Экипаж быстро домчал от «Английского кафе» до Северного вокзала. Оглушенный чередой событий, обильными возлияниями, Жак, держа машинально друга за рукав, пересек зал ожидания и, тяжело опустившись на мягкий диван спального вагона, сразу же отключился.Когда же проснулся, то услышал разговор на незнакомом, гортанном языке. Открыв глаза, потянулся лениво и тут же, взглянув на хитро улыбающегося Жюльена, резко вскочил:— Где мы, черт возьми?— В вагоне.— А который час?— Без двадцати девять.— Но мы же выехали в восемь. Что, я спал всего лишь сорокминут?— Прибавь еще сутки!— Как?— Ты дрых беспробудно около двадцати пяти часов.— С ума ты, что ли, сошел?— Да нет, скорее, это ты еще не пришел в себя.— Значит, мы уже далеко от Парижа?— Не далее тысячи километров. Слышишь, как хлопают двери и проводники кричат по-немецки, что пора выходить?— Значит, мы в Германии?— Да, в Берлине.— В Берлине?!— Да-да! Первый отрезок нашего пути в Бразилию — позади. И пока второй, намного длиннее первого, еще не начался, пройдем в ресторан. Наверное, желудок у тебя от голода присох к спине.Жак, с затуманенной головой, растерянным взглядом, помятым лицом, не нашел даже, что ответить, и послушно поплелся за Жюльеном, чувствовавшим себя как дома, — во многом благодаря тому, что понимал тот варварский язык, на котором здесь говорили.— Нет, я, наверное, сплю, — промолвил Жак, ущипнув себя. — Это из-за письма погрузился я в какой-то кошмар. С минуты на минуту сон пройдет, я снова окажусь на улице Дюрантен, и служанка принесет мне чашку какао или кофе.Увы, вместо служанки появился огромный тевтонец Тевтонец — здесь: немец (ироническое словообразование от названия древнегерманского племени тевтонов).

— с рыжими бакенбардами, в короткой куртке и широком белом переднике. Ловко расставляя посуду с богатой закуской и огромные кружки с пенившимся мюнхенским пивом, он бросил Жюльену, что на Петербург отправление через час с четвертью.Расслышав среди немецких слов название русской столицы, Жак сказал сам себе: «Итак, кошмарный сон продолжается». И, чтобы проверить свою догадку, произнес непринужденно и твердым голосом, как человек, окончательно проснувшийся:— Кажется, мы отправились на прогулку в Петербург?— Да, — как ни в чем не бывало ответил Жюльен.— А что нам делать у его величества царя?— Искать спасения от морской болезни. ГЛАВА 5 Явь. — От Диршау до Петербурга. — Желание вернуться в Париж. — С картой по Азии и по двум Америкам. — Через Берингов пролив, но не по морю. — Обетованная земля. — Человек-посылка. — Впечатление Жака от российской цивилизации. — От Москвы до Перми через Казань в тарантасе. — Снова поездом — от Перми до Екатеринбурга. — Непочтительное отношение Жака к Уральским горам. — Граница между Европой и Азией. — Владимирка. Жак Арно ел машинально, не проронив ни слова, как бы во сне. Но пронзительный паровозный гудок, известивший об отходе поезда по направлению к немецко-русской границе, убедил его, что все это — не грезы, а явь. Вслушиваясь в постукивание колес о рельсы, он глубоко вздохнул, решив, что при таком шуме ему не заснуть. Хочешь не хочешь, подумал он, а путешествие началось! Хорошее настроение, посетившее его вчера, испарилось, тем более что мюнхенское пиво не шло ни в какое сравнение с нектаром из нашей Бургундии.Когда друзья вернулись в купе, Жюльен, стараясь не обращать особого внимания на Жака, которому, как он считал, требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя от потрясения, вызванного внезапным отъездом из Парижа, лег поудобнее, чтобы поспать.— Значит, — произнес Жак упавшим голосом, — мыотправились?— Именно так.— В Петербург?— Я сказал тебе об этом еще в ресторане.— Это столь необходимо?— Да, если, конечно, тебе не захочется вернуться в Кельн Кельн — портовый город в Германии.

и оттуда добраться до Гамбурга Гамбург — портовый город в Германии.

, чтобы сесть там на первый пароход, направляющийся в Бразилию по маршруту Гамбург — Лондон — Лиссабон — Санта-Крус-де-Тенерифе Санта-Крус-де-Тенерифе — город на Тенерифе, одном из Канарских островов.

— Пернамбуку — Рио Рио — здесь: сокращенное название Рио-де-Жанейро.

.— Ни за что!— Тогда позволь мне отдохнуть. Ночью я глаз не сомкнул, пока ты спал как убитый. И желал бы теперь наверстать упущенное. Завтра в половине седьмого утра мы будем уже в Диршау, в пятистах километрах отсюда. День предстоит долгий, и мы вдоволь наговоримся по пути в Кенигсберг Кенигсберг — старое, применявшееся до 1946 года, название города Калининграда.

