Я буду молчать как рыба, но за это потребую от вас ответного одолжения.
— Одолжения? — с осторожностью переспросила Жанна, пристально вглядываясь в лицо Доусона.
Секретарь кивнул с самым серьезным видом.
— Мне вовсе не улыбается прожить здесь, в замке, все два месяца, имея в качестве собеседника одного лишь Сэнтина. Может быть, вы сжалитесь надо мной и скрасите мое одиночество? В чисто платоническом смысле, разумеется. Меньше всего мне хочется отдавить боссу пальцы, каковы бы ни были ваши с ним отношения.
Лицо Доусона было серьезным, почти торжественным, словно он делал ей предложение, и Жанна, не сдержавшись, сердечно улыбнулась ему.
— Мне бы очень этого хотелось, — честно призналась она. — Откровенно говоря, мне самой кажется, что на ближайшие несколько недель мне нужен будет кто-то, на кого бы я могла опереться.
— Вот и отлично, — быстро сказал Доусон. — А теперь скажите, что бы вы хотели выпить? Босс разрешил вам только один коктейль, но не сказал какой. Выбирайте…
— Только томатный сок, — улыбнулась Жанна. — Я не пью.
Доусон удивленно поглядел на нее и пожал плечами.
— Как вам будет угодно. Подождите, пожалуйста, секундочку, я сейчас.
Он действительно вернулся очень быстро и торжественно вручил ей высокий, словно инеем покрытый бокал с кроваво-красным, но совершенно безвредным напитком. Для себя он принес двойное виски с содовой. Сделав из бокала небольшой, деликатный глоток, Доусон поглядел в противоположный угол гостиной, где Сэнтин продолжал о чем-то беседовать с Уотерменом и Сандерсом.
— Похоже, сегодня босс решил нажать на все рычаги, — лениво заметил он. — Готов поспорить на что угодно: к концу вечера он настолько приручит Уотермена, что тот будет есть у него из рук.
— Зачем? — не поняла Жанна, которая медленно потягивала свои томатный сок. — Я думала, мистер Сэнтин способен навязать свои условия любым партнерам, с которыми ему приходится иметь дело.
— Да, это он может, — спокойно согласился Доусон. — Но насильственное присоединение любой компании сопряжено со значительными издержками, а «Сильверлайн компьютерс» очень нужна Сэнтину. Если он сумеет убедить Уотермена и Сандерса с их значительными пакетами акций проголосовать в его пользу, слияние произойдет практически безболезненно. В бизнесе это называется «малой кровью».
— А если он не сумеет их убедить? — полюбопытствовала Жанна, не отрывая взгляда от лица Сэнтина, который внимательно прислушивался к чему-то, что говорил ему Сандерс.
— В любом случае «Сильверлайн компьютерс» будет его, — небрежно отозвался Доусон. — Просто насильственным путем выйдет дольше и дороже. — Губы его изогнулись в сардонической улыбке. — А если кто-то будет чинить Сэнтину препятствия, то многим, очень многим не сносить головы. Впрочем, го-ловы-то у них, может быть, и останутся, но все остальное они потеряют, это как пить дать.
Жанна хотела спросить что-то еще, но в этот момент из высокой дверной арки показался Стокли в белых перчатках и в черном фраке с белоснежной манишкой. Своим звучным и сильным баритоном он объявил, что ужин накрыт, и Доусон с преувеличенной галантностью предложил Жанне согнутую в локте руку.
— Прошу вас, миледи, — с улыбкой сказал он. — Поскольку мистер Сэнтин не спешит получить вас назад, я воспользуюсь этим обстоятельством, чтобы и дальше сопровождать вас. Надеюсь, вы окажете мне эту честь.
Жанна улыбнулась в ответ и взяла его под руку. Гости медленно потянулись к дверям, и Доусон тоже повел Жанну в банкетный зал. Проходя сквозь арку, возле которой неподвижно застыл Стокли, она поддалась минутному импульсу и заговорщически подмигнула величественному дворецкому.
— Я не опоздала, Стокли! — шепнула она.
— Я вижу, мисс Кеннон, — также негромко ответил Стокли, едва двигая губами. — Позволено ли мне будет заметить, что вы выглядите очаровательно?
— Позволено. — Жанна величественно кивнула. — Тем более что платье выбирали мне вы, — добавила она и, уже удаляясь, услышала, как Стокли довольно хмыкнул.
На лице Доусона появилось недоуменное выражение.
— Что все это значит? — требовательно спросил он, когда они входили в банкетную залу в дальнем конце прихожей.
— Так, пустяки, — беспечно откликнулась Жанна и улыбнулась самой невинной улыбкой. — Это наш со Стокли маленький секрет.
Остаток вечера пролетел быстро, главным образом — благодаря остроумным замечаниям Доусона и тому вниманию, которое он ей оказывал. Его едкие комментарии, касающиеся как манер приглашенных, так и их обстоятельств, о которых секретарь Сэнтина был прекрасно осведомлен, не раз заставляли Жанну весело улыбаться и во время ужина, и после него, когда они вновь перешли в гостиную, чтобы выпить кофе. Она даже удивилась, когда увидела, что Сэнтин прощается с несколькими гостями.
