Потом они пошли куда-нибудь все вместе, а вернулся парень уже один – разминулись. Классический книжный вариант. Маньяк-убийца по-американски.
– Но он не стал уродовать труп жены Мартинсона, – напомнил Майкл.
– Да, он просто убил ее, а тебе надо, чтобы все трупы были изуродованы? Может, он не стал делать этого с женщиной, потому что во Вьетнаме сражался с мужчинами?
– Хорошо, – сказал Конор. – Допустим, это наш Коко. И что же? – Он почти виновато взглянул на Майкла и пожал плечами. – Я хочу сказать, что я лично ни к каким фараонам ни ногой. Мне нечего им сообщить.
Биверс наклонился вперед и впился взглядом в лицо Конора. У него был вид человека, который пытается загипнотизировать змею.
– Я абсолютно с тобою согласен.
– Ты согласен со мной?
– Нам нечего сказать полиции. В конце концов мы ведь даже не знаем наверняка, что Коко – ото Тим Андерхилл. – Гарри выпрямился и посмотрел на Майкла с неким подобием улыбки на губах. – Признанный или не такой уж признанный автор триллеров, и к тому же постоянный житель Сингапура.
– А книги его действительно про всяких сумасшедших? – спросил Конор. – Вы ведь помните, как он любил нести всякую зловещую чушь о том, как станет известным писателем. Как там должна была называться эта его книга?
– “Бегущий Грант”, – подсказал Пумо. – Я ушам своим не поверил, когда услышал, что он напечатал пару романов. Он столько болтал об этом, что я нисколько не сомневался, что это никогда не случится на самом деле.
– Тем не менее он это сделал, – произнес Пул. Он был удивлен и даже невольно разочарован тем, что Тино не читал ни одного роман? Тима Андерхилла. – Только первая книга его вышла под названием “Вижу зверя”.
Гарри выжидательно смотрел на Майкла, засунув большие пальцы обеих рук под свои шикарные подтяжки.
– Ты действительно думаешь, что это Андерхилл? – спросил Пул.
– Уже в который раз обратимся к фактам. Совершенно очевидно, что Маккенну, Мартинсонов и французских журналистов убило одно и то же лицо. Итак, мы имеем дело с убийцей, который подписывается, оставляя во рту жертв игральную карту с надписью “Коко”. Что означает это имя?
– Это название вулкана на Гавайях, – сказал Пумо. – Может, уже пора идти к Джимми Стюарту?
– Андерхилл говорил мне, что так называется какая-то песня, – сказал Конор Линклейтер.
– Это слово имеет множество значений. Вулкан на Гавайях, таиландская принцесса, песня Дика Эллингтона и Чарли Паркера. В деле об убийстве доктора Сэма Шеппарда фигурировала даже собака по кличке Коко. Но это все не то. “Коко” обозначает всех нас, и это единственное значение этого слова, которое имеет смысл в этом деле. – Биверс скрестил руки на груди и обвел взглядом присутствующих.
– Лично я не был в прошлом году ни в Сингапуре, ни в Таиланде. А ты, Майкл? Факты, факты. Маккенна был убит сразу же после всех этих парадов в честь возвращения заложников, когда все журнальные обложки пестрели их портретами, – они вернулись героями. И наверняка вы слышали, как один вьетнамский ветеран в Индиане слетел с катушек и убил нескольких человек. Эй, я что, сообщил вам что-нибудь новое? А как вы чувствовали себя в тот момент?
Вот и я так же, – продолжал Биверс. – Мне этого не хотелось, но я ничего не мог с собой поделать. Для меня непереносимо было видеть, какие почести оказывают им только за то, что они побыли заложниками. Тот парень в Индиане наверняка испытывал то же самое, но только он дал этому себя захлестнуть. А что, как ни это, по-вашему, произошло с Андерхиллом?
– Или с любым другим, кто бы это ни был, – вставил Пул. Биверс усмехнулся.
