Иди впереди меня.С полсекунды он злобно смотрел на меня, лицо его потемнело, потом он дернул головой и вышел в первую комнату. Следом за ним шла блондинка. Я замыкал это шествие, держа Чака на прицеле.— Одно подозрительное движение, Чаки, со стороны любого, и ты получишь пулю первым. А после тебя — твои друзья. И поверь, это доставит мне только удовольствие.Идя к двери, я старался следить за всеми. Когда я дошел до нее, я сказал Чаку:— Может у тебя больше здравого смысла, чем у твоей мелюзги. Так что лучше позаботься о том, чтобы ни один из твоих дружков не высунул голову за дверь, когда я выйду отсюда.Его глаза горели злобой, но он молчал. Я вышел, с минуту подождал, чтобы убедиться, что за мной никто не следует, и затем пошел прочь. На улице было темно. Три фонаря были разбиты, и на протяжении полуквартала освещение было совсем тусклым. Не доходя шагов двадцати до угла, я остановился и стал ждать. Прошло пять минут. Трижды по улице прошли машины, освещая меня светом фар. Я начал уже думать, что блондинка не поняла меня, когда я знаком показал, что буду ждать ее на улице, либо не захотела выйти ко мне. Потом я различил в сумраке движущуюся фигуру. Она шла в мою сторону, ее платиновые волосы смутно белели в темноте.Подойдя достаточно близко, она остановилась.— Что вам надо?Я решил действовать напрямик.— Сколько возьмете за то, чтобы рассказать правду о вчерашнем вечере?С минуту она молчала, потом сказала:— Черт!Перед домом вспыхнула светлая полоса — открылась дверь, из нее выскочил Чак и бросился бежать в нашу сторону. Я подумал, что он гонится за мной, и приготовился встретить его, чтобы нанести по шее удар ребром ладони, но, не добежав ярда, он остановился. Грудь его вздымалась.Он обратился к блондинке.— Ты не сказала мне, что хочешь проветриться, — сказал он и добавил: — Детка, — его голос звучал странно и сдавленно, — ты забыла сумку, детка.Тут я заметил, что он держит одну руку в кармане пиджака, а в другой была ее сумка. Она быстрым движением потянулась за ней, но он отдернул руку.— Я понесу ее. Пошли обратно в дом, детка.К моему удивлению, он не обращал на меня никакого внимания. Сунув сумку под мышку, он схватил ее за руку и они двинулись обратно. Но, прежде чем они повернулись, я успел разглядеть ее лицо. Оно было почти таким же белым, как и ее волосы. Она была испугана до полусмерти.Они вошли в дом, а я терялся в догадках, что же между ними стряслось. Я бы понял тревогу Чака и ее страх, если бы она солгала, что была с ним вчера вечером. Но в этом было что-то особенное, разговор о ее сумке, например. И потом, уж слишком она испугалась. Я повернулся и пошел. Дойдя до поворота в переулок, я отступил в сторону — на всякий случай. Что-то было не то и не так, чего я не мог понять. Но я почти нащупал, и это уже принимало определенные очертания, как вдруг я услышал за спиной окрик.— Эй, ищейка!Я остановился. Чак почти догнал меня.— Вот что я тебе скажу, — проговорил он, скаля зубы. Вид у него был мерзкий и ненормальный. Я стиснул в кармане револьвер, в то время как он обошел меня и оказался спиной к улице. — Я тебя порешу, приятель, — добавил он. — Теперь уж точно порешу.У него был вид и тон сумасшедшего, и я начал вынимать из кармана револьвер, удивляясь про себя, почему он обошел меня вокруг. Внезапно до меня дошло, что у меня за спиной переулок. Я хотел обернуться — и в этот же момент услышал позади какой-то шорох и движение. Я круто развернулся, вскинул револьвер и увидел почти рядом подростка с крысиным лицом и его дружка, который, держа в руке какой-то предмет, высоко взмахнул им над головой.Тут же его рука опустилась, направляясь ко мне, и я отпрянул, но огромный кулак Чака ударил меня сзади по голове и отбросил вперед. Этого было достаточно. Устремленная вниз дубинка обрушилась на мою голову и ошеломленный я упал на колени. Мне казалось, что я очень долго падаю, я почувствовал только легкий толчок, когда мои колени коснулись асфальта. Я попытался двинуться, поднять руку с револьвером и не мог. Что-то опрокинуло меня и швырнуло на спину, чья-то нога выбила из руки револьвер. Прямо надо мной появилось дикое, искаженное лицо Чака. Его кулак ударил меня в подбородок, и мне показалось, что моя голова вдавилась затылком в асфальт. На какой-то миг перед тем, как на меня хлынула темнота, холод внезапного страха проник в мое сознание. Я увидел над собой безумные, звериные черты и подумал, что это нечеловеческое лицо обезумевшего человека, готового на убийство... * * * Кто-то тряс меня за плечо. Сначала я все видел не в фокусе: в черепе пульсировала боль. Потом увидел склонившееся надо мной лицо полицейского.— Вы живы? — спросил он.Я медленно приподнялся и огляделся.