После того как вы застали врасплох этого вашего муженька… Мужчины с маленькими пипками могут быть очень мстительными.
Марк прыснул от смеха, а Рокси едва не отправила машину в кювет.
– Ну да, – как ни в чем не бывало продолжала Танди. – Я его видела, когда он плавал. На нем были такие маленькие бразильские плавки, которые ничего не прикрывают. – Она сморщила нос. – Мне его тогда стало жалко. И тем более у вас есть повод найти себе нового парня, такого как красавчик коп. Подумай об этом: Ч.Б.С.О.
Марк, сидящий за Танди, наклонился вперед:
– Что такое Ч.Б.С.О.?
– Что бы сделала Опра, – ответила Танди. – У Опры все схвачено. Она богата, у нее собственное шоу, любой мужчина был бы счастлив на ней жениться, но ей никто не нужен. Вот так должно быть. Делай деньги сама, и пусть все поцелуют тебя в зад.
Если бы только Рокси встретился мужчина из названного Танди разряда. Мужчина, который бы любил ее за то, кем она на самом деле является, а не за то, что она могла бы сделать для его продвижения по карьерной и общественной лестнице. Для Брайана она была главным образом, а под конец одним лишь средством продвижения в высшее общество, которое благоволило молодым привлекательным и хорошо обеспеченным парам.
Рокси сморгнула набежавшую слезу. Странно, почему все еще хочется плакать при мысли о той роли, которая отводилась ей в браке с Брайаном? Она же давала себе слово никогда больше не плакать по этому поводу. Никогда.
Танди сунула пакет с остатками шкварок в хозяйственную сумку.
– Конечно, если вы хотите обзавестись мужчиной, то вам придется что-то сделать с этими своими волосами цвета солнечное сияние. Насчет серьги в пупке я понимаю. Я и сама не против проткнуть себе пупок. – Танди похлопала себя по животу, оставив на велюре оранжевые отпечатки. – Хотя даже не представляю, о чем вы думали, делая себе татуировку.
– Татуировку? – взвизгнул Марк.
– Да, черт возьми, у нее татуировка, – сказала Танди. – Но зачем она захотела посадить себе на задницу гуся, я все равно не понимаю.
– Это орел, – твердо заявила Рокси. – А не гусь.
– Хм. Гусь это или орел, у него все равно не хватает одной ноги.
– Он поджал ногу под себя. Мне сделали отличную татуировку, и ты это знаешь.
– Я думаю, парень, который ее делал, был под кайфом.
Рокси тоже была уверена в этом.
– Он великолепно справился со своей задачей, и я не желаю больше ничего об этом слушать.
Возможно, с татуировкой она и переборщила, но в тот момент такой поступок ей казался вполне оправданным. Если удастся нарастить достаточно твердый панцирь, предательство уже не будет доставлять столько боли.
По правде говоря, наибольшую боль Брайан доставил ей даже не тем, что ушел. Если честно, то между ними уже давно возникла пропасть, хотя и не хотелось в этом признаваться. Нет, самым болезненным в предательстве мужа было совсем другое. Рокси всегда воспринимала себя как успешную и умную женщину. И вдруг оказалось, что ее запросто можно обмануть, причем обманул ее тот самый человек, которому она больше всего доверяла. Ее развели как последнего лоха, а она и не заметила никаких признаков того, что ее разводят.
Рокси посмотрела на себя в зеркало заднего вида и с удовлетворением отметила, что с этими желтыми волосами и в солнечных очках на пол-лица она выглядит круче. Слепота ей больше не грозит. Она научится распознавать ложь так, что даже самый невинный обман не пройдет незамеченным.
Танди облизала пальцы.
– Не могу представить, что ваша мама скажет по поводу развода.
– Она не знает о разводе, и ты не должна ей ничего говорить. Ни слова. Поняла?
