Томас грубо схватил ее за руку.
– Пусть она делает все, что ей взбредет в голову, – отрезал он. – Я умываю руки.
Он пулей вылетел из комнаты, за ним по пятам следовала всхлипывающая Роза, процессию замыкал Флетчер.
– Так тому и быть, – сказала Клавдия, опускаясь в кресло. Она посмотрела на Джема. – Полагаю, мы относительно неплохо справились с этим, как вы думаете?
– М-м… думаю, да. Хотя я сильно сомневаюсь, что мы окончательно избавились от…
Его оборвал дикий крик, донесшийся из холла. Джем выбежал из комнаты, вслед за ним Клавдия и мисс Мелкшам. В коридоре они обнаружили пронзительно визжавшую Розу. Перед ней стояла Нанни Гремпл, нервно теребя фартук.
– О, мэм! Это правда! Молодой хозяин убился!
При этих словах Роза со стоном повалилась на пол. Флетчер опустился на колени рядом с ней, а Томас схватил Нанни Гремпл за руку, встряхнув ее так, что очки чуть было не соскользнули с ее носа.
– Что ты несешь! – заорал он. – Прекрати это адское хныканье и расскажи, что случилось!
– Дети были в детской, – пролепетала нянька, взмахнув передником. – Они вроде бы делали уроки. Я на секунду отвернулась, пошла в соседнюю комнату за… за штопкой, когда вдруг раздался страшный грохот. – На нее снова напал приступ рыданий, очень сильно напоминающий рев осла. – Я увидела, что маленький него… что мой ненаглядный пытается влезть на стену.
– Куда пытается влезть?! – воскликнули хором Томас и Роза. Роза уже очнулась и, сидя на полу, как зачарованная с ужасом слушала рассказ Нанни Гремпл.
– Да, мэм. Он поспорил с мисс Горацией, что обойдет комнату не касаясь пола, и начал влезать на один из книжных шкафов и уже долез до окна. Он шел по карнизу, когда тот сломался.
Роза снова застонала.
– Ну и где он сейчас? – спросил Томас, голос которого все еще был похож на лай взбесившегося мастифа.
– Я оставила его с Кеттеринг, горничной, – провыла нянька. – Он вопит так, что скоро потолок рухнет.
– Я подумал, ты сказала, что он… Неважно, – сердито закончил Томас, проталкиваясь мимо Розы и няньки, которые вместе с Флетчером Ботсфордом в некотором смятении двигались в том же направлении. Клавдия, Джем и мисс Мелкшам, обменявшись пристальными взглядами, поспешили вслед за группой.
Звуки, свидетельствующие о несчастье, постигшем мастера Джорджа, можно было услышать еще до того, как все они достигли детской. Какофония усугублялась прерывистыми всхлипываниями Кеттеринг и дикими воплями Горации. Но сразу можно было понять, что мастер Джордж находится весьма далеко от порога смерти: с пунцовым лицом он отчаянно визжал и держался за свою ногу, вывернутую под неестественным углом.
Джем сразу же позвал лакея, привлеченного суматохой, и велел ему сходить за доктором. Клавдия же, резко приказав горничной и Нанни Гремпл прекратить стенания, опустилась на колени рядом с мальчиком. Томас, впервые растерявшись, стоял рядом, безуспешно пытаясь успокоить жену.
Клавдия обняла перепуганного ребенка.
– Джордж, я хочу тебе кое-что сказать, – прошептала она, и мальчик тут же прекратил свои бурные рыдания, с интересом повернувшись к ней. – Я знаю, твоя нога ужасно болит, – ласково продолжала она, – и я просто хочу сказать тебе, что не представляю, как ты можешь быть таким сильным. Ты немножко поплакал, а теперь, я вижу, готов остановиться. Не помню, видела ли я когда-нибудь еще такого храброго молодого человека.
Ко всеобщему удивлению, Джордж моментально закрыл рот и, скрипя зубами, заверил ее, что, хотя нога и вправду жутко болит, он совсем не плакса.
– Конечно, нет, – восхищенно ответила Клавдия. Она сделала знак двум лакеям, и те вдвоем подняли Джорджа и отнесли его в другую комнату.
Роза последовала за ними, простирая руки и не прекращая громко причитать. Томас последовал туда же, и Флетчер Ботсфорд, несколько минут неуверенно постояв посреди коридора, отправился вслед за ними. Остальные участники – Джем, Клавдия и мисс Мелкшам – на цыпочках удалились.
Много позднее все трое сидели в бывшем кабинете Клавдии, погруженные в мрачные раздумья.
Мисс Мелкшам язвительно заметила:
– Если бы я не думала, что это абсолютно невозможно, я бы решила, что Томас все подстроил, только бы не уезжать из Рейвенкрофта.
– Разумеется, – сказал Джем. – Не мог же я им приказать уехать, когда Джордж размахивал сломанной ногой, хотя и испытывал большой соблазн сделать это.
– Полагаю, могло быть и хуже, – добавила Клавдия. – Доктор сказал, что за две недели нога должна зажить настолько, что он сможет ехать в карете. А все это время вам придется мириться с присутствием Томаса и Розы.
