Потому что я проявлял живейший интерес к подобным культурным мероприятиям.
Эта новая культурная традиция, уходящая корнями в те далекие дни, когда красотки Мэка Сенне в купальных костюмах вызывали бурю восторга у трех четвертей населения и лицемерное отвращение еще одной его четверти, прошла долгий путь от первых конкурсов «Мисс Америка» к «Мисс Вселенная» и далее к «Мисс Обнаженная... то-то и то-то» в конце шестидесятых – начале семидесятых годов. Впоследствии это явление было квалифицировано как «большой прорыв в развитии американской национальной культуры».
Правда, понадобилось целых пятьдесят лет, чтобы покончить с такими элементами конкурсов красоты, как игра на цитре и стихотворные экспромты, но те, кто хоть однажды присутствовал на нынешних конкурсах, в один голос заявляют, что ради такого удовольствия согласились бы ждать и дольше.
Те первые робкие соревнования в красоте никак нельзя было назвать общенациональными или более или менее представительными, даже на уровне одного-двух штатов.
Но как бы то ни было, даже первые время от времени проводившиеся конкурсы, участницы которых выходили на помост совершенно голыми, опасливо поглядывая по сторонам, девяносто процентов мужчин находили на редкость увлекательным зрелищем.
Злобные же пророчества оставшихся в меньшинстве, начиная с умеренных заявлений о том, что подобный омерзительный эксгибиционизм долго не протянет и отомрет сам собой, до зловещих предсказаний о том, что даже не вышедших в финал конкурсанток утянут в лес чудовища в мужском обличье, оказались несостоятельными. Это еще раз подтвердило старую истину: «Идея становится всесильной, когда наступает ее время».
Время для реализации идеи «Обнаженной Мисс Америка» действительно пришло. Несмотря на то что пресса весьма скромно освещала эту тему, прошлогодний конкурс продемонстрировал настоящую организацию и солидную финансовую поддержку, помноженные на истинно американский энтузиазм, и подобные смотры-конкурсы были проведены уже в сорока двух штатах, провозгласив «Мисс Майами», «Мисс Флорида» и так далее.
В этом году впервые конкурс можно было охарактеризовать как общенациональный, в нем будут участвовать победительницы конкурсов, прошедших во всех штатах. После финальных выступлений состоится церемония вручения наград, на которой будут присутствовать звезды Голливуда и известные кинопродюсеры, репортеры радио и газет, – TV пока не решается снимать это грандиозное шоу, – и политические деятели. Откроет это мероприятие сводный оркестр из пятидесяти девушек, представительниц всех американских штатов, который исполнит «Звездно-полосатый флаг», а завершится оно гимном «Боже, Благослови Америку», который предстоит исполнить самой победительнице.
Признаться, я с нетерпением ждал этого события и поэтому кое-что читал о нем. Не так уж много, как выяснилось позже.
Я пробежал глазами статью во «Фролике», воспевающую расцвет новой культурной традиции в Америке и сообщающую о намерении редакции поместить в следующем номере полосные портреты претенденток, а также специальный вкладыш с портретом «Мисс Обнаженная Америка», который можно вставить в рамку, затем внимательнее присмотрелся к голой красавице с кубком на правой странице, как я понял, недавней победительнице промежуточного финала, проведенного в Калифорнии.
И тут впервые я перевел взгляд с восхитительных форм выше, взглянул на лицо красавицы. Серебряный кубок скрывал половину одной ее великолепной груди и часть улыбающегося лица. Вдруг меня поразило смутное узнавание и этого чудесного тела, и этого лица...
Я пригляделся повнимательнее и решительно затряс головой, не желая поверить в очевидное. Мой взгляд упал на слово под фотографией, обведенное красным. Одно-единственное слово, часть имени победительницы.
«Аралия Филдс», причем «Аралия» – в жирной красной петле.
Я еще раз взглянул на это прелестное лицо и недоуменно произнес:
– Аралия?
Глава 7
Это и впрямь была Аралия. Моя Аралия.
На полях тем же красным фломастером были написаны цифры: 555-4489. Судя по всему, номер телефона, но, поскольку ни один телефон в «Спартанце» не начинался с двух пятерок, это не мог быть номер телефона Аралии, хотя я его и не знал.
Но чтобы убедиться в этом, я хотел немедленно позвонить Аралии. С журналом в руках я вернулся в гостиную, снял трубку телефона и начал набирать номер справочной, потом остановился и вновь задумчиво посмотрел на цифры.
Если это действительно номер телефона, то можно предположить, что его записал либо Верзен, либо Коллет, прямо здесь, в этой квартире. Если бы номер был указан в телефонном справочнике, то незачем было бы его и записывать. Значит, Верзен или Коллет узнали номер в справочной службе или, может быть, у кого-нибудь из своих друзей, записав его на журнале, который оказался под рукой. Резонно также предположить, что желание выяснить телефон Аралии возникло при виде ее красочной фотографии во «Фролике», где было указано и ее имя.
