Этот человек погубил жизнь многих людей. Но теперь нельзя все это предать огласке.
Однако Кристиан понимал, что положение в стране нестабильное. Народу не хватало доверия к правительству, и особенно – к пэрам. Скандал с контрабандой опиумом только подольет масла в огонь и усилит общественное недовольство.
Экипаж остановился у дома Леоны. Истербрук подошел к двери. Миллер не отставал от него ни на шаг.
Кристиан старался убедить себя, что дал Леоне все, что мог. Но когда сегодня он вез ее на Бери-стрит, она была молчалива и подавленна. Она прекрасно понимала, что эта победа означала для них неминуемую разлуку. И неизбежность потери висела над ними словно дамоклов меч.
– В доме тихо. И не видно ни одного огня, – сказал Миллер.
Дом и впрямь был погружен в тишину. Сердце у Кристиана сжалось от грусти. У него в голове промелькнула безумная мысль, что Леона, возможно, уехала, не дождавшись его. На мгновение Кристиана охватило отчаяние.
Может быть, Леона уехала, потому что хотела избежать расставания.
Однако затем эти мысли сменило дурное предчувствие: на стук в дверь никто не отозвался. Миллер тоже забеспокоился.
– Как странно, – пробормотал Миллер и постучал громче. А затем, приложив ухо к двери, спросил: – Вы слышите эти звуки?
Кристиан тоже что-то услышал и резко распахнул дверь. Прихожая была погружена в темноту. Звук повторился. Это был стон, он доносился откуда-то из прихожей.
– Миллер, в экипаже есть лампа. Принесите ее.
Кристиан вошел в прихожую. На полу кто-то лежал.
Их было двое. Терзаясь от дурных предчувствий, Кристиан наклонился и в темноте стал щупать одежду лежавших на полу людей. Это были не женщины, а мужчины. «Слава Богу», – пронеслось у него в голове. Тела были холодными.
Миллер принес лампу, и ее свет выхватил из темноты страшную сцену. Трупы двух мужчин. Напротив них, спиной опираясь о стену, сидел Тун Вэй. Кристиан сразу узнал его халат из красного шелка с вышитым драконом, и подошел к Тун Вэю. Китаец был ранен в плечо. Кристиан наклонился над ним, чтобы осмотреть рану.
– Я потерял бдительность. Думал, что это вы пришли, – хрипя, проговорил Тун Вэй. – Их было четверо. Все – с пистолетами. Я не смог справиться со всеми. Убил только двоих.
Миллер поставил лампу на пол.
– Я должен проверить, что с женщинами.
Тун Вэй покачал головой:
– Их там нет. Не знаю, куда их увезли. Эти люди не разговаривали между собой.
– Миллер, помогите мне отнести Тун Вэя в экипаж.
– Подождите, – прохрипел Тун Вэй. – Они положили что-то мне на колени. Видите?
Кристиан поднял с колен Тун Вэя небольшой кусочек картона, который скорее всего был визитной карточкой, и они с Миллером вынесли Тун Вэя из дома и осторожно положили в экипаж. От боли китаец потерял сознание.
– Как только мы передадим его на попечение слуг и вызовем доктора и мирового судью, вы должны принести мне мои пистолеты, меч и рапиры. Сами тоже возьмите оружие.
Следующие несколько минут они ехали в молчании по пустынным улицам.
– Как вы думаете, где она может быть? Я имею в виду мисс Монтгомери.
– Человек, который послал к ней вооруженных людей, оставил нам свою визитную карточку. Так что сейчас мы с вами узнаем, куда увезли мисс Монтгомери и Изабеллу.
Кристиан поднес кусок картона к окну и, когда экипаж проезжал мимо газового фонаря, смог разглядеть, что это была не визитка, а обычная игральная карта – король пик.
Леону держали в плену в самом центре Мейфэра, в доме, похожем на неприступную крепость.
Кристиан смотрел на фасад большого особняка, на окна на верхнем этаже. Может быть, Леона сейчас смотрит на него, стоя у окна?
Миллер проверил рукой пистолет под сюртуком. Кристиан положил ему руку на плечо.
– Только не действуйте опрометчиво – не то я отправлю вас домой. Надеюсь, до утра с женщинами ничего не случится.
Миллер скрепя сердце подчинился.
– А вдруг вы ошибаетесь?
– Ну что ж, в таком случае действуйте, как считаете нужным. Но знайте, что, если застрелите кого-нибудь, вас за это повесят.
В доме их приняли на удивление спокойно, что не могло не вызвать опасений. Можно было подумать, что они зашли в гости в приемные часы, а не проникли в дом без приглашения посреди ночи. Дворецкий удалился, держа в руках визитную карточку Истербрука. Возвратившись, он хотел проводить Кристиана в гостиную, но покосился на Миллера, который не собирался оставлять хозяина. Истербрук заявил:
– Мой секретарь пойдет со мной и подождет меня за дверью.