Танди округлила глаза:
– Вы хотите, чтобы я молчала о разводе и о том, как мистер Паркер вам изменил и как вас арестовали…
– Танди! Слишком поздно.
– Арестовали? – Марк подскочил на сиденье. – За что?
Рокси бросила злобный взгляд на свою домработницу. Танди фыркнула и сразу сделалась высокомерно-чопорной.
– Он бы все равно рано или поздно узнал. Все тайное становится явным. Вам следует об этом знать.
– Я не собиралась лгать. Я просто не хотела об этом упоминать.
– Черт, Рокси, – сказал Марк. – О чем она говорит?
– Да так, ерунда, – сквозь зубы процедила Рокси. – Никто не пострадал, и Брайан забрал заявление. Об этом действительно не стоит упоминать…
– Черт меня дери! – воскликнула Танди. – Вы въехали прямо в трейлер этого поганца и едва не убили его… или ее… – Танди нахмурилась. – Трансвестит – это он или она? Как правильно их называть?
– Трансвестит? – Марк даже охрип от удивления.
Рокси поморщилась:
– Не хотелось бы вдаваться в подробности прямо сейчас, но… Любовником Брайана был Ларри, его партнер по бизнесу.
Марк несколько секунд ошеломленно молчал, после чего взревел:
– Что?
– Я тоже примерно так отреагировала, – сказана Рокси. – Я подозревала, что он мне изменяет. Он стал приходить домой все позже и позже, и на одном из его пиджаков я нашла светлый волос. Но я никак не ожидала застать его с блондинкой шести футов и трех дюймов роста в неглиже с блестками и адамовым яблоком величиной с Виргинию.
– Господи! – Марк покачал головой. – Даже представить невозможно. Он не давал никаких поводов думать, что он…
– Ни одного повода, – услужливо подтвердила Танди, не дав Марку закончить мысль. – Паркер всегда казался нормальным мужчиной. И думаю, в определенном смысле он таким и был.
– Не могу в это поверить, – слабым голосом сказал Марк. – Брайан?
– Я тоже ни за что бы не догадалась, и это при том, что я на него работала, – сказала Танди. – Хотя сейчас я кое-что припоминаю. Я видела, как он смотрит ледовый балет по телевизору.
– Невероятно, – сказал Марк. – Я думал, что его знаю.
– Это ты мне говоришь, – сурово заметила Рокси.
Танди задумчиво покачала головой:
– Не знаю, о чем думал мистер Паркер. Этот Ларри из рук вон плохо разыгрывал женщину. Он ведь ужасно волосатый. Ни разу не видела, чтобы из неглиже высовывалось столько кудряшек. Надо бы ему в салон сходить, чтобы там над ним хорошенько поработали воском.
– Господи, – выдохнул Марк.
Рокси крепче вцепилась в руль и уставилась прямо перед собой.
Марк глубоко вздохнул:
– Мне так жаль, что тебе пришлось через все это пройти одной.
– Я была не одна. Танди была рядом.
– Верно. – Танди порылась в хозяйственной сумке и достала оттуда банку острого соуса и пакет с мясными палочками. – Я жила у нее неделю главным образом потому, что боялась, вдруг она кого-нибудь пристрелит, а я этого не увижу.
– Я рад, что мама ни о чем не знает, – убежденно и с некоторой горячностью заявил Марк.
Танди обмакнула мясную палочку в соус и задумчиво зачавкала..
– Пожалуй. Ничего плохого не хочу сказать о вашей маме, но она порядочная сука.
– Танди! – с укором сказала Рокси.
– Ну, так оно и есть, только не из тех, что громко лают. Она скорее из тех, кто кусает исподтишка, а такие, они хуже всех. – Танди похлопала Рокси по руке: – Но вы не волнуйтесь. Я ничего плохого миз Тремейн не скажу. В лицо то есть. Я ведь еду к ней по доброте душевной, чтобы помочь несчастной больной женщине.
– Ты едешь в Глори, потому что я плачу тебе тройное жалованье.
