Это же абсурд! Нонсенс! — Пенелопа гневно хмурилась, прижимая к уху телефонную трубку, — Полиция должна расспросить всех, кто был в тот день на борту. Вы слышите меня, капитан? Да! Я думаю, что команда тоже несет ответственность за случившееся. Я еще выясню, как так происходит, что люди падают в море, кишащее акулами, с вашего судна, а вы спокойно позволяете им погибать в морских волнах. — Она перевела дыхание и, хотя все ее тело дрожало от едва сдерживаемой злобы, продолжила холодным язвительным тоном:— Неужели? Не лгите мне. Я посмотрю, что вы запоете, когда к этому делу подключится полиция не только Багам, но и всей Америки. Да, да. Вы не ослышались. А пока желаю здравствовать.Она положила трубку на рычаг и с вызовом скрестила руки на груди. «Спокойствие, только спокойствие», — прошептала Пенни, опуская глаза. Главное — это полный самоконтроль и собранность. Только так можно чего-нибудь достичь. И потому прежде всего надо успокоиться. Почувствовав, что приходит в себя, она подняла глаза и увидела выходящего из дома Рэмзи.
«Мерседес» весело катил по тихой неширокой дороге, обсаженной пышными карликовыми пальмами и маленькими апельсиновыми деревьями, отбрасывающими зыбкую тень на серую панель тротуара. Рэмзи сидел в мягком автомобильном кресле рядом с Энтони, лихо выкручивающим черный, матово поблескивающий руль, и любовался прелестными пейзажами, бегущими наперегонки мимо мелко подрагивающих им в такт окон.Почти два часа провели Рэмзи и Энтони в банке, пытаясь получить деньги по чеку О'Кифа. Проблема была в том, что Рэмзи, не имеющий при себе никакого удостоверения личности, никак не мог доказать банковским служащим истинности своего имени. После долгих разбирательств и совещаний они наконец решили, что Энтони выступит поручителем клиента, подпишет необходимые документы, и мистер О'Киф получит возможность открыть счет в банке. Но это означало, что Рэмзи отныне не сможет получить свои деньги без участия Тони. И конечно, ему это было не по душе.Самолюбие О'Кифа было сильно задето. Но когда служащие увидели сумму, обозначенную в предъявленном им чеке, их вытянувшиеся позеленевшие лица лучше всего доказали, что они наконец-то поняли всю выгоду представившегося им дела. И тут уж извинениям и уверениям в своей искренней симпатии не было конца. Сам президент банка, привлеченный возникшим переполохом, рассыпался в любезностях и комплиментах. Так что казалось, он в конце концов рассыплется на дюжину маленьких приветливых улыбочек. Но Рэмзи был неумолим. Холодно и неприветливо смотрел он на лебезящих перед ним служащих. Насмешливое презрение застыло в его глазах.Энтони вновь и вновь удивлялся, искоса поглядывая на своего спутника. Поистине этот человек был загадкой. Загадочно было и его прошлое, и его необычайный старомодный выговор, и нелепая, излишне церемонная манера поведения, и многое-многое другое. Где был он все эти годы до появления в их обществе? Почему скрывает это от них? Эти вопросы всерьез беспокоили Тони. Он попытался узнать о том, какую посылку передал Рэмзи агент из Лондона. Но тот ловко уклонился от ответа и, даже когда они заглянули по дороге в любимый кабачок Энтони, остался столь же непреклонен в своем запирательстве, несмотря на изрядное количество спиртного, которое они выпили там.Самое любопытное, что Рэмзи сам вспомнил про этот кабачок, хотя внешний вид заведения, видимо, не вызывал у него особого энтузиазма. И все же все то время, что они провели здесь, он оставался неизменно любезен и предупредителен со всеми посетителями кабачка. Даже девицы легкого поведения, облепившие его, как мухи кусок сыра, не только не услышали от него ни одного грубого слова, но, более того, встретили в его лице необыкновенно галантного кавалера и обходительного рыцаря со старомодной учтивостью манер. Он был предельно вежлив и терпелив в обращении с ними, но тем не менее, что, признаться, несколько удивило Энтони, не принял от них ни одного предложения. Хотя его карманы были, конечно, до отказа набиты любовными записочками и номерами с именами девиц.«Неужели он хранит верность Пенелопе? — думал Тони, с любопытством поглядывая на него. — Знает ли она о его преданности? И интересно, что напишут корреспонденты, когда узнают об этом необычном союзе?» Ничего хорошего ждать, конечно, не приходилось. Трудно было даже вообразить все последствия такого необдуманного шага. И это после стольких лет безмятежной идиллии! Энтони печально покачал головой и сказал Рэмзи, что пора возвращаться домой.И вот теперь, сидя рядом с ним в салоне быстро приближающегося к дому автомобиля, он вновь вспоминал то, что произошло сегодня утром. О'Киф вдруг быстро повернул голову к боковому стеклу и, тронув Тони за локоть, попросил:— Натяни вожжи. Будь другом.