Александра улыбнулась.
— Я слишком обрадовалась, что вы еще дышите, чтобы требовать чего-то еще. И хорошо, поскольку вы были так вежливы, что непременно попытались бы показать себя джентльменом, что привело бы к катастрофе. По крайней мере вы были лучшим гостем, какого только можно пожелать. Вы не просили ничего особенного из еды или питья, ничего не требовали, не шумели и не вмешивались в наши дела… поначалу.
Он улыбнулся ей в ответ.
— Чудо, что вы позволили мне очнуться.
Все присутствующие тоже улыбались, но теперь они перевели взгляд с хозяина дома на новую гостью, и на некоторых лицах улыбки померкли, а большинство мамаш сузили глаза. Драмм продолжал держать девушку за руку. Она не сводила с него глаз. Эрик закашлялся.
— И что же сделал этот человек, когда наконец пришел в себя? — спросил он. — Построил сарай своей мечты, чтобы разместить в нем всех своих слуг и друзей, которых он немедленно позвал на помощь. Бедная мисс Гаскойн. Ее лошадка была смущена, а куры поражены таким размахом, и это еще ничто по сравнению с тем, что говорили соседи!
Вся компания рассмеялась.
— Да. Я совершил ошибку, сознаюсь, — сказал Драмм. — Сарай оказался таким вычурным, что куры, должно быть, решили, будто теперь они обязаны нести золотые яйца, — добавил он с озадаченным видом, чтобы опять заставить всех смеяться. — По правде говоря, сарай больше подходит к какому-нибудь раззолоченному дворцу, чем к очаровательному историческому дому мисс Гаскойн. Скажите, дорогая, вы уже сровняли с землей этот ужас, что я построил?
— Если бы я это сделала, куры обиделись бы на меня и больше не стали бы со мной разговаривать, — ответила она. — Они теперь так зазнаются, что в обычном сарае чувствовали бы себя не в своей тарелке.
Он засмеялся и сжал ее руку в молчаливом одобрении шутки, а потом отпустил ее, и Александра почувствовала, как стеснение в ее груди тоже отпустило. Когда она вошла в комнату и увидела эту сверкающую компанию, ей хотелось убежать прочь. Девушка знала, что Драмма окружает великолепие. Она не так часто в своей жизни встречалась с великолепием, чтобы представлять себе, что это такое. Теперь представляла.
Даже внешний вид его дома произвел на нее впечатление, но то, что она ощутила, оказавшись внутри, превзошло се самые фантастические мечты. Выложенный белыми и черными квадратами мраморный пол был прекраснее, чем весь дом их местного эсквайра. Один взгляд подсказал ей, что на стенах, обтянутых шелком, висят настоящие произведения искусства. Высокие потолки расписаны фресками на поле из золотого, розового, зеленого и голубого. Девушка подумала, что это, должно быть, работа Роберта Адама. Окошко над дверью впускало солнечный свет, позволявший видеть огромные черные и белые вазы, стоявшие в нишах.
В центре холла располагалась изящная резная лестница, напоминавшая застывший водопад. Отполированное красное дерево по красоте не могло сравниться ни с чем в ее доме, а прислуга одевалась лучше, чем самые богатые люди в ее деревне. Она видела двух слуг и дворецкого в ливреях, похожих на мундиры какой-нибудь величественной армии.
Когда Александра вошла в зал, она почти перестала дышать. Люди выглядели так, словно сошли со страниц модных журналов. Миссис Тук сшила ей прекрасное платье, но девушка с точностью до пенни знала, во сколько оно ей обошлось. Эти дамы красовались в платьях, сшитых руками мастеров, в шелках и атласах, вышитых ангелами. Веера, которыми дамы обмахивали лица, стоили дороже, чем весь гардероб Александры. Их платья, прически, разговор, их лица — все казалось прозрачным, с холодком, даже смех, который, как аромат редких духов, носился в воздухе. И кроме Драмма с Эриком, в комнате находились одни только женщины.
Александра и возмутилась, и опечалилась. Она надеялась повидать Драмма. Вместо этого она увидела графа Драммонда, сидящего в кресле с высокой спинкой, его скучающе полузакрытые глаза, на худом лице играла ледяная улыбка. Он полностью соответствовал образу томного, элегантного, богатого и могущественного джентльмена, который может заставить самых красивых леди Лондона стараться привлечь его внимание — и ему это безразлично.
Потом Драмм посмотрел на нее, и она заметила, как в его прозрачных глазах заиграла жизнь. Он улыбнулся ей и заговорил, и она снова увидела прежнего Драмма. Но миссис Тук была права, подумала Александра, теперь ей никогда не забыть, кто он такой на самом деле.
Ну что ж, так и должно быть, решила она. И ощутила, как ей плохо.
— Так это та самая молодая дама, которая спасла вам жизнь! — воскликнула Аннабелл с выражением восторга на лице. — Прекрасно, мисс Гаскойн! Лондонские леди восхищены вами. Какая смелость. Принять у себя незнакомца! И с такой злодейской внешностью, — добавила она, стрельнув в Драмма глазами. — Откуда вы могли знать, что он не какой-нибудь мерзавец, который встанет ночью, ограбит вас и сбежит неизвестно куда?
