https://wodolei.ru/catalog/vanni/na-nozhkah/
Я бы уже сделал это, если б не находил такую смерть слишком легкой для мерзкого недоноска, который…
До сих пор Тотор молчал, наблюдая за происходящим как зритель: до него еще не дошло, что спор идет о его жизни. Но он был потрясен до глубины души безграничной преданностью друзей и молча смотрел на них любящим взглядом больших серых глаз. Однако слова бандита вызвали у него приступ неподдельной ярости. Он продолжил:
— … который подбил вам глаз, дал взбучку, сломал челюсть и чуть не удушил! — И, неожиданно перейдя на «ты», пылко добавил: — Унижая противника, ты унижаешь самого себя! У тебя же в голове пусто! Я тебя считал преступником высокого класса, джентльменом с большой дороги, но все же джентльменом! А ты просто вульгарный жулик, и притом подлый, оскорбляющий беззащитных людей! Да у тебя передо мной, семнадцатилетним мальчишкой, коленки дрожат!
Лицо мистера Дика налилось желчью, в синеве свежевыбритых щек появился зеленоватый оттенок, разбитые губы задергались.
Бандит содрогнулся от злости и выхватил из кармана револьвер, хрипло крича:
— Rascal, я тебя убью!
— Попробуй! Духу не хватит выстрелить! Ты трусливый мерин, подлый бахвал!
Усилием воли мистер Дик умерил свою ярость. Он глубоко вдохнул, стиснул зубы и четыре раза нажал на звонок. Дребезжащий звук разнесся по комнате.
Тотчас отворилась дверь, вошли четыре гиганта. Нелли и ее брат, смертельно бледные, смотрели на своего друга с удивлением и безграничным восхищением.
— Вы знаете, что нужно делать, — холодно бросил успокоившийся мистер Дик, — уведите.
Вошедшие, не произнеся ни слова, набросились на юношу с неслыханной грубостью.
О, если бы у бедного генерала не были связаны руки и ноги!
Он позволил им подойти, потом вдруг присел и отчаянно бросился головой вперед. Несмотря на то, что удар в таких условиях не может быть особенно сильным, голова как ядро врезалась в живот одного из бандитов.
Гигант только охнул и повалился на спину.
— Гром и молния! — вопил Тотор. — Если б не путы, я бы вас всех расколошматил!
Он упал под молотящие его три пары ног, но не сдался. Его таскали по земле, били. Но он сотрясал груду навалившихся тел, колотил ногами, руками, коленями, локтями, брыкался, кусался, отбивался, выкрикивая:
— Отец говорил… никогда не уступать… надо бить и бить, покуда жив!
Нелли душераздирающе кричала, Меринос обрушивал на негодяев все свое презрение, но он был связан и не мог броситься на помощь другу.
Наконец Тотора схватили и потащили, а он продолжал вопить, извиваться, лупить трех бандитов, которые чертыхались и ворчали:
— Hell damit! Ну и прыть!
Тотора волокли к двери, а он глядел на своих друзей, которых, быть может, видел в последний раз, и, отбиваясь, кричал им:
— До свидания, мисс Нелли! До свидания, Меринос!
— Тотор, дорогой наш Тотор! — всхлипывала девушка.
— Мисс Мэри, и вам… всем — до свидания! — снова прокричал храбрый парижанин. — Мы еще увидимся, потому что я так хочу! Всегда и отовсюду можно возвратиться!
Человек, отброшенный ударом головы, поднялся и, ругаясь на чем свет стоит, присоединился к своим товарищам, уносившим бедного юношу. Дверь за ними захлопнулась. Тотор еще пытался сопротивляться, но отчаянная борьба превратилась в настоящее избиение, после чего пленника накрепко связали и потащили словно мешок. В руки врезались веревки, избитый, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но дух его не был сломлен. Язык невозможно привязать, и наш легендарный Гаврошnote 177 с помощью этого хорошо отточенного оружия показал, что он крепкий орешек. Лишенный возможности высказать мистеру Дику все, что он о нем думает, Тотор, к глубокому удивлению бандитов, которые волокли его незнамо куда, принялся петь. Ему вспомнились другие носильщики, из песни о победителе битвы при Мальплаке, знаменитом Мальбрукеnote 178, и он запел высоким голосом:
Несли его в могилу,
Миронтон, миронтон, миронтене,
Четыре офицера…
Вдохновившись началом и насмехаясь над бандитами, над всем на свете, он продолжал петь, пока его не бросили, как куль, в темную дыру и не закрыли за ним тяжелую дверь.
