Альберту, человеку сдержанному и застенчивому, было трудно открыто проявлять эмоции, и годы, прожитые с Викторией, только загнали еще глубже его чувства. Он обожал свою дорогую Вики! Его чувство к ней было глубоким, теплым и нежным. Только сейчас, когда терял ее навсегда, он смог немного расслабиться и крепко обнять свою девочку.
– Дорогое мое дитя, благослови и сохрани тебя Боже!
В следующий момент Вики взбежала по трапу и исчезла из виду. Щека Альберта была еще влажной от ее слез. Хотя он ждал на пронизывающем ветру, пока корабль не скрылся из виду, Вики так и не вышла на палубу, чтобы помахать ему на прощание. Она сидела в своей роскошной каюте рядом со смущенным мужем и рыдала так, будто у нее разрывалось сердце.
– Барон Стокмар, ваше величество.
Виктория сидела одна в своем кабинете в Виндзоре. Увидев согнутую хрупкую фигуру барона в дверях, она встала и пошла к нему навстречу. Ее камердинер закрыл двойные двери. Они остались одни, и Виктория протянула барону обе руки, а он наклонился, чтобы поцеловать их.
– Дорогой барон, проходите и садитесь.
Подобное приветствие, прозвучавшее из уст королевы, было выражением почитания, и Стокмар понимал это. Когда она была молода, то относилась к нему проще, потому что он был близок к Альберту. Но в последние годы ее привычки изменились, стали более жесткими, как черты ее лица. Это была маска гордости. Когда королева посылала за своими приближенными, даже близкие ей люди иногда простаивали на ногах по часу или больше, дожидаясь аудиенции. Стокмар подумал, как она раздобрела. Он поблагодарил королеву и сел в кресло рядом с ней. У нее стали очень пухлыми руки, и браслет с миниатюрным портретом Альберта врезался в кожу. Щеки выглядели чересчур толстыми в сочетании с жесткими, внимательными глазами и крючковатым носом. Очень некрасивая и внушающая страх женщина! В ней не осталось и следа от веселой импульсивной прежде девушки, доставлявшей столько волнений своим советникам.
– Барон, не могу вам передать, как я огорчена. Надеюсь, что мы сможем вас убедить остаться с нами еще хотя бы на год.
Стокмар был стар, его здоровье день ото дня становилось хуже, и наконец он решил вернуться в Германию. Барон понимал, что жить ему осталось недолго, а желание провести последние годы на родине пересилило мольбы Виктории и Альберта. Он уже не в состоянии был приносить им большую пользу – память слабела, он быстро уставал и часто болел. Он посвятил свою жизнь тому, чтобы сделать из Альберта человека совершенного, беззаветно преданного долгу. Свою миссию он выполнил.
– Прошу прощения, мадам, – сказал Стокмар. – Я непременно бы выполнил вашу просьбу, но это невозможно.
– Я прошу не для себя, – ответила Виктория. – Я прошу ради Альберта. Вы знаете, как сильно он вас любит, и ему необходимы ваша поддержка и советы. Меня беспокоит, что он не перенесет разлуку с вами.
Стокмар не отводил взгляда от ковра. Ее не интересовало ни его здоровье, ни желание умереть, будучи со своей, на протяжении долгих лет забытой семьей. Она не испытывала никаких чувств к нему как личности и готова была любого человека принести в жертву Альберту или себе. Стокмар, немного поразмыслив, был вынужден признаться, что она ему никогда не нравилась. Эта женщина не могла нравиться и уж тем более не внушала к себе любовь. Бедный Альберт! Как ему, видимо, было худо все эти долгие годы. Наконец Стокмар посмотрел на королеву и улыбнулся. Он сможет бороться с ее волей. Это трудно, но сейчас он слишком стар, очень устал, и у него осталось только одно желание.
– У Альберта есть вы, мадам. Он быстро научится обходиться без меня. Как бы мне ни хотелось сделать вам приятное и остаться, но я уже стар и силы мои на исходе. Настало время вернуться домой. Я уже больше ничем не смогу помочь принцу.
– Я вижу, что вас не переубедишь, – сказала Виктория. – Ах, дорогой барон, я так волнуюсь! Мой бедный дружочек останется таким одиноким! Бог свидетель, он безмерно скучает по нашей Вики.
Да, на Альберта ужасно подействовало расставание с дочерью. Он никогда не был веселым и сильным человеком, но впал в такое жуткое состояние в день бракосочетания Вики, что до сих пор не оправился от этого. Он каждый вечер проводил по нескольку часов за письмами к ней. Иногда Виктория раздраженно думала, что все обстоит так, будто дочь никуда не уезжала… Теперь Стокмар навсегда отправляется домой, и она начала по-настоящему беспокоиться. Она никогда не ревновала мужа к Стокмару – он был для них обоих хорошим другом еще с давних лет молодости. Дельные советы этого упорного человека часто помогали им во времена кризисов.
