https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 




Сергей Шведов
Возвращение оракула


Оракул Ц 2



Сергей Шведов
ВОЗВРАЩЕНИЕ ОРАКУЛА

* * *

Прокурор Иван Николаевич Лютиков пребывал в прескверном расположении духа. Сухарев без труда определил это по багровой толстой шее и розовеющим пухлым щекам. Нельзя сказать, что глаза прокурора метали молнии, но, во всяком случае, смотрели они на следователя прокуратуры неприязненно. Сухарев призадумался и попытался сообразить, чем же так прогневил высокое начальство. Вроде бы никаких особенных грехов за Василием Валентиновичем не числилось. Да и дела, которые он в данный момент вел, вряд ли могли вызвать резонанс в высших городских и областных сферах – обычная рутинная работа, не более того.
– Вот полюбуйся, – бросил Лютиков на стол лист бумаги. – Это же черт знает что!
Сухарев бегло пробежал глазами текст и вздохнул с облегчением. Камешек, нет, скорее булыжник, брошенный анонимным доброхотом, метил, к счастью, не в его огород. Тем не менее Василий Валентинович счел нужным вздохнуть, укоризненно покачать головой и выразить свое отношение к проблеме одним словом:
– Прискорбно.
– Безобразие! – не согласился с ним прокурор Лютиков и прокатился по кабинету большим неуклюжим шаром, энергично вытирая шею белоснежным носовым платком.
Иван Николаевич был человеком неуемным, работящим, довольно близко принимающим к сердцу сваливающиеся на его голову проблемы. За эти качества его ценили начальники и недолюбливали подчиненные. Сухарев и по роду службы, и, так сказать, по зову сердца принадлежал к последним и сейчас с нехорошим предчувствием ждал, чем еще огорчит его энергичный Лютиков накануне честно заработанного выходного дня.
– Надо проверить, – сухо бросил прокурор следователю, присаживаясь к столу.
– Но ведь это анонимка, Иван Николаевич! Мало ли что напишет наш поголовно грамотный народ. К тому же Рябушкин у нас давно уже не работает.
– По-вашему, три месяца – это давно? – сверкнул на подчиненного глазами Лютиков.
Сухарев в ответ лишь сокрушенно развел руками. По внешнему виду и внутренним качествам Василий Валентинович был полной противоположностью прокурора. То есть худ, высок ростом и флегматичен. Лютиков ценил в нем старательного и въедливого работника, но частенько поругивал за отсутствие вдохновения. Сухарев на претензии прокурора только плечами пожимал. По его мнению, юрист должен в своей деятельности руководствоваться одними фактами, а вдохновение оставить поэтам.
– Вы фантастической литературой случайно не увлекаетесь, Василий Валентинович.
– А с какой стати? – удивился Сухарев.
– Действительно, – вздохнул Лютиков. – Чушь собачья лезет в голову.
Несколько месяцев назад с Лютиковым приключилась крупная неприятность. Да что там неприятность – чертовщина какая-то. Из морга исчезли полтора десятка трупов. Точнее, они не исчезли, а некоторым образом ожили. И даже не некоторым, а самым что ни на есть натуральным. А один из этих ходячих трупов имел наглость заявиться в кабинет губернатора в тот самый момент, когда весь областной бомонд публично скорбел о его кончине. Сухарев в том деле задействован не был, но слухами земля полнится. Лютикову влепили неполное служебное соответствие и намекнули на проблемы со здоровьем. Для самолюбивого Ивана Николаевича такая оценка его неустанных трудов на поприще юриспруденции явилась тяжелым ударом. Но обиду он затаил не столько на огорчивших его суровых начальников, сколько на ни в чем вроде бы не повинного Анатолия Сергеевича Рябушкина… Сухарев никогда бы не стал копаться в душевных ранах прокурора, если бы тот сам не подсунул ему эту чертову бумажку с доносом анонима.
– А что, найденный клад действительно столь велик?
– Я тебя умоляю, Василий Валентинович! – вновь подхватился с места Лютиков. – Велик! Независимые эксперты оценили его в миллиард долларов! Можешь представить себе эту сумму? Губернатору уже звонили из центра и намекнули, что области, в которой золото лежит под ногами, вряд ли в будущем понадобятся дотации. Семен Семенович в шоке.
– Но ведь не губернатор этот клад обнаружил, – резонно заметил Сухарев. – А столица нас еще и благодарить должна. Шутка сказать, такой прибыток государству. На их месте я бы Семен Семенычу орден дал.
– Дадут, – скептически протянул прокурор. – Догонят и еще дадут. Мне уже звонили из Генеральной прокуратуры и выразили удивление. Понял, Василий Валентинович, – удивление. И есть чему удивляться, согласись. А тут еще эта анонимка.
– Но ведь цифры-то уж больно несуразные. – Сухарев вновь пробежал листок глазами. – А потом, зачем им скрывать часть клада, если они себя и так обозначили, выдав правительству ценностей на миллиард. Ведь по закону им полагается доля в двадцать пять процентов, если не ошибаюсь. А это ни много ни мало, как двести пятьдесят миллионов долларов. С ума можно сойти. Сорвали как с куста.
– Вот то-то и оно, что сорвали. А где найдено ценностей на миллиард, там вполне могли найти и на четыре. Тем более что в этом деле замешан наш сотрудник, пусть и бывший. Не говоря уже о других известных в городе лицах.
– Вы Хлестова имеете в виду? – насторожился Сухарев.
При упоминании фамилии ожившего «покойника» Лютиков поморщился. Петр Васильевич Хлестов был весьма заметным в городе человеком, близким как к мэру, так и к губернатору. И конечно, случившаяся с ним неприятность бросала тень и на властные структуры.
– Поговори с Петром Васильевичем, – прокашлялся Лютиков. – И вообще, займись проверкой сигнала.
– Но помилуйте, Иван Николаевич, – возмутился Сухарев. – Это же не сигнал, это же бред какой-то. Где я вам найду этого гостя из будущего, то ли бога, то ли оракула? Анонимку явно больной человек прислал. Тут не следователю надо разбираться, а психиатру.
– Если потребуется привлечь психиатров – привлечем, – жестко сказал Лютиков. – По-твоему, ценности в миллиард долларов – это тоже плод больного воображения? В общем, вынь мне этих сукиных сынов да положь!
– А кого вынуть-то и положить? – растерялся Сухарев.
– Не знаю, – раздельно и веско произнес Лютиков. – Ты у нас следователь – вот и расследуй. Все, Василий Валентинович, свободен – у меня совещание.