Прошли долгие часы. Тотору хотелось есть и пить. Лежа на спине, без света, почти без воздуха, он претерпевал моральные пытки, физические страдания без единой жалобы, как человек, которого ничто не сокрушит. Он сохранял надежду и, думая о родителях, говорил себе:
— Отец был бы доволен мной!
Наконец дверь отворилась. Грубые руки вновь схватили Тотора, подняли и понесли. Снаружи царила кромешная тьма. Облака закрывали звезды и делали мрак еще более глубоким. Группа пересекла ровную площадку, поднялась по крутой лестнице, затем — снова вниз. А вот и берег с прибоем и бурунами.
Люди вступили в воду с Тотором на плечах и направились к огоньку, который плясал далеко от берега.
— Ну и ну, — произнес Тотор, — паровой катер!
— Молчать! — прохрипел повелительный голос.
— Если мне того захочется! — ответил одержимый парижанин.
Голос мистера Дика скомандовал снова:
— Заткните глотку этому горлопану! Быстро!.. Все на борт! Готово? Все здесь?
— Все на борту!
— Хорошо, go ahead!
Заскрипела цепь, засвистел пар. Быстрый рывок, сопровождаемый шумом винта. Катер помчался со скоростью морской птицы.
Бешеная гонка через мрак длилась всю ночь. Утром во время недолгой остановки на борт были приняты предметы непонятного для Тотора назначения — и снова в путь.
Наступил день с его ослепительным светом и удушающей жарой. Но температура благодаря навесу над катером оставалась терпимой.
Спокойное ночное плавание сменилось килевой качкой. Судно так подпрыгивало, что желудок наизнанку выворачивало. Тотор понял, что катер в открытом море.
На борту находилось восемь человек, считая рулевого и хозяина, мистера Дика. Весь экипаж обильно ел и пил. Огромные стаканы следовали за огромными блюдами, и никто, похоже, не обращал ни малейшего внимания на парижанина, брошенного как скотина на палубу поближе к корме, примерно в метре от мистера Дика, который иногда украдкой окидывал его тяжелым взглядом.
Юноша едва дышал, повязка на рту не давала даже пошевелить губами, они запеклись от жажды, руки и ноги затекли, Тотор призывал всю свою гордость, чтобы не застонать. В голове все время вертелось: «Куда же, черт возьми, меня везут? Какую пытку краснокожих, какую утонченную жестокость придумал для меня изобретательный мучитель? Ладно, надо терпеть и не портить себе кровь».
Плавание через неизвестность длилось до ночи. Солнце уже давно зашло, когда катер остановился и пришвартовался к берегу.
В руках матросов появились фонари. Крепкие руки подхватили Тотора и положили на песок. Одновременно сгрузили какие-то объемистые предметы, о назначении которых юноша так и не догадался. Его подняли и снова понесли.
Воздух вдруг изменился. Он уже был не такой теплый и сухой, как прежде, стал влажным, с тяжелым запахом.
«Похоже, это пещера Али-Бабы и его сорока разбойников», — подумалось Тотору.
Подземелье оказалось длинным, широким, с высоким сводом, с сухим и твердым грунтом, который скрипел под грубыми башмаками носильщиков. Они прошли метров двести, затем положили Тотора на землю, рядом поставили фонарь.
Мистер Дик подошел к своей жертве, носильщики молча отошли.
Негодяй, не говоря ни слова, снял повязку, под которой задыхался Тотор, разрезал веревки, которые опутывали его словно мумию.
Мистер Дик холодно поглядел на пленника.
«Что у него в голове, у этого чудовища, изверга? Какой страшной пытке хочет он меня подвергнуть? » — подумал Тотор.
Блеск ножа навел его на мысль о новых зверствах, но нет. Мистер Дик оставил на Тоторе довольно длинные веревки, дававшие некоторую свободу действий.
Матросы возвратились под тяжким грузом странных предметов, снятых с катера. Один из них нес объемистый бурдюк литров на двадцать.
Мистер Дик вынул из него пробку, поднес отверстие к губам Тотора и нажал слегка на стенки бурдюка; из тонкого горлышка забила струйка в пересохший рот несчастного юноши.
