Ну а теперь, Тонкие Трусики, скажи мне, черт возьми, как тебя зовут?
Она рассмеялась, запрокинув голову. Потом наклонилась и посмотрела на меня невинным, сияющим взором:
– Меня зовут мисс Велдон. Мисс Велдон. А имя – Лисса. Так как меня зовут?
– Лисса, как же еще?
– А ты кто?
– Шелл Скотт.
– И что ты здесь делаешь, Шелл Скотт? Ты – один из этих больших важных шишек?
– Нет. Я – дете... – Я вовремя опомнился. – Я буду судьей на завтрашнем конкурсе красоты.
– У-у-у! – взвизгнула она. – Проголосуй за меня, проголосуй за меня.
– Ты участвуешь в конкурсе?
– Еще бы.
В этот момент я вспомнил, зачем я здесь. Раз уж я разговариваю с одной из конкурсанток, почему бы не воспользоваться ситуацией. Поэтому я задал ей вопрос:
– Ты знаешь еще каких-нибудь участниц конкурса, Лисса?
– Я всех знаю. Вернее, со всеми знакома.
– А Джин Джакс?
– Конечно, она настоящая красавица... – Лисса недовольно зыркнула на меня: – Странно, что ты спрашиваешь о ней.
– Почему странно?
– Она должна была жить в одной комнате с Кэрол, еще одной участницей конкурса – Кэрол Ширинг. Но Кэрол говорит, что вчера она не пришла ночевать. Разве не странно?
– Как сказать.
– И, кроме того, вчера Джин задавала мне кучу вопросов. По-моему, она и других девушек расспрашивала.
– Да? О чем же?
– Что нам известно об этой шишке, мистере Сардисе.
Я мысленно подчеркнул, ощутив легкий электрический разряд.
– Сардис? – как можно небрежнее переспросил я. – Эфрим Сардис?
– Угу. Ты его знаешь?
– Никогда не встречал, – честно ответил я. – Но слышал о нем. Что она хотела узнать о Сардисе?
– Ну, кто он такой, где живет, настолько ли богат, как о нем говорят, и все в таком роде.
– И что ты ей сказала?
– Сказала, что почти ничего о нем не знаю, но, если ей так интересно, пусть спросит у Булла Харпера.
– Кто это – Булл Харпер?
Она нахмурилась:
– А почему тебя все это так вдруг заинтересовало?
– Я любопытный малый. Так кто такой Булл Харпер?
– Если хочешь знать, он – мой друг. Хороший друг. Он не задает мне всякие дурацкие вопросы.
– Почему он должен знать Сардиса?
Ей определенно не нравилась моя дотошность.
– Он – телохранитель мистера Сардиса. Кроме того, он водит его машину и все такое прочее. Если ты не перестанешь терзать меня вопросами, я просто встану и уйду.
Эта минута нашего разговора была весьма плодотворной, и мне совсем не хотелось, чтобы Лисса ушла. По ряду причин. Поэтому я примирительно улыбнулся и сказал:
– Ну тогда вернемся к началу беседы. На чем мы остановились? Ах да, ты – Лисса Велдон. Ну а я – Шелл Скотт. Что скажешь?
Ее сурового вида как не бывало. Она опять прищелкнула пальцами:
– Классно. И ты – самый классный парень. Это точно.
– Да, но за суровой, грубоватой внешностью скрывается нежная душа.
– Мне нравится то, что снаружи, – небрежно заметила она.
– Значит, наши мнения совпадают. Я тоже восхищался тем, что снаружи, но боюсь, как бы мне не оказаться вне игры. А теперь, раз уж мы вернулись к корсетам, позволь мне преклонить колени перед твоей мудростью, предусмотрительностью, легкомысленностью и твоим изумительным телом. Если только ты действительно настолько умна и отважна, чтобы не носить пояс.
– Проверь.
– А?