Вот ведь влип! Сухарев, выйдя из кабинета прокурора, едва не выругался вслух. Дело показалось ему темным и абсолютно бесперспективным. Собственно, и дела в привычном для юриста понимании этого слова не было. Василию Валентиновичу оставалось только скрежетать зубами да сожалеть, что в нашем правовом поле не прижилась известная формула римского права: нет трупа, нет и преступления.
– Но я тебя умоляю, Круглов, что ты околесицу несешь? – услышал вдруг Сухарев голос из-за приоткрытой двери кабинета. – Что значит пропал? Так был труп или не было? Вот так прямо встал и ушел?
Что ты мне голову морочишь, старшина? Девушке своей сказки будешь рассказывать, а к моему приезду чтобы все было в ажуре.
Сухарев проводил взглядом выбежавшего в коридор милиционера, не поленился войти в кабинет своего негодующего коллеги Углова, который при виде гостя развел руками:
– Вот кадры у нас в милиции. Им не то что ценности, трупа доверить нельзя. Можешь себе представить – не довезли!
Углов был лет на десять моложе Сухарева. Пробивной, нахальный… Можно было не сомневаться, что на месте следователя он долго не задержится, а стремительно рванет вверх, в прокурорские выси. Василий Валентинович относился к Углову скорее неприязненно, чем дружески, но в данном случае личные чувства не имели ровным счетом никакого значения. Сухарев, кажется, нащупал след, не выходя из стен родного учреждения.
– Убийство?
– Вроде нет, – пожал плечами Углов. – Хотя не исключается отравление. А почему тебя так заинтересовал покойник?
– Так ведь он ушел, – мягко улыбнулся Сухарев.
– Кто ушел?! – не понял Углов.
– Покойник.
– Покойник уйти не может, – коротко хохотнул Углов. – Покойника можно только потерять. Я тебя не пойму, Василий Валентинович, ты на что намекаешь?
– А ты разве не в курсе дела Хлестова? – понизил голос почти до шепота Сухарев.
Розы на щеках Углова слегка увяли, а на холеное лицо набежала тень. Костя Углов принадлежал к породе счастливчиков и красавчиков. Таких любят женщины, а жизнь если и бьет их, то не наотмашь, а все больше щадя и вскользь. Разумеется, о конфузе, приключившемся с прокурором Лютиковым, он слышал и даже отпустил по этому поводу несколько шуточек в кругу друзей, но, похоже, красавчик никак не предполагал, что неприятности сваливаются порой не только на головы поживших и много чего повидавших работников, но и на головы любимцев фортуны, привыкших срывать цветы удовольствия на всех клумбах, разбитых в округе.
– Но ведь тогда все, кажется, обошлось? – так же шепотом отозвался Углов, – Газеты слегка позубоскалили, и все.
– Там заинтересовались, – кивнул головой на потолок Сухарев.
– Губернатор?
– Бери выше. Лютиков рвет и мечет. Если он узнает, что ты потерял еще один труп, то я тебе, Костя, не завидую.
– Я-то тут при чем, – огрызнулся неуверенно Углов. – Пусть с милиции спрашивают.
– Спросят и с милиции, – вздохнул Василий Валентинович. – Ладно, поехали.

