На этом сайте магазин https://Wodolei.ru
Между прочим, еще неизвестно, захотел бы Смайли давать какие-то гарантии Покровскому. Ведь после моих рассказов Покровского в Лионее считали бандитом (вполне справедливо) и сильно сомневались, что он действительно может вывести меня на Дениса Андерсона.
Скажем прямо, Смайли, как настоящий профессионал, отрабатывал несколько вариантов по возвращению Дениса. Он так и не признался, был ли среди этих вариантов обмен меня на Дениса, ну так сейчас это уже и неважно. Люди Смайли наблюдали за моим увлекательным путешествием в компании майора Покровского, но больших ожиданий у них не было. Они думали, что Покровский так или иначе пудрит мне мозги и если на кого он и может вывести, так это на своих хозяев.
Так что попроси я Смайли дать гарантии Покровскому, начальник Королевской службы безопасности скорее всего просто повесил бы трубку.
Итак, они предпочитали оставаться невидимыми, наблюдая со стороны странное представление с Настей Колесниковой в своей лучшей роли, роли наживки.
Выпутываться надо было самой.
– Вот, – сказала Настя и вытащила из заднего кармана джинсов пластиковую карточку, которую ей давным-давно дал Филипп Петрович. На карточке была эмблема Большого Совета и номер телефона. – Вот по этому номеру ты сможешь связаться с моим начальством. Если со мной что-то случится.
– Можно посмотреть? – сказал Покровский, постукивая себя лезвием ножа по ляжке.
– Можно, – Настя передала ему карточку.
– Это что за пальма тут нарисована?
– Это герб Лионеи, – пояснила Настя. – Символ Большого Совета и Двенадцати рас, которые там представлены. Так вот…
Покровский поднял глаза.
– Позвонишь по этому номеру, если со мной что-то случится, – сказала Настя. – Но имей в виду, что, если со мной что-нибудь случится, тебя будут очень подробно расспрашивать про меня. Про то, что случилось.
– Ясно, – сказал Покровский, повертел карточку и вернул Насте. – Будем надеяться, что с тобой ничего не случится.
– Да уж, – Настин взгляд непроизвольно соскользнул на лезвие ножа, Покровский заметил и ухмыльнулся:
– Нет, это не для тебя, это для моего клиента. Ты меня не бойся. Ты мне всегда нравилась. Я всегда думал, что ты хитрая… В хорошем смысле слова.
– Спасибо.
– Когда тебя тогда поймала Лиза… Сначала все думали, что ты связана с какими-то врагами Леонарда. Потом, после истории с Сахновичем, после того как доктор с тобой поработал, решили, что ни с кем ты не связана, просто случайно подвернулась под руку. Даже Леонард так думал. А у меня всегда было такое ощущение – нет, эта девчонка не такая простая, как кажется. У нее есть что-то внутри…
– Сердце, печень и легкие, – брякнула Настя, все еще таращась на нож.
– …и я был прав. Хотя даже я не мог представить, что тут какие-то короли замешаны… Но я ведь не сделал тебе ничего плохого, правда? Тогда, раньше?
«Кроме того, что запустил в меня червяка, который сожрал половину моей памяти? Позволил какому-то чокнутому Локстеру играть мной в футбол? Кроме того, что сделал меня любовницей Михаила Гарджели, чтобы добраться до Иннокентия? Кроме того, что украл у меня полгода жизни и едва не свел меня с ума?»
– Нет, – сказала Настя. – Пожалуй, что нет. Ты ведь выполнял приказы Леонарда, да?
– Приказы… – скривился Покровский. – Тошнит от приказов. Пойду поработаю самостоятельно.
Когда он закончил свою работу в дальней комнате, то направился не на кухню к Насте, а в ванную. Потом вернулся на кухню и положил вымытый нож на место.
– Можем двигаться дальше, – сказал он.
7
На третий день их путешествия все вдруг пошло кувырком. Позже, последовательно вспоминая каждый свой шаг (или каждую свою ошибку), Настя изумлялась, что все это случилось только на третий день, а не раньше. В этом кратком везении просвечивало какое-то незаслуженное волшебство, но у него оказался ограниченный срок годности.