Она сидела на стуле, повернувшись ко мне в полоборота, а я стоял совсем рядом. И увидел, скорее, даже почувствовал, как в глубине ее темно-зеленых глаз что-то шевельнулось, пробежала искра, словно вспышка зарницы, когда она заявила:
– Под этой оболочкой ничего нет, только я.
– Ни пояса, ниче... – Я поднял глаза к потолку. – Ни...
– Ничего. Можешь проверить, если не веришь.
Она взяла мою руку, положила ее себе на бедро и провела по гладкой округлости. Округлость была теплой – нет, я почувствовал жар ее тела, он обжигал мои пальцы. Озорница не обманула – под платьем не было ничего, кроме Лиссы.
Мы смотрели друг другу в глаза, но что-то на другом конце бара привлекло ее внимание и задержало на несколько секунд, потом она снова повернулась ко мне.
Она облизнула губы и сказала:
– Я думала, старый вонючий медведь отправит тебя в нокаут.
– Боюсь, это он и собирался сделать.
– Думаешь, он бы смог? Справился бы?
– Не знаю. Маловероятно, но трудно сказать наверняка. Возможно, ему бы и повезло.
– Ты хорошо дерешься?
– Хорошо. А какого черта? Какая тебе разница?
– Мне – никакой, – печально ответила она. – А вот для тебя есть разница.
– Как это?
Она опять повернулась в ту сторону, куда смотрела несколько минут назад, и произнесла на нормальном языке:
– Надеюсь, ты не просто хорошо дерешься, Скотт. Лучше бы тебе быть мастером драки.
А ведь у меня созревало предчувствие.
Да. Я чувствовал, что должно произойти нечто ужасное.
Я знал: если оглянусь, то увижу там то, что мне совсем не хочется видеть. И в этот момент в моей глупой башке с одной извилиной вновь зашевелились мысли о неизбежности некоторых событий.
Я оглянулся.
Первое, что я увидел, был Джерри Вэйл. Вернулся, наконец!
Нет, не то.
Это стояло в дверях.
Такого огромного, такого черного негра я еще не встречал. Он был неправдоподобно громадным.
Вэйл был одного роста со мной, шесть футов два дюйма, но появившийся монстр на три дюйма возвышался над Вэйлом и, готов поклясться, весил не меньше тысячи фунтов. Ну уж, двести восемьдесят наверняка. А я сейчас мог справиться лишь с восьмьюдесятью.
Он казался гигантским, страшным, грозным и – с первого взгляда видно – дьявольски опасным. У меня засосало под ложечкой – он буравил взглядом меня.
Для меня все было ясно как божий день, как сломанный нос на моей физиономии: он пришел по мою душу.
Может, сначала у него были другие намерения: скорее всего, он собирался повеселиться, встретиться со своей девушкой или просто выпить. Какая теперь разница? Сейчас ему нужен я.
– Лисса, – прошептал я. – Лисса, куколка, Тонкие Тр-р... Кто... кто это?
– Это Булл. Мой парень.
– Ты называешь это парнем?
Объект нашего испуганного веселья, свирепо сжав челюсти, в упор смотрел на Лиссу и на меня. Его глаза метали разноцветные молнии: красные, розовые и голубые. А я, как победитель чемпионата мира по идиотизму и глупости, продолжал сжимать дружелюбную задницу Лиссы. Ну что ж, теперь этим дружкам придется расстаться.
Громилоподобный черный монстр со сверкающими глазами двинулся ко мне, взвинченный и заведенный. Вероятно, его завела Лисса. Она и меня завела – вот в чем проблема. Перед этим живым танком стоял Джерри Вэйл, но исполинский орангутанг не стал его обходить, он пошел напролом. Его плечо задело Вэйла, и Джерри завертелся волчком и грохнулся на соседний стол; зазвенела разбитая посуда.
Вероятно, первое, что я должен сделать – это отпустить задницу Лиссы. Я не очень-то быстро соображал. Булл приближался. И с каждым шагом становился все страшнее.
Я успел сказать Лиссе:
– Милая, все было замечательно, пока это было.
