Пусть будет скромна сшитая портным шотландка, но прелесть элегантной изящной шляпки Оливии, о которой мечтала Леда, померкнет наполовину только из-за золотого медальона на клетчатой кокарде.
Миссис Айзаксон, выступающая в обществе под псевдонимом давно несуществующей мадам Элизы, быстро вошла в комнату, где кроили. Она вручила Леде пакет карточек, молча оглядела и кивнула:
– Очень мило. Украшение на волосах удачно. Одобряю. Помогите мисс Кларк сделать так же, пожалуйста. Девушка отчаивается. – Она щелкнула пальцами по карточкам. – С иностранцами будут еще английские леди. Я надеюсь, что леди Эшланд и ее дочь тоже брюнетки. При подборе ткани обратите внимание на тона драгоценностей, дневной свет или свет свечей. Никаких оттенков желтого в чем бы то ни было, хотя цвет слоновой кости, возможно, подойдет. Их будут сопровождать человек шесть или семь. Придется всех обслуживать одновременно. Если вы понадобитесь, я приглашу.
– Конечно, мэм, – сказала Леда. Она поколебалась, но заставила себя добавить. – Мэм, можно мне поговорить с вами?
Миссис Айзаксон сурово взглянула на нее.
– У меня сейчас нет времени для частных разговоров. Это касается нового платья?
– Я живу одна, мэм. И теперь… – О, как это трудно, заставить себя говорить. – Я в сложной ситуации сейчас, мэм.
– Костюм должен быть оплачен из вашего заработка, конечно. Шесть шиллингов в неделю, сумма, оговоренная в вашем контракте.
Леда опустила глаза.
– Мне не прожить на то, что останется, мэм.
Миссис Айзаксон помолчала мгновение.
– Вы обязаны одеваться в соответствии с вашим положением. Я не могу позволить изменений в контракте, вы понимаете. Это создаст прецедент, который я не смею допустить.
Возникла еще одна невыносимая пауза.
– Я посмотрю, что можно сделать, – наконец, сказала миссис Айзаксон.
Леда испытала чувство облегчения.
– Благодарю вас, мэм. Благодарю. – Она сделала реверанс, в то время как миссис Айзаксон подхватила юбку и отвернулась.
Леда стала разглядывать карточки. Было привычным в этом году появление экзотических посетителей. Некоторые получали рекомендации в их мастерскую по установленному этикету из отдела для иностранцев. Под датой были указаны данные:
Японская группа – 8.00
Принцесса Терут-Но-Мийя из Японии. Обращаться – Ваше Светлейшее Высочество. Английский исключается.
Императорская супруга Окибо Отсу из Японии. Обращаться – Ваше Светлейшее Высочество. Английский исключается.
Леди Инойе из Японии, дочь графа Инойе, японского министра иностранных дел. Использовать дипломатическое обращение – Ваше сиятельство. Свободно владеет английским, образование получено в Англии, переводит без затруднений.
Группа с Гавайских (Сэндвических) островов – 10.00
Королева Капиолани с Гавайских островов. Обращаться – Ваше Величество. Мало говорит по-английски. Нужен переводчик.
Принцесса Лилиевокалани из королевской семьи с Гавайских островов. Обращаться – Ваше Высочество. Бегло говорит по-английски, свободно переводит.
Леди Эшланд, маркиза Эшланд и ее дочь леди Кэтрин. Живет ныне на Гавайских островах. Приближенная гавайской королевы и принцессы.
Леда быстро перебирала карточки, запоминая титулы, в то время как ученица заканчивала ее платье. Здесь Леда была в своей стихии. Мисс Миртл Балфор ревностно выполняла свою миссию воспитать девушку в рамках этикета высшего света. Действительно, Леду очень сердечно принимали вдовы и старые девы Южной улицы. Аура приятного скандала, которая еще окружала мисс Миртл и ее дом со времен того невозможного человека, невзирая на сорок лет последующей тихой жизни, была как пароль. Одной из Балфоров было разрешено – ее даже поощряли – быть эксцентричной, т. к. это придавало сладкий привкус авантюры и вызова скромному маленькому обществу на Южной улице. Эти благовоспитанные леди закусывали удила и фыркали на каждого, кто сомневался в здравом смысле мисс Миртл, когда она решила дать приют в своем доме маленькой дочери француженки. Они баюкали Леду на своей аристократической груди, так что она росла в обществе женщин, среди поблекших цветов аристократии Мей-феа, считая старших дочерей графов и сводных сестер баронетов своими близкими знакомыми.
Все эти Величества и Светлости были, однако, рангом выше, и со стороны иностранного департамента очень любезно прояснить отдельные детали заранее, чтобы избежать опасности попасть впросак. Все должно пройти отлично, как и с Махарани, и с Леди из Сиама, и с семьей мандарина на прошлой неделе.