– Ну, две недели человек может провисеть на руках, – улыбнулся Джем, – по крайней мере, мне так говорили. Хорошо, что нас хотя бы избавили от присутствия мистера Ботсфорда.
Клавдия прыснула:
– Однако не без сопротивления. Никогда не слышала, чтобы мужчина выдвигал столько доводов, чтобы остаться. Все что угодно: отсутствие транспорта, поддержка, в которой нуждается семья, и его ужасное самочувствие после всей этой неразберихи.
– В конце концов, – добавил Джем, – думаю, что лошадь, которую ему предоставили для путешествия, была скромной ценой за его отъезд.
Улыбка Клавдии погасла, когда она ответила:
– Хорошо, что вы послали с ним мальчика, чтобы он привел лошадь обратно, иначе, думаю, вы ее больше никогда не увидели бы.
Мисс Мелкшам кашлянула и осторожно начала:
– Тем временем, ми… э… милорд, полагаю, есть другие дела, которыми вам предстоит заняться?
Джем обернулся к ней, тепло улыбаясь:
– Первым из которых, дорогая мисс Мелкшам, должны быть мои извинения за совершенный мною обман. Прошу вас, поверьте, у меня не было другого выбора.
Мисс Мелкшам всплеснула руками, затянутыми в митенки:
– Ах, это…
– И, надеюсь, вы полностью согласны с договором, который мы заключили с вашей племянницей. Вы сотворили чудеса в Рейвенкрофте, и я не знаю, как бы я без вас справлялся.
Его серые глаза лукаво блестели, и, к удивлению Клавдии, мисс Мелкшам на мгновение вспыхнула, прежде чем вновь принять свойственное ей выражение суровой добродетели.
– Что касается этого, милорд, – строго сказала она, – не могу сказать, что я одобряю данную ситуацию, но убеждена, что, если бы не вы, мы с Клавдией оказались бы в весьма плачевном положении. Вы же слышали Томаса. Я также не думаю, что Уильям, отец Клавдии, был бы более снисходителен. Кроме того, – добавила она, взглянув на племянницу, – вернуться домой для нее было бы примерно то же, что умирать с голоду в канаве.
– Вы очень великодушны, мисс Мелкшам, ибо я очень хорошо отдаю себе отчет в том, что это я вверг вас в столь плачевное положение. Однако… – Джем поднялся и сел рядом с пожилой леди. – Прошу вас, поверьте, я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить комфорт вам и вашей племяннице, пока вы остаетесь здесь.
Мисс Мелкшам что-то неразборчиво пробормотала в ответ и, поднявшись, снова откашлялась.
– Возможно, милорд, вы пожелаете объявить о… э… перемене вашего положения слугам. Я взяла на себя смелость собрать всех на кухне через пятнадцать минут.
– Превосходно, мисс Мелкшам. Тогда, возможно, мы с вами могли бы обсудить те улучшения, которые необходимо здесь сделать. Во-первых, я думаю, нужно нанять еще людей.
Клавдия, улыбнувшись про себя, отметила, что тетушка вздрогнула от удовольствия. Лорд Гленрейвен, довольно мрачно подумала она, явно знал, как добиваться того, чего ему хочется. Лесть и угодничество для пожилых дам и нежные поцелуи для молодых. Интересно, какие еще трюки у него в запасе? Впрочем, ей уже не о чем беспокоиться. От нее он уже получил, что хотел, и если у него на уме еще что-нибудь… Сердце ее сжалось, но мысли целеустремленно шли вперед. Если у него на уме еще что-нибудь, она будет начеку.
Остаток дня прошел в беспорядочной, хаотичной деятельности. Слуги встретили новость о внезапном повороте судьбы Джема и о предстоящем расширении штата, выразив удивление, удовлетворение и в не меньшей степени распространяя различные домыслы.
Лукас был отправлен в Лондон с письмами к различным людям касательно пересылки денег, одежды и других личных принадлежностей. Мисс Мелкшам начала осуществлять планы относительно обеда, на который будет приглашена местная знать, дабы приветствовать нового хозяина Рейвенкрофта.
В течение дня Джем почти не видел Клавдию; он знал, что она готовит для него бухгалтерские отчеты. Когда приблизился час обеда, он направился в хозяйские покои, куда невидимые руки перенесли все его вещи. В старом дубовом комоде он обнаружил единственный привезенный с собой парадный костюм, одиноко Лежащий там в своем великолепии. Одна из горничных более чем охотно согласилась извлечь его наряд из свертка, в который он был аккуратно завернут и перевязан, но ясно дала понять, что это занятие значительно выше ее положения. «Когда, – почтительно осведомилась она, – прибудет камердинер вашей светлости?»
Джем усмехнулся, надевая панталоны и сюртук из ткани тончайшей выделки. Их, возможно, не наденешь на званый обед, но они модны и хорошо сшиты. К счастью, они были ему еще впору, и он смог одеться без посторонней помощи. Он вспомнил, как служил камердинером у Чада Локриджа, вспомнил тяжелые времена, когда он выполнял самую черную работу в портняжном заведении. Без сомнения, он мог бы сам быть своим камердинером, за исключением лишь стирки и глажки.
