой-то глупый местный обычай, но следует ему только такая ветхая карга, как эта мамбо .– Это не украшение, – закричала Молина, и глаза ее округлились от страха. – Ты не должен так говорить. Ты ничего не понимаешь в вуду .Молина произнесла это слово шепотом и с большим почтением. Но Тревис знал, что такое вуду . Для туземцев, таких как Молина, оно означает великую магию. А для него – просто бычье дерьмо. Он знал про вуду еще задолго до приезда на Гаити. В вуду верили многие негры с Юга, особенно в его родном штате Луизиана, так же как в Миссисипи и в Алабаме. Верили они и в зомби – мертвых, тела которых обряды вуду , как считалось, возвращают из царства теней. Как-то Тревис разговаривал об этом с одним негром. Тогда оба они были совсем мальчишками и однажды случайно вместе рыбачили в заболоченном рукаве Луизианы.Звали того негритенка Лемуэль. Он рассказал Тревису про бокора , колдуна, который обладал злой силой, помогавшей ему призывать смерть на свою жертву. А когда мертвеца закапывали, бокор мог его оживить и превратить в раба.Вот почему, объяснял негритенок, семья умершего старается похоронить его на таком участке кладбища, который ближе всего к дороге с оживленным движением. Тогда бокору будет трудно незаметно выкопать труп. Тревису в те годы рассказ мальчика показался забавной сказкой. То же самое подумал он и сейчас.Покончив с едой, Тревис взглянул на Молину, пробормотав слова благодарности. Глаза его задержались на ее обнаженных грудях, таких зовущих. Он приподнялся, накрыл одну из них ладонью и потянул Молину к себе, чтобы дотронуться губами до соска.– Сделаешь меня счастливой, да? – мгновенно прошептала она, опускаясь на Тревиса и обвивая руками его тело. Тревис не переставал ласкать губами сосок. – Ты сделаешь большим маном для Молины?Единственной женщиной, с которой Тревису нравилось разговаривать во время любовных утех, была Китти. Потому что он ее любил, и ему всегда хотелось ей об этом говорить. С Молиной было как и со всеми другими – наслаждайся, но только обязательно убедись, что твоя партнерша удовлетворена. Никаких разговоров для этого не требовалось.С Китти все было совсем по-другому. Тревис почувствовал приступ тоски. Черт! Ему хотелось быть с Китти, а не с Молиной, да и вообще ни с какой другой женщиной во всем мире. Но Китти здесь нет, вместо нее рядом с ним лежит Молина. Она уже раскинула ноги и стала двигаться под ним, но так, чтобы он продолжал держать в губах ее отвердевший сосок.Тревис закрыл глаза, и перед ним проплыло лицо Китти. Он открыл глаза и увидел Молину. Голова ее была откинута назад, губы чуточку раздвинуты. Она стонала в такт их повторяющихся движений. Сжав ладонями ягодицы Молины, Тревис еще крепче прижал ее к себе. Она громко вскрикнула, и он стал еще сильнее погружаться в самую глубину ее лона, отвечая на ее призывы.– Ох, как хорошо! – блаженствовала Молина. – О, Тревис! Ты такой огромный! Ты меня так наполнил собой. Я должна быть с тобой всегда.Потом она замолчала и еще больше запрокинула голову. Прикусив нижнюю губу, Молина все равно не смогла подавить свои громкие счастливые вскрикивания, достигнув оргазма. Еще несколько рывков, и Тревис успокоенно вздохнул. Тем не менее где-то в глубине подсознания ему все равно хотелось, чтобы все это происходило с Китти.– Еще раз! – вдруг закричала Молина и снова начала двигаться. – И еще много-много раз! Мне все равно мало!Тревис тихо ругнулся, мягко приподняв Молину над собой и отодвигая ее в сторону.– Не сегодня, леди. Мне надо связаться с начальством и узнать, нет ли новостей в связи с предстоящим возвращением домой. Возможно, мне даже придется поработать.Глаза у Молины вспыхнули гневом, и Тревис примиряющим тоном пробормотал:– Сегодня вечером я этому чертову рому не поддамся! И всю ночь буду тебя только радовать.Неожиданно Молина выпрыгнула из постели. Волосы ее разметались по всему лицу.– Ты что, принимаешь меня за джеунесс или за боузин ? Ведь ты же мне денег не даешь!– Ты никаких денег никогда не просила. – Тревис почувствовал, как в нем нарастает злость. Он встал и принялся застегивать брюки. Пора уходить, решил он, потому что в таком бешенстве он ее уже видел.