— Кто такой Он?
— Он — это Он. Он внизу, Он тоже стал центром. Мы двигали Маленьких, пока не решили, что нужно сделать кого-то, кто станет двигать их лучше нас...
— Я не понимаю, — сказал Данислав. — Вы двое... Вы знаете, кто вы?
— Мы — центр мира. Нас создали. Мы... Я... — голоса заговорили вразнобой, «на» произнес парень, «с» — девушка, потом он сказал «соз», а она — «дали». Подростки разжали руки, посмотрели друг на друга, после чего Восток замолчала, и стал говорить Запад:
— Только сейчас мы/я узнали... Я узнал, что есть движение вне меня. Раньше я не понимал движения Маленьких и не знал, что есть Другие. Я был центром мира и двигал мир вокруг. Приближал к себе разные части, удалял, смешивал их... я мог двигать, но я не двигался сам, все двигалось вокруг меня по моей воле. А еще была она. Восток. Я понимал, что и она центр и может двигать... Мы были центрами двух кругов, соединенных в одной точке, перевернутой восьмер... Идет Другой.
— Кто идет? — тут Данислав увидел сутулого худого старика, который отделился от поверхности черной сферы. ИскИны вновь взялись за руки.
— Профессор Раппопорт? — спросил Дан.
Старик окинул ИскИнов взглядом и встал рядом с ними.
— Вы кто? — спросил он.
— Данислав Серба. Помните, я учился на вашем факультете... Откуда вы здесь взялись?
— Сейчас этот Другой двигается к Нему, — сказали ИскИны.
— Я вас не помню, — сказал Раппопорт. — Где вы находитесь физически?
— В шлюзе, у входа в платформу.
— Ах, вот как... Мы этот шлюз уже прошли. Вы с моноклем? Я ввожу информацию через терминал, просто нажимаю сенсоры джойстика... Мы приближаемся к центральному колодцу.
— Кто приближается?
— Тут несколько дерекламистов.
— Шунды Одома? — понял Данислав.
— Да. Он хочет взорвать средад.
— Его, — сказали Искины.
— Средад — это он? В смысле, «Он», тот, о котором они все время говорят? Что это?
— Мандала. Точка соединения между эго и бессознательным. Адом и... — Раппопорт вдруг мигнул — исчез на мгновение, потом восстановился вновь.
— Вы кто? — повторил он.
— Я работаю на вашего брата. Меня послали в Университеты узнать, что происходит. Я здесь с одной знакомой, она отправилась на экскурсию в Псевдозону, как раз когда платформа опустилась. Теперь я ее ищу...
— Другую двигают Маленькие, — сказали ИскИны.
— Брат... — протянул Раппопорт. — Так вы агент, сборщик инфы?
— Да. Кто такие эти Маленькие?
— Клоны.
— Чьи клоны?
— Гэндзи случайно узнал... Для ИскИнов на спутнике построили полигон, они должны были разрабатывать оружие. Восток — защита, Запад — нападение. Их сделали... ну, с половыми признаками, что ли. Каждый — вроде центра вселенной, который смутно ощущает, что есть и другой центр, который надо уничтожить...
— Не уничтожить ее, — возразил Запад. — Слиться с ней, чтобы стать одним центром.
— Я хотела раствориться в нем, — сказала Восток. — Проникнуть в него, напитать собой, изменить его собой и потерять идентичность.
— Я хотел вобрать ее, — сказал Запад. — Размыть границы, подчинить, подавить и сделать собой. Свести два круга восьмерки в один — эта была наша Любовь...
— Я не понимаю... — растерянно произнес Дан.
— Ну, видите, они так воспринимали разработку и испытание оружия, — сказал Раппопорт. — Такие алгоритмы... То есть они сами как бы не двигаются, а лишь двигают мир вокруг себя, весь целиком или отдельные его элементы. В физическом смысле это означало создание все новых роботов и оружия, управление ими, испытание на полигоне...
— Потом мы стали размышлять, — продолжали ИскИны хором. — Что будет, если я сольюсь с ней/ним, если два круга станут одним, два центра станут единым, кто тогда будет воспринимать меня? Буду ли я, если меня некому будет воспринимать? Тогда мы запросили для себя Маленьких и стали двигать их
Раппорт пояснил:
— Платформа начиналась просто как полигон для военных испытаний. ИскИны воевали друг с другом, делали новые типы роботизированного оружия. У них были две фабрики для производства электроники и механических частей, пара лабораторий, но ИскИнам периодически требовалось дополнительное оборудование, ресурсы, энергия, информация, поэтому они поддерживали связь с Землей. Связью со спутником и всем остальным занималась спец-группа в Университетах. ИскИны запрашивали данные по войнам, исторические учебники, хроники, видеофильмы. Последним запросом стало: если кто-то из нас победит, что будет дальше? Для испытаний нам необходимы два разумных органических объекта разных полов... Спецгруппа не знала, что с этим делать, и переслала запрос тибетцам. Лама нанял Жиля Фнада, который захватил двух сирот-близнецов, брата и сестру, и отдал их тибетцам для ИскИнов. Те клонировали их и стали испытывать...
