– Что заставило тебя выйти из дома так рано?– Сейчас не рано, а поздно, – уточнил Ноуланд, прикрывая рот тыльной стороной руки. – Я еще не ложился в постель.Похоже, он собирается что-то рассказывать…– А бренди еще осталось?– Немного.Проходя к буфету, Тристан спросил:– Ты собираешься поведать мне, почему оказался здесь в такой час, или хочешь, чтобы мы поиграли в игру «задай правильный вопрос»?– Сегодня вечером я допоздна работал над докладом, который хотел представить моему начальнику утром, – принялся объяснять Ноуланд, пока Тристан наливал себе бренди. – После полуночи я ушел из кабинета и направился домой, по дороге углядев, что ты и леди Симона Тернбридж улизнули, чтобы, как я полагаю, устроить тайную встречу на складе.Тристан неодобрительно покачал головой.– Так ты следил за нами?– Говоря точнее, я следил за леди Таунсенд, которая следила за вами.Люсинда? Тристан замер.– Этого только не хватало! – пробормотал он.– Я так и понял, что ты не заметил ее присутствия. Ну конечно, не заметил. Ему и в голову не приходило, что такое возможно. Глупость и слепота. Непростительная небрежность.Тристан поднес рюмку к губам и сделал глоток.– Как долго она там оставалась?– Не слишком долго, – заверил его Ноуланд. – Как только ты поручил своего коня сторожу, ее карета поехала дальше.– Но… Ты уверен, что это была она?Ноуланд кивнул.– Розалинда остановилась возле дома герцога Райленда под уличным фонарем, и когда она отодвинула занавеску, чтобы наблюдать за вами, я очень хорошо разглядел ее лицо.Проклятие! Тристан снова отпил бренди и рухнул в кресло, стоявшее напротив.– А где был ты?Ноуланд виновато улыбнулся:– Я отчаянно пытался скрыться из вида, пока ты меня не заметил и не решил, что я слежу за тобой. Впрочем, ты все равно не замечал никого, кроме леди Симоны. Я последовал за вами на случай, если тебе понадобится помощь.Хорошо, что этой ночью хотя бы Ноуланд не потерял головы. Про себя Тристан такого сказать не мог.– Спасибо.– Четыре часа – это чертовски долгий срок для того, кому приходится торчать на пристани.– Это зависит от того, чем человек занимается, – усмехнулся Тристан.Ноуланд засмеялся:– Я играл в карты с ночным сторожем. Кстати, он прекрасный партнер.– Да? А я и не знал.– В интересах нашей дружбы и чтобы ничего не утаивать, – продолжил Ноуланд, – хочу упомянуть о том, что я проследовал за вами до городского особняка герцога на тот случай, если леди Таунсенд вдруг решит устроить безобразия на этом этапе вашей вылазки. Как только вы оказались в обществе мистера Хейвуда и остальных ее родственников, я прекратил наблюдение, пришел сюда и с тех пор дожидаюсь тебя.Значит, Ноуланду известно, что их с Симоной разоблачили. А он так уверенно сказал герцогу, что их отношения являются тайной! Кажется, столь дивная ночь могла обернуться куда как плохо… Тристан снова пригубил бренди, прикидывая, насколько быстро он способен напиться и как долго может себе позволить оставаться в таком состоянии.– Я у тебя в большом долгу, Ноуланд, – проговорил он, надеясь ускорить события и заставить приятеля убраться восвояси, однако Ноуланд намека не понял: он переплел пальцы, пристроил их на животе и, улыбаясь, спросил:– Должен я принести тебе поздравления по поводу помолвки?Тристан поднял рюмку.– Нет. Герцог удовлетворился моим обещанием оставить эту эскападу в тайне и разорвать отношения с Симоной.Ноуланд хмыкнул:– Это определенно нельзя назвать ожидаемым ходом событий, – задумчиво заметил он. Тристан пожал плечами:– Дрейтон – очень необычный пэр.– Если учесть то, что ты тоже необычный, разговор, полагаю, получился интересным.«Интересный» был не совсем тот эпитет, который использовал бы сам Тристан, но спорить ему все равно не хотелось.– Герцог был удивительно вежлив, если принять во внимание все обстоятельства, – признал он и вдруг сморщился, как от боли.Ноуланд удивленно взглянул на него.– И в чем причина твоего очередного волнения?– Люсинда знает про Симону!– Пожалуй, – согласился Ноуланд. – Однако свидание не обязательно ведет к женитьбе. Леди Таунсенд не имеет понятия о том, что тебя и леди Симону застали вместе. Почему она вдруг должна решить, что ты планируешь вступить в брак? Пока у нее нет основания торопиться и считать, что ей необходимо принять меры против тебя.– Это так ты решил.Ноуланд ничуть не смутился.– Во время второй части твоего приключения я нигде не заметил ее кареты. Несомненно, она отправилась домой сразу после того, как увидела, куда направились вы с леди Симоной.