Слева показался стадион «Янки», его изящные белые арки четко вырисовывались на фоне темнеющих облаков. Афиша сообщала, что в семь тридцать состоится матч: «Твинз» против «Янки».
В конце моста они повернули налево.
- Не первосортный райончик, - бросил орнитолог. - Стоит мне напялить свою куртку и гаркнуть «АКН!», как половина здешней округи разбежится по кустам. Он показал на ресторан: «Здесь лучшие в Нью-Йорке chorizo». Кивнул в сторону парня в новомодных баскетбольных трусах в стиле ретро, беспокойно шатающегося вдоль исполосованной граффити стены. «Ставлю девять к одному, что он тут на стреме, - караулит притон».
Теперь они ехали по бульвару Хантерз-Пойнт.
- Были когда-нибудь в зоопарке Бронкса? - спросил орнитолог.
На этот раз он казался раскрепощенным и склонным поболтать, словно рядом сидел его напарник с пистолетом в кобуре, а не страховщик, жизнь которого сложилась так неудачно.
- Еще ребенком.
У Пола были особые причины с тех пор не заглядывать туда.
Эти причины он никогда не забывал.
В зоопарк ходят детьми.
Либо водят туда своих детей.
* * *
В этот день больница производила еще более угнетающее впечатление.
Возможно, дело было в чисто физическом состоянии - кондиционеры в здании работали на последнем издыхании. Но скорее от того, что Пол пришел сюда во второй раз, яснее увидел весь ужас окружающего и представил, каково было Джулиусу целых три года смотреть на эти розово-оранжевые стены.
А Рут? Даже нельзя вообразить.
Теперь ей предстояло выйти отсюда.
Пол ощущал себя бегуном на длинные дистанции: к финишу он выдохся, но зато его переполняло чувство, похожее на надежду.
После того как орнитолог заявил о своих полномочиях, их провели в кабинет, обитый деревянными панелями, и больничное начальство предложило им сесть. Орнитолог шел напролом, он рвал струны, выкручивал руки, бравировал авторитетами, предъявлял документы - в общем, делал все, чем обычно занимается агент из его конторы, чтобы добиться желаемого. В основном разыгрывал карту национальной безопасности, которая, как платиновая карточка «Американ экспресс», открывала любые двери и решала любые разногласия.
Администратор принимал их с удовольствием, словно они были не мировыми, но все же знаменитостями. По крайней мере один из них.
- Полагаю, вы не имеете права разглашать детали? - обратился он к орнитологу. Его тон давал ясно понять, что этот человек умеет хранить государственные тайны.
Но орнитолог не клюнул.
- Могу сказать вам одно, - ответил он. - Если бы дело не было столь важным, я бы к вам не пришел.
Теодор Хилл (имя и ученое звание администратора красовались на стене за его спиной) понимающе кивнул.
- Полагаю, там, куда вы ее везете, есть врачи?
- Разумеется, - ответил орнитолог.
- Прописанные ей лекарства значатся в деле. В основном литий. Случай несложный - она не доставит хлопот.
- Рад слышать.
До этого момента страховой агент Пол не произнес ни слова. Но тут им овладело любопытство. И еще он подумал, что раз он теперь агент по контролю за соблюдением законов о наркотиках, то может совать свой нос туда, куда нет доступа обычному страховщику.
- Вы в курсе, что с ней случилось? - спросил он. - В Колумбии.
Орнитолог укоризненно посмотрел на него. Задавать вопросы сегодня было не его делом. Но прежде чем настоящий агент успел свернуть тему, сославшись на недостаток времени или просто поднявшись, директор все-таки выдал несколько деталей:
- Когда она сюда поступила, я еще здесь не работал. Было другое руководство. Но перед вашим приходом я заглянул в ее дело. По словам ее приемного отца, девочка была свидетельницей того, как пытали и убили ее мать. Ее заставляли смотреть. Это продолжалось несколько дней. Своеобразная месть какого-то наркобарона. Ну и страна! Видимо, речь идет о социопатологии с ярко выраженными садистскими наклонностями... Сами понимаете, подобное зрелище производит на трехлетнего ребенка неизгладимое впечатление. В результате отец не мог с ней управиться.
«Да, - подумал Пол, - Майлз управлялся с ней целые сутки».
- Ну хорошо. - Орнитолог поднялся и посмотрел на часы. - Нам пора двигаться.
- Конечно, конечно, - поддакнул Теодор, гражданин, который был рад послужить своей стране. - Ее сейчас приведут.
У Пола остался еще один вопрос:
- Она знает, что ее приемный отец умер?
- Да. Так мне сообщила доктор Санхи. Вы ведь знакомы с нашим доктором Санхи?
Пол кивнул.
- Врач меня проинформировала, что девочка неплохо справилась с испытанием. Ее приемный отец был, скорее, номинальным отцом. Но с другой стороны, больше у нее никого осталось.
«Нет, - подумал Пол, - есть еще бабушка, которая по ней плачет. Женщина, которая, спасая внучку, вступила в сговор с дьяволом».
- Что ей сказали? - поинтересовался орнитолог. - По поводу того, куда ее везут?
