– Прекрасно. – Она еще раз принудила себя улыбнуться, но по спине ее пробежал легкий озноб. Она подумала мрачно, что предпочла бы не иметь дел с этим человеком. Несмотря на вальяжный вид, дорогой костюм и улыбчивость, он, как ей показалось, мог быть очень неприятен. Джоанне приходилось сталкиваться с подобными людьми достаточно часто, чтобы не сомневаться в своей интуитивной догадке. Теперь она внутренне согласилась с Хоком, который настаивал на ограничении Пьеру доступа в издательство, хотя вначале эта мера показалась ей излишне суровой.
– Может быть, вы доставите мне удовольствие и пообедаете со мной в один из ближайших дней? – Сейчас он включил свое обаяние на полную мощность, но было слишком поздно.
– Спасибо, но в ближайшие дни я буду чрезвычайно занята – надо как можно скорее разобраться с делами, – произнесла она вежливо. – Может, как-нибудь потом… – И снова они оба поняли, что это «потом» никогда не наступит.
– Конечно-конечно, только дайте мне знать, когда вам это будет удобно, – пробормотал Пьер с преувеличенной любезностью.
Когда дверь за ним закрылась, Джоанна вздохнула с облегчением. Что за отталкивающая личность! Коварный, скользкий, опасный человек – ей следует об этом помнить. Он много лет дурачил людей, пока не появился Хок и не испортил ему игру. Ей следует быть с ним начеку.
Как всегда бывает на новом месте, на Джоанну навалилось столько дел, что к вечеру она чувствовала себя как выжатый лимон и, добравшись до дома, буквально падала от усталости.
Хок звонил два-три раза в неделю, и всегда к концу разговора она дрожала с головы до ног и была счастлива, что он не видит, как действует на нее его глубокий хрипловатый голос. Бесполезно было твердить себе, что звонит он только затем, чтобы узнать, окупается ли последнее из приобретенных Малленами предприятий, что лично она ничего для него не значит, что она – одна из многих, многих сотен женщин, которых он приглашал разделить с ним постель. Она слышала его голос – и таяла.
В середине ноября, в одну особенно унылую пятницу, когда дождь хлестал в окно кабинета и все валилось из рук, она вдруг увидела в дверях призрак, который был, определенно, плодом ее воспаленного воображения. Она не сомневалась в этом, пока он не заговорил.
– Вы сейчас очень заняты?
Занята? Она смотрела на Хока, и мозг ее мучительно подыскивал ответ. Он прислонился к дверному косяку, высокий, смуглый, в тяжелой кожаной куртке и черных джинсах. Эта одежда совсем не походила на его обычные деловые костюмы.
Осознав, что перед ней Хок из плоти и крови, она перестала дышать. Нужно было все же что-то сказать, и она произнесла:
– Я не знала, что вы приехали.
– Я еще утром сам не знал, что приеду. – Он не шевелился, не улыбался. Джоанна ждала продолжения, но его не последовало, тогда она тихо встала из-за стола, натянула на лицо вежливую маску, приличествующую скромной служащей, приветствующей главу корпорации.
– Как приятно снова вас видеть. Какое конкретное дело вы хотели со мной обсудить? – спросила она спокойно.
– Не искушай меня, Джоанна. – Он смотрел на нее с таким откровенно жадным выражением, что, протягивая ему свою маленькую ручку для рукопожатия, она покраснела до корней волос. И когда он на миг быстро привлек ее к себе и, окинув голодным взглядом лицо, легко поцеловал в губы, она, все еще не успев прийти в себя после его внезапного появления, не оказала никакого сопротивления.
– Так что же? – Он отодвинулся на шаг, не сводя с нее блестящих глаз. – Вы, конечно, скучали по мне? – спросил он с присущим ему самомнением.
– Скучала? – И как это ему всегда удается в одно мгновение рассердить ее? – Конечно, нет!
– Лгунья. – Он сказал это как бы между прочим, но Джоанна обиженно сжала губы.
– Хок, я приехала сюда работать, и я работала, – твердо заявила она. – С чего вам пришло в голову, что я скучала?
– Потому что мне не хотелось бы испытывать подобное одному. – Это прозвучало так неожиданно, что она растерянно уставилась на него. Сдержанный надменный бизнесмен в один миг уступил место страстному мужчине. – Я с ума схожу, Джоанна. Стоит мне лечь в постель и закрыть глаза, как передо мной появляется стройная красавица с каштаново-рыжими волосами, золотисто-медовыми глазами и фигурой, от которой мужчина теряет покой.
– Хок! Я уверена, что мужчина с вашим богатым опытом может очень легко отыскать нужный номер в своей маленькой черной книжечке, чтобы поправить дело, – твердо сказала она, словно не слыша его слов. Она не даст снова увлечь себя, чтобы потом оказаться внезапно выброшенной на обочину.
– А может быть, никакой черной книжечки не существует?
