Даже накатывающие на берег волны словно дышали могучим возбуждением счастья, взбивая сияющую па солнце белую кисею пены.— Быстрее, быстрее! — требовала Пенелопа, и Рэмзи все крепче и крепче прижимал ее к своей груди.Они неслись почти беззвучно под топот копыт, заглушающий монотонный шум моря. Скакали и скакали, пока не устала лошадь. И только тогда, утомленные и счастливые, позволили ей перейти на шаг. Наконец, остановив ее, О'Киф помог спуститься на землю Пенни, чуть дольше, чем нужно, задержав ее в своих объятиях. И она, раскрасневшаяся и Веселая, благодарно прижалась к нему, радостно и сбивчиво говоря:— Ах, как это чудесно, как замечательно! Спасибо тебе.— Я рад, что доставил тебе радость, милая моя девочка, — отозвался он, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы.— Это похоже на ласки.— Ласки?— На нежную прелюдию перед тем, как заняться… Ну ты сам знаешь чем.Рэмзи засмеялся и прижался к ней всем своим телом.— Перед тем, как ты попросишь любви, — нежно прошептал он ей на ухо.— Да, — ответила она, ласково прикоснувшись языком к его подбородку.— И тогда я возьму тебя, — продолжил он, целуя ее в губы, и она застонала от сладостного предчувствия, медленно опускаясь на песок.Лошадь ткнулась мордой в плечо О'Кифа, словно приглашая продолжить путешествие.— Кажется, она ревнует, — шепотом сказала Пенни, лаская сильную мускулистую грудь Рэмзи.— Нет, просто нюхает.— Что? — спросила она, увлекая его в сторону стоящих неподалеку ежевичных деревьев.— Ищет, чего бы поесть, — ответил он, привязывая поводья к кустам.— Прелестное животное, — улыбнулась Пенелопа, прижимаясь бедром к бедру О'Кифа.Сердце ее бешено колотилось, дыхание участилось. Она ласкала языком его грудь и нежно гладила руками ягодицы. Вдруг он резко приподнял ее и прислонил спиной к древесному стволу.— Мне нравится твоя страстность, — пробормотал Рэмзи, склоняя голову и вновь целуя ее в губы. Она ответила на его поцелуй, нежно заворковав от удовольствия.Пенни уже хотела его, и О'Киф чувствовал это. Все неистовее и неистовее становились ее ласки. Прильнув к нему, Пенни страстно гладила его спину, грудь. Вытащив из-за пояса пистолет, она небрежно бросила его на песок.Затем, добравшись до брюк Рэмзи, нежно провела ладонью по набухшей изнутри материи, отыскивая и расстегивая пуговицы.— Иди ко мне, — прошептала Пенелопа, возбуждая его ритмическими поглаживаниями. И он, быстро расстегнув ее блузку, снял скрывающую грудь белую ткань. Пенни выгнулась вперед, будто предлагая ему себя. И он, наклонившись, принялся ласкать губами ее соски, то всасывая, то вновь отпуская их. Тяжело дыша, она ерошила ему волосы и в горячем нетерпении торопила миг величайшего восторга.Ее тело жаждало чувственных наслаждений. И О'Киф понимал это. Опустившись на колени, он приподнял ее кожаную юбку и опустил трусики. Пенелопа изогнулась, ощутив приближение нарастающего экстаза. Рэмзи прикоснулся губами к самому чувственному месту ее тела и принялся ласкать быстрее и быстрее. Она задрожала от охватившего ее блаженства и, хрипло вскрикнув, проникла рукой ему под брюки и взяла в ладонь напрягшуюся тугую плоть.— О, еще, еще! — просила Пенни, учащенно дыша.И О'Киф поднял ее вверх так, что она, обвившись ногами вокруг его талии, ощутила в глубине себя его горячее обжигающее присутствие. Чувствуя нарастающий восторг, она, упираясь спиной в ствол дерева, отвечала жесткому ритму страсти. И Рэмзи наслаждался ее страстностью и любовным задором движений.