– И почему вы решили, что клад был найден на ваших землях, Петр Васильевич?
– А где он, по-вашему, был найден? – удивленно вскинул брови Хлестов.
– Не знаю, – пожал плечами Сухарев. – Но вряд ли этот граф Глинский, каким бы богачом он ни был во времена последнего царя, обладал сокровищами, оценивающимися, по меньшей мере, в миллиард долларов, а по некоторым сведениям – в четыре!
– Как в четыре? – подхватился с места Хлестов. – Да быть того не может!
Судя по тому, как искренне Петр Васильевич отреагировал на последние слова Сухарева, анонимное письмо в прокуратуру действительно писал не он. А следовательно, был еще один человек, хорошо осведомленный в перипетиях развернувшейся в отдаленной деревушке Горелово драмы.
– Простите, Петр Васильевич, вам случайно не знаком этот человек? – Сухарев достал из бумажника фотографию сбежавшего «покойника» и протянул ее Хлестову.
– Так это же Аркадий! – хмыкнул Хлестов. – Аркадий Семенович Иванов, мой старый и проверенный партнер по бизнесу. А почему он так вырядился?
– Это и мы хотели бы узнать, – мягко улыбнулся Сухарев. – Он что, тоже участвовал в кладоискательстве?
– Так с него, пожалуй, все и началось, – задумчиво проговорил Хлестов. – Точнее, с диадемы, которую он мне продал.
– Вы считаете, что эта диадема из найденного клада?
– В том-то и дело, что диадему он продал задолго до того, как клад был найден, – покачал головой Хлестов. – А потом он пытался выкупить у меня земельные участки. Те самые. Сулил совершенно сумасшедшие деньги. Конечно же он знал, знал, что там спрятаны ценности!
Для психопата Хлестов рассуждал очень даже логично, ибо не чем иным, как поисками спрятанных сокровищ, объяснить интерес Аркадия Иванова к земельным участкам, расположенным у черта на рогах, было нельзя. Не сельским же хозяйством он собирался заниматься. Василий Валентинович не был знаком с Ивановым, но слышать о нем слышал. От того же Рябушкина, который с бизнесменом находился в дружеских отношениях.
– У меня к вам просьба, Петр Васильевич: если кто-нибудь из ваших знакомых, супруга, скажем, бывшая или тот же Иванов, будет предлагать вам драгоценности, не сочтите за труд сообщить об этом мне. Да и вообще держите меня в курсе всех происходящих вокруг вас событий. Это в ваших же интересах.
– Конечно, – с готовностью закивал Хлестов. – Обязательно, Василий Валентинович. Можете на меня положиться. Скажите, а компенсацию за причиненный мне моральный и физический ущерб я с этих подлецов могу потребовать? У нас ведь запрещено ставить опыты над людьми?
– Вне всякого сомнения, – подтвердил Сухарев. – Причем свидетели у вас будут самые надежные – работники милиции и прокуратуры. Надо только доказать преступный умысел со стороны обвиняемых.

* * *

Проводив гостя, Хлестов впал в глубокую задумчивость. Оцепенение его продолжалось довольно долго – минут пятнадцать, после чего Петр Васильевич очнулся, вскочил на ноги и бросился к телефону. Финансиста душили злоба, зависть и ревность. Мысль, что его бывшая жена вместо того, чтобы сохнуть в нищете, купается в золоте, буквально сводила его с ума. В спокойном состоянии Хлестов вряд ли бы стал связываться с Кудряшовым, у которого была слава человека крутого, опирающаяся на богатое криминальное прошлое и настоящее. Словом, урка был еще тот. По слухам, под рукой у Кудряша ходило чуть ли не полсотни быков, и крышевал он едва ли не половину бизнесменов в городе. Тем не менее криминальный босс на зов финансиста откликнулся . незамедлительно и уже буквально через полчаса звонил в дверь хлестовской квартиры.
В пику своей фамилии Кудряшов был абсолютно лыс, причем не по моде, а по природе, хотя годами только-только приближался к сорока. Роста он был среднего, но крепко сбит и ловок в движениях.
Лицо его на первый взгляд выглядело добродушным, правда, впечатление портили маленькие цепкие глаза, настороженно смотревшие на собеседника из-под неожиданно густых ресниц. Нельзя сказать, что Кудряшов с Хлестовым были друзьями, но деловые контакты поддерживали, не слишком, однако, афишируя свое знакомство.
– Решил пришить свою дорогую женушку, Петр Васильевич? – Кудряшов снял шляпу и бросил ее на журнальный столик, после чего опустился в кресло, где еще недавно сидел следователь прокуратуры.
– Я тебя умоляю, Михаил, – поморщился Хлестов. – Давай без этих твоих уголовно наказуемых шуток.
– Зачем звал? – сразу же взял быка за рога предводитель разбойничьей шайки.
Хлестов провел ладонью по взмокшему от пота лицу и после довольно продолжительной паузы все-таки выдал давно заготовленную фразу:
– Можно сорвать большой куш, Михаил, такой большой, что вся твоя нынешняя суета – детский лепет.