– Ой ли? – с сомнением покачала головой Джоанна.
– Вы считаете меня худшим типом донжуана. – Это было утверждение, а не вопрос. – И это после того, как я проявил такую выдержку! – добавил он хитро и, не дав ей сказать ни слова, схватил ее в охапку и, захлопнув ногой дверь, закружил по комнате. – Я приглашаю вас на уикенд.
– Нет! – Ей было трудно размышлять в такой близости от него, но ответ вырвался сам собой.
– Подумайте еще раз. – И он поцеловал ее снова, но сейчас поцелуй был долгим и требовательным. Ее руки невольно поднялись, чтобы лечь ему на плечи, и Джоанна крепко стиснула зубы, чтобы удержаться, твердо решив не поддаваться сладостному возбуждению. – Пожалуйста! – Он заглянул ей в глаза.
– Нет. Я здесь, чтобы работать.
– Но не в выходные, этого не требует даже жестокий эксплуататор Хок Маллен. Вы и так перетрудились, – сказал он серьезно. – Вы похудели и осунулись.
– Ох, спасибо, – пробормотала она насмешливо, безуспешно пытаясь высвободиться. Значит, ему не нравится ее вид!
– Но стали еще красивее, – добавил он мягко, слегка усмехнувшись.
– Хок, отпустите меня! – Она обернулась на дверь, боясь, как бы не вошла Антуанетта или кто-нибудь из служащих.
– Только после того, как вы дадите согласие провести со мной выходные.
Она не сомневалась, что он не шутит.
– Что вы подразумеваете под словами «провести выходные»? – спросила она, с трудом переводя дыхание.
– Я просто хотел показать вам Францию, моя подозрительная маленькая сирена. – Он заглянул в ее пылающее лицо. – Хотя при желании планы могут и измениться, – добавил он тихо. – В моем гостиничном номере стоит двуспальная кровать потрясающих размеров.
– Хок!
– Ну хорошо, хорошо. – Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, и Джоанну пробрала дрожь. – Я обещаю вести себя прилично: никаких нежностей, никаких кроватей – просто культурный отдых. Утром в понедельник я снова улетаю в Штаты и следующие две недели буду работать как проклятый. Я только хотел побыть с тобой, Джоанна, вот и весь секрет.
Наверное, он все рассчитал заранее и снова вертел ею, как хотел, но Джоанна не могла противиться сокрушительному желанию быть с ним рядом – когда он смотрел на нее так, как сейчас. И он ведь дал обещание…
– Хорошо. – Она испытала при этом такое счастье, что еле удержалась от искушения обхватить его руками за шею и тесно прижаться к нему. – Но помните о своем обещании… – предупредила она дрогнувшим голосом.
– Не сомневаюсь, что вы не дадите мне забыть о нем, – кисло отозвался он. – Я всегда считал женщин слабым полом, но, встретив вас, изменил мнение. Я думаю, что не ошибся, поставив вас во главе «Бержика и сына».
Он сказал это шутливо, но Джоанна ощутила холодок в сердце. Она хотела быть с Хоком потому, что любила его, пусть это самая большая глупость в ее жизни. Но Хок? Ему неизвестно слово «любовь», ему нужно только ее тело, а также свой человек в паучьем гнезде, и разве могла она надеяться на что-либо долговременное в будущем?
Выходные начались в пятницу вечером с чудесной прогулки по освещенным улицам, бульварам и мощеным закоулкам. Но Джоанна не видела прекрасного города с сотнями памятников, музеев, соборов, фонтанов и площадей, так как весь мир замкнулся для нее на этом высоком, темноволосом, невообразимо привлекательном мужчине.
Они поужинали в одном из ресторанчиков, которых в этой столице гурманов было бесчисленное множество. Снаружи, как и внутри, ресторан был маленьким и невзрачным, но еда там подавалась отменная. Когда Джоанна попросила вторую порцию десерта, Хок не смог скрыть своего удивления по поводу ее аппетита.
– Вы сами сказали, что я слишком худая, – сухо напомнила она, вооружаясь ложкой и готовясь атаковать изумительное блюдо. – Так что должны радоваться.
– О, я очень радуюсь, – уверил он серьезно. – Но я вовсе не утверждал, что вы худая. У вас усталый вид, и только…
Усталый? Скорее измученный – от снедающей ее день и ночь тоски по нему, с которой она безуспешно боролась.
– Я прекрасно себя чувствую. – Она лучезарно улыбнулась, полная решимости сохранить свою тайну любой ценой. – Хотя, конечно, работа отнимает много сил и нервов. Кстати, мне надо обсудить с вами несколько вопросов. Нам придется, кажется, пересмотреть…
– Не сейчас, – оборвал он ее, подняв руку ленивым и в то же время властным жестом. – Посвятим эти выходные только друг другу. Скоро наступит понедельник, и вы снова станете той деловой, энергичной дамой, которую знают и любят в «Бержике и сыне».
