Время нам известно. Если мы сможем выяснить, какие самолеты были в тот момент в воздухе и куда они летели, то сузим место, откуда он звонил.— Но это же необъятная территория...— Но все, что у нас есть. Если все, что у тебя есть, — двустволка, ты стреляешь из нее.— Как насчет того, чтобы расставить людей на дороге, где они хотят получить выкуп?Оукли налил напиток и ответил:— И представь, что их засекли.— Используя самолет. Вертолет. Воздушный шар. Черт, это не так уж трудно.— Почему, как ты думаешь, они выбрали именно эту дорогу? Узкую, грязную, извивающуюся по лесу, словно трасса слалома. Ее невозможно увидеть сверху — скрывают деревья. А вдоль дороги надо разместить целую армию, потому что там ничего не видно уже на расстоянии в сотню ярдов. Она на всем пути скачет вверх-вниз по холмам.— Придется принять их условия, — согласился Адамс.Оукли хмыкнул и, взяв бокал с виски, отправился обратно в офис.— Они позвонили, — встретил его Орозко. — Я только что переговорил с парнем из Ногалеса о чемодане.— Зачем так далеко? Можем использовать один из наших.— Знаешь, эти новые электронные штучки очень удобны. Не повредит, если мы будем иметь передатчик в чемодане.— Передатчик?Орозко безрадостно улыбнулся:— Одно из устройств сериала «Миссия невыполнима». Крошечный приборчик, который можно спрятать в стержнях чемодана. Чтобы поймать его сигнал, используется радиопеленгатор, возможно, мы проследим за нашим чемоданом.— Конечно, стоит попытаться. Только, по-моему, эти парни чертовски ловкие.— Разумеется, первое, что сделают, — прощупают чемодан. И все-таки надо попробовать. Не потеряем на этом ничего, кроме передатчика. Он будет здесь сегодня ночью. Я велел найти его и привезти.Зазвонил телефон. Орозко ответил. Беседа была короткой. Повесив трубку, он сказал уныло:— Чертовы воздушные силы.— Не хотят сообщать о своих полетах?— Это у них, видите ли, секретная информация, — разозлился Орозко. — Никто не должен знать, где летают их самолеты, кроме них самих. Будто нельзя задрать голову и посмотреть на небо. Безопасность, понимаешь. — В раздражении он покачал головой. — Дерьмо! Будь у нас побольше влияния, могли бы на них надавить. Но мы не сможем прижать их, пока не объясним, что случилось.— А этого мы сделать не можем.— Да, Эрл Коннистон выбрал великолепное время для смерти, — согласился Орозко.— Я знаю одного-двух генералов в Вашингтоне. Может, нажать на эти рычаги?Оукли сел к телефону и начал звонить. На это ушло двадцать минут. Наконец он устало откинулся в кресле.— Увы, оба уехали на целый день. Но позвонят нам завтра утром.— Долго ждать, — отозвался Орозко.Появившийся в дверном проеме Адамс неуверенно произнес:— Обратили внимание? Терри жаловалась, что там, где ее держат, темно и жутко. Темно. Надо ли это понимать так, что у нее повязка на глазах?— О, я молю Бога, чтоб это было так, — пробормотал Оукли.Неудовлетворенный Адамс вновь исчез в коридоре.Оукли встал и посмотрел в окно. У загона паслась семидесятидолларовая корова. За его спиной Орозко проговорил:— В связи со смертью Коннистона что теперь будет с требованиями чиканос на землю?— Не знаю, — рассеянно ответил Карл.— Не откажутся же они от своих притязаний только потому, что он умер. Когда будет оглашено завещание, они попробуют опротестовать его в суде.— Пусть. Это уже не моя проблема.— Ты — исполнитель, не так ли?Оукли повернулся, передернул плечами:— Оставьте, Диего. Сначала покончим с этой историей.На лице Орозко четко обрисовалась челюсть.— Люди голодают, Карл.