– За большой кущ большие сроки дают, – криво усмехнулся Кудряш. – Надеюсь, ты не Центробанк собрался грабить?
– Полтора миллиарда баксов тебя устроят?
– А почему не два, – хмыкнул Кудряшов.
– Потому что тебе придется делиться со мной. Сразу предупреждаю тебя, Михаил, заинтересованных лиц в этом деле много, но твоя доля уже определена – пятьдесят процентов.
И без того маленькие глаза Кудряша превратились в две узкие щелочки, но Петр Васильевич, вступив на привычную стезю деловых переговоров, уже обрел душевное равновесие и выдержал этот пронизывающий взгляд с достоинством.
– Я, конечно, слышал о находке твоей супруги, Петр Васильевич, но ведь, кажется, там речь шла о миллиарде?
– Где один миллиард, там и четыре, – отозвался Хлестов.
Кудряшов дураком не был и соображал очень быстро, особенно когда дело касалось денег. Хлестов почти не сомневался, что губернский мафиози сильно огорчился, что такой куш, найденный, можно сказать, на помойке, проплыл мимо его рта прямехонько в государственную казну. Будучи человеком амбициозным, Кудряш полагал, что выскочки, которым выпало счастье наткнуться на золотые россыпи, должны были прежде всего поделиться с крестным отцом. Но, увы, ныне во всех сферах орудуют беспределыцики, не признающие законов и плюющие на заведенный авторитетными людьми порядок.
– Так ты считаешь, что они не все ценности отдали государству?
– Можно подумать, что ты отдал бы все, до последнего цента! – ухмыльнулся Хлестов.
– А зачем вообще было светиться, – пожал плечами Кудряш, – обратились бы к сведущим людям…
– Которые обобрали бы их до нитки, – дополнил мафиози финансист. – Бывшая моя супруга хоть и стерва, но не набитая дура. У нее не было за душой ни гроша, а теперь она ворочает сотнями миллионов. Причем легальных миллионов. С такими деньжищами можно организовать несколько каналов сбыта и без проблем вывезти ценности за границу.
– Но ведь ее будут пасти!
– Разумеется. Я же сказал, заинтересованных лиц в этом деле с избытком. Но именно это обилие охочих до чужого добра лиц и делает позиции государственных структур уязвимыми. Им просто не позволят вмешаться.
– Ну, Петр Васильевич, – покачал головой Кудряшов, – ты хоть знаешь, куда меня толкаешь?
– Догадываюсь, – пожал плечами Хлестов. – Но большие деньги без крови не даются, Миша, и кому, как не тебе, это знать. А здесь не просто большие деньги – здесь речь идет о трех миллиардах долларов.
– Откуда у тебя такие сведения? Жена, что ли, поделилась?
– Сведения получены из самого что ни на есть надежного источника – из прокуратуры.
– Значит, и эти зашевелились, – вздохнул Кудряш.
– «Эти», – усмехнулся Хлестов, – далеко не самые опасные наши оппоненты. Ты с Ивановым знаком?
– Неужели и Крот в этом деле замешан? – обеспокоенно покачал головой Кудряшов.
– Аркадий Семенович давно охотился за этим кладом, и вдруг Светка обходит его на последнем повороте – можешь представить себе всю степень его огорчения.
– Уже представил, – заржал невесть чем обрадованный Кудряш. – Ну, с этим налимом я как-нибудь справлюсь.
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, – остерег самоуверенного мафиози Хлестов. – У Иванова связи, и, по моим сведениям, он работает на пару с Субботиным. Тебе этот деятель, надо полагать, хорошо знаком.
– Конкурирующая фирма, – недобро усмехнулся Кудряш.
– Вот именно, – согласился Хлестов. – И, наконец, главное, Миша. В этом деле далеко не все чисто.
– Ты на федеральный центр намекаешь?
– Бери выше.
– А куда выше-то?! – поразился мафиози.
– Тогда ниже, – неуверенно отозвался Хлестов. – Я на нечистую силу намекаю, Михаил.
– Ну ты даешь! – Кудряшов хотел было засмеяться, но в последний момент передумал. – Я, Петя, атеист, меня чертом не испугаешь.
– Да не черт он, а оракул, – поморщился хозяин. – Мне о нем Стеблов с Клюевым рассказали.
– Я тебя умоляю, Петр Васильевич, нашел кого слушать – Веню с Гриней.
– Они там были, Михаил. Их привлекал Иванов для каких-то странных дел. Ты с ними переговори. Тебе они скажут то, что от меня утаили. Есть еще три богатыря, на которых тебе следует обратить внимание. Кузнецов, Ходулин и Кравчинский. Они в доле. И если Светке пришлось с ними делиться, то мальчики они, сам понимаешь, непростые.
– Убедил. – Кудряшов взял со столика шляпу и нахлобучил себе на голову. – А почему моя доля всего пятьдесят процентов – ведь вся грязная работа на мне?
– Так в том-то и дело, что грязная, – мягко улыбнулся Петр Васильевич.–Тебе после нее отмываться придется. А вход в чистилище ныне стоит недешево. Скажу больше, Михаил, разрушить город тебе, конечно, не позволят, но в остальном у тебя руки развязаны.