Пенелопа смотрела ему прямо в глаза, испытывая невыразимую радость единства всякий раз, когда он вновь сливался с нею в жарком любовном порыве. Держа ее перед собой, О'Киф наблюдал за тем, как ее глаза застилала туманная дымка экстаза, и его сердце трепетало от любви и наслаждения. Мгновения казались часами. Пока Пенни вдруг не вздохнула легко и освобожденно. Слеза катилась по ее щеке, и Пенелопа, убрав со лба волосы, произнесла:— С тобой опасно находиться рядом.— Опасно для кого? — спросил Рэмзи, с улыбкой покосившись на следы от ногтей, оставшиеся на его плечах, затем поцеловал ее и опустил на землю.Поправив на ней одежду и все еще не выпуская из объятий, он тихо произнес, глядя ей прямо в глаза:— Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.— Знаешь ли ты, о чем просишь?— Знаю. Я давно уже не мальчик и не играю в детские игры. Мое сердце может принадлежать только тебе.— Не надо, — сказала она, застегивая блузку. — Не разрушай прекрасного мгновения.— Ты избегаешь меня? — спросил он, взяв ее двумя пальцами за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза. — Не увиливай от прямого разговора.— Я и не увиливаю. Ты же должен знать, что я чувствую твое присутствие, даже если тебя нет рядом.— Тогда почему ты боишься моей любви?— Я не боюсь. Но мое прошлое, кажется, вновь возвращается ко мне, угрожая разрушить мою жизнь. И это вряд ли будет тебе приятно.— Я хлопочу не о приятности. Но меня беспокоит твое теперешнее состояние. И я не твой отец, который бросил тебя посреди улицы, а потому не оставлю тебя, что бы с тобой ни случилось.— Это ты теперь так говоришь, — неуверенно произнесла она, с надеждой глядя ему в лицо.— Черт возьми! — выругался он, слегка отступив в сторону. — На каком основании ты сомневаешься во мне? Ничто не может изменить моего отношения к тебе. И я хочу, чтобы твое прошлое не стояло между нами. А потому давай покончим с этим раз и навсегда. Рассказывай, что тебя мучает?— Я боюсь, — всхлипнула Пенелопа. Суровый взгляд Рэмзи пугал ее.И он, поняв это, изменил выражение своего лица на более бесстрастное. О'Киф чувствовал, что в это мгновение решается их судьба, и приготовился терпеливо ждать той минуты, когда Пенни сама будет в состоянии рассказать ему о своих проблемах. Пристально глядя ей в глаза, он старался придать своему взгляду как можно больше нежности и любви, чтобы она почувствовала доверие и решилась на откровенность.— Я принимала наркотики, — наконец выговорила Пенелопа, отвернувшись в сторону и глядя на туманную черту горизонта. — Это было тогда, когда я сбежала от Маргарет. Я была слишком упряма. И, как оказалось, себе во вред.— Это похоже на тебя.— Я жила на улице, скрываясь от полицейских. Если бы они меня арестовали, могла пострадать и Маргарет, Потому что ее опека надо мной была незаконна. — Нахлынувшие воспоминания заставили Пенни сесть на песок. — Я долго не возвращалась, не могла, мне мешала гордость и уверенность, что с любыми трудностями я могу справиться сама. — Взяв палочку, она принялась чертить что-то на песке. — Боже! Каких только закоулков и проходимцев я не перевидала за это время: пьяниц, спавших в грязи и отбросах, наркоманов, пожелтевших от героина, детей, ночующих на улице и ворующих продукты, чтобы не умереть с голоду. Я научилась ловко забираться в чужие карманы и воровать в магазинах. И даже порой заставляла своих друзей работать на меня.Тряхнув головой, она смущенно потупилась, и ее длинные рыжие волосы рассыпались по плечам. Ей было стыдно, но надо было освободить душу от груза давивших воспоминаний.