— Вожжи? — удивился Энтони. — Ах да. Ты, вероятно, хочешь остановиться?Он нажал на педаль тормоза, и машина медленно остановилась перед высокими витыми воротами, украшенными сверху острыми железными пиками. Они вышли из автомобиля и подошли к калитке.— Черт возьми! — выругался Рэмзи, неодобрительно покосившись на небольшую медную табличку, прикрепленную к воротам. Взглянув на большой белый дом, скрывавшийся за массивным каменным забором, он что-то невнятно пробормотал и, вернувшись к машине, опустился в мягкое кресло.— У тебя какие-нибудь проблемы? — спросил его Тони.— Разве этот дом не принадлежит Блэквеллам?— Теперь нет. Хотя, возможно, они и были когда-то его хозяевами. Лет двадцать назад Блэквеллы заявили свои права на этот дом, утверждая, что это их фамильные владения, некогда незаконно отнятые у них. Разразился большой скандал. Но доказать ничего не удалось.Рэмзи печально смотрел на светлое величественное здание, поднимавшееся перед ним. Нахлынувшие воспоминания вновь заставили быстрее биться его сердце. Ведь как-никак это было родовое имение Дэйна. Здесь каждая комната помнила так много, что, казалось, таила в себе бесценные сокровища памяти. О'Киф вспоминал гостиную, где они мирно беседовали по вечерам, спальню, в которой он иногда оставался ночевать. И грудь его снова сжимало тоскливое чувство невосполнимой утраты.Этот дом был для него тихим убежищем, спокойной гаванью среди бушующих штормов неприветливого мира. Здесь он никогда не чувствовал себя чужим и одиноким. Пока надо всем этим не встала зловещая тень Филипа Ротмера, который нарушил спокойствие и уют мирного пристанища. И как оказалось теперь, на два столетия простер над тихим домом черные крылья своей сатанинской злобы. Так что и ныне на воротах красовалась медная табличка с ненавистным Рэмзи именем — Ротмер. Глава 19 «Боже мой! Как это неприятно — терять самообладание». Пенни утерла слезы и, снова всхлипнув, огляделась вокруг. Невысокий сарай для лодок, давно уже не использовавшийся по своему прямому назначению, закрывал от нес невидимый за ним дом. И это было хорошо. Пенелопа совсем не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее в таком состоянии. Сидя на берегу, она нервно била ногами по воде и с неприязнью наблюдала за тем, как тугие зеленые волны медленно накатывают на темную грань пирса.Воспоминание о Блэквеллах не давало ей покоя. Размышляя о том, что произошло, она вновь и вновь проклинала их несносную бесцеремонность. Что они вообще о себе думают? Почему так нахально вторгаются в ее жизнь? Зачем скопировали почерк Тесс? Причем это удалось им так хорошо, что даже мельчайшие особенности ее манеры писать буквы воспроизведены со скрупулезной дотошностью. Ошибись они хоть в чем-то, и Пенни не переживала бы так из-за этой глупой истории с ключом и ящиком. Она бы просто, открыв ящик, вернула его содержимое Блэквеллам. «Да, — вдруг вспомнила она, — но ведь говорят, что все они уже умерли». Она покачала головой и вновь и вновь смотрела в сторону невидимого дома.Интересно, куда это так спешил Рэмзи? Он так торопился, что даже не зашел с ней попрощаться. Но впрочем, она сама виновата в этом, ведь она вела себя с ним слишком резко при их последней встрече. Хотя он тоже повинен в ее нынешних мучениях. Ведь эта странная старинная коробка с его инициалами и сейчас все так же волнует ее, заставляя гадать о том, что находится внутри. Да, Пенни ушла из комнаты, так и не спросив Рэмзи об этом, потому что уважала его право иметь личные секреты. Но тайна от этого не перестала быть тайной. И Пенелопа по-прежнему мучительно размышляла о происхождении необычной посылки. Кто мог послать О'Кифу такие старые предметы? Дружеский ли это подарок или, может быть, наследство? Ведь не принадлежат же они ему самому! Для этого они слишком стары. А эти загадочные слова про континентальный флот? Что они могут значить? Вопросов было много. И, желая немедленно получить ответы на них, Пенни в то же время боялась узнать правду. А что, если Рэмзи окажется не тем, за кого себя выдает? Как тогда ей с ним обращаться? Правда — Пенелопа вдруг улыбнулась, — его нахальство и самонадеянность останутся при нем.— Пенни!Она испуганно оглянулась и торопливо спрятала ключ в карман юбки.— Тебе не стоит так долго находиться на солнце, — сказала приблизившаяся к ней Маргарет. Экономка заботливо пощупала ей лоб и осуждающе покачала головой. — Надень что-нибудь от солнца.— Тебе не идет роль матушки-гусыни, — усмехнулась Пенелопа, поднимаясь на ноги.