Чем дальше они продвигались в глубь леса, тем явственней трещала по швам их удача, тем громче раздавался злорадный смех за левым плечом.
Смеялся, естественно, Люциус.
– Как далеко ты зашла, Анастасия, в поисках собственного «я»…
– Отвали.
– А то начнешь биться головой о сосну? Или перережешь себе горло?
– А то я подумаю, что ты сильно замешан во всей этой истории с Денисом и Горгонами.
– С чего бы это?
– А с чего ты все время вьешься надо мной как…
– Бэтмен?
– Как пустой пластиковый пакет, у которого нет никакого предназначения, потому что он уже пустой, и вот его носит ветром туда-сюда. Но сам-то пакет при этом может думать, что совершает инспекторский облет Земли.
– Лучше я буду Бэтменом.
– Мечтать не вредно.
– Спорное утверждение, но скажи-ка мне лучше, Анастасия, куда это ты направляешься?
– Ты знаешь.
– Знаю, но не понимаю.
– Знакомая ситуация, у меня что-то подобное было на экзамене по истории экономических учений.
– Ты ведь идешь спасать Дениса Андерсона из коварных объятий Горгон?
– Объятий? Люциус, твои тайные фантазии меня пугают.
– Ты думаешь справиться с тремя Горгонами?
– Во-первых, у меня есть опыт, во-вторых, их только две, третью я убила в прошлом году.
– Горгон всегда трое. Они похоронили убитую и на следующий день стали искать себе новую сестру.
– Искать сестру? Как это?
– Горгонами не рождаются, ими становятся. Если Горгон остается две, они находят молодую женщину и делают ее Горгоной. Прошло уже десять месяцев, они наверняка восполнили утрату. Их будет трое, Настя.
– Путь их будет трое.
– Ты не справишься.
– Я должна справиться. А если у меня будут сомнения, я просто еще раз вспомню маленький уютный садик за рестораном «Три сестры»… Этого будет достаточно.
– Ты думаешь, что Денис все еще тебя любит?
– Не твое дело.
– Ты думаешь, он когда-нибудь вообще тебя любил?
– Не твое дело.
– Ты думаешь, вы снова будете вместе? Ты думаешь, что сможешь простить его?
– Любопытному ангелу на базаре крылья оторвали.
– Да уж, с вас, людей, станется…
– Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
– Мы с тобой уже говорили про покой. Должен заметить, что ты сейчас направляешься в сторону, прямо противоположную покою.
– Значит, я на верном пути.
– И там тебя ожидают разочарование, боль и скорее всего смерть.
– Если не возражаешь, я все-таки сама схожу, посмотрю и проверю.
– Один такой уже сходил и не вернулся.
Да уж, к разряду приятных собеседников Люциус не относился. Его голос неожиданно возникал в Настиной голове, чтобы изречь пару пессимистичных предположений насчет Настиного будущего. Убедившись, что это брюзжание Настю скорее веселит, чем раздражает или пугает, Люциус пропадал, чтобы через какое-то время вернуться. Со временем Настя привыкла к этим непрошеным явлениям и воспринимала их как не слишком интересную радиостанцию, которую приходится слушать, потому что прочие в данный момент недоступны. Короче говоря, за неимением лучшего Люциус вполне мог скрасить свободное время девушки, у которой в данный момент ни подруги, ни парня, ни даже Покровского.
Который, по меткому выражению Люциуса, сходил и не вернулся. Это случилось вечером третьего дня, и к тому времени уже было сделано нечто такое, что при более тщательном рассмотрении могло оказаться рукотворной миной замедленного действия. Иначе говоря, они с Покровским натворили дел.
Для начала они убили лешего.
8
На любом суде, Страшном или не слишком, она бы стояла до конца на той версии, что все затеял Покровский. И это действительно было так.
Или почти так.
Хотя…
Хотя сейчас, по прошествии многих месяцев, все это уже не имеет никакого значения. Покровский заплатил свою цену, а я, несомненно, заплачу свою. Если только очередь на оплату не будет слишком длинной. Не люблю очередей.
Короче говоря, мы убили лешего, ну и что с того? Убили и убили. Так было нужно, по крайней мере, тогда я в этом была уверена.