Гость покинул Хлестова в глубокой задумчивости, а тот, оставшись один, нервно закурил. Дело, в которое он столь опрометчиво ввязался, таило в себе такие подводные течения и неожиданные водовороты, что у Петра Васильевича невольно екала селезенка. Кроме того, его мучило нехорошее предчувствие. После двух несостоявшихся смертей Хлестов стал суеверен, ибо претензия на третье воскрешение в случае нечаянной, но вполне возможной смерти вряд ли будет удовлетворена в небесной канцелярии.

* * *

Для Кудряшова же после встречи с трусливым мужем отчаянной бабенки многое в деле о миллиарде стало ясно. Петя Хлестов, не в обиду ему будет сказано, хоть мужик и не глупый, но размазня. Отказываться от сотрудничества с ним Михаил пока не собирался, памятуя о связях финансиста в городских и областных высших сферах, но вот что касается дележа возможного куша, то здесь надо подумать. Впрочем, делить пока что было нечего, хотя перспективы просматривались довольно отчетливо.
– Стеблова и Клюева ко мне, – отдал приказ Кудряшов своему ближайшему подручному Козлову.
Козлов, несмотря на свою неприличную во всех отношениях фамилию, имел среди братков определенный вес, но в силу ограниченных умственных способностей в паханы не рвался, вполне удовлетворяясь ролью зама при большом боссе Кудряшове. Впрочем, человеком он был цепким и далеко не случайно заработал свою вполне пристойную кликуху Бульдог, на которую и предпочитал отзываться, игнорируя неблагозвучную фамилию.
Кудряшовский «мерседес» еще только подруливал к офису, а его хозяину уже доложили, что Гриня с Веней найдены и через десять минут будут доставлены по указанному адресу. Кофе Кудряш, однако, успел выпить, сидя в своем кабинете за столом из ценных пород дерева. Времена, когда проблемы разрешались на воровских малинах, давно уже канули в лету. Ныне Михаил Кудряшов легализовался уже настолько, что подумывал о месте депутата в городском собрании народных представителей. И уж конечно бы он туда попал, если бы не подвернулось совершенно фантастическое дело, сулящее громадные барыши.
– Ну, гуси-лебеди, – окинул строгим взглядом двух вошедших шестерок Кудряш, – рассказывайте, как докатились до жизни такой.
– Гадом буду, – сказал дрогнувшим голосом Веня.
– Век воли не видать, – ударил себя в грудь кулаком Гриня.
– Такие деньжищи прошляпили, – покачал головой Кудряш,–убить вас мало!
– Кто ж знал, – вздохнул Веня. – Мы ведь оттуда чуть живы ушли.
– Так убили же нас, – не согласился с приятелем Гриня. – Штабс-капитан Друбич, контра недобитая, прямо из двух стволов – бац! А потом еще Вениамину по морде дал, но это уже здесь, в городе, когда они у нас «форд» отобрали.
– Да, – покачал головой Кудряшов. – Случай, я вижу, запущенный и лечению не поддается. Спрашиваю прямо и без обиняков: откуда у Светки золота на миллиард долларов?
– Как на духу, – сделал шаг к столу Гриня. – Оракул дал. Да что ему этот миллиард – тьфу!
– Оракул – это власть над миром, – солидно прокашлялся Веня. – Над прошлым, настоящим и будущим. Так Анатолий Сергеевич сказал, когда мы в морге очнулись.
– Давайте с самого начала и поподробнее, – нахмурился Кудряшов.
Однако поподробнее у Вени и Грини получилось еще хуже. Единственное, что уяснил из их рассказа Кудряшов, так это то, что два придурка столкнулись с каким-то субъектом по прозвищу Оракул, обладающим невероятной мощью. Был ли он живым существом или загадочным механизмом, Кудряшову выяснить так и не удалось. Веня и Гриня противоречили друг другу в каждом слове и ссылались при этом на Крота как на единственного авторитета, обладающего всей необходимой информацией.
– А где сейчас находится Крот?
– Вероятно, в морге, – пожал плечами Веня. – Его убили.
– Когда? – насторожился Кудряшов.
– Тут такое дело, – зачастил Гриня. – Крот поручил Вене купить квартиру на свое имя где-нибудь в тихом месте. Было это еще полгода назад. Зачем она ему понадобилась и что он там собирался делать, я не знаю. Но сегодня поутру он нас туда пригласил. А мы как раз с Веней без копейки денег. Ну, думаем, хоть на пиво заработаем. Ан нет! Открываем дверь– а он там мертвый и вот такой кинжалище в груди торчит. Можете себе представить всю степень нашего разочарования. Попили, называется, пива. Одна надежда, что к вечеру он очнется, вернется из морга и нас угостит.
– Ты хоть соображаешь, что несешь, придурок? – оскалился на Гриню Бульдог, внимательно слушавший показания шестерок.
– А что я такого сказал?! – обиделся Гриня. – Крот уже дважды был покойником, и ничего – живехонек.
1 2 3 4 5 6 7