Доусон, почувствовав, что ему пора вернуться к своим непосредственным обязанностям секретаря, с видимой неохотой поднялся с кресла и протянул Жанне руку, помогая ей встать.
— Идемте. Нужно исполнить долг вежливости, — сказал он, скорчив потешную гримасу. — Уотермен и Сандерс собираются уходить, и, поскольку именно я занимался всей подготовительной работой по слиянию, мое присутствие при прощании обязательно. Босс считает, что с теми, кого он собирается проглотить со всеми потрохами, нужно обращаться вежливо и сердечно. Впрочем, я уже заработал хорошенький нагоняй от Сэнтина за то, что развлекал вас, а не двух этих надутых индюков с их старухами. Вы видели, какие взгляды он бросал на нас? Нет, босс явно жаждет моей крови…
Жанна недоуменно нахмурилась.
— Вы уверены, Пэт? — спросила она. — Мне кажется, я довольно внимательно наблюдала за ним весь вечер, но не заметила ничего такого.
— Совершенно уверен, — отозвался Доусон, криво улыбаясь. — За те несколько лет, что я работаю у мистера Сэнтина, я прекрасно изучил его характер и знаю, когда он мною недоволен.
Они подошли к группе гостей у двери, и Пэт изобразил на лице приветливую и сердечную улыбку, которая была очень похожа на настоящую. Стокли и две горничных подавали гостям накидки и летние пальто, и, прежде чем Доусон несильно подтолкнул ее к Сэнтину, Жанна успела обменяться с дворецким улыбками.
Сэнтин, казалось, был целиком поглощен разговором с Уотерменом и Сандерсом, но, когда Жанна приблизилась к нему, он поднял голову, и она поняла, что Пэт нисколько не преувеличил. Сэнтин был в ярости.
— Жанна, дорогая, — промурлыкал он и, протянув руку, жестом собственника обнял ее за талию и привлек к себе, разъединив таким образом ее и Доусона. — Ты совсем нас забыла. Я знаю, что Доусон хороший работник, но сегодня он явно перестарался, развлекая тебя. — Сэнтин сжал ее с такой силой, что Жанне стало больно. — Попрощайся с нашими гостями…
С нашими гостями? Жанна метнула на Сэнтина недоуменный взгляд. Он вел себя так, как будто она была полноправной хозяйкой замка, непростительно пренебрегшей своими обязанностями, хотя не далее как сегодня утром он уверял, что ей даже не придется разговаривать с его драгоценными гостями, если она сама этого не захочет. Определенно, этот человек менял правила игры буквально на ходу.
Повернувшись к Гарри Уотермену, который стоял к ней ближе всех, Жанна протянула ему руку.
— Я была очень рада с вами познакомиться, мистер Уотермен, — проговорила она, стараясь держаться как можно непринужденнее. — Надеюсь, мы еще встретимся с вами.
Маленький, коренастый мистер Уотермен покраснел от удовольствия и так энергично потряс ее руку, что его отвислые щеки со склеротическими прожилками заколыхались, как брыли у собаки.
— Я просто уверен в этом, уважаемая мисс Кеннон, — проблеял он. — Раф сказал мне, что вы погостите у него еще некоторое время, чтобы помочь утрясти какие-то мелкие проблемы с его благотворительным проектом. У нас с ним тоже кое-какие дела, так что в ближайшие несколько недель мы будем встречаться довольно часто.
Жанна подумала, что и здесь Пэт не ошибся. Должно быть, Сэнтину удалось убедить Уотермена принять свою сторону.
Высвободив руку из пухлой ладони Уотермена, Жанна повернулась, чтобы попрощаться с Сандерсом, когда Доусон рядом с ней негромко присвистнул.
— Боже мой, Сильвия, какой роскошный мех! — воскликнул он. — Потрясающая накидка. А как она идет к вашим темным волосам!
Жанна машинально посмотрела на Сильвию Уотермен, да так и застыла. Длинная, почти до самого пола, накидка из оранжево-желтого с черными полосами меха действительно очень шла к темным, тщательно завитым и уложенным волосам миссис Уотермен, но дело было не в этом. Даже при искусственном освещении этот мех как будто горел огнем, а полосы на нем напоминали непроглядную тропическую ночь.
— Вы действительно так считаете, Пэт? — спросила Сильвия Уотермен, продевая руки в рукава накидки, которую с почтительным поклоном подал ей Стокли. Всеобщее внимание явно ей польстило, и щеки миссис Уотермен слегка порозовели. — Я очень давно хотела шубу из тигра, но хорошие шкуры оказалось очень трудно достать.