Не очень удачная фраза, но я вложил в нее столько чувства! В конце концов, я пережил незабываемые минуты. Мы недавно познакомились, но уже хорошо узнали друг друга, и я торопился сообщить Лиссе, что никогда ее не забуду, что бы со мной ни случилось.
– Он в бешенстве, – сказала Лисса. – О, я вижу, он не в себе.
– Да? Откуда ты знаешь?
Слова, впрочем, сейчас уже не имели значения.
Я повернулся навстречу Буллу. Он уже был совсем близко. Я встал в стойку и твердо посмотрел на него. Немногим раньше Джерри Вэйл шел тем же путем и с теми же намерениями. И все-таки немножко по-другому. Он плыл, как военная лодка викингов. А этот катился, как землетрясение, как лавина, разрушающая все на своем пути.
«А чего ты ждал?» – спросил я себя.
У меня было, было ведь предчувствие. Отовсюду раздавался шепот летучих мышей – а я их не слушал.
Я демонстрировал свою силу, изображал супермена, флиртовал с Лиссой, и посмотрите на меня теперь. Ну все, ребята, мелькнула печальная мыслишка, скоро мне хана. Нет, поправил я себя, не скоро, а через минуту.
Даже не через минуту. Через секунду.
Я приготовился. Что бы ни произошло, полагаю, я сам напросился. Где-то вдалеке слышалось «па-ра-ба-пам». Разве я повел себя умно? Только не я.
Вот так я и стоял – под дождем и без зонта.
Глава 9
Булл остановился в футе от нас и уставился на меня – сверху вниз. Он смотрел долгую секунду, которая показалась мне целой минутой, потом повернул свою громадную башку в сторону моей новой девушки.
– Лисса, детка, – произнес он. Его голос напоминал рокот давно потухшего вулкана, готовящегося извергнуть огнедышащую лаву и уничтожить все живое. – Лисса, детка, уйди отсюда.
– Угомонись, Булл Харпер. Угомонись, или я выколю тебе глаз каблуком.
– Лисса, детка...
– Прекрати называть меня «детка». Я знаю, что означает это выражение твоего тупого лица. Ты хочешь кого-нибудь убить, так ведь?
Я издал легкий стон.
– Это не твое дело, – огрызнулся Булл.
– Ты – мое дело, милый. – Она немного помолчала и добавила: – И он – тоже, если хочешь знать. Он – хороший человек.
– Да? – Он пристально посмотрел на нее, потом придвинулся поближе ко мне. – Эй, – сказал он. – Эй. Я видел, как ты трогал ее нежную попку.
– О?
Вот он. Момент истины. Что я мог ему сказать? Что могло бы отвлечь его от убийства? В моем мозгу что-то заело, и я, как ни напрягался, не мог придумать подходящего ответа.
– Ну, мистер Харпер, – начал я. – Или Булл. Ничего, если я буду называть вас Буллом? А... Итак, мистер Харпер, вы... вы уверены, что видели именно то, что видели?
– Я видел это своими собственными глазами, и я знаю, что я видел.
– В этом есть какой-то смысл...
– Ну давай говори. Ты трогал или нет?
Я вздохнул и расставил ноги пошире:
– Да. Трогал.
– Ха! Я же говорил, что мои глаза меня не обманывают.
И тогда он сделал очень интересную вещь. Он сжал свои пальцы в два громадных кулака. Потом разжал – с явным намерением обрушить их на мою голову. Я приготовился увернуться и попытаться ударить его несколько раз прежде, чем он покончит со мной.
И, как всегда в минуты смертельной опасности, мой мозг начал работать быстрее. Там, в лабиринтах извилин, забитых выбитыми змеиными зубами, родился нужный ответ. И все стало ясно и понятно, у меня даже голова закружилась. Что я мог сказать этому смертоносному катку в момент истины? Конечно, истину – что же еще? Ну, может, только немного приукрашенную.
– Подожди, – быстро проговорил я. – Да, ты знаешь, что я сделал. Но разве тебе не интересно почему?