Чуть заметный кивок дворецкого и его нерешительный вид свидетельствовали о том, что в их планы это не входило. Несмотря на это, он привел Истербрука и Миллера на второй этаж. Миллер занял место у стены, у двери, держа наготове пистолет, который был спрятан у него под сюртуком. Кристиан вошел в гостиную.
– Хорошо, что вы пришли, Истербрук.
– У меня не было другого выхода, Эшфорд. Вы взяли то, что принадлежит мне.
Герцог Эшфорд растянул губы в улыбке и вальяжно развалился в кресле.
– Как точно вы изволили выразиться, Истербрук. Особенно здесь уместно слово «взял». – Он показал на сервировочный столик с графинами и бокалами: – Портвейн или бренди?
– Может быть, не будете ходить вокруг да около и скажете прямо, чего вы от меня хотите? Для того чтобы вызвать меня сюда, вы убили нескольких человек.
– Вы о тех головорезах и о китайце? Это не люди, а так – всякий сброд. – Эшфорд затянулся сигарой. – А нужно мне от вас вот что: чтобы вы не совали нос не в свое дело. Надеюсь, что эта красотка что-то значит для вас и вы хотите ее защитить.
– В этом случае вы ее отпустите?
– Со временем, возможно.
– Вы не можете держать у себя этих женщин вечно.
– Почему не могу? В этом огромном доме для всех хватит места. К тому же, кроме этого дома, есть и другие. Так что я могу держать у себя в качестве пленников кого угодно и так долго, как мне заблагорассудится. Достаточно одного письма мисс Монтгомери, в котором она сообщает вашей тетушке о своем отъезде на свою родину: в Китай, – и ни одна живая душа о ней больше не вспомнит.
Да? Ни одна живая душа? А как же Кристиан? И не он один.
– Было опрометчиво с вашей стороны так явно выдать себя. Я ничего не знал о том, что вы тоже замешаны в этом грязном деле. Я знал только о Медоусоне, о своем отце и отце Деннингема. А о вас – нет.
– Ну да. Медоусон – настоящая змея. Он не хотел отвечать за все в одиночку, понимаете? А часть тех денег, которые вы искали, перешла ко мне, а не к нему. Медоусон счел несправедливым отдуваться за нас обоих.
– Поэтому при помощи шантажа вынудил вас ему помочь.
– Не совсем так. Ликвидировать наше небольшое, но исключительно прибыльное коммерческое предприятие было неразумно с финансовой точки зрения. К тому же мне ничего другого не оставалось, когда вы рассказали мне о том, что вам известно. Я не мог допустить, чтобы вы и дальше продолжали копаться в прошлом. Опиум – это еще цветочки, так, незначительный повод, чтобы поставить кое-кого в неловкое положение и выставить в невыгодном свете. А вот что касается всего остального…
«Всего остального…» Ах вот оно что. Ну конечно. Он так и знал. Весь сыр-бор из-за «всего остального».
Кристиан подошел к сервировочному столику, налил себе бренди и вернулся с бокалом к своему креслу.
Эта ночь не предвещала ничего хорошего, но ее итог был для Кристиана очевиден. По крайней мере он сможет удовлетворить свое любопытство.
– Не верю, что вас всерьез беспокоит то, что все могут узнать об остальных темных делах, которыми вы занимались. Подумаешь, всего-навсего какие-то грузовые перевозки между Англией и Францией на протяжении нескольких лет. Во время войны вы, Эшфорд, обладали значительным влиянием в правительстве. Вы служили в Адмиралтействе, не правда ли? Полагаю, что при желании вы легко могли узнать о расположении военно-морских сил вдоль побережья Франции.
Услышав это, Эшфорд даже бровью не повел.
– Кто бы мог подумать, что у странноватого отпрыска Истербрука хватит ума обратить на это внимание. Я всегда полагал, что в тихом омуте черти водятся, и опасался, что вы, возможно, знаете больше, но скрываете это. Не случайно вы подозрительно хорошо играли в вист, ни на минуту не давая мне расслабиться.
– Мой отец натаскал меня в таких вещах. Он серьезно относился к своему общественному положению и чувству долга. И требовал того же от меня. Поэтому мне трудно понять, как можно заниматься контрабандой во время войны. Неужели сиюминутная выгода и прибыль от этой незаконной торговли стоит доброго имени и угрозы бесчестья? Стоит ли игра свеч?
– Риск был минимальным. Поэтому контрабанда является излюбленным развлечением в Англии. Спросите у любого в Кенте или на острове Гернси. Прибыль была баснословной. Особенно во время войны.
– Размеры прибыли были такими же неприлично громадными, как и масштабы позора, которым вы покрыли свое имя. Какое бы решение ни приняли ваши коллеги-пэры, народ будет расценивать ваши действия как измену Родине.
Эшфорд покачал головой и рассмеялся:
– Началось все вполне безобидно. Как невинная школьная шалость. Наша компания добилась на удивление больших успехов на Востоке. Ваш отец придумал и осуществил на практике очень простую схему. Нашим посредником был представитель Ост-Индской компании в Калькутте. Он договаривался с такими судовладельцами, как Монтгомери, о перевозке кое-какого груза. С опиумом все обстояло просто. Во время войны мы как-то сидели за игрой в вист, и Деннингем в сердцах посетовал на то, что нигде нельзя достать настоящего французского вина. Вот мы и решили его раздобыть и отправились на западное побережье, в Гасконь.