, откуда поезд домчит нас до Эйдкунена — населенного пункта на немецко-русской границе в восьмистах километрах от Берлина и всего лишь в двух километрах до Вирбаллена Вирбаллен — город на территории современной Литвы, до 1917 года именовавшийся официально Вержболово, а затем получивший сохраняющееся до сих пор название Вирбалис.

— первого города Российской империи, куда мы прибудем в два часа дня. А сейчас — спокойной ночи!С этими словами Жюльен решительно, подобно заядлому путешественнику, твердо знающему, что сон так же необходим организму, как и еда, смежил веки и через две минуты уже спал, оставив друга наедине с его думами, далеко не веселыми, судя по глубоким вздохам Жака. А ровно в шесть утра, словно моряк, просыпающийся всегда в одно и то же время, за несколько минут до побудки, он снова открыл глаза.— Привет землепроходцу! — весело обратился Жюльен к приятелю, еще более озабоченному и мрачному, чем накануне. — Кончай дуться! А то нагоняешь тоску, как больничная дверь.— Я думал всю ночь напролет.— Лучше бы уж ты спал!— Послушай, взвесив все, я предпочитаю вернуться в Париж и отказаться от наследства.— А твоя отставка?— Заберу заявление обратно. Влиятельные друзья помогут мне восстановиться на работе.— Но ты же будешь притчей во языцех в своей префектуре!— Лучше так, чем это путешествие!— А как доберешься ты отсюда до дома? Держу пари, у тебя нет ни гроша с собой! — Жак открыл портмоне и увидел там всего лишь семнадцать франков и сорок пять сантимов Сантим — здесь: мелкая монета, равная одной сотой французского франка.

. — Или ты полагаешь, что администрация железных дорог предоставляет кредиты?— Но ты же одолжишь мне денег на обратный путь!— Нет, нет и нет! Ты сам обещал мне отправиться в путешествие, если только я не обреку тебя на морскую болезнь. Поскольку я не собираюсь нарушать данного условия, ты поедешь со мной — по своей ли воле или против нее, не имеет значения. Впрочем, если тебя это не устраивает, можешь выходить в Диршау и возвращаться пешком, вымаливая у немцев подаяние — картофельный суп или кислую капусту. Вот и все, что я могу тебе предложить.— Но подумай, Жюльен, у меня ни багажа, ни денег! Запасных воротничков — и тех не взял!— Зато в моей сумке свыше сорока тысяч франков, с такими подъемными не пропадем! Что же до непредвиденных расходов в столь длительном и нелегком путешествии, то я договорился со своим банкиром, чтобы он высылал чеки в каждый из наиболее крупных городов на нашем пути.— Но я не заплатил за квартиру. Хозяин отправит все мои вещи на распродажу.— Ничего подобного. Я и об этом условился с банкиром. Так что не беспокойся ни о квартире, ни о служанке. Что же касается твоего внезапного исчезновения, согласись, будет забавно, если квартальному Квартальный — здесь: участковый полицейский.

вздумается вдруг искать тебя в морге.— У тебя на все есть ответ. И тем не менее мне не по себе.— Встряхнись же! Веселей, черт возьми! Придется, видать, посвятить тебя в мой план. Правда, я решил хранить его до поры до времени в тайне, чтобы ты заранее не заныл и не возмечтал так и остаться канцелярской крысой. Потому-то я и умыкнул тебя, что не хотел заранее раскрывать карты. Ну и как, правильно сделал?— Пока боюсь что-то сказать. Я не готов…— Когда я все расскажу, тебе придется со мной согласиться.Жюльен достал из сумки карту на матерчатой основе, аккуратно ее развернул и, разложив на сиденье дивана, ласково оглядел орлиным взором оба полушария, многие точки которых были ему знакомы.— С этим подспорьем Меркатора Меркатор Герард (1512 — 1594) — фламандский математик, географ, картограф, чье имя ставилось долгое время на справочниках и картах, выпускавшихся учеными его школы.