— Им придется еще поголодать, пока мы не вернем Терри.— А представь себе, что мы ее не вернем. Живой, я имею в виду.— Прошу тебя, поговорим об этом позже. Сейчас оставь это.— Ладно, — пробормотал Орозко, пристально разглядывая Оукли. — Поговорим об этом завтра. Глава 11 Чем дольше тянулась эта бессонная бесконечная ночь, тем меньше надежд оставалось у Митча. Все его некогда прекрасные нервы теперь дрожали от напряжения. Из-за малого количества масла лампа мерцала, превращая тени в бесформенные чудовища. У дальней стены стоял Теодор и хитро поглядывал на лежащую у его ног Билли-Джин. Полночи они провели в непрерывном сексе, который был для них тем же, чем наркотик для Джорджи.Все были на взводе. Митч сел около Терри, продолжая безнадежно гадать, что будет с ней и с ним самим. Замкнутая, словно одетая в защитную броню, она лежала на боку на свернутом спальном мешке и одной рукой перебирала на полу какие-то осколки. Глянув на ее прекрасные вытянутые ноги, Митч вдруг представил себе девушку обнаженной — розовой, нежной. И в мозгу защитной реакцией мелькнула солнечная мечта, как он одной рукой побеждает всех, уносит Терри, за что потом будет вознагражден ее страстной любовью и великодушием Эрла Коннистона.Почувствовав кого-то за спиной, Митч повернул голову и увидел Джорджи, пробирающегося к двери. Около нее, сидя на корточках, Флойд упаковывал вещи в рюкзак.— Куда, ты думаешь, ты идешь? — обратился он к брату.— В ванную.— Ты там был полтора часа назад.— Я не могу, — заскулил Джорджи. — Может, у меня какая-то болезнь...— Понос?— Ага. Немного.Окинув его свирепым взглядом, Флойд наконец согласился:— Хорошо, — и, повернувшись, задул стеклянную лампу.Митч напрягся во внезапной темноте и услышал, как хохотнула Билли-Джин. Дверной проем вырисовывался бледным прямоугольником. Когда дверь закрылась, Флойд поднес спичку к лампе. Глянув на Терри — она, по-прежнему безразличная ко всему окружающему, перебирала осколки, — Митч подошел к Флойду, присел рядом и тихо спросил:— Что будет утром?— Я уже объяснял. Включить автоответчик?— Я не про выкуп, я про Терри.— В самом деле?— Ты дашь ей уйти? Мы порешили на этом?— Это твоя проблема, старый петух. Я умываю руки. Почему бы тебе не обговорить это с Теодором?— Послушай, когда будешь уезжать, оставь мне по крайней мере пистолет.— Может быть. Посмотрим, когда подойдет время.У Митча сжались мускулы живота.— А где у нас гарантия, что ты не заберешь выкуп себе и не уедешь с ним?— Оставив вас с носом? — Казалось, Флойда удивил вопрос. — Здесь Джорджи. Часть денег — его.Недовольный ответом, Митч, размышляя, посмотрел на тусклый язычок пламени. На веранде послышались шаги, и Флойд задул лампу. Вошел Джорджи.— Захлопни дверь, — велел ему Флойд.Заскрипев, дверь закрылась; Флойд зажег спичку у самых глаз Митча и, когда Джорджи устроился в углу, сказал:— Нам придется иметь вечеринку с солдатами, Митч. Поэтому, прежде чем мы слиняем, тут надо прибраться, чтобы ничего после нас не осталось. Ни одной банки, обертки. Я говорю понятно?— Да, конечно.— Позаботься об этом, пока я буду ездить за деньгами. — Флойд фальшиво улыбнулся. — И расслабься, старый петух! Не воспринимай все трагически.— Тебе легко говорить.— Может быть, оставлю тебе пистолет.Митч быстро глянул на него, стараясь угадать, что скрывается за этими словами. Но Флойд все объяснил:— Лучше всего, если за нашими спинами не будет Теодора. В конце концов, вряд ли можно рассчитывать, что ему поможет пластическая операция. Не так ли?