Удивленный парижанин, едва веря такому великодушию, стал пить с жадностью, естественной после столь долгой муки.
Напившись, Тотор, как человек вежливый, поблагодарил.
Но мистер Дик расхохотался и сказал:
— Вот-вот, мой мальчик, вот так, благодари меня, я ведь ангельски добр и достоин награды за добродетель! Поблагодари-ка еще раз! Вот тебе провизия — галеты, ветчина, консервированное мясо и овощи, вот еще вода, вот масло, чтобы тебе было светло долго-долго! Разве не благородно я поступаю с тобой? Ведь ты выколачивал из меня пыль ногами как из ковра и так элегантно выбил мне пяткой четыре зуба.
Хриплый голос прервал монолог мистера Дика.
— Хозяин, все готово. Камни подобраны, известковый раствор замешан, цемент замочен, динамитные шашки заложены, запалы вставлены.
— Хорошо, начинайте кладку, только оставьте проход для меня. Быстро и прочно!
— Кладку?.. — удивился Тотор. — Кладку чего?
— Стены, — ответил мистер Дик, — несокрушимой каменной стены, которая при помощи гашеной извести и цемента скроет пещеру навсегда!
— Вы собираетесь замуровать меня заживо? — вскричал Тотор изменившимся голосом.
— Ты правильно понял, мой мальчик! А чтобы могила, в которую ты сойдешь полный жизни, была скрыта навечно, я уничтожу вход в пещеру, где ты будешь медленно умирать в течение долгих часов и дней.
— Вы хуже дикого зверя!
— Ты прав, в сто раз хуже! Хищный зверь не готовит, не копит по капле свою месть, чтобы смаковать на досуге ее жуткие радости! О, я все предусмотрел! Стены пещеры — сплошной массив, никто не услышит твоих криков! Отсюда не будет выхода, ибо другой ее конец теряется в головокружительных глубинах, среди волн и рифов!
Пока бандит сухо цедил слова, глядя на пленника ненавидящим взглядом, шум за их спинами усиливался.
Слышались удары по граниту, скрежет лома, шорох мастерков в деревянных лотках, шлепки раствора; кладка шла с лихорадочной быстротой. Все выше становилась стена, которая должна замуровать в могиле несчастного Тотора.
Мистер Дик прервался на минуту, чтобы проследить за ходом зловещей стройки, с довольным видом покачал головой и продолжал:
— А чтобы ты подольше мучился напрасным ожиданием, чтобы узнал яростное отчаяние, чтобы испытал весь ужас небытия, в которое будешь погружаться, я оставляю тебе провиант. Еды и питья хватит недели на две. С моей стороны это утонченность, высокий смысл которой ты еще оценишь. Так вот, ты, конечно, захочешь продлить свое жалкое существование, будешь экономить каждую крошку и каждую каплю, пересчитаешь с отвратительной жадностью умирающего капли и крошки, которые продлят жизнь, но наступят ужасные минуты, отравленные устрашающей мыслью о неумолимо наступающей смерти. Она заберет тебя молодым, в расцвете сил. Я уже кое-кого наказал таким образом. Нет ничего страшней! Не буду рассказывать леденящие душу подробности, ты сам скоро узнаешь их. Я уйду, и оборвется тонкая ниточка, которая еще связывает тебя с внешним миром.
Разглагольствуя, негодяй приблизился к Тотору, склонился над ним, пожирая глазами и ища в его лице, таком выразительном и подвижном, печать страха, намек на боязнь, следы волнения.
Против всех ожиданий Тотор был бесстрастен.
Он вперил свои серые глаза в бандита, которого хорошо видел в свете фонаря, и на удивление спокойно сказал:
— Мистер Дик, вы хотите поразить меня… Впрочем, это не важно. А важно то, что плевал я на вас с высокой колокольни. И вообще вы мне противны! А вот… доказательство!
Собрав во рту всю слюну, Тотор плюнул прямо ему в лицо, добавив:
— Вот вам прощальный привет, вы его не скоро забудете.
Бандит выпрямился, побледнел от оскорбления, но сдержался. По его сценарию смертельная драма должна была развиваться без вспышек и гнева. Он холодно произнес:
— Мэтр Тотор, вы отъявленный весельчак, и ваше упорство заслуживает такой казни. Да, конечно, я вас не забуду.
— Хозяин, — снова перебил его хриплый голос. — Стена готова, оставили только дыру, чтобы вам протиснуться наружу.