На старшине милиции Круглове буквально не было лица. Он ходил кругами вокруг машины с красным крестом и ругался последними словами. Стоявшие чуть в стороне пожилой мужчина в клетчатой рубахе и ражий тип в белом халате растерянно разводили руками.
– Первый раз со мной такое, – сокрушался мужчина в клетчатой рубахе, видимо шофер. – Ведь закрыл заднюю дверь-то. Точно помню, что закрыл. Вот и Андрей не даст соврать. Как хочешь, старшина, но я за покойниками бегать не буду. Ты милиционер, ты и бегай.
Задетый за живое старшина милиции хотел ответить зарвавшемуся шоферу, но при виде подъезжающего начальства сник, вытер пот со лба и пошел докладывать о происшествии, выходящем за рамки здравого смысла. Впрочем, у старшины Круглова это был далеко не первый потерянный покойник, и он очень даже хорошо помнил, что за предыдущих ему влепили взыскание.
– А я ведь предупреждал вас, товарищ старшина, – сказал следователь Углов, вылезая из сухаревской «девятки». – Просил, чтобы вы лично проследили за покойником.
– Виноват, – честно сознался доблестный страж порядка. – Но ведь надежный по виду был покойник, надежнее не бывает. Не в обиду тебе будет сказано, Костя, но это опять оракул чудит.
– Об оракуле поподробнее, – вежливо попросил старшину Сухарев.
Справедливости ради надо отметить, что старшина о загадочном существе знал крайне мало. Но его рассказ о происшествии в загородном дворце произвел на слушателей неизгладимое впечатление. Сухарев было подумал, что Круглов хватил лишку или перегрелся на солнце, но вовремя вспомнил, что на дворе весна и солнце сейчас не того накала, чтобы винить милиционера во всех бедах, случающихся с сильно пьющими людьми.
– Да не пил я, – обиделся Круглов. – И тогда был трезв как стеклышко и сейчас.
– Значит, вы утверждаете, товарищ старшина, что видели собственными глазами убитого Хлестова Петра Васильевича? – спросил Сухарев.
– Если не для протокола, то – да. Вот как вас сейчас. Там этих трупов было целых двенадцать. Семерых мы с Куницыным положили, а остальных убили еще до нас. На том же Хлестове живого места не было.
– Ты что несешь-то? – возмутился Углов. – У тебя все дома? Тебя же, сукина сына, либо под суд надо отдать за массовое убийство, либо в психушку за самооговор!
– Вот поэтому я и говорю – не для протокола, – обиделся на следователя старшина. – А для протокола я знать ничего не знаю. Да что там говорить… Я сегодня колдуна видел!
– Какого еще колдуна? – вконец запутался в показаниях свидетеля Сухарев.
– Графа Глинского по кличке Дракула. По слухам, это именно он тогда воскресил и Хлестова, и Сашку Синцова, и всех остальных.
– Бред, – покачал головой Углов. – Какой в наше время может быть Дракула?
– Самый обыкновенный, – пожал плечами Круглов. – Вампир.
Если бы не сегодняшний разговор с Лютиковым, Сухарев, скорее всего, счел бы показания старшины милиции бредом свихнувшегося на опасной и трудной службе человека. Но ведь прокурора сумасшедшим никак не назовешь, не говоря уже об экспертах, констатировавших смерть полутора десятка людей. Не мог же целый отряд работников правоохранительных органов вот так хором, в одночасье, сойти с ума. Непостижимым в показаниях старшины Круглова было лишь то, что Петр Васильевич Хлестов был убит дважды и так же дважды он воскрес.
– А где сейчас находится ваш сослуживец Синцов, товарищ старшина?
– Уволился, – вздохнул Круглов. – Как получил деньги от Рябушкина, так сразу и уволился. Решил подлечиться на полученные зеленые. Нервы у него в последнее время расшалились.
– И много денег он получил?
– Опять же не для протокола, – понизил голос до шепота Круглов. – По двести тысяч нам Анатолий Сергеевич отвалил – мне, Синцову и Куницыну. За моральные издержки, как он сказал.
– Сумма, однако! – завистливо прищелкнул языком Углов.
– Так ведь клад они нашли, – пояснил старшина. – В газетах писали. Колдун, наверное, нашел. А то с какого рожна он на «мерсе» разъезжает.
– А когда и где вы его видели?
– Так во дворе дома покойника, товарищ следователь. Стоял, значит, у дверцы «мерса» и ухмылялся. А второй, его графом Калиостро зовут, мне даже подмигнул. Третьего из их компании я, правда, не видел.
– А как фамилия третьего?
– Друбич, кажется. Тоже, наверное, вампир.
– А почему вы так решили?
– А зачем нормальному мужику шпага, товарищ следователь? Сдается мне, что этой шпагой он и заколол Хлестова. Я этого Друбича еще в прошлый раз хотел застрелить, но у меня патроны кончились.
– Какой кошмар, – только и сумел вымолвить потрясенный Углов.
Сухарев с ним был согласен, но, как человек выдержанный, поживший и много чего на своем веку повидавший, не спешил выплескивать свои эмоции наружу. Приобретенный на службе опыт подсказывал Василию Валентиновичу, что за всякой на первый взгляд чертовщиной прячется корыстный интерес.
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я