— Ты поручаешь мне эту грязную работу?— Ничего не поделаешь. Это необходимо.— А как быть с Билли-Джин?— Я думал, ты понял. — Флойд улыбнулся. — Обеих леди я оставляю тебе.— Ты ублюдок!— Неужели? Понимаю, перед тобой, трудная дилемма. Человеческие инстинкты и совесть не позволяют тебе причинять им вреда. И все же одна из них может смертельно осложнить твою жизнь. Только убив их обеих, ты можешь гарантировать себе свободу.— Ты наврал мне о пластическом хирурге.— Что заставляет тебя так думать? — Флойд слегка покачал головой. — Я не врал, Митч. Это не было бы так интересно.— Я не понимаю тебя.— Но это легко объяснить. Задумайся на минуту о моем выборе, и ты все поймешь.— Продолжай.Флойд развел руками, как бы выражая терпеливое покровительство:— Единственное непростительное преступление — это убийство. В принципе я ничего не имею против убийства, но чисто логически осознаю, что, совершив его однажды, ты теряешь право на милосердие, а точнее сказать, на забвение. Не уловил? Скажу по-другому. Преступления против частной собственности простительны, особенно когда совершаются над очень богатыми. Преступление против личности, если при этом она остается невредимой, тоже простительно. Например, похищение, когда жертва освобождена живой и здоровой. Другими словами, если мы берем выкуп и сбегаем, оставив девушку на свободе, мы не сделаем ничего, кроме того, что лишим богатого человека определенной суммы денег, потерю которой он едва ощутит. Терри не повредили. Никому не повредили, разве что выщипали несколько перьев. Прибудут полиция и ФБР, начнут рыться вокруг, намереваясь взять нас и возвратить выкуп, но, если они немедленно не нападут на наш след и мы сможем укрыться, жара постепенно спадет, на месте выщипанных перьев отрастут новые. И все со временем забудется. Но совсем не так с убийством. Как только оно совершено, закон не даст жаре спасть. Перья останутся выщипанными. Понятно?— Конечно. Но я не представляю, что делать с...— Завтра я забираю выкуп и привожу его сюда, чтобы поделить. Ты можешь быть абсолютно уверен, что я это сделаю. В конце концов, мой родной брат у тебя, так сказать, в заложниках. Правильно? Ладно, сейчас я посвящу тебя в мои личные планы. Я намереваюсь забрать мою долю, одну машину и немедленно уехать. Один. Оставшееся вы поделите сами. Ты будешь вооружен. У тебя не будет проблем, чтобы держать других в отдалении. Затем сажай Терри в спортивную машину и катись с ней отсюда. Остальные пусть передвигаются пешком. Это даст тебе достаточно времени, чтобы спрятать Терри в безопасном месте, а самому перейти границу со своей долей добычи. Теперь возвращаюсь к твоему вопросу: сказал ли я правду о фон Рооне?Флойд сделал паузу, вынул бумажник и выудил из него снимок в форме собачьего уха. Митч поднес его к лампе и наклонился, чтобы получше рассмотреть. На фотографии была видна кучка одноэтажных саманных хижин, сбитых вместе на улице без тротуара. В центре бледно оштукатуренное здание с надписью над дверью: «Аптека. Г. фон Роон».— Оставь себе, если хочешь. Город называется Каборка, — сказал Флойд.Митч перевел глаза с фотографии на его мрачное лицо:— Как я узнаю, что ты не состряпал всю эту историю? Подобрал где-нибудь старый снимок и приспособил к ней? Может, там и есть парень по фамилии фон Роон. Но откуда известно, что он пластический хирург, как ты говоришь?