— Хорошо! Прощайте, мэтр Тотор!
— До свидания, мистер Дик!
— Нет, прощайте, ибо из таких мест никогда не возвращаются. Никогда!
Бандит проскользнул через отверстие, оставленное в неприступной стене из цемента, извести, камней, и скомандовал:
— Заделайте хорошенько дыру.
Остатки строительных материалов в спешке были свалены в кучу, стальной лом чиркнул в последний раз по граниту. Один из рабочих принялся насвистывать старую народную мелодию — песню канадских французов «Светлый ручей», хорошо знакомую Тотору.
В тот момент, когда до бедного юноши донеслись последние ее звуки, послышался стук — будто тяжелый предмет ударился о землю. Затем краткая команда и шаги убегающих людей.
— В убежище! В убежище!
Прошло две минуты, и раздался сильный взрыв. Подорвана вся галерея. Динамит на протяжении двадцати метров завалил вход в пещеру и навеки скрыл могилу Тотора.
ГЛАВА 9
Зловещие угрозы. — Письмо. — Никакой передышки. — Серьезный просчет. — Бесполезные поиски. — Страхи. — Далекие сигналы. — Виден корабль. — Посадка. — У вещей и у людей своя судьба. — Во что превратился «Морган». — Пьяница. — Бедная Мэри!
— Что вы сделали с Тотором?
— Мисс Нелли, позвольте мне не отвечать.
— Мистер Дик, но вы же не убили его! Нет, это невозможно! Скажите же, что он жив! Умоляю вас!
Бывший стюард только что вернулся в Норт-Пойнт. Закончив ужасную экспедицию, он первым делом посетил юных пленников. Бандит холодно смотрел на бледную, заплаканную девушку. Лицо ее выражало неподдельное горе, сердце колотилось.
Он наклонился над нею с наигранной подчеркнутой учтивостью.
— Забудьте о нем, и оставим эту тему.
Бедная девушка испустила пронзительный вопль и, пораженная нервным шоком, упала на тростниковую циновку. Мэри бросилась к ней. Гарри, все еще опутанный веревками, не мог прийти сестре на помощь.
Во власти яростного гнева, охваченный отчаянием, он закричал, скрипя зубами:
— Подлец, если ты его убил, мы отомстим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
До сих пор Тотор молчал, наблюдая за происходящим как зритель: до него еще не дошло, что спор идет о его жизни. Но он был потрясен до глубины души безграничной преданностью друзей и молча смотрел на них любящим взглядом больших серых глаз. Однако слова бандита вызвали у него приступ неподдельной ярости. Он продолжил:
— … который подбил вам глаз, дал взбучку, сломал челюсть и чуть не удушил! — И, неожиданно перейдя на «ты», пылко добавил: — Унижая противника, ты унижаешь самого себя! У тебя же в голове пусто! Я тебя считал преступником высокого класса, джентльменом с большой дороги, но все же джентльменом! А ты просто вульгарный жулик, и притом подлый, оскорбляющий беззащитных людей! Да у тебя передо мной, семнадцатилетним мальчишкой, коленки дрожат!
Лицо мистера Дика налилось желчью, в синеве свежевыбритых щек появился зеленоватый оттенок, разбитые губы задергались.
Бандит содрогнулся от злости и выхватил из кармана револьвер, хрипло крича:
— Rascal, я тебя убью!
— Попробуй! Духу не хватит выстрелить! Ты трусливый мерин, подлый бахвал!
Усилием воли мистер Дик умерил свою ярость. Он глубоко вдохнул, стиснул зубы и четыре раза нажал на звонок. Дребезжащий звук разнесся по комнате.
Тотчас отворилась дверь, вошли четыре гиганта. Нелли и ее брат, смертельно бледные, смотрели на своего друга с удивлением и безграничным восхищением.
— Вы знаете, что нужно делать, — холодно бросил успокоившийся мистер Дик, — уведите.
Вошедшие, не произнеся ни слова, набросились на юношу с неслыханной грубостью.
О, если бы у бедного генерала не были связаны руки и ноги!
Он позволил им подойти, потом вдруг присел и отчаянно бросился головой вперед. Несмотря на то, что удар в таких условиях не может быть особенно сильным, голова как ядро врезалась в живот одного из бандитов.
Гигант только охнул и повалился на спину.
— Гром и молния! — вопил Тотор. — Если б не путы, я бы вас всех расколошматил!