— Но кто-то же должен присматривать за тобой. Ты не соблюдаешь режим, плохо питаешься, ведешь себя весьма безответственно. Подолгу остаешься одна, что вообще неприлично для молодой женщины. И к тому же ты совсем никудышная хозяйка.— Зато ты хозяйка чудесная.Пенни наклонилась и поцеловала Маргарет в щеку. Лицо миссис О'Халерен расплылось в благодарной улыбке. Она была польщена неожиданным комплиментом. Неожиданным он был не потому, что в этом доме с ней обращались плохо. Наоборот, хозяйка всегда заботилась о ее удобстве, платила ей хорошие деньги, отпускала в отпуск по первому ее желанию, поздравляла на Рождество и в день рождения. И все же старой Маргарет немного не хватало тепла в общении. И, услышав теперь ласку в голосе Пенни, она прослезилась, не в силах сдержать нахлынувших на нее чувств.— Ну, ну, Мэгги, — похлопала ее по плечу Пенелопа. — Не надо плакать.Вынув из кармашка платочек, она вытерла морщинистые щеки миссис О'Халерен и, взяв ее под руку, увела с пирса.— Ты искала меня, потому что соскучилась? — спросила она после короткого молчания.— Не совсем, — ответила Маргарет. — В доме тебя дожидаются таможенники.— Вот это здорово! Ну и денек сегодня! Целая толпа посторонних в моем доме.— Да, денек нынче нелегкий, — А ты знаешь, зачем приходили утренние гости?— Нет. Мне это не интересно.Пенни, не поверив ей, хитро покосилась на нее. Уж что-что, а женское любопытство было ей хорошо известно.— Вот что вручил мне сегодня посыльный, — она показала ключ, — а зачем он нужен, я и сама не знаю.— Вероятно, для того, чтобы что-нибудь открыть, — резонно заметила Маргарет.— Вероятно, — согласилась Пенелопа. — И вероятнее всего — тот ящик, что обещали доставить днем. Так что будь начеку.— Ладно. А кто послал ящик?— Какие-то Блэквеллы.— Блэквеллы? — переспросила миссис О'Халерен, о чем-то задумавшись.— Да. И все это чрезвычайно странно.Пенелопа остановилась на пороге дома и, отряхнув ноги, надела туфли. После чего обе женщины, миновав небольшой коридор, вошли в холл и обнаружили там двух темноволосых мужчин, одетых в одинаковые черные костюмы и с одинаковыми темными очками на одинаково длинных носах.— Предъявите ваши удостоверения, — довольно сурово попросила их Пенни, и они протянули ей похожие одна на другую картонные книжечки, на которых большими серебристыми буквами было выведено: «Разведывательный отдел». Она хмуро сверила наклеенные в них фотографии с имеющимися в наличии лицами и, вернув удостоверения, пригласила сотрудников следовать за ней.«Вероятно, решили проверить багаж, — думала она, направляясь к лестнице. — Ищут контрабанду». Ее положение позволяло ей летать частным самолетом. И она предпочитала путешествовать именно так. Ведь в общем салоне труднее было обеспечить безопасность и предотвратить тот несносный ажиотаж вокруг ее персоны, который так досаждал ей в последнее время. Но приходилось вместо этого терпеть назойливое внимание таможенников. Что было, конечно, несколько неудобно, но все же не шло ни в какое сравнение со значительно большими неудобствами, связанными с перелетами на общественных авиалиниях. К тому же ей были явно не по душе таможенные досмотры в аэропорту, где дюжина крепких молодчиков на виду у всех пассажиров копается в твоем белье, выставляя на всеобщее обозрение все твое достояние. Право, это ничуть не лучше нахального внимания киноманов. И уж лучше разбираться с таможней на дому, чем подвергать себя подобному публичному унижению.Поднявшись на второй этаж, Пенелопа в сопровождении сотрудников повернула направо и остановилась у второй от угла комнаты. Распахнув дверь, она указала на сложенные в углу вещи.— Проверяйте. Я вернусь через пару минут и распишусь, где положено.С этими словами она вышла на балкон и по балюстраде добралась до своей комнаты. Присматривать за таможенниками у нее не было никакого желания. Воспользовавшись свободным временем, она сполоснула ноги, причесала волосы и решила прибраться в комнате. Но, увидев тот жуткий кавардак, что как-то сам собою сложился здесь за предыдущую неделю, успокоила себя тем, что все равно не успеет сделать этого до конца досмотра. Достигнув таким образом желанного консенсуса с собой, она собрала разбросанные повсюду грязные тарелки и чашки и, осторожно балансируя на ходу, отправилась на кухню.Но лишь только она переступила порог комнаты, как до ее слуха донесся какой-то странный звук. И, не дойдя до лестницы, Пенни остановилась, внимательно прислушиваясь. Звук раздался вновь. Похоже было, что что-то необычное творится в гостевой комнате. Пенелопа поспешила туда и, открыв дверь, в изумлении замерла перед нею. Оставленные без присмотра сотрудники острыми стальными лезвиями с остервенением потрошили ее чемоданы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55