– Я их не просила, потому что они мне не нужны, – визжала Молина. – Я хочу быть твоей пласе . Разве я требую слишком многого? Сначала я вру. Говорю тебе, что уже была с мужчинами до тебя, чтобы ты подумал, какая я ловкая и все умею делать для мужского удовольствия. Но ты сам говоришь, что знаешь про меня истинную правду. Что была я девственница, а ты у меня – первый. Сделай меня своей пласе . Ты ведь не хочешь сказать, что уедешь с Гаити и вернешься в Америку?!Тревис потеребил бороду. Черт, о чем это она трещит? Пласе! – Поговорим потом, Молина. Мне надо идти.Она перебежала через всю комнату и бросилась Тревису на шею. Он потерял равновесие и свалился поперек кровати, уставившись на Молину в полном изумлении. А она визжала:– Нет! Мы поговорим сейчас. Я уже беседовала с хоунганом . И с мамбо . Оба сказали мне, что поговорят с хоунси , и я стану твоей пласе . Они говорят, чары уанга не срабатывают, потому что ты сильный мужчина. Ты не нашей породы. Слишком сильный! Хоунси все устроит.Тревис никак не мог взять в толк, о чем она говорит. Но что-то в самом ее тоне настораживало. Похоже, что его действительно ждут большие неприятности. Осторожно выбирая слова, он начал говорить:– Молина, ты ведь знаешь, мне непонятны все те слова, которые ты употребляешь, когда злишься. Успокойся и все мне объясни. – Он попытался отстраниться от нее, но Молина еще крепче прижалась к нему. Применять силу Тревису не хотелось, и поэтому он просто лежал и снизу вверх смотрел на нее, смутно ощущая приближение беды.– Тебе нужна пласе . Всем мужчинам нужны пласе . Я это заслуживаю, потому что ты был у меня первым. Я буду с тобой. – Молина откинула со лба черные волосы. Тревис увидел на ее губах улыбку. – Тебе Молина понравится. Я дам тебе много прекрасных сыновей.Тревис быстро выдохнул: «О Боже!», уловил момент и отодвинулся от нее.– Если я верно понимаю, ты хочешь стать моей женой, Молина. Но ты не учитываешь многих обстоятельств. – Тревис развел руками, надеясь, что его слова звучат достаточно убедительно. – Послушай, я ведь никогда тебе ничего не обещал, кроме приятных любовных утех. А это у нас было. Если это твое пласе значит жена, то мне жаль, но у тебя совсем неверное представление обо мне. Потому что у меня дома есть жена, которую я очень люблю. Есть сын. И я собираюсь к ним вернуться.Но Молина его уже не слушала. Глаза у нее сузились до щелочек, она встала на колени, оперлась руками и поползла по постели, словно разгневанная пантера, готовящаяся к прыжку. Губы у нее раздвинулись, а зубы вдруг стали похожи на клыки – такие же длинные и смертельно опасные.– У тебя есть пласе ! – прошипела она. – Ты никогда Молине не говорил. Ты Молину обманул!У Тревиса лопнуло терпение. Он сорвал с гвоздя на стене шляпу.– Я не считаю, что должен был тебе что-нибудь рассказывать, Молина. Ты знала, что делаешь. Я никогда тебя не принуждал.Он повернулся, чтобы уйти. И тут Молина прыгнула и всем телом повисла у Тревиса на спине, обхватив руками его шею. Тревис попытался скинуть ее, но девушка изо всех сил вонзила ногти ему в шею, дико завизжав при этом. Тревис отчаянно вертелся из стороны в сторону. Но когда он почувствовал острые ногти на своем лице, понял: пора забыть, что с ним воюет женщина. Черт, не будет же он ждать, пока Молина вот так выцарапает ему глаза! Тревис прижался спиной к стене, и Молине пришлось ослабить хватку. Она опустилась на пол. Тревис склонился над ней. По щеке его текла кровь.– Ты с ума сошла? Будь ты мужчиной, я тебе…– Я не мужчина! Я женщина! – сквозь слезы крикнула Молина. Она смотрела на Тревиса снизу вверх, и взгляд ее был полон ненависти. – Ты домой не уедешь. Ты останешься здесь. Молина будет твоей пласе . Так сделает хоунси . Вот увидишь!– Больше я ничего слушать не желаю, Молина. Между нами все кончено. Жаль, если у тебя сложилось такое неверное представление. – Тревис поспешно бросился из хижины. Лил проливной дождь, но его ничто не могло удержать. Ему хотелось лишь одного – больше не слышать визга Молины.Сначала он медленно шел по грязной улице, а потом ускорил шаг: ему хотелось выпить. Но будь он проклят, если из-за рома или еще какой-нибудь дряни снова свяжется с женщиной. Отслужить положенный ему на этом острове срок – и сразу же домой! Там он обретет наконец счастье. С Китти или без Китти, не важно. У него еще есть Джонни.Наконец Тревис добрался до небольшого отеля в Порт-о-Пренсе, где размещался штаб комитета. Там у Тревиса была своя комната. Не очень большая, но куда лучше, чем хижина Молины.