- Согласно вашей инструкции: сказали, что везут на лечение. Не навсегда, а на короткое время.
- Хорошо, - одобрил орнитолог.
* * *
В этот день ее глаза, казалось, были распахнуты еще шире обычного.
Может быть, от того, что они жадно впитывали все вокруг. Окружающий мир. Сгоревшие дома, мостовые в рытвинах, выгнутые мосты и под ними - загаженные голубями проходы. И стайки носящихся по убогим улицам беспокойных ребят. Пол начал сомневаться, выводят ли умственно отсталую команду хоть иногда в свет и позволяют ли детям кормить лам и бросать слонам земляные орехи.
Они выехали из Бронкса и оказались на мосту Трогс-Нек. Когда Пол был маленьким, он все пытался понять, как выглядит эта самая «лягушачья шея».
Рут по большей части молчала. А когда что-то произносила, казалось, что она заимствовала слова из «Маленьких женщин»или из комедий тридцатых годов.
- Эвона! - воскликнула она, когда автомобиль проезжал мимо громадного парня, прислонившегося к полосатой машине. - Разуйте-ка шары на этого громилу!
Вид моста Трогс-Нек вызвал целую бурю восклицаний, вроде: «Вот это да! Ну, убойно! Просто офигительно!» Орнитолог время от времени посматривал в зеркало заднего вида, желая убедиться, что все, что он слышит, произносит именно она.
Несмотря на дождь, Лонг-Айленд-саунд был испещрен точками парусов.
- Настоящая флотилия, - заметила Рут.
Орнитолог вытянул из кармана сигарету.
- Как вы думаете, она не будет против? - поинтересовался он у Пола.
- Спросите у нее самой.
- Дорогая, - начал федеральный агент, - вас не слишком обеспокоит, если я вдохну немного никотина?
Рут уставилась на него.
- Будет дым. Угроза рака, - произнес орнитолог.
- Рак - главный убийца в США, - откликнулась девочка, как заправский актуарий.
- Что вы говорите! Буду иметь в виду, - пообещал орнитолог, закурил и втянул в себя изрядную порцию грозящего раком никотина. Выпустил дым, тот поплыл на заднее сиденье, и Рут поперхнулась и закашлялась. - Ну вот... Надо было из уважения к нашей подружке открыть окно.
- Я и сам не особенно люблю сигаретный дым, - вставил Пол.
- И я тоже. - Орнитолог опустил водительское стекло, и в машину ворвались влажный ветерок и грохот везущего пиво грузовика без глушителя. Звук был такой, словно мимо неслись все «Ангелы ада». - Хорошо! - похвалил орнитолог.
- Нет, - возразила Рут. - Плохо, отвратительно! - Сарказм был ей чужд.
- Ты права, - согласился орнитолог. - Это я виноват. Может, вот это поможет? - Он включил CD-плейер.
Латиноамериканская музыка.
Она показалась смутно знакомой.
Пол закрыл глаза. Не та ли самая мелодия играла в машине Пабло, когда они ехали в приют Святой Регины? Сердце билось так сильно, что было больно. К этой встрече с дочерью они летели восемнадцать часов и ждали ее пять лет. Пол с досадой понял, что успел позабыть лицо Джоэль. Сколько времени он с ней провел? Крохотный миг. Но и его хватило, чтобы выковать чувство, которое выдерживает время и пространство.
Значит, он отец. В этом все дело.
Они ехали на восток по Лонг-Айленд-экспрессуэй. Все лучше, чем на запад, где дорога в полном соответствии со своим прозвищем «Обманная» больше напоминала самую длинную в мире парковку, чем шоссе.
«Мы стали близки», - думал он. Настолько, что их семейный круг уже замыкался.
Пол не мог сказать точно, когда его осенило.
Словно стукнуло по голове - другого слова не подобрать.
Осознание пришло, как удар кулака в солнечное сплетение. И он вздрогнул.
Музыка.
Он слышал эту мелодию не в машине Пабло.
Он слышал ее в совершенно ином месте.
Пол снова ощутил себя лежащим на животе в поле, полном тимофеевки и воплей. Он старался не слышать, как в пятидесяти ярдах от него мучают до смерти человека. Но различал каждый стон, когда того кромсали, отрубая от тела одну часть за другой.
Казалось, было слышно, как нож перепиливает кости. Несмотря на орущую музыку, дикий ритм и визгливые трубы.
Несмотря на все это.
Селия Круз. Королева самбы.
«Mi mami», - кричал один из мужчин. Проклятые вопли.
И эту же мелодию играл в своей машине орнитолог. Только это была не радиостанция. В джипе работал магнитофон. В джипе зеленого цвета.
В тот день два зеленых джипа вылетели из зарослей.
Глаза у Пола полезли на лоб и сделались такими же огромными, как у Рут.
Он покосился на сидящего рядом орнитолога. У того с левой стороны топорщилась рубашка. Наверное, кобура, а в ней - заряженный пистолет.
Орнитолог довольно пыхал сигаретой, тактично выпуская дым в щель приоткрытого окна. Мурлыкал, подпевая королеве самбы, и одним глазом смотрел на дорогу.