— Я беспокоилась только о том, что нам делать, если он не очнется, — ответила Александра. — От призрака труднее избавиться, чем от вора. Я бы предпочла иметь дело с грабителем, чем с мертвецом, а вы?
— А из-за чего произошел несчастный случай? — с любопытством спросила другая дама, протискиваясь поближе и с укором взглянув на Аннабелл, которая, как обычно, старалась верховодить в любом разговоре.
— Из-за зайца, или белки, или птички, которая напугала мою лошадь, — пожав плечами, ответил Драмм.
— Это наверняка оказался необычный зверек, — задумчиво сказала Аннабелл, — поскольку он стрелял из ружья. — Она подождала, пока прекратятся охи и ахи, и добавила: — Видите ли, я расспрашивала отца, и он сказал, что правительство ведет расследование. Лорд Драммонд работал на них во время войны с Наполеоном, и у него до сих пор имеются враги.
Драмм подавил стон. Наверное, она сказала это, чтобы укрепить его репутацию, потому что если она на него охотится, то хочет, чтобы он выглядел бесстрашным патриотом в глазах общества. Или, мрачно подумал он, может быть, Аннабелл надеется, что ее слова дойдут до графа Уинтертона и тому будет приятно, что она так превозносит его сына. Драмму все это было неприятно.
— Скорее всего какой-то мальчишка стрелял по птицам, так считают все в деревне, — скучающим голосом проговорил Драмм, чтобы предупредить желание дам польстить ему и продолжить обсуждение этой темы. — Поскольку мисс Гаскойн новичок в нашей компании и в Лондоне, вынужден спросить вас, милые леди: что вы посоветуете ей посетить? Она была для меня воплощением гостеприимства, и я бы хотел ответить ей тем же. Какие у вас идеи?
Дамы заговорили наперебой, гостьи Драмма старались привлечь его внимание, предлагая каждая свое, надеясь показаться в его глазах остроумной или мудрой. Аннабелл, конечно, снова превзошла всех.
— Я придумала самое лучшее! — воскликнула она, прерывая советы посетить оперу, театр, парк Воксхолл и все соборы, замки, галереи и исторические места города. — Почему бы мне не устроить бал? Мы сможем представить вашу спасительницу всему обществу. Скажем, через пару недель? Пока все еще не уехали из города до конца лета. К тому времени вы, конечно, уже сможете протанцевать с ней танец. И со мной, я надеюсь, — с очаровательной улыбкой добавила она, — в награду за мою прекрасную идею?
— Да, идея хороша, — подхватила Джилли до того, как кто-либо успел вымолвить хоть слово, — но бал состоится у меня. Я знаю Драмма дольше и больше досаждала ему и знаю Алли тоже. Муж будет доволен. Он хочет остаться в Лондоне, чтобы закончить какие-то дела, так что это не нарушит наши планы. Что скажешь, Драмм? Я вполне могу справиться с ролью хозяйки бала — с твоей помощью, конечно.
— Если Деймон согласится, я думаю, что это превосходная идея, — сказал Драмм. — Я спрошу его, если ты не возражаешь.
— Ха, — весело произнесла Джилли, — как будто он когда-нибудь был против! Он любит вечеринки не меньше остальных. Как здорово, Алли.
— Для меня не надо устраивать ничего настолько великолепного, — возразила Александра, побледнев и покусывая нижнюю губу. — Я буду просто счастлива посетить ипподром Эстли. Мальчики просили меня сходить туда и потом подробно им все рассказать. Меня также вполне устроит посещение парка Воксхолл, а больше ничего делать не надо.
— Верю, верю, — ответил Драмм. — Но бал у Джилли доставит удовольствие мне, так что позвольте нам этим заняться. Я обещаю, что вы посетите и другие места. Я буду рад вас сопровождать. — Он поднял руку, чтобы стих всеобщий ропот. — У меня есть инвалидная коляска, так что я могу бывать всюду без костылей. Я так мечтаю выбраться из дома. Конечно, — печально добавил он, — если мисс Гаскойн не согласится, чтобы миссис Райдер устроила бал, она также лишит меня возможности прогулок. Потому что, если она не захочет пойти на бал, я, конечно, не смогу попросить ее сопровождать меня при осмотре достопримечательностей города. Это было бы ужасно эгоистично с ее стороны, не правда ли?
Он увидел, что Александра нахмурилась, и пожал плечами.
— Я привык, чтобы все было по-моему. Конечно, это большой недостаток, — обратился он к присутствующим. — А чем же еще я могу на нее воздействовать? Пришлось воспользоваться нашей дружбой. По крайней мере я думал, что мы друзья. Верил, она захочет, чтобы я выходил и был счастлив, но может, я ошибался…
— Чепуха! — взволнованно воскликнула Александра.