— Что произошло? — спросил я.— Да вот, ехал мимо в патрульной машине и увидел этих парней. Они бросились бежать в переулок. Я побежал за ними, но они удрали. Я вернулся поглядеть, что с вами.— Кажется, со мной все о'кей. — Мне удалось подняться на ноги и опереться о кирпичную стену. Меня стошнило.— Сколько времени я был без сознания?— Всего пару минут.Потом он предложил мне проехать с ним в полицейский участок и подать официальную жалобу. Я показал ему свое удостоверение и сказал, что сотрудничаю с капитаном Сэмсоном по делу об убийстве. Он хотел остаться и помочь мне, но я не согласился. Я был настолько взбешен действиями Чака и его банды, что хотел разделаться с ними самолично.Я прислонился к кирпичной стене, подавляя подступившую к горлу тошноту, и сунул руку в карман за револьвером. Потом я вспомнил, что чья-то нога выбила у меня его из руки. Мои поиски в переулке и на углу ни к чему не привели. Должно быть, они забрали револьвер. Возможно, пристрелили бы меня, если бы их не осветили фары полицейской машины.Кроме револьвера, все было на месте, в том числе ключи от машины. Я вернулся к своей машине и отпер багажник. Автомобиль все равно, что передвижная мастерская. В нем я всегда держу различные инструменты, которые могут мне понадобиться в той или иной ситуации. Но среди них не было того, что мне в этот момент нужно было больше всего на свете — револьвера.Шаря среди этих вещей, я нашел молоток. Конечно, против револьвера молоток — почти ничего, но он может раскроить череп, если человек окажется на достаточно близком расстоянии. Я понимал, что не могу вернуться в клуб. Эти юные чудовища — потенциальные убийцы, а может быть, уже убийцы. Но с молотком в руке я чувствовал себя спокойнее, понемногу приходя в себя, собираясь с силами и стараясь обуздать свой гнев, который иначе мог толкнуть меня на какой-нибудь безрассудный поступок.Я услышал, как возле клуба затарахтел мотор, потом к нему присоединился второй. Я осторожно выглянул из-за угла. Один из мотоциклистов сорвался с места и умчался прочь, и сразу за ним — второй. Потом тронулась машина, набитая до отказа подростками. Это был обычный разъезд завсегдатаев клуба. Вскоре перед домом осталась только одна машина — Чака Дорра.Потом в окнах клуба погас свет. Во тьме с крыльца сошли четыре смутные тени и, держась тесной группой, направились к машине. Я узнал Чака по его высокому росту, блондинку — по фигуре. Двое других были ниже ростом. Все четверо сели в машину, она тронулась и, сделав разворот, покатила по слабо освещенной улице в противоположную от меня сторону.Я бросился к своей машине, завел мотор и поехал вслед за ними. Чак не включил сигнальные огни, но я видел его машину квартала на три впереди. То есть я надеялся, что это его машина и что они еще не свернули на какую-нибудь другую улицу. Я увеличил скорость, чтобы удостовериться, поневоле положившись на то, что они не знают моей машины, да у меня и не было другого выхода. Я догнал их и проскочил вперед. Я был прав: это была та машина. Чак сидел за рулем, остальные трое сидели сзади. Помня пышногрудую наглую блондинку, я живо представил себе, чем они там занимаются.Я обогнал их на два квартала и стал держаться на этом расстоянии, следя за ними в зеркальце заднего обзора. Если я буду ехать впереди, они вряд ли заподозрят, что я их преследую. Так мы проехали почти две мили, и в это время я старался вспомнить все, что закралось в мои мысли тогда, в переулке, прежде чем меня сбили с ног и я потерял сознание. Тогда я не успел додумать до конца. Я вспомнил искаженное лицо Чака... И то, что тогда было смутно, вдруг прояснилось, и я содрогнулся.Я не просто подозревал его теперь, не просто догадывался — я знал!Я вспомнил, как дрогнуло и налилось гневом лицо Чака, когда я показал ему фотографию Пэм. Ту, что была снята в морге. Я сделал это просто для того, чтобы вывести его из равновесия, но, когда он посмотрел на нее, выражение его лица и его слова подсказали мне, что убил ее он. Я видел изувеченное лицо Пэм в морге и на посмертной фотографии: она совсем не походила на себя. Чак не стал рассматривать фото, пока не овладел собой, но с первого, мгновенного взгляда он понял, что это — Пэм. Он мог узнать ее только в одном случае — если именно он был тем, кто сделал это.Внезапно машина, за которой я следил, свернула налево. Я нажал на тормоз, развернулся и помчался обратно до поворота. Я догнал их, между нами было несколько сот ярдов. Я не представлял себе, куда они направляются, потому что впереди начиналась пустынная местность. Огни города мы оставили далеко позади, а луна снова скрылась за тучами.