В какой-то момент он повернул голову и заметил, что Пол смотрит на него.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он свалял дурака.
- Черт! Все-таки лажанулся.
Пол почувствовал, как знакомые щупальца страха обвивают только что зародившуюся надежду и душат ее на корню.
- Что ж, ты все равно узнал бы, - продолжал орнитолог. - Только я не рассчитывал, что это случится на трассе, на скорости восемьдесят миль в час. Теперь придется отвлекаться на другие дела. Хотя я готов. - Он щелчком правой руки выбросил окурок за окно.
Освободил руку для других дел.
- О'кей. Давай к самой сути. У меня ствол.
Пол прирос к креслу.
- Помнишь, был такой фильм Вуди Аллена «Хватай деньги и беги»? Там грабят банк, и один подает кассиру записку: «У меня ствол». Слушай меня, Пол! Я хочу уберечь нашу подружку на заднем сиденье от ненужных волнений. Хочешь, будем мямлить на «поросячьей латыни»? Нет? Как скажешь. Тогда давай говорить начистоту.
Пол не проронил ни слова. Он уже давно был глух и нем.
- Ты, наверное, ждешь объяснений? Как я дошел до жизни такой? И с чего начал? Конечно, с Колумбии. Я мог бы запудрить тебе мозги, рассказывая о своих подвигах и испытаниях честного федерального агента. Нашего человека в Боготе. Расписать, как сначала был эдаким легковерным простачком, а потом задумался: а кого мы пытаемся облапошить? И понял, что вся эта муть - сплошная шарада, чистая политика, тот же Вьетнам, только в других джунглях. Мог бы вешать тебе на уши лапшу. Но это было бы сопливым хныканьем. Так что давай говорить, как взрослые.
Он посмотрел в зеркало заднего вида.
- Дорогуша, ты там в порядке?
- Спасибо, мне замечательно удобно.
- Замечательно удобно? Рад слышать. Ехать осталось недолго. Я привык, что дети спрашивают: «Еще далеко?» - Орнитолог покосился на Пола. - «Беретта». Патроны с разрывными пулями. Если тебе интересно...
- Куда мы едем?
- Метафизически рассуждая, к чертовой матери в ад. Конечно, если иметь в виду всю нашу нацию. Но я понимаю, тебя больше интересует твоя конкретная судьба. Дойдем и до этого. Ты представляешь, чем занимается агент по контролю за соблюдением законов о наркотиках? Нет? Тогда я скажу тебе вот что: когда Буш решил сделать богатых еще богаче, а дефицит бюджета еще больше, мне это оказалось совсем не на руку.
По правой полосе их догоняла полицейская машина.
Орнитолог поднял стекло и сделал музыку громче.
- Не забывай, Пол, я - официальный агент правительства США, а ты - лицо, которому предъявлено одно обвинение в незаконном распространении наркотиков, не говоря о прочих в соответствии с новыми положениями о борьбе с терроризмом. А твоя единственная союзница - умственно отсталая. Извини, дорогуша, я привык называть вещи своими именами. Так что сиди и помалкивай. Я могу застрелить тебя на месте, и начальство за это еще похлопает меня по плечу. Ты понял?
- Да, - ответил Пол. Патрульная машина почти поравнялась с ними; женщина-полицейский посмотрела на них в окно. Орнитолог выложил на панель какой-то значок. Женщина в форме улыбнулась, кивнула, и машина отстала.
- Отлично сработано, - пробормотал орнитолог. - Как там на заднем сиденье? Ничего не беспокоит?
Рут промолчала.
- Принимаю за утвердительный ответ. Странно, что в Боготе мне ни разу не приходилось сталкиваться с Риохасом, пока наше правительство в своей величайшей мудрости не решило засунуть его в федеральную тюрьму. Надо же было показать, что война с наркотиками идет как по маслу. И для этого преподнести на блюде чью-то голову. А у Риохаса голова очень большая. Все дело в том, что он, как Норьега, перестал быть полезным. Раньше, когда мы трепыхались только по поводу левачков в горах, он был очень, очень нужен. Риохас - как колумбийская летучая мышь-вампир. Страшна, как ад, прости Господи, обитает на вашем чердаке, но при всей своей мерзости уменьшает популяцию москитов. Следовательно, приносит пользу - конечно, только до тех пор, пока не прекращает этим заниматься. Кто-то решил, что Риохас стал нам обузой. А мы платим только тем, кто нам нужен. Настал день, когда мне позвонили. Господина Риохаса нужно доставить домой на суд. Как ты считаешь, кому поручили его сопровождать?
Орнитолог подался вперед и подкрутил регулятор радио.
- Голосок ничего, только больно бьет по ушам. А тебе как?
- Нормально. - Пол принялся прокручивать в голове цифры: вызвал их из памяти и принялся группировать.
«Доля внедорожников в общем числе аварий».
- Отлично. А ты как, дорогуша? - Он обращался к Рут.
- Впереди дорожный указатель «Коммак», - ответила девочка.
- Совершенно верно - Коммак. Назначаю тебя штурманом.
- Боюсь, что не подхожу для такого рода задания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37