– И поэтому тоже, – весело согласилась Танди.
– В общем, когда мы приедем к матери, ни слова о Брайане и моем разводе. Идет?
– Гм… Я, конечно, не сахар, но ябедой никогда не была. Разве я стала звонить вашей маме, когда вы едва не спалили дом?
– Подождите минутку, – слабым голосом вмешался Марк. – Рокси, ты подожгла свой дом?
Рокси вновь злобно взглянула на Танди.
– Это произошло случайно. Я сложила клюшки для гольфа Брайана во дворе перед домом и подожгла их. Огонь каким-то образом перекинулся на дом.
– Аж парадная дверь загорелась! – Танди заерзала на сиденье. – И горели не только клюшки для гольфа. Она положила в костер всю одежду мистера Паркера, его любимые фотографии, два кресла, в которых он любил сидеть, его диплом юриста в рамочке и кровать из гостевой комнаты, где, как выяснилось, он и веселился со своим волосатым дружком.
– Господи! – едва слышно простонал Марк.
– Да уж. На ставнях первого этажа вся краска облезла. Пожарная бригада два часа огонь тушила. Президент ассоциации домовладельцев грозился подать на миз Рокси в суд, но она сказала ему, чтобы он лопнул. – Танди просияла. – Никогда в жизни я так никем не гордилась.
– Он сам напросился, – запальчиво заявила Рокси. – Никакого особого урона пожар никому не нанес. Я наняла рабочих, и они заново покрасили ставни. Во дворе заново раскатали газон, и сейчас и дом, и двор выглядят как новенькие. – Марк то ли зарычал, то ли застонал. – Но это было раньше, когда я злилась.
– Это было в субботу, – сказала Танди. – В прошлую субботу.
Марк положил руку Рокси на плечо:
– Почему бы тебе не рассказать мне, что происходит? Ты была со мной, поддерживала меня, когда ушла Арни. Если бы ты мне позволила, я бы тоже смог быть с тобой рядом.
Настал ужасный миг, когда слезы слишком близко подступили к глазам, но она справилась с ними и благодарно пожала руку брата. Хватит слез. Слезы для хлюпиков и маменькиных дочек.
– Спасибо, но ты все равно ничего не мог бы сделать. – Она снова положила руку на руль. – Мне сейчас хорошо. Лучше, чем когда-либо.
Танди фыркнула.
«Мустанг» Рокси повернул на длинную, обсаженную цветами подъездную дорогу, которая огибала холм перед похожим на свадебный торт особняком в викторианском стиле.
– Черт возьми! – Танди высунулась в окно. – Это дом из «Унесенных ветром»?
Марк фыркнул:
– Скорее из «Невесты Франкенштейна».
Рокси припарковала машину и, выйдя из нее, опасливо посмотрела на окно материнской спальни с белыми кружевными шторами в сборку. По спине побежали мурашки, и она непроизвольно одернула топ, прикрывая верхний край татуировки с раскинутыми орлиными крыльями.
Из открытого окна доносилось пение. Рокси задрала голову.
– Не может быть, чтобы ей было совсем плохо, раз она слушает музыку.
– Это проигрыш перед шоу, – презрительно заметил Марк. – «Скрипач на крыше» – это не музыка.
Танди наклонилась, чтобы взять свои сумки.
– «Скрипач на крыше»? Я смотрела.
– Это любимый фильм мамы.
Танди уставилась на Рокси, открыв рот:
– Ой, я не знала, что ваша мама еврейка!
Рокси покачала головой:
– Маме нравится фильм, но…
– К тому же, – Танди цепко ухватилась за тему, – мистер Тремейн назвал ее невестой Франкенштейна. Каждый знает, что все фамилии, заканчивающиеся на «штейн», – еврейские.
– Мама не…
– Жаль, я не знала, что ваша мама кушает кошерную пищу. – Танди собрала свои сумки. – Я, пожалуй, оставлю свои шкварки здесь.