Мысль о том, что теперь меня легко заметить, беспокоила меня. Впереди показалась одиноко стоявшая заправочная станция, и я подумал, что для меня это, может быть, последний шанс связаться с капитаном Сэмсоном и попросить его послать мне людей в помощь. Против меня — трое, и у одного из них револьвер, мой револьвер. Какая-то неясная мысль промелькнула у меня в голове, но справа уже возникла заправочная станция. Если я остановлюсь, я могу упустить Чака, но я должен пойти на риск.Я остановился, подбежал к телефону, сунул в автомат монетку и набрал номер полиции. Трубку снял Сэмсон.— Сэм? Это Шелл. Чак Дорр — тот, кто нам нужен.Я кратко рассказал ему обо всем, что произошло.— Я следую за ними, — сказал я. — Их четверо: Чак, его красотка и еще два парня. Направляются на равнину — одному мне их не взять. Направь несколько человек.— Какая красотка? — прервал он меня.— Какая-то платиновая блондинка — девочка Дорра. У них была маленькая потасовка, но сейчас все, видимо, о'кей. Они выехали на равнину...— Ты где?Он так завопил, что я испугался. Я выпалил все данные о моем местонахождении и об их маршруте.— Господи, Шелл! — сказал он взволнованным и напряженным голосом. — Ведь она — из полиции!Меня бросило в жар, и тут же внутри все похолодело. Я услышал, как он бросил трубку и что-то кому-то сказал. Кажется, эта новость не должна была меня удивить, но я больше чем удивился, я был ошеломлен. Сэм отсутствовал лишь несколько секунд, но за это время я вспомнил все, что он говорил мне при нашем свидании. «Мы положили глаз на „Черную банду“... Я буду в курсе твоих дел...» и еще многое другое, что должно было подготовить меня и открыть глаза на истинное значение ссоры Чака с девушкой.Сэмсон снова взял трубку.— Шелл, слушай меня внимательно. Я сказал тебе тогда, что не очень тебя обнадеживаю, не хотел, чтобы ты потерял бдительность. Я не мог тебе сказать про нее, потому что даже ты, увидев ее там, мог бы нечаянно выдать, что знаешь, а я не мог подвергать ее риску в таком месте. Но она знала, что ты туда явишься, вот почему я позволил тебе пойти в этот притон. У нее есть пистолет, стреляет она гораздо лучше тебя и могла бы тебя прикрыть. Шелл, как ты думаешь, есть хоть малейшая опасность, что Дорр догадается, что она из полиции?Прежде чем ответить, я вдруг вспомнил недоуменное выражение в ее карих глазах, когда я кивком пригласил ее выйти на улицу. Она-то знала, кто я. Возможно, она подумала, что я хочу передать ей что-нибудь от Сэмсона. Теперь я понял, каким образом Сэм узнал, что Чак не имеет алиби на вчерашний вечер. Это она сказала Сэму. И даже зная, что Чак наверняка убийца Пэм, она решилась выйти ко мне, забыв в тревоге свою сумку, в которой Чак нашел ее пистолет и, может быть, ее удостоверение или что-нибудь в этом роде. И тут же вслед за этим меня избили и, вероятно, должны были убить. А потом они покинули клуб и привезли ее в это безлюдное место.— Сэм, — крикнул я, — он знает!Вешая трубку, я слышал его проклятия.Я бросился в машину. Спидометр показывал почти девяносто. Проехав миль пять или шесть, я очутился у перекрестка: узкая дорога пересекала шоссе, уходя в разные стороны. Я выругался и помчался дальше, но ни одна машина не попадалась в свете моих фар. Раздумывать о том, в какую сторону они свернули, было некогда, я повернул налево на ухабистую неровную дорогу и остановился, потом выключил фары, вышел из машины и открыл багажник. Я нашел инфракрасный прибор для ночного видения и снова сел за руль. Если бы они увидели меня на этой темной безлюдной дороге, мне была бы крышка и ей тоже. Я медленно ехал с выключенными фарами, вглядываясь в темноту через маленькую трубку. Глядя в нее, я мог на расстоянии двухсот-трехсот футов видеть очертания любых предметов, невидимых в темноте простому глазу. Ведя машину, я представил себе лицо Чака, когда он меня ударил; лицо Пэм в морге и лицо Люсиль. Я вспомнил, как мне пришло в голову, что, если бы не толстый слой косметики и не эти металлические волосы, Люсиль, возможно, была бы очень хорошенькой.Я был готов уже повернуть обратно и попробовать в другом направлении, как вдруг я увидел в трубке моего прибора отчетливые очертания автомобиля. Он стоял у самой дороги справа от меня, и я остановился, не доехав сотню футов, прошел их пешком, захватив с собой молоток. Автомобиль принадлежал Чаку, но в нем никого не было.Ночь была черной, безмолвной, тучи на небе скрывали луну, но, глядя в трубочку, я различил очертания разбросанных тут и там деревьев и кустов. Но мои четверо, как будто, сквозь землю провалились. Они оставили машину справа от дороги, поэтому я пошел направо.И вдруг я их увидел; четыре отчетливые фигуры ярдах в пятидесяти от меня. Что они делали, было непонятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23