Когда они танцевали, их лица, сияющие возбужденными улыбками, говорили: «Мы делаем это не потому, что вынуждены это делать, мы лишь разыгрываем простую шутку».
Танцуя, они смеялись разрушающим душу смехом. В обычном танцзале мужчины и женщины, танцующие «грязные» танцы, свободны от страстей, которые они выражают. Но когда танцевали эти мужчины, переплетя руки, возникало ощущение, что страсть их вынуждала вступить в темную связь. Почему они должны, помимо своей воли, принимать позу, указывающую на то, что они любят друг друга? Что это – разновидность любви, за которую принимают страсть и которая, возможно, и не осуществится до конца, если там не присутствует горький вкус судьбы?
Популярный музыкальный отрывок перешел в быструю румбу. Их танец стал бешеным, непристойным. Одна пара слилась в поцелуе и до тех пор, пока они не свалились, не переставая кружилась. Эй-тян, который пришёл раньше, подмигнул Юити из объятий толстого невысокого иностранца. Мальчик смеялся и хмурил брови одновременно. Пока они танцевали, толстяк не отрываясь кусал мальчика за мочку уха. Его усы, подведенные карандашом для бровей, пачкали лицо Эй-тяна.
Тут Юити пришёл к выводу, какая ему изначально была предназначена судьба. Он совершенно определенно, в конкретной форме, видел неприкрытую правду этой судьбы. Губы и зубы Эй-тяна были красивы, как никогда. Его перепачканное лицо было неописуемо милым. Но из его красоты исчезла вся абстрактность. Его стройные бедра извивались под волосатой рукой. Юити бесстрастно отвел глаза.
На софе и на диване, которые окружали камин, развалились пьяные и любовники, издавая томные звуки и довольное хихиканье. Несколько пар крепко обнимались, потираясь друг о друга различными частями тела. Двое, обнявшись за плечи, подставили свои спины ласкам другого. Еще один мужчина сомкнул ноги вокруг ног мужчины рядом с ним, в то время как его левая рука блуждала внизу живота мужчины, находящегося слева от него. Отовсюду доносились тихие невнятные звуки сладких ласк. Достойного вида господин на ковре с массивными золотыми запонками, выступающими из его рукавов, снял носок с ноги мальчика (мальчика тем временем зажали трое мужчин на диване) и подносил его ступню к своим губам. Когда на подошве ноги был запечатлей поцелуй, мальчик неожиданно издал довольное хихиканье, и толчок от его тела, направленный назад, повалил тех, кто были сзади него. Другие, подобно созданиям, обитающим в морских глубинах, сидели неподвижно.
Джеки подошел к Юити и подал ему коктейль.
– Это вечеринка, которая предполагает обмен партнерами. Не могу передать, как я счастлив, – сказал он. – О, Ю-тян, сегодня придет кое-кто, кто действительно желает с тобой познакомиться. Он мой старинный друг, поэтому не будь с ним жесток. Его литературное имя Поуп, что-то в духе принца Гэндзи .
Сказав это, он посмотрел на входную дверь, и глаза его загорелись.
– А вот и он!
В дверном проеме появился жеманного вида мужчина. Механической походкой он приблизился к Джеки и Юити. Какая-то танцующая пара проплыла поблизости, он скривился и отвел глаза.
– Мистер Поуп – Юити.
В ответ на представление Джеки Поуп протянул Юити белую руку:
– Привет!
Юити пристально вгляделся в купающееся в неприятном свете лицо. Это был князь Кабураги.
Глава 13
ЭТИКЕТ
Поуп – имя, которым Нобутаку Кабураги стали называть люди, несведущие в его происхождении, он взял у Александра Поупа, чьей поэзией наслаждался. Кабураги был старинным приятелем Джеки. Они познакомились лет десять назад в «Восточном отеле» в Кобэ, где они несколько раз останавливались вместе.
Юити имел большой опыт неожиданных встреч с людьми на подобных вечеринках, не проявляя никакого удивления. Это общество нарушало общепринятый порядок объективной реальности, оно разметало алфавит внешнего мира, а затем переставило его необычным образом, изменяя порядок и групповую расстановку и демонстрируя виртуозность волшебника.
Однако метаморфоза князя Кабураги застала Юити врасплох. Какое-то мгновение Юити было трудно пожать руку, которую Поуп протягивал ему. Изумление Кабураги было еще больше. Как пьяный пристально вглядывается во что-то, так и он уставился на Юити, повторяя:
– Это ты! Это ты!
Затем он снова посмотрел на Джеки и сказал:
– Подумать только, в первый раз за все эти годы этому парню удалось провести меня, меня – не кого-нибудь! Прежде всего, он совсем недавно женился. Впервые я встретился с ним за столом, когда произносили речи на приёме в честь его свадьбы. Подумать только, Юити и есть знаменитый Ю-тян!