Когда все было закончено с ее платьем, она пошла отбирать материю, перенося рулон за рулоном кружева, бархат и шелк за прилавки в выставочном зале, где высокие панели с зеркалами отражали дорогие образцы фиолетовых отрезов и ковер цвета янтаря в огромной комнате.
Другие девушки в зале занимались тем же самым, готовясь к наплыву постоянных клиентов, многие из которых сделали заказы на более поздние и удобные часы дня. Как только она уложила последний рулон полосатой ткани поверх всей кучи, ливрейный лакей сопроводил в зал их Светлейшее Высочество из Японии.
Мадам Элиза-Айзаксон поспешила сделать раболепный реверанс перед четырьмя изящными восточными леди, которые остановились в дверях, как испуганные лани. Они все уставились на носки своих восточных туфель, прижимая руками юбки. Проборы в их блестящих черных волосах были прямыми и такими же белыми, как фарфоровые лица. Мадам Элиза на своем прекрасном французском языке пригласила дам войти и последовать за нею.
Она повернулась к ним спиной, но, сделав три шага, поняла, что ни одна из японских леди не собирается следовать за нею. Они стояли молча, уставившись в пол.
Мадам Элиза взглянула на ливрейного лакея, произнесла «леди Инойе?» и вопросительно подняла брови. Ливрейный лакей недоуменно пожал плечами. Мадам была вынуждена спросить громко, на чистом английском языке: «Леди Инойе, окажите мне честь. Ваше Сиятельство».
Никто не ответил. Одна из японок, стоявшая за спинами других, сделала слабое движение рукой. Мадам Элиза приблизилась к ней на шаг: «Ваша Светлость?»
Японская девушка приложила пальцы к губам. Она улыбалась, закрывшись рукой, а затем стыдливо захихикала. Ясным юным голосом, почти шепотом, она произнесла нечто непонятное, что прозвучало так, как будто она пыталась петь, набрав полный рот воды. Она слегка поклонилась, показала на дверь и снова поклонилась.
– О господи, – сказала мадам Элиза, – а я думала, их Светлость говорит по-английски.
Девушка повторила свой жест по направлению к двери. Потом она приложила руки к горлу, склонилась и театрально кашлянула. Снова показала на дверь.
Все стояли молча, в недоумении.
– Мадам Элиза, – отважилась Леда, – возможно, что леди Инойе не пришла?
– Не пришла? – голос мадам Элизы сел, она была в панике.
Леда вышла вперед. «Ее Светлость», – сказала она медленно и отчетливо, а затем приложила руку к горлу, кашлянула, как японская девушка, и сделала жест рукой по направлению к двери.
Все четыре японские леди поклонились, их поклоны были разными – от глубокого поясного до легкого кивка головой.
– О господи, – сказала мадам Элиза. Снова последовало молчание.
– Мадемуазель Этуаль, – мадам Элиза внезапно обратилась к Леде, – обслужите этих клиентов.
Она взяла Леду за локоть и подтолкнула вперед, принося ее в жертву, а сама с поклоном отошла в сторону.
Леда перевела дыхание. Она не имела представления, кто из них был принцессой, а кто супругой императора, но инстинкт подсказал ей, что это были две особы, стоящие впереди.
Приглашающим жестом руки она попыталась усадить их в кресла, стоящие у самого большого прилавка.
Как послушная стая гусей, они прошли мелкими шажками к креслам. Две женщины сели, а две других изящно опустились на колени, потупив глаза.
Ну, конечно, те двое в креслах должны быть королевскими особами, а остальные вроде свиты. Леда взяла с прилавка альбом моделей. Не зная, к кому сначала обратиться, Леда протянула альбом той, которая выглядела старше.
Леди отстранилась с протестующим жестом, замахав рукой, как веером, перед своим лицом. Леда извинилась и склонилась в глубоком реверансе перед другой, протягивая ей альбом.
Вторая также не приняла его. Стоя с альбомом в руках, Леда с отчаянием взглянула на сидящих на полу. Не может быть… Разве могут стоять на коленях люди, занимающие высокое положение в своей стране?
У нее не было выбора: она предложила альбом ближайшей японке, стоящей на коленях.
Это была та самая девушка, которая недавно с помощью пантомимы пыталась объясниться. Теперь же она вытянула руку, отстраняя книгу, повернулась и тихо заговорила с более юной леди, сидящей в кресле, и та в ответ что-то прошептала. Леда беспомощно ждала, пока они переговаривались. Стоящая на коленях девушка повернулась, склонилась лбом до пола и сказала: «Сан-виш». Леда закусила губу, но быстро придала чертам своего лица прежнее выражение. «Сан-виш», – повторила она. – Мода? – И снова протянула альбом.
Он был решительно отстранен. Леда сделала реверанс и зашла за прилавок. Она подняла два рулона бархата и расстелила их на прилавке. Может быть, они захотят начать с тканей?
Попытка провалилась. Японские леди смотрели на бархат, не пытаясь даже дотронуться. Они начали тихо переговариваться между собой.