Но более всего Ачьберту будет не хватать дружбы барона. У него не осталось близких друзей после смерти Пила и Энсона, а сейчас его покидает Стокмар. Ах, какой же он эгоистичный! Когда в нем существует нужда, он желает, видите ли, бездельничать дома в Кобурге, чтобы там умереть в кругу своей семьи! Действительно на свете не существует благодарности или даже чувства ответственности. Даже у тех людей, которых ты уважаешь больше всех остальных.
– Позвольте мне предложить кое-что, – продолжал Стокмар. – Мне кажется, что поездка в Кобург принесла бы пользу Альберту. Ему необходим отдых, мадам, а он не сможет отдыхать, пока завален бумагами и должен беседовать с министрами, он не сможет расслабиться. Попытайтесь убедить его уехать, если даже вы сами не сможете отправиться туда вместе с ним.
– Я так и сделаю, – ответила Виктория. – Альберт выглядит таким усталым и в последнее время очень плохо спит. Барон, он постоянно волнуется и работает больше, чем весь Кабинет министров. Сейчас, когда Вики находится в Пруссии, он взвалил на свои плечи дела еще и этой страны. Как бы мне хотелось, – внезапно взорвалась королева, – чтобы Господь Бог послал ему хорошего старшего сына!!
Принцу Уэльскому было уже почти семнадцать лет. Стокмар понимал, что его характер выстоял против всех попыток слепить его по образу и подобию отца. Он был достойным потомком ганноверской династии, так запятнавшей себя, – легкомысленным и обожающим удовольствия. Молодой человек ни единой чертой характера, ни внешностью не походил на Альберта. Он был ленивым и ничего не мог довести до конца. А тот факт, что объединенные усилия его родителей, гувернера и барона не смогли сломить его дух, указывал на скрытую силу его характера. И это очень волновало Стокмара. Вдруг Виктория умрет – хотя, глядя на ее яркое лицо и светящиеся здоровьем глаза, в это было трудно поверить, но тем не менее, предположим, что она умрет раньше своего обожаемого Альберта и этот отвратительный мальчишка взойдет на трон, каково будет положение его отца? Стокмар постоянно с ужасом думал об этом. Тут он наклонился вперед и промолвил с прежней энергией:
– Мадам, мне бы хотелось еще кое-что сказать вам. Не знаю, приходила ли вам в голову такая мысль, и спаси нас Боже, чтоб этого не понадобилось, но если принц Альберт будет жив, когда Берти взойдет на престол и станет королем, каков будет статус принца в этой стране?
Виктория недоуменно уставилась на него:
– Статус? Но его статус всего лишь чуть ниже моего! Он – принц-консорт.
– Пока вы живы, – заметил Стокмар. – Но если Альберт останется один… Вдруг плохой советчик станет настраивать Берти против отца. У Альберта нет никакого официального положения в этой стране. Мадам, он не является английским принцем. Любой из его детей обладает правом первоочередности в притязании на трон. Я, конечно, не намекаю, будто Берти настолько испорчен, что сможет воспользоваться возникшей ситуацией, но он обладает слабым характером, если на него будут влиять нечистоплотные люди, только Бог знает, что он способен натворить. Простите меня за то, что я поднимаю этот вопрос, но я знаю, что Альберт сам никогда не заговорит об этом.
– Это просто невероятно. – Виктория побледнела. – Барон, как ужасно… Но вы абсолютно правы. У Альберта нет формального титула. Все затихло еще до нашей свадьбы, когда мои дядюшки подняли ужасный шум по поводу первоочередности наследования трона. Бог мой, если настанет такой день, когда этот ужасный парень сможет унизить отца, я восстану из могилы!! Слава Богу, что вы сказали мне об этом. Нужно что-то предпринять, чтобы ничего подобного не случилось. Парламент должен дать ему титул.
Стокмар отвел глаза от взгляда Виктории.
– Парламент зачастую несправедливо относился к принцу, – тихо заметил он. – Боюсь, что они усмотрят злой умысел, попытку ограничить будущую власть Берти и откажут вам в вашей просьбе.
– Несправедливо… – горько повторила Виктория. – Да, парламент и Англия были так несправедливы к Альберту! Я могу себе представить, как они отказывают мне в этом. Удивительно, но как много людей выражают симпатии моему сыну только потому, что он кажется неудачником. Конечно, парламент может отказаться пожаловать титул Альберту. Но я стану на этом настаивать. Моему дорогому Альберту это было бы так приятно! И может, он смог бы позабыть оскорбления, которые они нанесли ему прежде.
– А если они все-таки откажут? – спросил ее барон.
Виктория глянула на него, и он заметил ненависть в ее глазах.