– Ю-тян женат?! – сказал Джеки, выказав удивление на иностранный манер. – Первый раз об этом слышу!
Так один из секретов Юити быстро был раскрыт. Определенно не пройдет и десяти дней, как эта новость распространится среди гомосексуального братства. Он опасался, что вскоре все его секреты, которые до сих пор он держал в тайне, будут разоблачены один за другим.
В поисках способа избавиться от этих страхов он попытался заставить себя относиться к бывшему князю Кабураги как к Поупу.
Юити теперь понимал, что этот беспокойный, жаждущий взгляд был вызван отчаянным стремлением постоянно выискивать красивых парней. Эта невыразимо неприятная смесь женственности и бесстыдства, этот нелепый, притворный сдавленный голос, эта всегда столь тщательно спланированная естественность – все это было печатью братства и стараниями как-то компенсировать принадлежность к нему. Так, все фрагментарные впечатления, оставшиеся в памяти Юити, неожиданно сложились в одну цепочку, в определенную картину. Из двух методов, свойственных исключительно этому обществу – анализ и синтез, – он в совершенстве овладел последним. Точно так же, как разыскиваемый преступник может изменить свои черты с помощью пластической хирургии, Нобутака Кабураги научился скрывать под своей внешней маской портрет, не предназначенный для посторонних глаз. Дворянство отличается своей особой способностью к маскировке. Склонность к сокрытию пороков превосходит склонность к совершению порочных поступков.
Он подтолкнул Юити в спину. Джеки повел их к софе.
Пять мальчиков в белом прокладывали себе путь через толпу, неся бокалы с вином и блюда с канапе. Все пять – любовники Джеки. Невероятно! Каждый был чем-то похож на Джеки. Все они выглядели будто братья. У одного были глаза Джеки, у другого – нос. У одного были его губы, другой был вылитый Джеки со спины. Последний унаследовал его лоб. Все, вместе взятое, образовывало несравненное подобие Джеки в дни его юности.
Его портрет висел над каминной полкой, украшенной подаренными цветами, листьями падуба и парой свечей. Он был обрамлен роскошной золотой рамой и являл собой очень сексуальную обнаженную фигуру оливкового цвета. Это была весна девятнадцатого года Джеки. Воспользовавшись им как натурщиком, один англичанин, который боготворил Джеки, написал эту картину. Юный Вакх, поднявший бокал шампанского, озорно улыбался. Его чело было цвета слоновой кости, на его обнаженной шее был свободно завязан галстук. Кисть руки, словно весло, рассекала волны, расходившиеся по белой скатерти под легким давлением его бедер.
Как раз в этот момент пластинка сменилась на самбу. Танцующие расступились; за парчовой занавеской винного цвета, прикрывающей дверной проем, ведущий на лестницу, зажегся свет. Занавеска энергично заколебалась. Неожиданно появился полуобнаженный мальчик, одетый как испанский танцор, невысокого роста, узкобедрый, лет восемнадцати или около того, в алом тюрбане. Расшитый золотом алый лиф прикрывал его грудь.
Мальчик начал танцевать. Его прозрачная сексуальность отличалась от темной, колеблющейся нерешительности женщины. Гибкость тела, изобилующая точными линиями и блеском, пленяла сердца зрителей. Танцуя, мальчик откинул голову назад. Когда он снова наклонил её вперед, то бросил недвусмысленный взгляд, полный желания, в направлении Юити. Юити ответил, прикрыв один глаз. Бессловесный договор был скреплен печатью.
Это подмигивание не ускользнуло от Кабураги. Поскольку он еще раньше признал Юити тем, кем тот был, в его сердце царил только он. Поуп был озабочен общественным мнением, поэтому никогда не показывался в местечках в районе Гиндзы. В последнее время он повсюду слышал имя Ю-тян. Наполовину из любопытства он попросил Джеки познакомить его с ним. Оказалось, что это Юити.
Нобутака Кабураги был мастером соблазнения. До сегодняшнего дня, на сорок третьем году жизни, он имел близость почти с тысячью мальчиками. Что же привлекало его? Нельзя сказать, что именно красота возбуждала его и подталкивала к разврату. Скорее это был страх – страх до дрожи, – который держал его в плену. В удовольствиях этой улицы тебя повсюду преследует некое сладостное разложение. Как красноречиво выразился Сайкаку : «Занятие любовью с мальчиками – все равно что сон волка под цветком, лепестки которого опадают».
В этом и состоит очарование.
Нобутака постоянно находился в поиске новых впечатлений. Его возбуждала только новизна. Он не обладал чувством, которое позволило бы ему сравнить обаяние человека, стоящего перед ним сейчас, с очарованием того, кого Он недавно любил. Подобно лучу света, страсть озаряла одно время, одно пространство. Теперь Нобутака чувствовал себя самоубийцей, которого манила пропасть. Свежая расщелина в монолите наших упорядоченных жизней манила того, кто практически не мог сопротивляться.