С этими словами она глубоко запустила пальцы в мягкий и длинный мех на груди, и Жанна увидела, как резко выделяются на песочно-желтом фоне подшерстка ее ярко накрашенные ногти. Кроваво-красные ногти…
— Это очень редкий мех, — добавила она. — Он встречается гораздо реже, чем норка или соболь, и стоит намного дороже. Гарри купил мне эту шубу в прошлом году в Индии, когда мы вместе совершали кругосветное путешествие. Похоже, в наши дни только там можно достать приличные тигриные шкуры, да и то Гарри понадобилось почти две недели, чтобы найти человека, у которого было достаточно шкур, чтобы из них можно было сшить накидку такой длины… — Сильвия захлопала ресницами и с признательностью пожала предплечье мужа. — Но когда Гарри чего-то хочет, он этого добивается, — добавила она с гордостью.
Уотермен самодовольно кивнул.
— Ничего особенного, — сказал он. — Нужно просто иметь деньги и знать нужных людей.
Жанна почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Руки и ноги ее похолодели и стали влажными от пота. Как она ни старалась, она не могла отвести взгляда от длинных пальцев с кроваво-красными ногтями, которые ласково перебирали густой мех. Ну почему, почему такая красивая рука должна принадлежать такому эгоистичному, жадному, самодовольному ничтожеству?
— Где, вы говорите, вы купили эти шкуры? — неожиданно для себя самой спросила она странным высоким голосом. — Где?!..
Сильвия Уотермен поглядела на нее, и ее блеклые светло-голубые глаза удивленно расширились.
— Я же уже сказала вам, милочка, — терпеливо ответила она. — Гарри купил эти шкуры в Индии. Впрочем… Как, ты говорил, называется место, куда ездил тот маленький смешной индус? — спросила она, поворачиваясь к мужу.
— Непал, — вмешался Гарри Уотермен, рассеянно похлопывая Сильвию по руке свободной ладонью. — И он не сам ездил туда, а посылал своего человека. Я же говорил тебе, что это сопряжено с определенными трудностями.
— Непал… — повторила Жанна, чувствуя, как слабеют ее ноги. — Ну конечно, Непал…
— Что с тобой, Жанна? — обеспокоено спросил Сэнтин, впиваясь взглядом в ее внезапно побледневшее лицо. — Ты стала белой, как простыня.
Жанна видела, что все гости смотрят на нее, и на всех лицах написано вежливое недоумение или беспокойство, но ей было все равно. Она и гости Сэнтина как будто находились на противоположных концах длинного черного тоннеля, от стенок которого эхом отдавалось «Непал, Непал…».
— Прошу меня извинить… — пробормотала она непослушными губами. — Я действительно что-то не очень хорошо себя чувствую.
В следующее мгновение ноги сами понесли ее к двери. Жанна не видела ничего вокруг, и только благодаря какому-то внутреннему инстинкту она сумела не упасть и не налететь ни на кого из столпившихся в вестибюле гостей.
— Жанна!
Повелительный оклик Сэнтина настиг ее у самого выхода, но не сумел пробиться сквозь ледяной туман, который обволакивал ее со всех сторон. Жанна толкнула дверь и оказалась на парадном крыльце. Резкий ночной ветер холодом ожег ее пылающие щеки, но она не почувствовала этого, как не почувствовала колючек и ветвей, которые цеплялись за платье и хлестали ее по лицу, когда она бежала через сад, сама не зная куда. Жанна почти ничего не видела в темноте и не имела перед собой никакой цели, но она не слишком удивилась, когда кусты неожиданно кончились, и она увидела перед собой обрыв. Небосклон был усыпан крупными августовскими звездами, и темнеющая на его фоне беседка показалась Жанне надежным убежищем от всех неприятностей и невзгод. Не раздумывая, она взбежала по ступеням и, откинув в сторону тяжелый полог, пробралась внутрь словно искалеченный зверек, вернувшийся в родную нору зализывать полученные им жестокие раны.
4
Подобрав под себя ноги, Жанна свернулась клубочком на мягком сиденье скамьи и, отперевшись на отполированные перила беседки, смотрела в звездную темноту ночи. На небе появилась полная луна, и лед, сковавший ее, начал понемногу таять, как Жанна и боялась. Боль в груди становилась все сильнее; она была почти физической, и от этого лунный диск начинал двоиться и расплываться у нее перед глазами. Возможно, впрочем, виноваты в этом были горькие слезы, которые текли по ее лицу, и Жанна была бессильна их остановить. Она и не хотела. Кто-то должен был плакать в этом жестоком мире. Кто-то, кому не безразлично, что тигры почти истреблены, что гордые фламинго остались только в заповедниках, что в реках дохнет отравленная рыба, а в океанах нефти стало едва ли не больше, чем воды.
— Я так и знал, что найду тебя здесь, — мрачно произнес Сэнтин, появляясь в беседке. Смокинг по-прежнему сидел на нем безупречно, но волосы были взъерошены, а грудь тяжело вздымалась, словно он только что совершил пробежку. — Не будешь ли ты так добра объяснить мне, что это, черт возьми, на тебя нашло?
Жанна не ответила, и он осторожно приблизился и сел рядом с ней. В полутьме беседки Жанна видела, что он внимательно смотрит на нее, но впервые за все время их знакомства его близость не пробуждала в ней ощущения настороженности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31