Этот лес вообще оказывал на меня довольно странное воздействие – я становилась все более и более уверенной, и для меня это было ново и необычно.
Почти так же ново и необычно, как вид мертвого лешего.
– Убить лешего и не проделать дыры в его черепе – проявить неуважение ко всей расе, – сказал Покровский. – Оглянуться не успеешь, как по пятам за тобой увяжется дюжина этих уродов, на уме у которых будет только кровная месть, и ничего, кроме кровной мести.
Настя слушала его вполуха, она все еще была под впечатлением от случившегося. Леший возник как из ниоткуда и встал напротив нее, сверля враждебным взглядом маленьких глаз. Настя должна была сыграть страх, но играть не потребовалось, потому что ей и в самом деле было страшно. Она попятилась назад, то есть повела себя как жертва, а леший знал, что делают с заблудившимися в лесу жертвами. Он развел свои длинные руки с широкими темными ладонями и прыгнул к Насте.
Покровский был у него за спиной, и он знал, что делают с лешими, которые опьянены близостью беззащитной женщины. Он выстрелил лешему в спину, тот споткнулся, оскалился в разочарованной гримасе, упал и умер.
Собственно, в этом и состоял план Покровского.
– Наверняка Горгоны договорились с лешими, – говорил он Насте. – Если они так далеко забрались в леса, они просто обязаны были договориться с лешими… Чтобы лешие держали ухо востро и сообщали о всяких подозрительных вещах. О подозрительных людях. А может, чтобы не сообщали, а просто… – Покровский провел ребром ладони по горлу.
Настя не считала себя крупным специалистом в межрасовых отношениях, но она вспомнила драку в Старых Пряниках:
– Мне кажется, лешие не должны нападать на людей. Есть правила…
– Может, и не должны, – сказал Покровский. – Может, и правила есть. Я не специалист. Но знаешь, как это бывает: если никто не узнает, что ты нарушил закон, почему бы его не нарушить? Если в лесу пропадет пара туристов, это ведь не обязательно будет делом рук леших. Мало ли что может случиться в лесу… Тем более что лешие считают это своей территорией, и тут они опять ведут себя прямо как люди: раз уж ты зашел на нашу территорию, пеняй на себя.
«Сложно сказать, то ли лешие ведут себя как люди, то ли люди ведут себя как лешие», – подумала Настя, но факт оставался фактом – на нее только что напал леший, и Покровский убил его двумя выстрелами в спину. Лионея, Большой Совет и возвышенные разговоры о мирном сосуществовании Двенадцати великих старых рас были в этом лесу просто мифом.
Она посмотрела на труп лешего и не ощутила дрожи в коленях, не почувствовала холодного узла под ложечкой; она смотрела на этот труп просто как на факт своей биографии, какой бы странной она от этого ни становилась.
– Значит, дыра в голове? – спросила она.
– Да-да, – торопливо кивнул Покровский. – Хватит на него любоваться, валим отсюда…
– Ага, – сказала Настя и сначала пошла, а потом побежала вслед за Покровским в направлении припрятанной среди деревьев машины.
Леший остался лежать на опушке леса, и в его черепе были лишь те отверстия, что положены природой. Душа его тщетно билась о темные своды черепной коробки и никак не могла найти выхода.
– Только кровная месть, и ничего, кроме кровной мести, – сказал тогда Покровский.
Настя верила ему на слово и не хотела, чтобы ей предоставили доказательства во плоти. Поэтому она бежала так быстро, как только могла.
Приходится признать, что когда с тобой на протяжении долгого времени происходят неправильные вещи, то это значит, что неправильность не в вещах, а втебе самой. Мир, принимая твою неправильность, послушно дает трещину, и вот уже ты заходишь в книжный магазин, чтобы купить учебник к ближайшему экзамену, а в результате оказываешься на борту самолета, выполняющего рейс Москва – Лионея. Потом ты выбираешь себе платье для первого официального появления при Лионейском дворе, а в итоге оказываешься на лесной дороге и вытираешь лезвие ножа о труп убитого тобой лешего. И остается лишь сентиментально вздыхать: ах, где же ты, мое первое настоящее вечернее платье, и где же ты, Лионея?