— Нет, — легкомысленно ответил он, — это шантаж. И вы знали, что я на это пойду. Теперь ваш ход.
— Вы в точности как мальчики, когда они захотят чего-нибудь от меня добиться, — сказала она. — Знаете, они ныли и хандрили так убедительно, что в доме создалось похоронное настроение. Братья сказали, что, если я не поеду в Лондон, они будут себя так вести все лето и чувствовать себя виноватыми каждый раз при виде меня, думая, что мне пришлось остаться и присматривать за ними вместо отдыха и развлечения.
— Конечно, — вкрадчиво произнес Драмм. — Именно это я и посоветовал им сказать.
Он рассмеялся, увидев выражение ее лица. К нему присоединился Эрик, а потом и Джилли. Через минуту Александра тоже смеялась. Но все остальные в комнате молчали.
— Боже мой! — двумя неделями позже сказал Эрик, останавливаясь в дверях, ведущих в спальню Драмма. — Что это ты делаешь?
— Стараюсь не превратиться в миску с желе, — проворчал Драмм. — Закрой дверь, пожалуйста. В это время я держу слуг подальше. Никогда не угадаешь, кто может заглянуть сюда. А мне не хотелось бы, чтобы это дошло до моего отца.
Эрик закрыл дверь, скрестил на груди руки и осмотрелся. Его друг превратил элегантную спальню в склад ненужной мебели. Шесть диванчиков разных стилей и форм стояли в ряд спинками друг напротив друга, образуя проход, ведущий от огромной кровати с пологом до большого окна на противоположном конце комнаты. Граф Драммонд в одном белье и рубашке проходил по этой странной аллее, используя только силу рук, всем весом опираясь на спинки диванов и раскачиваясь между ними. Он продвигался медленно, держась так, чтобы его ноги не касались ни прекрасных обюссонских ковров, ни отполированного пола. Граймз топтался поблизости, готовый подхватить хозяина, если тот сорвется.
Эрик заметил, что обманчиво худое тело друга оказалось достаточно сильным. Вены пересекали крепкие мускулистые руки, и это говорило о том, что ими пользовались не только при надевании перчаток для верховой езды, а здоровая нога отличалась мощным сложением. Эрик поморщился, увидев, что на другой ноге Драмм тащит тяжелую деревянную клетку.
— Нарушаем советы доктора? — мягко поинтересовался майор.
— Не совсем, — выдохнул Драмм. — Доктор мне этого не запрещал.
— Потому что ты его не спрашивал.
— Правильно, — подтвердил Драмм, тяжело переводя дыхание, когда достиг окна. — Сегодня добрался быстрее, верно? — спросил он Граймза, прислоняясь к подоконнику, и наконец становясь на здоровую ногу.
Граймз посмотрел на часы в руке.
— На полминуты быстрее, милорд.
— Хорошо, — сказал Драмм. — Спасибо, Граймз. Сейчас мне надо кое-что обсудить с майором Фордом. Не волнуйся, он поможет мне добраться обратно.
Граймз поклонился и оставил господ наедине. Драмм улыбнулся другу.
— Если я буду только сидеть и ждать, то нога станет совершенно бесполезной к тому времени, когда доктор решит освободить ее от этих приспособлений. Я все время чувствую себя слабым, как котенок. Отдыхать целый день утомительно, так же как ездить целый день верхом, а если это повторяется день за днем, то становится просто невыносимо. Я никогда не понимал, что человек должен напрягать мышцы, или он их лишится. Весь мир считает, что богачам повезло, потому что им не приходится трудиться, как простому люду. Но богачи, ведущие праздный образ жизни, чаще страдают от подагры, апоплексии и расстройств печени.
— Ну ладно, — заметив удивленное выражение лица Эрика, сказал Драмм, — я не могу доказать это. Но знаю, что без движения схожу с ума. Я не могу спать по ночам, ничего не делать, только крутиться и стонать целый день. Я сознаю, что еще не здоров. И конечно, не хочу потерять ногу из-за собственной глупости, а если кости сдвинутся до того, как срослись, такое может случиться. Но никто не говорил, что мне нельзя пользоваться мозгами. Я их напряг и придумал, как можно тренироваться, не задевая ногу. Граймз слишком слаб, чтобы выдержать мой вес во время ходьбы. Конечно, я могу прыгать, но это не слишком эффективное упражнение. Я обнаружил, что физические занятия успокаивают нервы. Посмотри на потолок над кроватью.
Эрик посмотрел вверх и увидел две веревки, свисающие с выступающей потолочной балки.
— Когда я только начал тренироваться, то добивался, чтобы руки стали достаточно сильными, — с гордостью произнес Драмм. — Я поднимался и опускался, пока не понял, что способен на большее.
— Но ты хочешь скрыть это от графа. Что, если он увидит?
— Надеюсь, нет. Он редко заходит в мою спальню. Ну а если увидит? Мне не шесть лет, я его не боюсь. Я просто не хотел, чтобы он беспокоился обо мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41