И вдруг Тревис осознал, что он от себя совсем не в восторге. Похоже, с момента его приезда на Гаити он стал постепенно превращаться в бездельника. Пора все изменить. Надо принять ванну, побриться, поесть и выпить горячего кофе. А потом отправиться спать. После этого он почувствует себя снова в форме.– Колтрейн! Да ты похож на черта! – Голос шел откуда-то из глубины полутемного холла. Тревис быстро повернулся и увидел Элдона Харкорта, поднимавшегося с кресла. Элдон направился к нему, не скрывая своего удивления. – Выглядишь ты погано, старик. Царапины у тебя скверные. Займись ими поскорее. Уж не спутался ли ты с какой-нибудь здешней девицей? Мне надо было бы тебя предупредить о них заранее. Они очень опасны.Тревис не был близко знаком с Элдоном. Знал только, что тот служил помощником одного из политиков – членов комитета. Элдон давно демонстрировал ему свое дружеское расположение, но Тревис друзей не искал.– А откуда, Элдон, вы так хорошо знаете здешних женщин? – не столько с ехидством, а скорее из чистого любопытства спросил Тревис. – Ведь этот ваш приезд на Гаити первый, разве не так? И тем не менее вы, похоже, действительно многое знаете о Гаити.Элдон улыбнулся:– Вы правы, Тревис, я многое знаю о Гаити. И приехал я сюда впервые. Однако видите ли, мой дед занимался работорговлей и много лет прожил в этой стране. Сюда он привез из Англии мою бабушку, и здесь родился мой отец. Они переехали в Америку, когда отец был совсем мальчишкой. Бабушка всегда испытывала страх перед вуду . Помню, как дедушка мне рассказывал, что она беспрестанно просила его поскорее уехать с этого проклятого острова.– Вуду! – Тревис с отвращением тряхнул головой. – Эти их вечные барабаны, в которые они бьют по ночам. Словно дети, играющие в какую-то игру. На мой взгляд, просто смешно.Элдон нахмурился:– Не относитесь к этому так пренебрежительно, Колтрейн. По крайней мере пока вы находитесь здесь.– Неужели вы верите во все эти идиотские предрассудки? В таком случае мне следовало бы познакомить вас с той самой туземкой, которая, черт побери, чуть не выцарапала мне глаза всего лишь час назад. Она все время выкрикивала такие слова, как хоунси и хоунган и власть уанга . И все это из-за того, что я не хотел сделать ее своей пласе , не знаю, что эти слова значат. – Тревис со злостью показал на свое исцарапанное лицо. – Вы с ней можете хорошо поладить.От Тревиса не ускользнуло, что неожиданно на лице Элдона отразился страх.– Значит, вы и впрямь верите в этого самого мумбо-джумбо? И что-то в моих словах вас напугало. Хотелось бы знать, что именно.Элдон огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что в холле больше никого, кроме них, нет, и, положив руку на плечо Тревиса, прошептал:– Пойдемте ко мне в комнату. У меня есть немного виски, и мы промоем ваши царапины. К тому же вам наверняка захочется выпить после того, что я вам расскажу. – Он прикусил нижнюю губу, лицо его побледнело. – Хочется надеяться, что мои опасения излишни.Тревис твердо стоял на своем.– Послушайте. Я благодарен вам за участие, но мне смертельно хочется спать и поскорее, черт побери, все это позабыть.– Нет!Элдон крикнул так резко, что Тревис вздрогнул. Харкорт отнюдь не был местным туземцем. Слава Богу, он американец, как и сам Колтрейн. И похоже, что-то его сильно напугало.Тревис покорно пошел за Элдоном по лестнице, и вскоре они оказались в его комнате. Элдон подошел к старому деревянному буфету и вытащил бутылку виски и салфетки:– Возьмите, приложите к лицу и смойте кровь. Я поищу бокалы.Тревис поморщился от прикосновения спирта к разодранной коже. Взглянув в потрескавшееся зеркало, Колтрейн выругался на свое гадкое отражение. Да, Молина его отделала как надо. Еще, считай, повезло, что не лишился глаза. Тревис поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.– Присаживайтесь, – указал Элдон на единственный в комнате стул. Сам он примостился на краю прогнувшейся раскладушки и вздохнул. – Расскажите мне все подробно. Все, что она вам говорила. Нет, минуточку. – Элдон широко раскрыл глаза. – Прежде всего я хочу знать, изнасиловали вы ее или нет.– Изнасиловал? – взвился Тревис. – За всю свою жизнь я не изнасиловал ни одной женщины!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55