Ответ прост: они-то на месте – платье на вешалке, Лионея на карте – а вот где ты, Настя? Куда тебя занесло на этот раз? Что бы сказал король Утер, увидев тебя над трупом лешего? Что бы сказал Денис? Что бы сказала твоя некогда лучшая подруга Монахова?
Я знаю лишь, что сказал насмешливый голос, без приглашения забравшийся внутрь моей головы:
– Как же далеко ты зашла, Настя, в поисках собственного «я»…
Он повторял эту дурацкую фразу в третий или четвертый раз, и мне захотелось сказать в ответ что-то резкое, но я слишком долго придумывала достойный ответ, а когда придумала, то поняла, что Люциус не стал дожидаться моего ответа и оставил меня на лесной дороге наливаться бестолковой злостью.
Потом-то я сообразила, что это была не просто ироничная реплика.
Это была черная метка.
Получите и распишитесь.
9
Покровский пропал следующим вечером, хотя точно определить время его исчезновения Настя не могла. Она в очередной раз проснулась и не увидела рядом никого. Обычно майор спал сидя, привалившись спиной к дереву и держа руки на сучковатой дубине. Костра они не зажигали, чтобы не привлекать внимание, и сначала Настя подумала, что Покровского скрывает темнота. Она попыталась заснуть, но безуспешно; все последние ночи у Насти вместо нырка в глубокий спокойный сон получались лишь краткие моменты забытья, которые быстро разрывались ночным шорохом или же тревожной мыслью о том, что Покровского и в самом деле нет на месте.
Настя еще немного поворочалась в спальнике, а потом включила фонарик и посветила кругом. Покровского действительно не было, как не было на месте и его дубины. Впрочем, это еще ничего не значило. Майор мог отойти по нужде или же отправиться на разведку.
К рассвету стало понятно, что обе версии неверны. Покровский просто исчез. Настя осталась одна посреди леса и – немаловажная деталь – на территории леших, озлобленных неправедной смертью собрата. То есть вообще-то неправедная смерть случилась за пару десятков километров отсюда, тем самым Покровский хотел отвлечь внимание леших от того маршрута, которым они с Настей собирались идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Скажем прямо, Смайли, как настоящий профессионал, отрабатывал несколько вариантов по возвращению Дениса. Он так и не признался, был ли среди этих вариантов обмен меня на Дениса, ну так сейчас это уже и неважно. Люди Смайли наблюдали за моим увлекательным путешествием в компании майора Покровского, но больших ожиданий у них не было. Они думали, что Покровский так или иначе пудрит мне мозги и если на кого он и может вывести, так это на своих хозяев.
Так что попроси я Смайли дать гарантии Покровскому, начальник Королевской службы безопасности скорее всего просто повесил бы трубку.
Итак, они предпочитали оставаться невидимыми, наблюдая со стороны странное представление с Настей Колесниковой в своей лучшей роли, роли наживки.
Выпутываться надо было самой.
– Вот, – сказала Настя и вытащила из заднего кармана джинсов пластиковую карточку, которую ей давным-давно дал Филипп Петрович. На карточке была эмблема Большого Совета и номер телефона. – Вот по этому номеру ты сможешь связаться с моим начальством. Если со мной что-то случится.
– Можно посмотреть? – сказал Покровский, постукивая себя лезвием ножа по ляжке.
– Можно, – Настя передала ему карточку.
– Это что за пальма тут нарисована?
– Это герб Лионеи, – пояснила Настя. – Символ Большого Совета и Двенадцати рас, которые там представлены. Так вот…
Покровский поднял глаза.
– Позвонишь по этому номеру, если со мной что-то случится, – сказала Настя. – Но имей в виду, что, если со мной что-нибудь случится, тебя будут очень подробно расспрашивать про меня. Про то, что случилось.
– Ясно, – сказал Покровский, повертел карточку и вернул Насте. – Будем надеяться, что с тобой ничего не случится.