Стремительно перебирая возможные варианты, Тристан кивнул, делая вид, будто соглашается с Ноуландом. И все же, почему Люсинда следовала за ним и Симоной до склада? Разве ей мало было просто знать об их встрече? А если на самом деле она выслеживала их с таким же упорством, какое проявил Ноуланд, и увидела, что у ворот их ждет Хейвуд?Неожиданно Тристан почувствовал, что слишком устал и не способен прийти хоть к какому-то разумному решению. Лишь одна мысль казалась ему неоспоримой: с этой минуты он должен держаться от Симоны как можно дальше. А еще ему необходимо предостеречь ее. Люсинда знает про них, и, значит, существует вероятность того, что его мачеха начнет осуществлять свой план. Может, отправить Симоне записку? Или лучше найти какой-то более удачный и разумный путь, которого он просто не видит сейчас из-за усталости?Впрочем, в настоящий момент самым разумным было подняться наверх, упасть на кровать и немного поспать.Тристан посмотрел на Ноуланда:– Я очень ценю то, что ты этой ночью сделал ради меня.– Всегда рад помочь. – Ноуланд поднялся. – Но если в следующий раз ты решишь устроить любовное свидание при свете дня, я буду тебе очень благодарен.– Свиданий больше не будет, по крайней мере с леди Симоной.– Ах да, твое обещание герцогу…Это было отнюдь не главной причиной, но годилось в качестве наиболее простого объяснения, и Тристан кивнул.– Если уж речь зашла об обещаниях. Надеюсь, ты не станешь ни с кем делиться своими наблюдениями.Ноуланд ухмыльнулся:– Если только ты мне не скажешь, что на самом деле хочешь на ней жениться и нуждаешься в способе обойти возражения герцога. Тогда я буду рад рассказать о вас всем, с кем только знаком.– Тебе просто цены нет.– Настоящий друг и все такое прочее. – Продолжая ухмыляться, Ноуланд направился к двери, а Тристан уставился в свою почти пустую рюмку, прислушиваясь к звукам, сопровождавшим уход друга.Если бы этой ночью Люсинда решила действовать… Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, испытывая глубокое отвращение к себе. Они с Симоной остались целы и невредимы только по милости Божьей и по тем соображениям, которые имела в голове его мачеха. Им повезло, и теперь его обязанность – позаботиться о том, чтобы Симоне продолжала улыбаться удача.Увы, уроки живописи закончились. Конечно, ему придется придумать для Эммалины подходящую отговорку, однако Симоне он расскажет об истинной причине, по которой больше не сможет ее видеть, – она, безусловно, этого заслуживает. Вот только как ей об этом сказать… Может, напрямую? «Я обещал твоему зятю, что больше не буду с тобой видеться, в обмен на разрешение не жениться на тебе. Это я сделал для того, чтобы защитить тебя от Люсинды. Потом оказалось, что это было довольно бесполезной жертвой, поскольку ей все равно известно о нашей ночной встрече. Мне очень жаль. Я не знаю, насколько серьезно ее помешательство, и не думаю, чтобы она сочла тебя опасной, но тем не менее тебе стоит держать ухо востро и помнить о ней. А за сим – прощай».Тристан вздохнул, открыл глаза и допил остатки бренди. Раз он уже выказал себя полным ослом, вполне можно добавить под конец что-то вроде: «Спасибо за чудесную ночь и море наслаждений. Я продолжал бы эту связь, если бы только мог надеяться найти способ, как сделать это безнаказанно».К несчастью, он и так уже достаточно сильно уронил себя в ее глазах. Не то чтобы мнение Симоны о нем останется высоким после того, как герцог объявит ей о том, что ее возлюбленному понадобилось не больше минуты на решение ее бросить. Боже, как он все испортил! Если бы только он прислушался к голосу рассудка и не нарушил своих принципов тогда, в саду!Конечно, можно просто уплыть из Лондона и разделаться со всем сразу. Ему совершенно нет нужды в наследственном поместье – если уж на то пошло, оно только высасывает деньги из его личного состояния, так что без него он окажется значительно богаче. И ему нисколько не хочется занять свое место в палате лордов. Англия давно перестала быть его домом, да никогда и не была им… Тристан никогда не питал по отношению к этой стране чувства долга, которое заставило бы его пустить корни в английской почве.Да, уплыть – это разумно и осмотрительно. Если Люсинда не сможет его разыскать, то она не сможет убить его ради страховой премии, и, что еще важнее, у нее не будет никаких причин причинять зло Симоне.Однако… Тристан тихо вздохнул и снова откинул голову на спинку кресла. Он может найти сотню разных доводов, но, если честно, отъезд был бы равнозначен трусливому бегству. Люсинда не только не будет наказана за убийство его родственников, но никто не сможет помешать ей в том случае, если она вдруг решит застраховать Эммалину. А то, какого мнения о нем будет Симона… Боже, ему даже думать не хотелось о том, насколько глубоко будет ее отвращение к нему!