Он упал под молотящие его три пары ног, но не сдался. Его таскали по земле, били. Но он сотрясал груду навалившихся тел, колотил ногами, руками, коленями, локтями, брыкался, кусался, отбивался, выкрикивая:
— Отец говорил… никогда не уступать… надо бить и бить, покуда жив!
Нелли душераздирающе кричала, Меринос обрушивал на негодяев все свое презрение, но он был связан и не мог броситься на помощь другу.
Наконец Тотора схватили и потащили, а он продолжал вопить, извиваться, лупить трех бандитов, которые чертыхались и ворчали:
— Hell damit! Ну и прыть!
Тотора волокли к двери, а он глядел на своих друзей, которых, быть может, видел в последний раз, и, отбиваясь, кричал им:
— До свидания, мисс Нелли! До свидания, Меринос!
— Тотор, дорогой наш Тотор! — всхлипывала девушка.
— Мисс Мэри, и вам… всем — до свидания! — снова прокричал храбрый парижанин. — Мы еще увидимся, потому что я так хочу! Всегда и отовсюду можно возвратиться!
Человек, отброшенный ударом головы, поднялся и, ругаясь на чем свет стоит, присоединился к своим товарищам, уносившим бедного юношу. Дверь за ними захлопнулась. Тотор еще пытался сопротивляться, но отчаянная борьба превратилась в настоящее избиение, после чего пленника накрепко связали и потащили словно мешок. В руки врезались веревки, избитый, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но дух его не был сломлен. Язык невозможно привязать, и наш легендарный Гаврошnote 177 с помощью этого хорошо отточенного оружия показал, что он крепкий орешек. Лишенный возможности высказать мистеру Дику все, что он о нем думает, Тотор, к глубокому удивлению бандитов, которые волокли его незнамо куда, принялся петь. Ему вспомнились другие носильщики, из песни о победителе битвы при Мальплаке, знаменитом Мальбрукеnote 178, и он запел высоким голосом:
Несли его в могилу,
Миронтон, миронтон, миронтене,
Четыре офицера…
Вдохновившись началом и насмехаясь над бандитами, над всем на свете, он продолжал петь, пока его не бросили, как куль, в темную дыру и не закрыли за ним тяжелую дверь.
Прошли долгие часы. Тотору хотелось есть и пить. Лежа на спине, без света, почти без воздуха, он претерпевал моральные пытки, физические страдания без единой жалобы, как человек, которого ничто не сокрушит. Он сохранял надежду и, думая о родителях, говорил себе:
— Отец был бы доволен мной!
Наконец дверь отворилась. Грубые руки вновь схватили Тотора, подняли и понесли. Снаружи царила кромешная тьма. Облака закрывали звезды и делали мрак еще более глубоким. Группа пересекла ровную площадку, поднялась по крутой лестнице, затем — снова вниз. А вот и берег с прибоем и бурунами.
Люди вступили в воду с Тотором на плечах и направились к огоньку, который плясал далеко от берега.
— Ну и ну, — произнес Тотор, — паровой катер!
— Молчать! — прохрипел повелительный голос.
— Если мне того захочется! — ответил одержимый парижанин.
Голос мистера Дика скомандовал снова:
— Заткните глотку этому горлопану! Быстро!.. Все на борт! Готово? Все здесь?
— Все на борту!
— Хорошо, go ahead!
Заскрипела цепь, засвистел пар. Быстрый рывок, сопровождаемый шумом винта. Катер помчался со скоростью морской птицы.
Бешеная гонка через мрак длилась всю ночь. Утром во время недолгой остановки на борт были приняты предметы непонятного для Тотора назначения — и снова в путь.
Наступил день с его ослепительным светом и удушающей жарой. Но температура благодаря навесу над катером оставалась терпимой.
Спокойное ночное плавание сменилось килевой качкой. Судно так подпрыгивало, что желудок наизнанку выворачивало. Тотор понял, что катер в открытом море.
На борту находилось восемь человек, считая рулевого и хозяина, мистера Дика. Весь экипаж обильно ел и пил. Огромные стаканы следовали за огромными блюдами, и никто, похоже, не обращал ни малейшего внимания на парижанина, брошенного как скотина на палубу поближе к корме, примерно в метре от мистера Дика, который иногда украдкой окидывал его тяжелым взглядом.