– Да уж, – Настин взгляд непроизвольно соскользнул на лезвие ножа, Покровский заметил и ухмыльнулся:
– Нет, это не для тебя, это для моего клиента. Ты меня не бойся. Ты мне всегда нравилась. Я всегда думал, что ты хитрая… В хорошем смысле слова.
– Спасибо.
– Когда тебя тогда поймала Лиза… Сначала все думали, что ты связана с какими-то врагами Леонарда. Потом, после истории с Сахновичем, после того как доктор с тобой поработал, решили, что ни с кем ты не связана, просто случайно подвернулась под руку. Даже Леонард так думал. А у меня всегда было такое ощущение – нет, эта девчонка не такая простая, как кажется. У нее есть что-то внутри…
– Сердце, печень и легкие, – брякнула Настя, все еще таращась на нож.
– …и я был прав. Хотя даже я не мог представить, что тут какие-то короли замешаны… Но я ведь не сделал тебе ничего плохого, правда? Тогда, раньше?
«Кроме того, что запустил в меня червяка, который сожрал половину моей памяти? Позволил какому-то чокнутому Локстеру играть мной в футбол? Кроме того, что сделал меня любовницей Михаила Гарджели, чтобы добраться до Иннокентия? Кроме того, что украл у меня полгода жизни и едва не свел меня с ума?»
– Нет, – сказала Настя. – Пожалуй, что нет. Ты ведь выполнял приказы Леонарда, да?
– Приказы… – скривился Покровский. – Тошнит от приказов. Пойду поработаю самостоятельно.
Когда он закончил свою работу в дальней комнате, то направился не на кухню к Насте, а в ванную. Потом вернулся на кухню и положил вымытый нож на место.
– Можем двигаться дальше, – сказал он.
7
На третий день их путешествия все вдруг пошло кувырком. Позже, последовательно вспоминая каждый свой шаг (или каждую свою ошибку), Настя изумлялась, что все это случилось только на третий день, а не раньше. В этом кратком везении просвечивало какое-то незаслуженное волшебство, но у него оказался ограниченный срок годности.
Чем дальше они продвигались в глубь леса, тем явственней трещала по швам их удача, тем громче раздавался злорадный смех за левым плечом.
Смеялся, естественно, Люциус.
– Как далеко ты зашла, Анастасия, в поисках собственного «я»…
– Отвали.
– А то начнешь биться головой о сосну? Или перережешь себе горло?
– А то я подумаю, что ты сильно замешан во всей этой истории с Денисом и Горгонами.
– С чего бы это?
– А с чего ты все время вьешься надо мной как…
– Бэтмен?
– Как пустой пластиковый пакет, у которого нет никакого предназначения, потому что он уже пустой, и вот его носит ветром туда-сюда. Но сам-то пакет при этом может думать, что совершает инспекторский облет Земли.
– Лучше я буду Бэтменом.
– Мечтать не вредно.
– Спорное утверждение, но скажи-ка мне лучше, Анастасия, куда это ты направляешься?
– Ты знаешь.
– Знаю, но не понимаю.
– Знакомая ситуация, у меня что-то подобное было на экзамене по истории экономических учений.
– Ты ведь идешь спасать Дениса Андерсона из коварных объятий Горгон?
– Объятий? Люциус, твои тайные фантазии меня пугают.
– Ты думаешь справиться с тремя Горгонами?
– Во-первых, у меня есть опыт, во-вторых, их только две, третью я убила в прошлом году.
– Горгон всегда трое. Они похоронили убитую и на следующий день стали искать себе новую сестру.
– Искать сестру? Как это?
– Горгонами не рождаются, ими становятся. Если Горгон остается две, они находят молодую женщину и делают ее Горгоной. Прошло уже десять месяцев, они наверняка восполнили утрату. Их будет трое, Настя.
– Путь их будет трое.
– Ты не справишься.
– Я должна справиться. А если у меня будут сомнения, я просто еще раз вспомню маленький уютный садик за рестораном «Три сестры»… Этого будет достаточно.
– Ты думаешь, что Денис все еще тебя любит?
– Не твое дело.
– Ты думаешь, он когда-нибудь вообще тебя любил?
– Не твое дело.
– Ты думаешь, вы снова будете вместе? Ты думаешь, что сможешь простить его?