Я все же дозвонился до справочной, узнал номер Аралии Филдс и позвонил ей. Как и следовало ожидать, никто не ответил, и я положил трубку с чувством смутного беспокойства.
Мне понадобилось еще несколько минут, чтобы выяснить, кому принадлежит телефонный номер 555-4489. Оказалось, что это не лос-анджелесский номер, а голливудский. Он был зарегистрирован на имя некоего Винсента Рагена по адресу: Холлихок-лейн, 1411. Я никогда не бывал в Холлихоке, но знал, где он расположен – километрах в пятнадцати к северу от Голливуда, в пустынной местности, среди лесистых холмов.
Поскольку это был междугородный разговор, мне удалось выяснить, что по номеру 555-4489 звонили из дома, в котором я сейчас находился, вечером в среду 19 сентября в 11.00, то есть всего два дня назад. С тех пор не прошло еще и сорока восьми часов.
В этот момент я услышал шум подъехавшего автомобиля, удостоверился, что это патрульная полицейская машина и открыл входную дверь. Когда полицейские вошли в дом, я как раз искал в телефонном справочнике Рагена Винсента здесь, в Лос-Анджелесе. Нашел. Но только адрес его офиса. Его домашний адрес и телефон указаны не были. Он оказался адвокатом, и его контора находилась на Уилшир-бульваре в Вейр-Билдинг, где он занимал три комнаты под номерами: 38, 40 и 42.
Да, на Уилшир-бульваре в Вейр-Билдинг.
* * *
Я знал обоих офицеров, приехавших в патрульной машине. Первый в дом вошел Билл Роулинс. Высокий, худощавый, мускулистый парень на пару лет моложе меня, с вьющимися темными волосами, красивым смуглым лицом и постоянной «пошли-вы-все-к-черту» ухмылкой, которая у многих дамочек вызывала жгучее желание отправиться туда только вместе с ним. И лишь очень редко – практически такого вообще не случалось – он отказывался исполнить их желание.
Войдя в гостиную, Билл бросил со своей обычной улыбочкой:
– Привет, Шелл. Надеюсь, ты ошибся и всего лишь ранил его?
– Зря надеешься, – буркнул я.
– Ты уверен, что это Верзен?
– Да, можешь сам убедиться.
Я ткнул большим пальцем в сторону спальни. Полицейские направились туда, а я дождался, пока вышел Роулинс, и отвел его к входной двери, чтобы нас не слышал его задержавшийся в спальне напарник.
– Слушай, старик, – заговорщицки проговорил я. – Знаю, что Сэм будет рвать и метать, но у меня не было другого выхода.
Роулинс озадаченно потер щетину на подбородке.
– Он все еще был в своем кабинете, когда я выезжал. Собирается отчалить на отдых. – Я понимающе кивнул. – Хочет к полуночи подбить все дела, чтобы завтра уже не выходить на службу. Я умудрился уехать, не предупредив капитана, но по возвращении обязан поставить его в известность о случившемся. Тебе тоже следовало бы изложить ему свою версию.
– Да, конечно... Но... э... я бы хотел попросить тебя об одной... э... услуге, друг. Мой добрый старый друг.
– Перестань, Шелл. Я терпеть не могу, когда... Говори прямо.
– Билл, ты можешь выслушать меня?
Я поведал ему о том, что произошло после моего появления в доме Коллета, заверил, что намерен заехать в ЛАОП и дать письменное объяснение о случившемся, что, помимо всего прочего, предполагаю неприятное объяснение с капитаном и просьбу о снисхождении, если ему вообще знакомо это чувство. Только, добавил я, все это я сделаю чуть позже, если, конечно, Билл проявит великодушие и не наденет мне немедленно наручники. Мне до зарезу нужно заскочить в одно место.
Все время, пока я живописал свои злоключения, Роулинс не уставал мотать головой, тупо повторяя:
– Никак невозможно.
Однако, когда я закончил, он спросил:
– Куда заскочить?
– Повидать одного парня в Холлихок-лейн. Всего в двадцати пяти – двадцати семи километрах отсюда. Правда, мне придется сделать небольшой крюк, поскольку это в противоположной стороне от Лос-Анджелеса, но я постараюсь...
– Тебе действительно важно с ним встретиться?
– Пока не уверен, но думаю, что да. Мне нужно свалиться ему на голову без предупреждения.
Роулинс бросил взгляд в сторону спальни, где лежало тело Паровоза Верзена.
– Это имеет какое-то отношение к данной истории?
– Долго объяснять, старик.
– Вот и объяснишь это, приятель, в отделении.
– Ты шутишь... Ну хорошо.