– Тебе ни к чему…
Но было уже слишком поздно. Танди вышла из машины и направилась к парадной двери.
Рокси задумчиво посмотрела вслед своей домработнице, а затем повернулась к брату:
– Марк Тремейн, ты создаешь проблемы.
Он ответил ей искренней улыбкой:
– Всегда к вашим услугам, сударыня.
Рокси вздохнула. Она никогда не умела воспринимать мать с непосредственной непринужденностью брата. Конечно, Марк любил мать, а мать любила Марка, но это не мешало им скрещивать копья по любому поводу, а мирить их приходилось Рокси.
– Надо было бы купить маме цветов.
– Да, – сказал Марк, открыв багажник и выгружая пузатые пакеты Танди, набитые, похоже, сплошь велюровыми спортивными штанами, и один особенно длинный, напоминающий зеленую толстую кишку. – Ибо того, что мы побросали все свои дела и примчались сюда, чтобы она нами помыкала как хотела, явно недостаточно.
– Мама будет ждать большего.
– Рокси, она всегда будет ждать большего. – Марк протянул ей два чемодана. – Нашей маме невозможно угодить.
Рокси взяла чемоданы и пошла к дому. Брат был прав, мать никогда не бывает довольна. Рокси остановилась у подножия лестницы и огляделась. Трудно поверить в то, что она вернулась домой. В груди теснило. Она чувствовала это тиснение всякий раз, как приезжала в Глори.
Марк обогнал Рокси.
– Хватит тянуть время. Мама наверняка, слышала нашу машину.
В холле их встретил спустившийся со второго этажа доктор Уилсон.
Доктор, которому сейчас уже было за шестьдесят, выглядел таким же высоким, худым и сутулым, как и пятнадцать лет назад. И глаза его были все те же – голубые и ироничные, и взгляд оставался твердым и пристальным. Вот только волосы его, некогда русые, совсем поседели.
Доктор поставил на столик черный саквояж.
– Марк Тремейн! Гадал, когда вы приедете.
Марк улыбнулся:
– Как поживаете, док?
– Спасибо, не жалуюсь, – Уилсон скользнул взглядом по Танди, – Я как раз заходил проведать… – Глаза его стали квадратными. Он уставился на Рокси.
– Привет, док. Как мама?
Доктор с трудом придал лицу серьезное и даже суровое выражение.
– Даже если бы ваша матушка очень постаралась, хуже уже просто некуда. – Рокси едва не вскрикнула, но Уилсон лишь махнул рукой. – Нет! Самочувствие у нее как раз хорошее. Очень хорошее, я бы сказал. А вот расположение духа – куда хуже.
Рокси болезненно поморщилась:
– Мама может быть требовательной.
– Юная леди, вы выразились настолько мягко, что это уже скорее ложь, чем правда. Ваша мама трижды звонила мне этим утром, заявляя, что смертельно больна. Я примчался на вызов и что увидел? Ваша матушка, сидя в постели, доедала мороженое, что я категорически запретил ей делать.
Марк вздохнул:
– Она нуждается в опеке.
– У нее была бы сиделка, будь она чуть сдержаннее в своих притязаниях. Она успела восстановить против себя всех медсестер. Четырех сестер она уже отвадила, и они, знаете ли, не молчат. Теперь я бессилен – медсестры отказываются ее обслуживать.
Танди покачала головой, цокая языком.
– Эту женщину пора выпороть.
Доктор хотел было энергично кивнуть в знак согласия, но замер в нерешительности.
Рокси решила представить Танди и доктора друг другу.
– Танди составит маме компанию, так что сиделку искать не придется.
– Да! – Танди выпятила свою впечатляющую грудь, а заодно и живот. – Не беспокойтесь, док. Я умею обращаться с избалованными суками. Я всяких хозяев повидала, и ничего – справляюсь.
1 2 3 4 5