«Осторожней на этот раз, – вело монолог его сердце. – До сего времени я смотрел на Юити как на юного мужа, до безумия влюбленного в мою жену, не больше, как на убежавшего жеребенка, галопирующего на рассвете по тропам нормальной жизни. Я смотрел на его красоту, но сохранял спокойствие. Я никогда не думал, что смогу опрометчиво направить этого убежавшего на свою собственную маленькую аллею. Когда я вдруг почувствовал Юити на этой маленькой аллее, мое сердце взволновалось. Он опасен, как молния! Помню, как давным-давно, когда я увидел молодого парня, только входящего на эту улицу, такая же молния ярко озарила мое сердце. Я потерял голову от любви. Я знаю признаки, когда это должно случиться. С тех пор прошло двадцать лет, и молния не ударяла с той же силой до сегодняшнего дня. По сравнению с ней то, что я чувствовал к другим, было лишь бенгальским огнем. Во что бы то ни стало я должен немедленно переспать с этим юношей».
Несмотря на то, что Кабураги был влюблен, он прекрасно владел техникой наблюдения, а его взгляд обладал силой видеть насквозь. С того момента, как он увидел Юити, Нобутака понял, что именно разъедает изнутри этого красивого молодого человека. «Ага! Этот юноша ослаблен своей собственной красотой. Его слабость – это его красота. Он узнал власть своей красоты, и отпечатки листьев все еще у него на спине. Именно на это я и нацелюсь».
Нобутака встал и направился на террасу, где протрезвлялся Джеки. Пока он шел, светловолосый иностранец, приехавший вместе с Юити, пригласил того на танец. Еще один иностранец подошел с такой же просьбой почти одновременно с первым.
Нобутака жестом подозвал Джеки. Шею Нобутаки обдало холодным потом.
Джеки отвел своего старинного приятеля в бар в мезонине, который выходил на море. В углу, где не было окон, была установлена барная стойка, за которой, закатав рукава, работал барменом преданный официант, которого Джеки нашел в Гиндзе. Вдалеке слева был виден вспыхивающий свет. Ветки обнаженных деревьев в саду обнимали морской пейзаж и усыпанное звездами небо. Мужчины игриво заказали женский коктейль «Ангельская головка» и стали пить.
– Ну как? Ужасно, а?
– Милый мальчик. Никогда не видел ничего подобного.
– Все иностранцы сражены им. Но ни один из них не поимел его. Похоже, иностранцы ему особенно не по вкусу. У него было десять – двадцать мальчиков, но они все моложе его.
– Чем они несговорчивее, тем они восхитительнее. Мальчики сегодня слишком сговорчивы.
– Ну, поживем – увидим. Во всяком случае, ветераны сделали все, что могли, но теперь они все вышли из игры. Настало время Поупа.
– Что я хотел бы знать… – начал бывший князь, переставляя коктейль на ладонь левой руки и пристально вглядываясь в него. Всякий раз он принимал такой вид, будто наблюдают именно за ним. Короче говоря, он постоянно играл двойную роль – актера и зрителя. – Как бы точнее выразиться? Мне интересно, отдавался ли этот малыш когда-нибудь вопреки своему желанию. Или, как бы это сказать, он целиком и полностью отдался своей собственной красоте. Если хоть немного любви и желания достается любовнику во время любовной интрижки, тогда никоим образом нельзя сказать, что человек отдает себя только своей красоте. Из того, что ты говоришь, не похоже, что у него имеется такой опыт, несмотря на его приятную внешность.
– И я так слышал. Хотя, если он женат, должно быть, он спит со своей женой в основном из чувства долга.
Нобутака опустил глаза. Он нащупывал подтекст, спрятанный в словах своего старинного друга. Подвыпивший Джеки настоятельно советовал ему попробовать осуществить то, что у него было на уме. Джеки заключил пари, что если к десяти часам следующего утра Нобутака преуспеет в этом деле, то выиграет великолепное кольцо с его пальца. Против кольца Поуп поставил лакированную шкатулку с письменными принадлежностями раннего Муромати из кладовых семейства Кабураги. Красота лакового шедевра маки-э повергла Джеки в неизлечимую тоску от желания завладеть ею, когда он в первый раз увидел её в доме семейства Кабураги.
Из мезонина они спустились снова в танцзал. И тут же Юити стал танцевать с мальчиком, который выступал с сольным номером. Он уже переоделся в костюм. На шее у него был завязан милый галстук-бабочка. Нобутака знал его возраст. Ад гомосексуалистов и ад женщин одинаков – возраст. Нобутака знал, что не может надеяться на святое чудо, что красивый юноша сможет в него влюбиться. Сама невозможность этого близко роднила его страсть с чувствами идеалиста, который с самого начала понимает, что его идеалы никогда не будут воплощены в жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60