Он тихонько насвистывал, повязывая галстук и закрепив его маленькой изумрудной булавкой, доставшейся ему от отца. Это была одна из немногих драгоценностей, которые его мать увезла из Рейвенкрофта, и он упрямо отказывался продать ее даже в самые тяжелые годы.
Он поклонился своему отражению в зеркале и, взмахнув рукой в небрежном приветствии, покинул покои.
Внизу Клавдия, войдя в Изумрудную гостиную, с облегчением увидела, что она одна. Реддингеры не появились за завтраком, подносы отнесли им в комнаты, но они наверняка спустятся к обеду.
Клавдия вздохнула. Предстоящие дни и так будут достаточно трудными для Гленрейвена – да и для нее самой – и без гнетущего присутствия Томаса и Розы. Впрочем, она не сомневалась в способностях Джема справиться с этой надоедливой парочкой. При мысли о задаче, которая стояла перед ней, сердце ее панически сжалось, хотя в управлении конюшнями его светлости и в будущем не должно быть ничего, что могло бы испугать ее. Она будет всего лишь продолжать то, что с успехом делала почти два года. В любом случае, она, скорее всего, не задержится здесь.
Эта мысль испугала Клавдию. Когда она в первый раз потребовала, чтобы Гленрейвен поставил ее управлять конюшнями, она рассматривала эту должность как синекуру. Ее любовь к Рейвенкрофту все еще была движущей силой ее жизни, и она хотела бы остаться здесь навсегда, если уж не хозяйкой, так хотя бы служащей.
Но теперь… Мысль о продолжительном пребывании в непосредственной близости от Гленрейвена смущала ее, но почему-то мысль о появлении на сцене его будущей невесты наполняла ее сильным желанием оказаться где-нибудь в другом месте. Да, она будет старательно откладывать из щедрого жалованья, которое назначил ей его светлость, и при первой же возможности обзаведется собственными конюшнями – подальше от Глостера и Рейвенкрофта. Не может быть, чтобы в Англии не нашлось такое же красивое, гостеприимное и умиротворяющее место, как Рейвенкрофт.
К своему отчаянию, она почувствовала, как к глазам подступают слезы, и в раздражении смахнула их. Услышав легкий шорох за спиной, она резко обернулась, и сердце подскочило у нее в груди.
На пороге, в небрежно-элегантной позе, стоял самый красивый мужчина, которого когда-либо видела Клавдия.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Если Джем Дженуари был привлекателен в грубой одежде подручного на конюшне, растерянно думала Клавдия, и в мрачной форме дворецкого, то в панталонах, плотно облегающих мускулистые бедра, и в превосходно сшитом сюртуке, подчеркивающем его благородную осанку, он был просто великолепен. Он прошел к ней через комнату и легко поцеловал кончики ее пальцев.
– Добрый вечер, миссис Кастерс, – самым почтительным тоном сказал он. Его глаза цвета сумерек, однако, сверкали явным ожиданием одобрения, когда он покружился, чтобы дать ей осмотреть себя. – Что вы скажете о превращении?
Клавдия громко рассмеялась:
– Это просто потрясающе, милорд. Вы затмеваете всех нас.
Он пробежал взглядом по ее небесно-голубому шелковому платью, отделанному лентами того же цвета, но более темного оттенка. Ее декольте, хотя и не очень смелое, было несколько откровеннее, чем на других ее платьях, и Клавдия долго думала, прежде чем решиться надеть его.
– «Затмеваете» – не совсем верное слово, миссис Кастерс.
Клавдия почувствовала, как вспыхнули ее щеки, когда его взгляд на мгновение задержался там, где кружева касались того, что сейчас ей казалось отвратительно выступающей плотью. Она открыла было рот, чтобы ответить, но ее остановило появление Томаса и Розы.
Они вдвоем вступили в Изумрудную гостиную, явно готовые к битве. Томас подошел к Джему, и Клавдия не могла не отметить контраста между двумя мужчинами. Рядом со сдержанной элегантностью лорда Гленрейвена Томас выглядел чересчур напыщенным и расфуфыренным в своем цветастом жилете.
Роза сделала неуклюжий и нервозный реверанс, Томас же оглядел Джема с нескрываемым презрением.
– Красивые перышки, в самом деле… милорд, – протянул он так, что титул Джема прозвучал оскорбительно.
– Что ж, благодарю, Реддингер. – Улыбка Джема была широка и простодушна, но во взгляде, который он бросил на Клавдию, плясал сардонический огонек.
С некоторым облегчением она повернулась, чтобы приветствовать тетю Августу, вошедшую следом за Реддингерами. Джем, который приложил немало усилий, чтобы уговорить ее есть вместе с семьей, поскольку теперь она считала себя служащей, встретил ее и проводил к креслу. С этого момента разговор стал бессвязным, и Клавдии показалось, что, пока взволнованный лакей не пригласил их в столовую, время тянулось целую вечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29