Юноша едва дышал, повязка на рту не давала даже пошевелить губами, они запеклись от жажды, руки и ноги затекли, Тотор призывал всю свою гордость, чтобы не застонать. В голове все время вертелось: «Куда же, черт возьми, меня везут? Какую пытку краснокожих, какую утонченную жестокость придумал для меня изобретательный мучитель? Ладно, надо терпеть и не портить себе кровь».
Плавание через неизвестность длилось до ночи. Солнце уже давно зашло, когда катер остановился и пришвартовался к берегу.
В руках матросов появились фонари. Крепкие руки подхватили Тотора и положили на песок. Одновременно сгрузили какие-то объемистые предметы, о назначении которых юноша так и не догадался. Его подняли и снова понесли.
Воздух вдруг изменился. Он уже был не такой теплый и сухой, как прежде, стал влажным, с тяжелым запахом.
«Похоже, это пещера Али-Бабы и его сорока разбойников», — подумалось Тотору.
Подземелье оказалось длинным, широким, с высоким сводом, с сухим и твердым грунтом, который скрипел под грубыми башмаками носильщиков. Они прошли метров двести, затем положили Тотора на землю, рядом поставили фонарь.
Мистер Дик подошел к своей жертве, носильщики молча отошли.
Негодяй, не говоря ни слова, снял повязку, под которой задыхался Тотор, разрезал веревки, которые опутывали его словно мумию.
Мистер Дик холодно поглядел на пленника.
«Что у него в голове, у этого чудовища, изверга? Какой страшной пытке хочет он меня подвергнуть? » — подумал Тотор.
Блеск ножа навел его на мысль о новых зверствах, но нет. Мистер Дик оставил на Тоторе довольно длинные веревки, дававшие некоторую свободу действий.
Матросы возвратились под тяжким грузом странных предметов, снятых с катера. Один из них нес объемистый бурдюк литров на двадцать.
Мистер Дик вынул из него пробку, поднес отверстие к губам Тотора и нажал слегка на стенки бурдюка; из тонкого горлышка забила струйка в пересохший рот несчастного юноши.
Удивленный парижанин, едва веря такому великодушию, стал пить с жадностью, естественной после столь долгой муки.
Напившись, Тотор, как человек вежливый, поблагодарил.
Но мистер Дик расхохотался и сказал:
— Вот-вот, мой мальчик, вот так, благодари меня, я ведь ангельски добр и достоин награды за добродетель! Поблагодари-ка еще раз! Вот тебе провизия — галеты, ветчина, консервированное мясо и овощи, вот еще вода, вот масло, чтобы тебе было светло долго-долго! Разве не благородно я поступаю с тобой? Ведь ты выколачивал из меня пыль ногами как из ковра и так элегантно выбил мне пяткой четыре зуба.
Хриплый голос прервал монолог мистера Дика.
— Хозяин, все готово. Камни подобраны, известковый раствор замешан, цемент замочен, динамитные шашки заложены, запалы вставлены.
— Хорошо, начинайте кладку, только оставьте проход для меня. Быстро и прочно!
— Кладку?.. — удивился Тотор. — Кладку чего?
— Стены, — ответил мистер Дик, — несокрушимой каменной стены, которая при помощи гашеной извести и цемента скроет пещеру навсегда!
— Вы собираетесь замуровать меня заживо? — вскричал Тотор изменившимся голосом.
— Ты правильно понял, мой мальчик! А чтобы могила, в которую ты сойдешь полный жизни, была скрыта навечно, я уничтожу вход в пещеру, где ты будешь медленно умирать в течение долгих часов и дней.
— Вы хуже дикого зверя!
— Ты прав, в сто раз хуже! Хищный зверь не готовит, не копит по капле свою месть, чтобы смаковать на досуге ее жуткие радости! О, я все предусмотрел! Стены пещеры — сплошной массив, никто не услышит твоих криков! Отсюда не будет выхода, ибо другой ее конец теряется в головокружительных глубинах, среди волн и рифов!
Пока бандит сухо цедил слова, глядя на пленника ненавидящим взглядом, шум за их спинами усиливался.
Слышались удары по граниту, скрежет лома, шорох мастерков в деревянных лотках, шлепки раствора; кладка шла с лихорадочной быстротой. Все выше становилась стена, которая должна замуровать в могиле несчастного Тотора.