– Сан-виш, – повторила стоящая на коленях девушка из свиты, – Сан-виш эйе-рэн.
– Мне очень жаль, – сказала Леда беспомощно. – Я не понимаю. – Она расправила лимонно-зеленый шелк. Может быть, им нужны более легкие ткани?
– Сан-виш эйе-рэн, – было легким, но настойчивым ответом.
– О! – внезапно произнесла Леда, – вы имеете в виду Сэндвические острова?
Коленопреклоненная девушка ударила в ладоши и поклонилась. «Сэндвические!» – повторила она живо.
Все японские леди заулыбались. У старшей из женщин были черные зубы, и ее рот казался пустым пространством, когда она его открывала, что производило странное и неловкое впечатление.
– Вы хотите подождать ее Величество с Сэндвических островов? – спросила Леда.
Девушка из свиты ответила потоком японских слов. Леда поклонилась и продолжала стоять в нерешительности. Японки сложили на коленях свои маленькие бледные руки и опустили глаза.
Они оставались в этих же позах в течение двух часов, пока не пришло время для королевы Сэндвических островов, и когда они спокойно сидели, Леда несла свою вахту, стоя возле этой маленькой группы. Они не оглядывались, но только иногда шептались. Единственный перерыв в этой изысканной пытке произошел тогда, когда мадам Элиза догадалась послать поднос с чаем и пирожными, к чему леди отнеслись с деликатным восторгом и еще больше заулыбались. Они были похожи на смеющихся кукол, маленьких и застенчивых.
В большом выставочном зале было так тихо, что каждый услышал шум экипажа, когда он, наконец, остановился, и английскую речь у входных дверей. Леда почувствовала такое облегчение, что забыла про боль в спине и сделала глубокий реверанс.
Сэндвические острова , – сказала она с надеждой, показывая на окна.
Все японские леди посмотрели вверх, улыбнулись и сделали свои разные поклоны.
Через несколько минут гавайская группа была в дверях. Величественная медлительная женщина вошла в зал первой. Она была одета в пурпурное шелковое платье, которое великолепно облегало ее высокую грудь. Позади нее была изящная леди такого же роста, но несколько моложе, красивая, смуглая, широкоскулая, с царственной осанкой.
Мадам Элиза выступила вперед и сделала глубокий реверанс. Вторая из великих особ сказала «Доброе утро», – приятным, правильным английским языком. Кивнула в сторону дамы в пурпурном шелке: «Это моя сестра, ее Величество королева Капиолани».
С видимым вздохом облегчения мадам Элиза снова перешла на свой французский акцент.
– Нашему скромному дому моделей оказана большая честь вашим посещением, – промурлыкала она, приглашая посетителей войти.
Позади гавайцев остальные члены группы медлили на пороге. Леда взглянула на них и мгновение, забыв учтивость, глядела с неподдельным восхищением. В проходе у дверей стояли две женщины несказанной красоты. Подобных Леда никогда в жизни не видела, да еще в одно и то же время, в одном и том же месте. С одинаковыми высокими скулами и прелестной кожей, одинаковыми черными волосами и удивительными глазами, мать и дочь составляли поразительное зрелище. Они были одеты просто. Леди Эшланд – в темно-синем драпированном платье, без ярких петушиных тонов, которых стыдилась Леда на своей кокарде. Дочь – леди Кэтрин, – как она была названа в этикетном списке, одета была в бледно-розовое платье, как и полагалось дебютантке, но ее кринолин был более модным и дорогим.
Мадам Элиза все еще пыталась наладить контакт между королевой Сэндвических островов и японскими дамами, так что Леда вышла вперед встретить леди Эшланд и ее дочь.
Леди Эшланд приветливо улыбнулась, глаза ее засветились, в отличие от дочери.
– Как вы, должно быть, заняты, – сказала она доверительно. – Мы не займем вас долго – королева хочет заказать утреннее платье исключительно у мадам Элизы. Она просила нас сказать вам, что это не к спеху.
Леде захотелось сразу же выполнить заказ этой милой леди раньше всех остальных.
– Честь и удовольствие служить ее Величеству, леди, мы будем рады выполнить все ваши пожелания. Нам это не доставит никакого беспокойства.
Леди Эшланд засмеялась и повела плечами.
– Ну, я не гонюсь за модой, как все бездельники, но, может быть… – Она пристально взглянула на дочь. Леда увидела сплетенные нити серебра в ее волосах цвета вороного крыла. – Твои соображения, Кэй?
– Бедная глупышка Ма, – леди Кэтрин произнесла эти слова с живым американским акцентом, – ты же знаешь, что я ужасно не люблю корсет – так же, как и ты. – Она наклонила голову и доверительно улыбнулась Леде. – Я не могу выносить эту пытку.
Без корсета? Божественная фигура леди Кэтрин могла остаться элегантной даже в мешке для муки, но как же без корсета?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49