– Не уверена, что так уж любят, – пробормотала она. За последние несколько недель Джоанна с удовлетворением поняла, что служащие относятся к ней с уважением – невольным в некоторых случаях. После той сцены с Пьером в ее кабинете Антуанетта как по волшебству преобразилась. Но – и это было гигантское «но» – Джоанна не могла поверить в искренность прекрасной француженки. Превращение произошло слишком быстро и слишком радикально, чтобы не казаться сомнительным.
Тот вечер был началом двух безумно счастливых дней. Поразительно, но Хок сдержал свое обещание – кроме одного поцелуя, который, как он ее уверил, не считался, между ними ничего не произошло.
В субботу Хок заехал за ней домой ни свет ни заря. День обещал быть погожим, поскольку ноябрьскому холодному, но яркому солнцу после недели проливных дождей было дозволено, наконец, искупать все в своих лучах. Низкий и длинный спортивный автомобиль, взятый Хоком напрокат, жадно поглощая километры, мчал их в Дижон – главный город Бургундии, одной из французских провинций, где средневековый мир сохранился во всем своем великолепии.
Позавтракали они в маленьком мотеле жареной ветчиной и бутербродами с сыром и попробовали божественно вкусные песочные корзиночки, наполненные каштановым кремом, кофейным мороженым и миндальной пастой и покрытые молочным шоколадом. Но, может, такими они казались потому, что рядом был Хок, и временами Джоанне становилось страшно – несмотря на радостное возбуждение, владевшее ею. Ведь все это рано или поздно кончится.
В Дижоне они остановили машину на краю старинной торговой площади, и Хок купил им по огромной порции фисташкового мороженого.
– Начнем нашу экскурсию? Можно сходить в музей изобразительных искусств, а потом, если захочешь, посмотреть на Моисея у Источника. Это впечатляющая статуя, очень трогательная.
– В самом деле? – Она слизнула каплю мороженого с уголка рта, а блестящие глаза Хока проследили за движением ее розового язычка. – Мне все равно, куда идти.
– Как приятно, когда красивая женщина покладиста, – усмехнулся Хок и предложил прогуляться вечером но парку. Джоанна беспокойно взглянула на него. Она уже заметила этот парк несколько раньше. Это место было идеальным для влюбленных парочек – полное укромных беседок, крошечных фонтанчиков и скамеек, скрытых в живописных уголках.
– Даже не знаю. – Две рюмки несравненного местного вина, которые она позволила себе за ужином, не способствовали должному самоконтролю.
– А я знаю. – И он разрешил ее сомнения, крепко взяв ее за руку и подняв со стула. И снова Джоанна испытала восторг перед его силой и мужественной грацией. За ужином она видела, как на Хоке то и дело останавливались женские взгляды. Большинство из этих женщин думали, конечно: «Ну что он в ней нашел?» Но именно ей он предложил пойти прогуляться с ним…
Опьяненная этой мыслью, Джоанна вышла в сад, но стоило свежему ночному воздуху овеять ей лицо, как о себе заявил холодный рассудок.
Когда Хок взял ее за руку, ее мозг лихорадочно заработал. Она знала, что он не верит в брак, даже не захочет попытаться. Для него она – мимолетная прихоть, ну, может быть, своим упорным сопротивлением ей удалось на время разжечь его желание. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что она оказалась полезна для «Бержика и сына». В действительности он эгоист, человек, не признающий ни перед кем обязательств. И его это устраивает.
– О чем задумались?
Его голос был глубоким и мягким, и эта мягкость побудила Джоанну ответить прежде, чем она успела обдумать свои слова:
– О моей матери.
– Вам ее не хватает? – спросил он без тени удивления, хотя вряд ли ожидал именно этого ответа.
– Не могу сказать, что не хватает – в том смысле, который вы в свой вопрос вкладываете. Мы не были с ней близки, – ответила Джоанна с горькой искренностью.
В этой части парка все вокруг дышало очарованием и тайной. И когда он увлек ее вслед за собой на резную деревянную скамью, Джоанне показалось, что они двое – единственные люди на земле. Было поразительно тихо, ни единый звук не нарушал покоя ночи.
– Расскажите мне о себе, о своем детстве, – сказал Хок, и именно эта странная сонная тишина помогла ей разговориться.
Хок был хорошим слушателем – чересчур хорошим, поэтому, когда она минут через двадцать замолчала, у нее появилось чувство, что она сказала гораздо больше, чем хотела.
– Мне очень жаль, Джоанна. – Ему в самом деле было жаль ее, и в то же время он испытывал острую ненависть к женщине, которая бросила свою дочь.
– Сейчас все это уже прошло, – сказала она. Конечно, ему не понравилась ее откровенность, подумала она с запоздалым раскаянием. Ей не следовало всего этого говорить.
– Нет, не прошло, – сказал он все тем же грозным тоном. – Каждому ребенку необходимо чувствовать себя любимым и нужным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18