Мистер Дик прервался на минуту, чтобы проследить за ходом зловещей стройки, с довольным видом покачал головой и продолжал:
— А чтобы ты подольше мучился напрасным ожиданием, чтобы узнал яростное отчаяние, чтобы испытал весь ужас небытия, в которое будешь погружаться, я оставляю тебе провиант. Еды и питья хватит недели на две. С моей стороны это утонченность, высокий смысл которой ты еще оценишь. Так вот, ты, конечно, захочешь продлить свое жалкое существование, будешь экономить каждую крошку и каждую каплю, пересчитаешь с отвратительной жадностью умирающего капли и крошки, которые продлят жизнь, но наступят ужасные минуты, отравленные устрашающей мыслью о неумолимо наступающей смерти. Она заберет тебя молодым, в расцвете сил. Я уже кое-кого наказал таким образом. Нет ничего страшней! Не буду рассказывать леденящие душу подробности, ты сам скоро узнаешь их. Я уйду, и оборвется тонкая ниточка, которая еще связывает тебя с внешним миром.
Разглагольствуя, негодяй приблизился к Тотору, склонился над ним, пожирая глазами и ища в его лице, таком выразительном и подвижном, печать страха, намек на боязнь, следы волнения.
Против всех ожиданий Тотор был бесстрастен.
Он вперил свои серые глаза в бандита, которого хорошо видел в свете фонаря, и на удивление спокойно сказал:
— Мистер Дик, вы хотите поразить меня… Впрочем, это не важно. А важно то, что плевал я на вас с высокой колокольни. И вообще вы мне противны! А вот… доказательство!
Собрав во рту всю слюну, Тотор плюнул прямо ему в лицо, добавив:
— Вот вам прощальный привет, вы его не скоро забудете.
Бандит выпрямился, побледнел от оскорбления, но сдержался. По его сценарию смертельная драма должна была развиваться без вспышек и гнева. Он холодно произнес:
— Мэтр Тотор, вы отъявленный весельчак, и ваше упорство заслуживает такой казни. Да, конечно, я вас не забуду.
— Хозяин, — снова перебил его хриплый голос. — Стена готова, оставили только дыру, чтобы вам протиснуться наружу.
— Хорошо! Прощайте, мэтр Тотор!
— До свидания, мистер Дик!
— Нет, прощайте, ибо из таких мест никогда не возвращаются. Никогда!
Бандит проскользнул через отверстие, оставленное в неприступной стене из цемента, извести, камней, и скомандовал:
— Заделайте хорошенько дыру.
Остатки строительных материалов в спешке были свалены в кучу, стальной лом чиркнул в последний раз по граниту. Один из рабочих принялся насвистывать старую народную мелодию — песню канадских французов «Светлый ручей», хорошо знакомую Тотору.
В тот момент, когда до бедного юноши донеслись последние ее звуки, послышался стук — будто тяжелый предмет ударился о землю. Затем краткая команда и шаги убегающих людей.
— В убежище! В убежище!
Прошло две минуты, и раздался сильный взрыв. Подорвана вся галерея. Динамит на протяжении двадцати метров завалил вход в пещеру и навеки скрыл могилу Тотора.
ГЛАВА 9
Зловещие угрозы. — Письмо. — Никакой передышки. — Серьезный просчет. — Бесполезные поиски. — Страхи. — Далекие сигналы. — Виден корабль. — Посадка. — У вещей и у людей своя судьба. — Во что превратился «Морган». — Пьяница. — Бедная Мэри!
— Что вы сделали с Тотором?
— Мисс Нелли, позвольте мне не отвечать.
— Мистер Дик, но вы же не убили его! Нет, это невозможно! Скажите же, что он жив! Умоляю вас!
Бывший стюард только что вернулся в Норт-Пойнт. Закончив ужасную экспедицию, он первым делом посетил юных пленников. Бандит холодно смотрел на бледную, заплаканную девушку. Лицо ее выражало неподдельное горе, сердце колотилось.
Он наклонился над нею с наигранной подчеркнутой учтивостью.
— Забудьте о нем, и оставим эту тему.
Бедная девушка испустила пронзительный вопль и, пораженная нервным шоком, упала на тростниковую циновку. Мэри бросилась к ней. Гарри, все еще опутанный веревками, не мог прийти сестре на помощь.
Во власти яростного гнева, охваченный отчаянием, он закричал, скрипя зубами:
— Подлец, если ты его убил, мы отомстим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30