– Вы занимались контрабандой вина?
– Началось все с вина. Дальше – больше. Потом мы действовали все более смело и решительно, без оглядки на закон. Не стану рассказывать, как постепенно разрасталась тайная торговля. Отсюда возникли мои проблемы с Медоусоном. И с вами тоже. Для всех вокруг будет лучше, если никто не узнает о том, что в годы войны процветала контрабанда.
Кристиан поднялся и подошел к окну, которое выходило на улицу.
– Не думаю, что вы похитили мисс Монтгомери только затем, чтобы поговорить со мной по душам. Если вы немедленно не освободите ее, я буду расценивать это как желание оказать на меня давление. Тогда у меня не останется другого выхода, как бросить вам вызов. Вы оскорбили женщину, которая мне дорога, и это не сойдет вам с рук.
– Пожалуй, вы правы.
– Что ж, полагаю, именно этого вы и добивались. Чтобы мы могли решить этот вопрос между нами, с глазу на глаз.
– Это было бы превосходно.
– Что заставляет вас думать, что в случае вашей смерти я не расскажу обо всем, что только что узнал от вас?
– Слово джентльмена. Ваш долг перед вашим честным именем и честью вашей семьи. Ваши суждения, которые вы откровенно высказывали за совместной игрой в вист. Не следует народу знать, что мы, пэры, такие же простые смертные, как они, падкие на грех. Ничем не лучше простых людей. Вы сами это прекрасно знаете и разделяете мое мнение. – Эшфорд пригубил бренди. – Однако вам еще рано трубить в фанфары. Если кому-то из нас двоих и суждено умереть, так это вам.
«Это мы еще посмотрим», – подумал Кристиан, но ему стало не по себе от холодной самоуверенности Эшфорда, и в комнате на мгновение воцарилась зловещая тишина.
Кристиан посмотрел Эшфорду в глаза и сказал:
– Я не стану бросать вам перчатку. Тем не менее возможно, что вскоре у вас не будет другого выхода, как самому вызвать меня на дуэль. Готовьтесь к встрече гостей. Они уже в пути.
Эшфорд нахмурился и подошел к окну. Кавалькада экипажей двигалась по темной улице к его особняку.
– Разрази меня гром, Эшфорд. Похоже, этим епископам и лордам не терпится перекинуться с вами в картишки.
Эшфорд отвернулся от окна. Его лицо вытянулось. Он был потрясен.
– Не пойму я вас, Истербрук. Если вы обвините меня сейчас, перед всеми этими людьми, запятнаете свое собственное имя. Вы предаете сейчас своего отца, свою кровь. Роняете себя в глазах общества, в конце концов.
Кристиан посмотрел из окна на людей, входивших в дом.
– Я никого не предаю. Напротив, возвращаю себе честное имя и восстанавливаю справедливость. Я действую, как велит мне мой долг. Что касается моего отца и моей дурной наследственности… Что ж, вы, как никто другой, должны были знать, с кем связались.
В доме поднялся переполох. Из узкого коридора, в который выходили комнаты на чердаке, доносился шум.
В глазах Изабеллы был испуг.
– Что бы ни случилось, куда бы нас ни увезли эти люди, Истербрук их из-под земли достанет, – заверила Леона Изабеллу. – Он нас вызволит из плена. Он очень влиятельный человек.
Судя по тому, какое у Изабеллы было сейчас лицо, она не разделяла уверенности своей хозяйки. Затаив дыхание, она следила за происходящим. Шум за дверью становился все сильнее. Вооружившись стулом, Леона приготовилась защищаться от тюремщиков, которые с минуты на минуту могли ворваться в комнату.
Разумеется, она не была настолько наивна, чтобы полагать, что это может спасти их с Изабеллой, однако собиралась сопротивляться до последнего. Леона отдавала себе отчет в том, что, судя по величине и убранству этого дома, его владелец был богат и влиятелен – возможно, более богат и влиятелен, чем маркиз Истербрук. Поэтому, организуя похищение, этот человек имел возможность нанять столько вооруженных людей. Нападавших было так много, что даже Тун Вэй не смог их одолеть.
Леона похолодела, мысленно представив жуткую картину, которую они с Изабеллой увидели в холле, когда их выводили из дома. Два незнакомца лежали без движения на полу. Они с Изабеллой чуть не споткнулись об их тела. А еще там был Тун Вэй – весь в крови. Он был ранен. А может быть, убит. Слезинка задрожала у Леоны на ресницах, а сердце сжалось от дурного предчувствия.
Вдруг дверь приоткрылась. Леона собрала всю свою волю в кулак и подняла над головой опрокинутый стул.
– Изабелла, – раздался в темноте голос Миллера. Изабелла бросилась к двери. Через мгновение Миллер уже держал Изабеллу в объятиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38