Флойд снова достал бумажник и вынул газетную вырезку. Она была желтой, ломкой, порванной на сгибах. Митч быстро пробежал ее глазами. Статья, вырезанная из газеты «Нью-Йорк таймс» трехлетней давности и посвященная выслеживанию нацистских преступников, освобожденных из тюрьмы после Нюрнбергского процесса. Один абзац был обведен шариковой ручкой: "Герхард фон Роон, 71, был хирургом в Форбергском больничном комплексе, где люди и свиньи страдали и умирали от хирургических экспериментов. Израильские источники сообщают, что фон Роон, пластический хирург, оперировал высших нацистских беглецов, которые благодаря этому исчезли и никогда не подвергались судебному преследованию. Власти в Мексике, где у фон Роона аптека в маленькой деревне, не смогли подтвердить подобные обвинения. Недавно проинтервьюированный фон Роон открыто рассмеялся с видом человека, у которого нет никаких секретов. Он сказал: «Они страдают от паранойи. Я только аптекарь — видите сами». Фон Роон живет спокойно, кажется, любим обществом Каборки, где он работает, и открыто говорит о чем угодно, кроме нацистских лет — тема, которую он полагает закрытой. «Я отбыл свой срок наказания».— Дело в том, старый петух, — тихо произнес Флойд, — что я вынужден говорить тебе правду. Иначе ты решишь, что у тебя нет выбора, и обратишься к закону. Но у меня есть для тебя выход. Сотня тысяч долларов без налогообложения и новое лицо.— Угу, — тупо промычал Митч. — Единственная гарантия, что ты меня не предашь.— Неужели до сих пор не ясно? Я даю тебе выбрать. Можешь стать свидетелем и посадить ФБР мне на хвост. Но даже в этом случае ты не выберешься раньше чем через десять — пятнадцать лет. А так ты свободен и богат. И я тоже.— И никто не будет убит?Флойд улыбнулся:— По-моему, теперь ты все понял.Митч все еще не доверял Флойду. И тот, чувствуя это, добавил, будто машинально:— Еще один совет, Митч. Оставь Терри как можно дальше от всякой цивилизации, чтобы у тебя было время на хороший старт, прежде чем она сможет начать говорить. Спусти под откос ее автомобиль и купи чистую машину, не пользуйся автобусами. Путешествуй только на машине. Так труднее разузнать, откуда ты и куда ты едешь.Митч плохо его слушал, он смотрел мимо Флойда на скорченную в углу тень. Наконец нервно произнес:— Что-то с ним не так.— С кем? — Флойд оглянулся, глянул в угол. — Джорджи? — Затем громко позвал: — Джорджи!Тот даже не шевельнулся. Флойд бросился к нему, опустился на одно колено, схватил брата за плечо и потряс его. Джорджи вяло перевернулся, мигнул и рассмеялся:— Сколько, к черту, времени?Не оборачиваясь, Флойд бросил:— Митч, принеси тот мешок с продовольствием.Шум насторожил остальных. Терри села, озадаченно поглядывая на всех. Теодор и Билли-Джин, покинув дальний угол, подошли поближе к лампе. Митч принес рюкзак Флойду и стал смотреть, как тот в нем копается. Флойд вывернул все, открыл коробку из-под печенья и вынул оттуда несколько пакетиков. Пересчитав их глазами, выкинул на пол и что-то пробормотал. Митч не разобрал его слов. Голова Флойда откинулась назад.— Ну? — потребовал он.— Что — «ну»? Я не слышал, что ты сказал.Джорджи опять промямлил:— Сколько, к черту, времени?— Он отрубился, — неуверенно констатировал Митч.Но Джорджи еще что-то кудахтал и мгновение спустя нечленораздельно произнес шепотом:— Парень взрывает мой мозг! — Потом он глупо заулыбался и, корчась, как эмбрион, пополз по полу. Зрачки его глаз превратились в точки, радужная оболочка вокруг них увеличилась, белки налились кровью. Ему явно стало трудно дышать.— Успокойся, успокойся, — неуверенным голосом просил Флойд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23