я путешествую повсюду. Взгляни на мои маршруты по морям и континентам, сделанные мною пометки, слова, написанные когда карандашом, а когда и кровью. На реки, которые я переплывал. На вершины, покоренные мною. И на леса, через которые я пробирался. О, какое пьянящее наслаждение — это свободное существование под открытым небом!.. Двигаться навстречу новым горизонтам, восторгаться неожиданным чудесам, всматриваться в неизведанную даль, обходить ловко расставленные западни, оставлять в пути частицы своего сердца и обретать, приобщаясь к простому бытию, всю полноту своей индивидуальности — что может быть прекраснее! Какую всепоглощающую радость дарует людям такая жизнь!Жак, растерявшись от столь внезапной лирической исповеди, не решался вставить хоть слово.— Взгляни на карту, окинь ее взором — оба полушария: ведь мы с тобой отправились в кругосветное путешествие.— В кругосветное? — испуганно воскликнул Жак. — И не думай об этом: ведь часть такого пути проходит по воде!— Позднее мы это обсудим. Скажу только, что я твердо намерен выполнить намеченную программу — добраться до Бразилии по суше!— Через Петербург?— Да.— Странный маршрут!— У него есть одно преимущество, очень важное для тебя, — полное отсутствие килевой и бортовой качки. Мы увидим Петербург, Москву, Казань, Екатеринбург, Тюмень, Колывань, Томск, Красноярск, Иркутск…— Ничего себе путешествие! Через всю Сибирь!— От Тюмени до Байкала и от Байкала до крайней северо-восточной точки Азии — на санях.— Я не имею ничего против саней и не боюсь мороза, но…— От Иркутска мы пройдем берегом Байкала и спустимся по Лене до Якутска.— По реке? Ни за что! Никакой воды, ты же обещал! С ужасом вспоминаю прогулку по Сене.— Лена к тому времени покроется таким толстым слоем льда, что станет надежнее любой мощеной дороги.— Тогда другое дело.— От Якутска мы будем двигаться все время на северо-восток. Пересечем невысокий Верхоянский хребет, подойдем к реке Колыме и будем следовать вниз по течению до места ее впадения в океан. В Нижнеколымске, где кончаются многие дороги, которыми идут каторжники, мы пополним продовольственные запасы. Но это уже за Полярным кругом, у шестьдесят восьмого градуса северной широты.— Бр-р! Давай дальше…— Ты уже входишь во вкус?— Один вопрос: а как обстоят там дела с лошадьми для саней и постоялыми дворами?— Не волнуйся: у нас будет все — не только лошади, но и олени и собаки! Насчет же постоялых дворов ничего не скажу, ибо и сам толком не знаю. На Чукотке мы доберемся до Восточного мыса Восточный мыс — старое название Мыса Дежнева.

, крайней точки Азии, отделенной от Америки Беринговым проливом. И незаметно перейдем в другое полушарие.— Так же незаметно, как пересекли здесь границы?— Ширина пролива — каких-то пятьдесят километров, или двенадцать с половиной лье.— Вот тут ты и попался: суда по условиям нашего договора исключены, друг мой… Ни пятьдесят километров, ни пять, ни даже пятьдесят сантиметров. Это мое последнее слово!— Но Берингов пролив будет покрыт льдом, как и реки Лена, Колыма, да и весь тот край, и ты даже не почувствуешь, что под тобой океан. Не успеешь и охнуть, как окажешься уже на Американском континенте — у мыса Принца Уэльского, в краю, где живут эскимосы.Эта территория — бывшая Русская Америка — принадлежит сейчас Штатам Штаты — сокращенное название Соединенных Штатов Америки.

и известна как Аляска Автором допущена неточность: в состав Русской Америки, как неофициально назывались в XVIII — XIX веках русские владения в Северной Америке, помимо Аляски, входили также часть Северной Калифорнии и Алеутские острова.

. Оставив позади Аляскинский хребет и добравшись, не без трудностей, до Скалистых гор, мы возьмем курс на юго-запад. Продуктами же будем запасаться на станциях.— Что ты называешь станциями?— Базы, принадлежащие или правительству Соединенных Штатов, или «Компании Гудзонова залива»… А потом попадем мы в Британскую Колумбию Британская Колумбия — провинция на западе Канады, на побережье Тихого океана.

— область вполне цивилизованную.— Наконец-то!— Рад, что ты уже свыкаешься с мыслью о путешествии. Из штата Вашингтон мы едем по железной дороге, которая, начинаясь в Такоме, южнее сорок девятой параллели, недалеко от острова Адмиралти, проходит по штатам Вашингтон и Орегона до самого Канонвиля, приблизительно у сорок третьего градуса северной широты. Четыреста сорок пять километров в поезде — право же, не так уж плохо! На сорок второй параллели — граница Калифорнии. Возможно, к нашему приезду уже закончат прокладку железнодорожного пути, и тогда мы сможем пересечь по нему Калифорнию с севера на юг, что займет у нас совсем немного времени, если, конечно, ты не захочешь где-нибудь остановиться.— Там видно будет.— Города Сакраменто и Стоктон вполне заслуживают того, чтобы провести в них несколько дней. А оттуда — снова железная дорога. Вперед, вперед! И да здравствует Америка! Время — деньги! Не успеем оглянуться, как мы уже в штате Аризона, граничащем с Мексикой.— Ура! Но дай передохнуть. А то голова закружилась от столь резких переходов от мороза к жаре и обратно.— Нет, немедленно на лошадей! Аризона, Эрмосильо, Гуаймас, Кульякан, Сан-Луис, Потоси! По тропам, которые зовутся в Мексике дорогами, а потом еще небольшую часть пути по железной дороге, чтобы не отвыкать от цивилизации. Проезжаем Гватемалу, Сальвадор, Никарагуа, Коста-Рику, Панамский перешеек и прибываем в Федеративную Республику Колумбию. Привет тебе, Южная Америка! Взгляни на эти просторы, расчерченные широкими, огромными по протяженности реками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14