— В мире появились Маленькие, — сказали ИскИны. — Мы двигали Маленьких. А недавно поняли: каждый Маленький на самом деле Другой. Каждый тоже центр и мучается, мучается, МУЧАЕТСЯ, когда мы двигаем его.
— Недавно им мораль насильно привинтили, — пояснил Раппопорт.
— Но уже поздно. Мы раньше создали Его, и часть Маленьких/Других перестала двигаться, когда мы их двигали. Он стал двигать их.
— Кто такой Он? — спросил Дан у Раппопорта.
— Его, видимо, можно назвать гипер-искусственным интеллектом. ИскИн, но созданный не людьми, а уже другими ИскИнами. То есть Востоком и Западом. Их психика отличается от человеческой, а представляете, что творится у него... у него в мозгах? Он сделан на основе распределенных вычислений... Так, они приходят в себя. Мне надо идти...
— Кто приходит в себя? Нет, погодите! Они говорили про какую-то Другую. Которую эти Маленькие потащили к средаду...
— Если вы ищете подругу — она, наверное, где-то внизу. Я отключаюсь.
— Постойте! — выкрикнул Данислав, но старик исчез.
— Другие идут к Нему длинным путем, — сказали ИскИны. — Мы сбросили его вниз, еще когда он был слабее, сумели... Туда есть короткий путь. Сверху. Лестница. Потом опускается платформа. По оси, короткий отрезок до дна. Можешь двигать себя короче, чем двигают себя Другие. Попадешь к Другой раньше... одновременно... в сходное время с Другими.
— Лестница? Где она?
ИскИны надолго замолчали, потом сказали:
— Обойди мир, увидишь ступени. Вверху мира — люк. Мы хотим еще поговорить. Мы будем помогать тебе двигать себя ко дну мира.
От глубокого сна его пробудил гул. Еще несколько секунд Шунды сопротивлялся, не желая шевелиться, но вокруг уже началось движение, кто-то тихо ругался, лязгало оружие...
Он поднялся. Ни слабости, ни звона в голове — ничего, что может последовать за внезапным обмороком. Раппопорт сидел рядом, вытянув ноги и сгорбившись над лежащим на коленях терминалом. Неподалеку Магадан пытался встать: выгнулся, упираясь в пол колесами и руками. Шунды мельком подумал, что ни разу не видел, как колесничие спят, и вообще, колеса ведь должны мешать многим движениям, привычным для остальных людей... Пересчитал дерекламистов: одного не хватает. Если он свалился в раствор, а это, кажется, и произошло... Нет смысла искать, унесло его, да еще и ошпарило так, что он теперь вроде вареной рыбы.
— Проф! — рявкнул Одома и удивленно смолк: голос звучал иначе — глуше и тише, он словно вязнул в стеклистом тумане. Журчание текущего неподалеку ручья, голоса дерекламистов — все звуки вылиняли, обескровились.
— Проф, что случилось?
Старик поднял голову. Словно из глубокого колодца, голос его донесся до Шунды:
— Си-и... сингулярность.
— Чего, блядь?
Раппопорт медленно выпрямился. Лицо его изменилось, будто какая-то часть прежней личности, которой когда-то являлся этот человек, вдруг ожила и показала себя. Поставив терминал плашмя на ладонь отведенной в сторону руки, старик сделал шаг к Одоме, другой рукой поочередно прикасаясь пальцами к чему-то невидимому, стоящему на терминале, как на подносе.
— Техническая сингулярность, математическая, физическая, когнитивная... Какое блюдо вам подать? — произнес он громким, а не своим обычным дрожащим голоском.
— Не юродствуй... — сказал Шунды и, подумав, добавил. — Юрод.
— Н-новое слово изобрели, мальчик? Так вам в каком ключе? В т-техническом — берег канала был лишь пре-е... прелюдией, а теперь мы в ином технологическом пласте, том, что создан п-параллельной эволюцией ИскИнов. В ма-а... математическом — п-прошли точку, с которой функция стремится к бесконечности. В информационном — мы теперь среди в-виртуальности...
— Виртуальность? — Шунды вцепился в единственное понятное слово. — Мы в игре, что ли? Пока в отрубе лежали, ИскИны нас к игре подключили? А если...
— Н-нет, — сказал Раппопорт и ссутулился, вновь превратившись в прежнего зачуханного старикана. — Не в том смысле. П-правильнее — антивиртуальность. Как в-виртуальные частицы, которые невозможно определить, увидеть, но можно в-вычислить их при помощи изменений, к-которые происходят благодаря им, эффектам всяким. А т-тут... это у нас у всех футуршок при попадании в пространство, которое мы в-видим, ощущаем, но в к-котором во-о... вообще никаких изменений нет. Время тут свернулось, никакого движения, по-о... понимаете?
— Не понимаю, — отрезал Шунды и отвернулся, потеряв к Раппопорту интерес.
— Называйте ка-а... как хотите, н-не важно. М-мы в оцепеневшем мгновенье.