Мне пришлось дополнить свой рассказ о том, что произошло после моего появления в этом доме, плюс большую часть того, что предшествовало моему решению отправиться сюда. В заключение я сказал с оттенком обиды:
– Черт побери! В конце концов, я не собираюсь смываться из страны. Просто прошу тебя об отсрочке, скажем, на час. Конечно, я понимаю, что ты не можешь вот так прямо сказать мне: «Поезжай!» Но если бы ты, например, отлучился в туалет или что-нибудь в этом роде...
– Не могу. – Он задумчиво помолчал. – Эта девица, о которой ты упомянул, ну та, которая живет в «Спартанце»... У меня был вчера выходной, но ребята рассказывали о ней. Это была она? Так что же выходит, она и в самом деле – самая настоящая «Мисс Обнаженная Калифорния»?
– Ну конечно же! Ты никогда не видел ее ни в жизни, ни даже на фотографии? – Я выдержал многозначительную паузу. – Знаешь, старик, при мне случайно оказалась фотография моей новой знакомой. Кстати, ее зовут Аралия. Она прелестна и очаровательна. Правда.
Я раскрыл журнал, который все еще сжимал в руке, а точнее, подошел поближе к Роулинсу и стал листать его.
– Билл, я хочу, чтобы ты увидел мою очаровательную приятельницу Аралию Филдс. «Мисс Обнаженная Калифорния», а может быть, и «Мисс Америка».
– О Бог ты мой! – восхищенно выдохнул он, автоматически включая свою «пошли-вы-к-черту» улыбочку. – Это она, да? Это действительно она?
– Видишь имя, обведенное красным фломастером, Билл? Видишь имя?
– Да. Так ты действительно ее хорошо знаешь?
– Разве я когда-нибудь тебя обманывал?
– Да вроде нет. О'кей! Шелл, дружище, так ты познакомишь меня с ней?
– Естественно, на то мы и старые друзья!
– Ты настоящий друг! Хорошо, оставайся здесь, понял? Это официальный приказ, а мне необходимо отлучиться в туалет.
* * *
Я чуть не проскочил мимо Холлихок-лейн. Асфальтированная дорога была довольно узкой – на ней с трудом могли разминуться две машины, да и то если это были «фольксвагены». Она тянулась на сотню метров вверх и терялась среди густых зарослей апельсиновых деревьев, за которыми начинались калифорнийские джунгли с обилием дубов, перечных деревьев, эвкалиптов и густого кустарника, непроницаемых для солнца. Чем дальше, тем все более прохладным и сырым становился воздух. И делалось все более сумрачно.
Я не ожидал увидеть приличный дом в этой пустынной местности, хотя она и находилась всего в нескольких километрах от Голливуда. Но по указанному адресу я нашел настоящее чудо частного домостроения. Миновав пару непрезентабельных построек, похожих на охотничьи домики, я увидел на холме, великолепную виллу. Подъехав ближе, я рассмотрел номер дома и фамилию «Раген» на изящном одноногом металлическом почтовом ящике. Фамилия «Раген» была также выложена небольшими металлическими буквами, вмурованными в цемент в самом начале подъездной дорожки. Эта вилла стоимостью не менее четверти миллиона была построена из камня и мореного дерева. Кем бы ни был этот Раген, несомненно, он человек весьма состоятельный.
Я проехал на площадку перед домом, покрытую мелким розовым гравием, и припарковался за стоявшей там машиной – стареньким седаном «шевроле», когда-то зеленым, а теперь потускневшим под воздействием времени и погоды. «Шеви» явно не был похож на машину, принадлежащую владельцу этого роскошного особняка. Я вышел из машины и направился к дому, держа в руке свернутый в трубку «Фролик».
Солнце уже начало опускаться за гребень черепичной крыши, но было еще достаточно светло, и я увидел, что мистер Раген – если только им был стоявший ко мне спиной здоровяк – беседовал с какой-то женщиной и молодым неопрятного вида длинноволосым парнем. Когда я подошел почти вплотную к дому, они вдруг повернулись словно по команде и направились в мою сторону, скорее всего к своему видавшему виды «шевроле».
Прежде чем они поравнялись со мной, Раген крикнул им вслед:
– Я позвоню вам по этому поводу сегодня вечером, миссис Грин.
Миссис Грин оказалась женщиной средних лет, излишне полная для своего роста, с одутловатым лицом, в круглых очках без оправы, в зеленом платье из блестящей материи и черных туфлях. Длинноволосый тип и в самом деле оказался парнем лет двадцати трех, с сальными волосами, висевшими сосульками, бесцветными, невыразительными глазами, густыми темными бровями, тонким носом и целой россыпью красных прыщей на левой щеке. Он выглядел настолько не аппетитно, что на него мог позариться лишь основательно проголодавшийся каннибал. Когда они проходили мимо, женщина одарила меня вымученной улыбкой. Парень даже не взглянул в мою сторону.
Я не спеша подошел к хозяину дома, ожидавшему меня на цементной площадке перед домом. Мистер Раген оказался довольно симпатичным мужчиной лет сорока в очках в темной роговой оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31