— Обнаженной я позировала фотографу, — продолжала Пенелопа едва слышно, пугливо покосившись на Рэмзи. Но он молчал. И трудно было понять что-либо по выражению его лица. — Я делала это ради денег, чтобы купить проклятые наркотики. Позже, одумавшись, я украла фотопленку и уничтожила ее.О'Киф слушал внимательно, стараясь не проронить ни слова. Он понимал, в каком состоянии она была сейчас, и не хотел пугать ее излишней суровостью. «Она принимала наркотики, потому что была одинока», — думал он, радуясь тому самообладанию, с которым Пенни рассказывала о своем прошлом. К тому же он сам когда-то баловался опиумом и знал, как трудно избавиться от этого соблазна.— Рэмзи, что же ты молчишь? — вдруг воскликнула Пенни, нервно теребя в руках подобранную палочку.Чувствуя, как бьется его сердце, он ласково погладил ее по голове и спросил:— Это было в то время, когда ты встретила Энтони?— Да, — кивнула она, всхлипнув. — За несколько месяцев до встречи. Он меня просто спас. Я старалась освободиться от дурной привычки. И хотела, чтоб никто не знал о моем прошлом.— Прошедшие годы не должны омрачать твое настоящее, — сказал О'Киф. — Если ты мне напомнишь, то я как-нибудь расскажу тебе, что мне пришлось пережить в прошлом. Ведь я был даже рабом. И все-таки выжил.— Я не ищу оправданий, а хочу, чтоб ты понял меня. Я тогда была не в себе, совсем потеряла голову. И теперь уже ничего нельзя изменить. Оттого-то так тяжело, когда прошлое вновь всплывает перед тобой.— Детям свойственно ошибаться, на ошибках они учатся.— Когда я в первый раз попробовала кокаин, то перестала быть ребенком, — печально улыбнулась Пенни, не сводя глаз с его лица. — А в том пакете, который украла Тесс, были старые негативы и фотографии. — Эта новость не удивила его. Похоже, он уже догадался об этом. — Но есть кое-что и похуже. — Она сделала паузу и облизала пересохшие губы. — Сегодня по почте я получила копию этих фотографий. Не знаю точно, кто их послал, но отправитель угрожает передать имеющиеся у них материалы в газету, если я не верну драгоценные камни.— Мне казалось, что ты не очень беспокоишься об общественном мнении, — сказал Рэмзи, недовольный тем, что она сразу же не сообщила ему о полученном послании.— Да, но карьера одно время была для меня едва ли не единственной целью в жизни. Правда, я никогда не хотела быть особенно знаменитой. А ремесло артистки давалось мне легко. И я не думала, что мое увлечение привлечет ко мне такое широкое внимание публики. Когда это случилось, я скорее испугалась, чем обрадовалась. Тем более что с тех пор поклонники стали преследовать меня повсюду, сочинять про меня небылицы. И лишь деньги помогали сдерживать их назойливое внимание, — Она печально вздохнула и умоляюще посмотрела ему в лицо. — Ах, Рэмзи, я так много напутала в своей жизни, что теперь и не знаю, как во всем этом разобраться.— У тебя есть один выход, — тихо проговорил О'Киф, утерев скатившуюся по ее щеке слезинку, — рассказать обо всем самой до того, как это сделают другие.Она испуганно посмотрела на него, и он, сохраняя совершенное спокойствие, выдержал этот взгляд.— Послушай, что я тебе скажу, — продолжал он. — Когда все узнают об этом из твоих уст, тебе станет значительно легче. От смущения еще никто не умирал, не умрешь и ты, А твои враги лишатся своего оружия.— Как это страшно! — пробормотала Пенни после продолжительного молчания, прижимаясь к его груди. — А ты не оставишь меня?