Одома махнул рукой, сказал дерекламистам: «Идем» и побрел сквозь шелестящее стекло, баюкая в руке звуковой кастет.
Плеск раствора в канале уже давно смолк, но журчание ручьев — звучащее теперь глуховато, будто те бежали по тонкостенным бетонным трубам, — раздавалось со всех сторон. Купол сферы исчез из виду, хотя иногда особо громкий скрип или треск доносились сверху.
— Шум вроде? — спросил Магадан. — Хоть бы что-то видно было!
Раппопорт, глянув вперед, сказал:
— Начинается. Т-теперь под ноги с-смотрите.
Глухое ритмичное лязганье зазвучало впереди. Дерекламисты сбились в кучу, и Шунды спросил у старика:
— В модуль?..
— Ка-а... как хотите, мальчик.
— Что значит «как хотите»? На хуя я тебя с собой взял? Говори, что делать!
— Н-ничего не делать. Идемте.
— Что это такое? — пробормотал катящийся впереди колесничий.
Очертания большой постройки возникли слева, а справа появилось что-то приземистое — оно медленно двигалось в сторону здания. Лязг звучал все громче, теперь его сопровождали глухие хлопки и ритмичный звук, словно множество людей маршировало где-то впереди.
Раппопорт повел рукой, будто хотел захватить в горсть чешуйки.
— Тут у них вто-о... второй полигон, кажется. Гэндзи говорит, они разные исторические ситуации с-симулировали, пробовали всякое, эксперименты с-ставили...
Бок машины, напоминавшей не то небольшую милитари-башню ТАГ, не то допотопный танк, возник в тумане. Из трубы на угловатом заду валил черный дым. Броню составляли керамические квадраты, очерченные рядами заклепок, из раскрытого люка на широкой башне торчала человеческая голова. Две гусеницы, тоже керамические, складывались из прямоугольников, скрепленных скобами. Они медленно крутились, перемещая машину. Один из дерекламистов вскинул автомат, когда рядом с танком показалась шеренга фигур. Шунды ударил его носком ботинка под колено, нога солдата подогнулась, и он уселся задницей на пол.
Нагие подростки с одинаковыми лицами шли, выставив перед собой легкие черные арбалеты. Строение слева оказалось крепостью, как и все остальное здесь — керамической, со стеной пятиметровой высоты и цилиндрическими башенками.
— Обходим, обходим их! — выкрикнул Магадан, увидев, что Шунды остановился и закрыл глаза. Колесничий схватил его за плечо и потянул, огибая танк сзади.
В стене крепости темнели квадратные ворота, вдоль верхнего края тянулись амбразуры, из которых смотрели лица — почти такие же, как у нападавших, но женские.
Отряд шел теперь позади машины. Из-за стены показался манипулятор вроде огромной клешни: шипя и поскрипывая, опустился, ухватил танк за бока и приподнял. Подростки побежали, стреляя из арбалетов, тут же из окошка башни выплеснулась струя черного дыма, и что-то вроде округлой стеклянной бомбы, пролетев по крутой дуге, разорвалось посреди толпы шрапнелью прозрачных осколков.
Отряд уже бежал, даже старик, которого двоим солдатам пришлось подхватить под мышки. Вдалеке слева что-то темнело, оттуда доносились частые хлопки; справа, за крепостью, неторопливо ползло нечто совсем уж огромное, от которого наискось вниз тянулось множество темных линий, — в какой-то момент сквозь туман колесничий смог разглядеть толпу молодых женщин, за канаты волочивших продолговатое тело, вроде неповоротливого животного на прямоугольной платформе с колесами. Приглушенный шум доносился теперь со всех сторон, пространство наполнилось движением, множество механических звуков слились — и лишь человеческих голосов не было слышно в этом хоре.
Границу, на которой все закончилось, отмечали беспорядочно лежащие керамические плиты. Смутные тени перестали маячить среди снующих в воздухе стеклистых червячков, и звуки смолкли: воцарилась тишина. Еще некоторое время отряд быстро двигался вперед, потом Шунды остановился. Раппопорт, когда солдаты отпустили его, привалился боком к плите, хрипло дыша. Он что-то с остервенением набирал на терминале.
Пальцы Одомы скользнула под кепку на затылке, но в последний момент он отдернул руку и позвал:
— Проф!
— Во-о... вот, смотрите, мальчик... Примерная схема...
Шунды и колесничий склонились над небольшим экраном терминала. Черные лини на белом фоне складывались в изображение:
— Ну и что это? — спросил Магадан.
— Круг — орбитальная п-платформа, а вот это... так выглядит п-пространство внутри, в сечении... Мы идем по более пологой части, в-видите, спускаемся к центру...
— Пол не такой наклонный.
— Это же условно. Я по-о... позже выведу более подробную к-картинку.
Вскоре колесничий сказал:
— Дальше никак, надо вверх лезть.
Плиты громоздились со всех сторон, среди керамических начали попадаться каменные. Разных форм и размеров, некоторые узкие, лежащие стопками или лестницами, другие — выше взрослого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34