– Любопытному ангелу на базаре крылья оторвали.
– Да уж, с вас, людей, станется…
– Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
– Мы с тобой уже говорили про покой. Должен заметить, что ты сейчас направляешься в сторону, прямо противоположную покою.
– Значит, я на верном пути.
– И там тебя ожидают разочарование, боль и скорее всего смерть.
– Если не возражаешь, я все-таки сама схожу, посмотрю и проверю.
– Один такой уже сходил и не вернулся.
Да уж, к разряду приятных собеседников Люциус не относился. Его голос неожиданно возникал в Настиной голове, чтобы изречь пару пессимистичных предположений насчет Настиного будущего. Убедившись, что это брюзжание Настю скорее веселит, чем раздражает или пугает, Люциус пропадал, чтобы через какое-то время вернуться. Со временем Настя привыкла к этим непрошеным явлениям и воспринимала их как не слишком интересную радиостанцию, которую приходится слушать, потому что прочие в данный момент недоступны. Короче говоря, за неимением лучшего Люциус вполне мог скрасить свободное время девушки, у которой в данный момент ни подруги, ни парня, ни даже Покровского.
Который, по меткому выражению Люциуса, сходил и не вернулся. Это случилось вечером третьего дня, и к тому времени уже было сделано нечто такое, что при более тщательном рассмотрении могло оказаться рукотворной миной замедленного действия. Иначе говоря, они с Покровским натворили дел.
Для начала они убили лешего.
8
На любом суде, Страшном или не слишком, она бы стояла до конца на той версии, что все затеял Покровский. И это действительно было так.
Или почти так.
Хотя…
Хотя сейчас, по прошествии многих месяцев, все это уже не имеет никакого значения. Покровский заплатил свою цену, а я, несомненно, заплачу свою. Если только очередь на оплату не будет слишком длинной. Не люблю очередей.
Короче говоря, мы убили лешего, ну и что с того? Убили и убили. Так было нужно, по крайней мере, тогда я в этом была уверена.
Этот лес вообще оказывал на меня довольно странное воздействие – я становилась все более и более уверенной, и для меня это было ново и необычно.
Почти так же ново и необычно, как вид мертвого лешего.
– Убить лешего и не проделать дыры в его черепе – проявить неуважение ко всей расе, – сказал Покровский. – Оглянуться не успеешь, как по пятам за тобой увяжется дюжина этих уродов, на уме у которых будет только кровная месть, и ничего, кроме кровной мести.
Настя слушала его вполуха, она все еще была под впечатлением от случившегося. Леший возник как из ниоткуда и встал напротив нее, сверля враждебным взглядом маленьких глаз. Настя должна была сыграть страх, но играть не потребовалось, потому что ей и в самом деле было страшно. Она попятилась назад, то есть повела себя как жертва, а леший знал, что делают с заблудившимися в лесу жертвами. Он развел свои длинные руки с широкими темными ладонями и прыгнул к Насте.
Покровский был у него за спиной, и он знал, что делают с лешими, которые опьянены близостью беззащитной женщины. Он выстрелил лешему в спину, тот споткнулся, оскалился в разочарованной гримасе, упал и умер.
Собственно, в этом и состоял план Покровского.
– Наверняка Горгоны договорились с лешими, – говорил он Насте. – Если они так далеко забрались в леса, они просто обязаны были договориться с лешими… Чтобы лешие держали ухо востро и сообщали о всяких подозрительных вещах. О подозрительных людях. А может, чтобы не сообщали, а просто… – Покровский провел ребром ладони по горлу.
Настя не считала себя крупным специалистом в межрасовых отношениях, но она вспомнила драку в Старых Пряниках:
– Мне кажется, лешие не должны нападать на людей. Есть правила…
– Может, и не должны, – сказал Покровский. – Может, и правила есть. Я не специалист. Но знаешь, как это бывает: если никто не узнает, что ты нарушил закон, почему бы его не нарушить? Если в лесу пропадет пара туристов, это ведь не обязательно будет делом рук леших. Мало ли что может случиться в лесу… Тем более что лешие считают это своей территорией, и тут они опять ведут себя прямо как люди: раз уж ты зашел на нашу территорию, пеняй на себя.