Из всего этого сумбура следовало только одно: ему необходимо найти способ принудить Люсинду к действиям, не подвергая опасности никого, кроме самого себя. Плохо то, что это гораздо легче сказать, чем сделать… Может быть, если он закроет глаза всего на несколько минут и как следует подумает, ему… удастся… найти…– Сэр?Проклятие, ну что еще!– Сэр!Тристан протестующе заворчал, пытаясь отодвинуться от руки, которая трясла его, затем открыл глаза.– Грегори?– Да, сэр. Извините, но я подумал, что вы захотите это знать: «Констанс» уже причаливает.Осмысление каждого слова оказалось процессом медленным и сложным, поскольку голова Тристана никак не хотела приходить в норму. Ага, он у себя в кабинете. И похоже, заснул прямо в кресле. Огонь в камине еще горит, но из-под бренди куда-то исчезла рюмка. Кто-то – наверное, дворецкий – поставил на столике рядом с креслом кофе…Проведя рукой по лицу, Тристан выпрямился в кресле.– Который час?– Десять, сэр.Боже, он проспал четыре часа! А ведь когда-то ему вполне хватало и двух.Тристан рассеянно провел рукой по волосам.– До чего гадко стареть!– Была тяжелая ночь? – сочувственно спросил Грегори.– Да, пожалуй.Протянув руку, Грегори снял что-то с плеча Тристана, а затем повернулся к окну и поднес руку к свету.– Долгая ночь с брюнеткой?Симона!Мозг Тристана судорожно начал работать.– Сделай мне одолжение, Грегори.– А разве я не этим занимаюсь все время?Тристан, прищурившись, посмотрел на своего служащего:– Ты вчера так и не нашел, с кем пообедать?Грегори неопределенно пожал плечами:– Так что за одолжение я должен сделать, сэр?Тристан поднялся.– Я должен был появиться у сестры и помочь ей писать портрет подруги.– Ваша доброта просто бесконечна…Тристан, не выдержав, хмыкнул. На самом деле, если не считать проблемы с Люсиндой, он считал себя настоящим счастливцем. Если бы еще Люсинда не портила все остальное…– Ты заедешь к моей сестре и передашь ей, что этим утром у меня есть другие обязательства. Вырази мои сожаления и все такое. Пока ты этим занимаешься, я приведу себя в порядок, и затем мы увидимся на причале.– А где живет ваша сестра?– Кучер отвезет тебя сначала к Эм, а потом к причалу.Грегори неохотно кивнул и высоко поднял длинный, волос Симоны.– Это вам нужно?– Пока не знаю. – Тристан взял волос и вернул его себе на плечо просто для того, чтобы увидеть, что предпримет его помощник.Грегори, воздел очи к небу.– А имя вашей сестры? Просто чтобы мне не выглядеть глупым невеждой, стоя у ее дверей.– Эммалина, – сообщил Тристан. – Леди Эммалина Таунсенд.– И вы не будете против, если я приглашу ее пообедать?Тристан рассмеялся и начал подниматься по лестнице:– Нисколько. Действуй.Эм и Грегори – вот забавно! С такой парочкой уж точно не будет сцены, какая случилась у него с герцогом. Кстати, союз этих двоих был бы отнюдь не плох. Эммалина и Грегори люди спокойные, чуть замкнутые, и, главное, более чем готовы не нарушать рамки того, что дозволено обществом.В отличие от… Он перевел взгляд на свое плечо и, сняв длинный волос с ткани сюртука, медленно начал накручивать шелковистую нить на палец. При этом он пытался понять, что в Симоне так притягивает его. Он мог умело командовать кораблями и людьми, на всем Востоке его знали, как искушенного купца. Благодаря усердному труду и полной сосредоточенности Тристан сколотил состояние, о котором большинство аристократов могли только мечтать. К тому же он не мог вспомнить, когда в последний раз женщина всерьез отвергала предложенные им плотские утехи. В целом он мог считать себя человеком с острым умом и способностью направить его на достижение хорошо продуманной цели.Так что такое было в Симоне, что заставило его отбросить осторожность и рассудительность? Вряд ли он назвал бы ее самой красивой женщиной из всех, с кем ему приходилось встречаться, и она определенно не была первой, уступившей обольщению. Однако Симона оказалась первой, чья цена стала для него чересчур высокой.Что в ней было особенного? Возможно, все объяснялось просто: он уже много месяцев не имел возлюбленной, а Симона оказалась готова к любви? Но, если бы ему нужно было только жаркое тело и удовлетворение желания, тогда он мог бы выбрать любую из доброй дюжины замужних женщин, которые маняще смотрели на него на каждом балу. Тем не менее никому из них не удалось пробудить в нем хоть искру интереса. А вот в Симоне оказалось нечто такое, что проникло в глубину его существа и властно сотрясло его до самого основания.Постаравшись избавиться от наваждения, Тристан сурово приказал себе прекратить самоистязания. Это была случайная слабость, секундное помрачение рассудка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32