— Никогда. — Он решительно тряхнул головой, нежно проведя ладонью по ее плечу. — Я сделаю все, чтобы остаться с тобой. Наши сердца давно уже бьются в унисон, твоя боль стала и моей болью.— Спасибо, Рэмзи, — прошептала она, чувствуя, как на глаза навертываются слезы.— Ты можешь смело открывать передо мной свое сердце. Теперь уже ничто не разделяет нас. Мы предназначены друг другу судьбой. — Он крепко обнял ее и ласково погладил по голове. — Ради тебя я прошел сквозь столетия. Чтобы найти тебя, оставил свой мир и друзей. И теперь не мыслю своей жизни отдельно от твоей. Я люблю тебя и буду любить вечно.— Но мы не можем любить друг друга, — вдруг сказала она.— Не спеши произносить слова, — с трудом проговорил О'Киф, стараясь справиться с охватившей его дрожью. — Подожди, пока их за тебя скажет сердце.— Я не спешу. Мне нечего скрывать от тебя. И я люблю тебя всем сердцем.Он облегченно вздохнул и радостно улыбнулся. И Пенни поняла, как сильно он боялся, что она откажет ему.— Я люблю тебя, — повторила она.— Еще, — попросил он, осыпая ее поцелуями.— Люблю.— Еще!— Люблю!Рэмзи стиснул ее в объятиях и, повалив на землю, принялся покрывать поцелуями. Она шутливо отбивалась, весело смеясь в ответ, и он вторил ей восторженным басом. Словно беспечные дети, катались они по песку и хохотали, совершенно довольные собой и всем миром. Лошадь удивленно покосилась на них большим глазом и вопросительно заржала, будто спрашивая, что так развеселило ее хозяев, но тем было не до нее. Переплетясь руками и ногами, они катались по мягкому песчаному пляжу, что-то радостное и невразумительное выкрикивая в ответ на недоуменные взгляды растерянного животного. Глава 33 — Где вы были? — спросил их Хэнк, когда Пенелопа и Рэмзи переступили порог дома.— А что такое? — забеспокоилась Пенни. — С Маргарет все в порядке?— В порядке, — откликнулась сама Маргарет из глубины комнаты. — У меня была очень заботливая сиделка.Шофер улыбнулся и оглядел с ног до головы Пенелопу, отметив про себя, что она выглядит отдохнувшей и посвежевшей, и заметив несколько соломинок, застрявших в волосах у нее и у О'Кифа.— Ты, кажется, где-то потеряла туфли? — сказал он, закончив осмотр.Пенни покосилась на свои голые ноги, затем — на Рэмзи и пожала плечами, словно только что заметила пропажу. О'Киф насмешливо и самодовольно улыбнулся, как улыбается самец бабуина, получивший причитающийся ему банан.— А как ты перепачкалась! — продолжал между тем Хэнк. — Ты вся в песке.— Оставь их в покое, — остановила его миссис О'Халерен, исподтишка толкая в бок и подходя к Пенелопе. Достав из ее волос соломинки, она кивнула в сторону лестницы:— Иди, тебе надо отдохнуть.— Если я буду целыми днями лентяйничать, то непременно сойду с ума, — ответила Пенни, целуя ее в щеку и послушно отправляясь наверх.Рэмзи хотел последовать за ней, но Маргарет встала у него на пути.— Не смей входить в жилое помещение в таких грязных сапогах, — сказала она. — Ну-ка быстренько снимай их.О'Киф подчинился ее приказанию, и она, поморщившись, передала сапоги Хэнку. Но не успела она обернуться, как Рэмзи уже оказался наверху.— Можно я оставлю их себе на память? — спросил он, останавливаясь у двери в комнату Пенелопы.Пенни, сидящая на краю кровати, улыбнулась и подняла голову. Но как только она увидела то, о чем он просит, улыбка тут же сползла с ее губ. На кончике пальца у Рэмзи покачивались ее черные кружевные трусики.— Ты хочешь завладеть ими, как военным трофеем? — поинтересовалась она, слегка покраснев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55