«Сложно сказать, то ли лешие ведут себя как люди, то ли люди ведут себя как лешие», – подумала Настя, но факт оставался фактом – на нее только что напал леший, и Покровский убил его двумя выстрелами в спину. Лионея, Большой Совет и возвышенные разговоры о мирном сосуществовании Двенадцати великих старых рас были в этом лесу просто мифом.
Она посмотрела на труп лешего и не ощутила дрожи в коленях, не почувствовала холодного узла под ложечкой; она смотрела на этот труп просто как на факт своей биографии, какой бы странной она от этого ни становилась.
– Значит, дыра в голове? – спросила она.
– Да-да, – торопливо кивнул Покровский. – Хватит на него любоваться, валим отсюда…
– Ага, – сказала Настя и сначала пошла, а потом побежала вслед за Покровским в направлении припрятанной среди деревьев машины.
Леший остался лежать на опушке леса, и в его черепе были лишь те отверстия, что положены природой. Душа его тщетно билась о темные своды черепной коробки и никак не могла найти выхода.
– Только кровная месть, и ничего, кроме кровной мести, – сказал тогда Покровский.
Настя верила ему на слово и не хотела, чтобы ей предоставили доказательства во плоти. Поэтому она бежала так быстро, как только могла.
Приходится признать, что когда с тобой на протяжении долгого времени происходят неправильные вещи, то это значит, что неправильность не в вещах, а втебе самой. Мир, принимая твою неправильность, послушно дает трещину, и вот уже ты заходишь в книжный магазин, чтобы купить учебник к ближайшему экзамену, а в результате оказываешься на борту самолета, выполняющего рейс Москва – Лионея. Потом ты выбираешь себе платье для первого официального появления при Лионейском дворе, а в итоге оказываешься на лесной дороге и вытираешь лезвие ножа о труп убитого тобой лешего. И остается лишь сентиментально вздыхать: ах, где же ты, мое первое настоящее вечернее платье, и где же ты, Лионея?
Ответ прост: они-то на месте – платье на вешалке, Лионея на карте – а вот где ты, Настя? Куда тебя занесло на этот раз? Что бы сказал король Утер, увидев тебя над трупом лешего? Что бы сказал Денис? Что бы сказала твоя некогда лучшая подруга Монахова?
Я знаю лишь, что сказал насмешливый голос, без приглашения забравшийся внутрь моей головы:
– Как же далеко ты зашла, Настя, в поисках собственного «я»…
Он повторял эту дурацкую фразу в третий или четвертый раз, и мне захотелось сказать в ответ что-то резкое, но я слишком долго придумывала достойный ответ, а когда придумала, то поняла, что Люциус не стал дожидаться моего ответа и оставил меня на лесной дороге наливаться бестолковой злостью.
Потом-то я сообразила, что это была не просто ироничная реплика.
Это была черная метка.
Получите и распишитесь.
9
Покровский пропал следующим вечером, хотя точно определить время его исчезновения Настя не могла. Она в очередной раз проснулась и не увидела рядом никого. Обычно майор спал сидя, привалившись спиной к дереву и держа руки на сучковатой дубине. Костра они не зажигали, чтобы не привлекать внимание, и сначала Настя подумала, что Покровского скрывает темнота. Она попыталась заснуть, но безуспешно; все последние ночи у Насти вместо нырка в глубокий спокойный сон получались лишь краткие моменты забытья, которые быстро разрывались ночным шорохом или же тревожной мыслью о том, что Покровского и в самом деле нет на месте.
Настя еще немного поворочалась в спальнике, а потом включила фонарик и посветила кругом. Покровского действительно не было, как не было на месте и его дубины. Впрочем, это еще ничего не значило. Майор мог отойти по нужде или же отправиться на разведку.
К рассвету стало понятно, что обе версии неверны. Покровский просто исчез. Настя осталась одна посреди леса и – немаловажная деталь – на территории леших, озлобленных неправедной смертью собрата. То есть вообще-то неправедная смерть случилась за пару десятков километров отсюда, тем самым Покровский хотел отвлечь внимание леших от того маршрута, которым они с Настей собирались идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54