– Мой сын вскоре станет мужчиной. Я ничего не смогу сделать, чтобы лишить его возможности занять трон после моей смерти. Хотя, Бог тому свидетель, если бы это было в моих силах, то лишила бы его такой возможности хоть завтра. Через несколько недель ему исполнится семнадцать лет, и вскоре у него будут свои придворные и собственный дом. Только подумайте об этом, барон, я должна дать самостоятельность мальчишке, которому нельзя доверять! Где гарантия, что он не станет бездельничать или не ввяжется в плохую компанию, если ему дать хотя бы малейшее послабление?
– Мадам, боюсь, что виной всему плохая кровь, – сказал Стокмар. – Вы ничего не можете с этим поделать. Даже Гиббс как-то намекал мне на это. Он сказал, что можно его наказывать и отчитывать или спокойно с ним беседовать и все объяснять, но принц стоит, уставившись на пол, и в следующий раз делает то же самое. Бог простит меня, но мне страшно подумать, что станет с Англией, когда она окажется под его властью!
– Меня это тоже волнует, – заметила Виктория. – Барон, у нас имеются относительно него кое-какие планы. Я не смогу его остановить, когда умру, но смогу наблюдать за ним, пока жива. И взрослый он или нет, я так и сделаю. Может, он сейчас уж слишком взрослый, чтобы им занимался Гиббс, но мы выберем для него троих конюших и наставника, который станет отчитываться непосредственно передо мной. Я уже присмотрела подходящего и очень хорошего человека. Его зовут Брюс. Он – отставной офицер и сторонник строгой дисциплины. Если моему сыну нельзя доверять в том, что он станет вести себя, как положено, тогда необходимо наконец поставить все точки над «I»! его следует готовить к будущей ответственности. И это наша родительская обязанность.
Альберт хочет, чтобы он отправился учиться в Оксфорд. Мне это кажется пустой тратой времени, но муж настаивает. Он недавно заявил, что мало кто не сможет исправиться в таком чудесном окружении науки и знаний. Альберт всех судит по себе, и в этом его трагедия. Он такой внимательный, благородный и умный и считает, что Берти тоже сможет стать таким.
– Возможно, действительно случится чудо, – с сомнением пробормотал Стокмар.
– Я не верю в чудеса, – заметила Виктория. – Моего сына ничто не изменит. Если он не следует примеру отца, значит, в нем не заложена истинная добродетель. Он знает, что именно я о нем думаю. Прости мне, Боже, но я от него не скрываю своего мнения и не стану это делать в будущем.
Барону иногда казалось, что она слишком явно проявляет антипатию к Берти. Многие замечали, как он начинал заикаться под ее стальным взглядом, и потом шепотом говорили, что если даже принц несколько медлителен, то королева слишком уж строга с ним. Леди Литтлтон и его бывший гувернер Берч всегда повторяли, что принц Уэльский – умный и нежный мальчик, и чтобы проявились его лучшие качества, нужно немного любви! Эти слухи расползались повсеместно и, как только что заметила Виктория, завоевывали парню симпатию во всей стране.
– Вы должны продолжать строго следить за ним, – сказал Стокмар. – И молиться, чтобы у него изменился характер. Не исключено, что ему пойдет на пользу ранняя женитьба. Вы знаете, мадам, даже в Кобурге, я всегда стану думать о вас и принце Альберте. Если смогу как-то услужить вам советом или еще чем-то – только обратитесь ко мне.
– Я это знаю, дорогой друг, – ответила ему королева. – Мне будет очень не хватать вас. Но вам не стоит волноваться из-за Альберта. Я о нем позабочусь. Обещайте мне, что станете часто писать нам. Я знаю, как много для него значат ваши письма.
Барон склонился над ее рукой.
– Обещаю, мадам. Благослови, Боже, вас и принца. Я всегда стану вспоминать вас.

– Его королевское высочество принц-консорт Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии! Я почти в открытую говорил ей, что парламент не присвоит ему этот титул, поэтому она даровала его Альберту сама!
Пальмерстон ухмыльнулся лорду Джону Расселу и кинул ему газету.
– Взгляните на статью в «Таймс». Королеве не понравятся их комментарии.
– Это проявление своеволия с ее стороны, – заметил Рассел. Он не стал просматривать газету.
– Могу себе представить реакцию прессы. И еще нимало не сомневаюсь, что из-за этого пострадаю я. Каждый раз, когда происходит что-то неприятное, королева посылает мне резкие замечания, хотя и по другому поводу… Генри, я не желаю видеть эту статью. Я все равно услышу об этом.
– Действительно, с ней трудно работать, – громко расхохотался Пальмерстон. – Но теперь тебе понятно, что мне приходится выносить от нее. Не забыл, как ты послал меня в отставку несколько лет назад?! Ладно, ладно, нам следует поддержать ее. Что сделано, то сделано, и мне кажется, что Альберт заслужил некоторое проявление признания.
– Я уже слышал разговоры, будто это удар по принцу Уэльскому, – заметил Рассел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45