Он немного помедлил.
– Да не особенно.
– Конечно, тебе интересно. Любой нормальный человек захочет знать почему.
– Думаю, я знаю почему. Почему же еще?
– Ну, – протянул я, лихорадочно подыскивая подходящие слова, – в этом... тоже есть какой-то смысл.
– Булл Харпер, выслушай этого человека.
Малышка Лисса все еще пыталась что-нибудь сделать для меня. Я взглянул на нее с благодарностью, потом повернулся к Буллу:
– Я с ней согласен.
– Выслушать что? – спросил Булл. – Что я должен слушать-то?
– Я тебе скажу, Булл, – торжественно, тоном проповедника заговорил я. – Ты знаешь, что Лисса не носит пояс?
– Да, черт тебя возьми, знаю.
– Хорошо. А теперь слушай меня внимательно. Я давно убежден, что пояса и корсеты – это адская мука, это орудия пыток не только для женщин, которые себя в них заковывают, но и для мужчин – да, особенно для мужчин, которые испытывают даже больше страданий, чем жены, любовницы, матери и даже дети, носящие пояса благодаря очковтирательству и промывке мозгов. Я видел женщин с недостаточным весом, носящих пояса. Можешь себе представить?
– Нет. И черт с ними.
– Подожди минутку. Я пытаюсь тебе сказать...
– Ты несешь какую-то чушь. При чем тут Лисса?
– На самом деле, при чем? Ну... э... хм... Я только что решил создать международную организацию по уничтожению этой угрозы красоте, здоровью и гигиене. Представляешь? Она будет называться Общество упразднения корсетов, сокращенно – ОУК, и я не сказал об этом Лиссе, потому что просто не успел.
– Я ничего не...
– Конечно, прежде всего я должен был удостовериться, что она – на моей стороне, что она не какая-нибудь поклонница корсетов, обманом проникшая в мои ряды и ведущая подрывную деятельность. Другими словами, что она действительно не носит пояс.
– Я не понимаю ни одного слова, – поморщился он. – И собираюсь вправить тебе мозги. То есть вышибить...
Он уже приготовился. Снова появились эти огромные кулаки, готовые к действию, но осознание того что он целую минуту слушал меня, вместо того чтобы ударить, плюс близость смертоносной комбинации из пяти пальцев придали силы моей глотке и моим мозгам. Я разогрелся достаточно, чтобы говорить и заставлять его слушать. Я чувствовал, что, если мне удастся проговорить всю ночь, может, я еще увижу рассвет.
Поэтому, когда он уже занес кулак для удара, я быстро заговорил, немного повысив голос, который звучал как у балаганного зазывалы:
– Постой, постой, приятель. Встань-ка сюда и возьми себя за уши, потому что сейчас ты услышишь рассказ, от которого у тебя отвалятся уши, если не будешь держать их покрепче.
Мое давление подскочило на пятьдесят пунктов, но, ей-богу, Булл все еще этого не сделал. Он действительно слушал. Временная отсрочка придала крылья моему языку, и с этого момента он запорхал, как ласточка.
– Так уж вышло, – быстро продолжал я, – что я – самый главный корсетоненавистник к западу от Скалистых гор. Когда у меня будет достаточно власти в качестве президента ОУК, я приму основополагающие акты, объявляющие корсеты вне закона. А пока собираюсь работать с энтомологами над разведением специальной породы жуков, которые сожрут их все, как саранча в прериях.
Я вдруг с ужасом осознал, что больше не слышу звяканья посуды и шума голосов. Мужчины и женщины за соседними столами повернулись ко мне и слушали, а их лица выражали различную гамму чувств: от интереса и изумления до неприкрытого отвращения.
Меня понесло, я уже не мог остановиться. Громадная рука Булла потянулась к его оттопыренному уху, но пока он еще за него не держался, поэтому я не стал останавливаться или понижать голос, а торопливо продолжал ораторствовать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22