– Послушайте, – вмешался в разговор Тино Пумо, – я, конечно же, считаю, что все это от начала и до конца – полная чушь. Но тем не менее не приходило ли вам в голову, что Виктор Спитални тоже может быть Коко? Никто не видел его с того момента, как он бросил Денглера в Бангкоке пятнадцать лет назад. Может, он до сих пор живет где-нибудь там.
К удивлению Майкла, Пумо ответил Конор:
– Спитални наверняка мертв. Он ведь выпил эту гадость. Пул промолчал.
– К тому же, – поддержал Линклейтера Гарри Биверс, – после того, как Спитални исчез тогда из Бангкока, Коко совершил еще одно убийство. Так что, даже если Коко действительно решил возродиться, Спитални абсолютно вне подозрений. Где бы он ни был.
– Хотелось бы мне поговорить с Андерхиллом, – сказал Пумо, и Майкл мысленно согласился с ним. – Тим всегда мне нравился – очень нравился, черт меня побери. Если бы не мои проблемы в ресторане, я, наверное, дошел бы даже до того, что сел бы в самолет и отправился его разыскивать. Может, мы смогли бы как-то помочь Тиму, что-то для него сделать.
– Это потрясающе интересная идея, – отозвался Биверс.
2
– Разрешите выйти из строя, сэр, – выкрикнул вдруг Конор Линклейтер. Биверс удивленно уставился на него. Конор встал, похлопал по плечу Майкла Пула и сказал:
– А известно ли вам, что это за время, когда солнце садится, вылетают на охоту летучие мыши и начинают лаять дикие собаки?
Пул удивленно, но вполне приветливо смотрел на Конора. Гарри Биверс – неприветливо, с раздражением и недоверием.
Линклейтер наклонился в его сторону и подмигнул.
– Это время для еще одной бутылки пива, черт меня побери. – Конор взял из корзины со льдом бутылку пива и откупорил ее. Биверс все так же в упор смотрел на него. – Итак, наш лейтенант считает, что мы должны выслать за Андерхиллом поисковую партию, найти его и посмотреть, насколько он спятил.
– Что ж, Конор, раз уж ты спросил, я действительно думаю, что можно сделать что-нибудь в этом роде.
– Действительно поехать туда?! – спросил Пумо.
– Ты же первый заговорил об этом.
Конор в несколько долгих глотков влил в себя почти полбутылки пива, затем вытер губы. Затем он вернулся на свое место и тут же снова приложился к бутылке. Все окончательно вышло из-под контроля, теперь Конор мог сесть, расслабиться и ждать, пока это поймут остальные. Если Пропащий Босс скажет сейчас, что до сих пор считает себя лейтенантом Андерхилла, то Конор сблюет прямо здесь, перед всеми.
– Называйте это, как хотите, – сказал Биверс. – Можете моральной ответственностью, можете как-нибудь еще, но я действительно считаю, что мы должны разобраться в этом деле сами. Мы знали этого человека, мы были там.
Конор Линклейтер судорожно глотал воздух, чувствуя, как что-то начинает давить ему на диафрагму. Ему, однако, удалось с собой справиться.
– Я не прошу вас разделить мое чувство ответственности, – продолжал Биверс. – Но я был бы вам очень признателен, если бы вы перестали вести себя как мальчишки.
– Ради всего святого, как могу я поехать в Сингапур? – воскликнул Конор Линклейтер. – У меня нет счета в банке, чтобы путешествовать по всему земному шару. Я потратил последние деньги на то, чтобы добраться сюда. Я буду спать на диване Тино, потому что не могу себе даже позволить оплатить номер. Давайте говорить серьезно, хорошо?
Конор чувствовал себя немного неловко, оттого что сорвался в присутствии Майкла Пула. Так бывало всегда, когда он перебирал; он очень быстро терял контроль над собой. Сейчас ему очень хотелось объяснить все так, чтобы не выставить себя еще большим дураком.
– Ну хорошо, я полное дерьмо. Не надо было начинать орать. Но я только хочу сказать, что я несколько в ином положении, чем все вы. Я не доктор, не адвокат, не предводитель апачей – я разорившийся человек. Я всегда был бедным, а сейчас я – один из так называемых “новых бедных”. Я совершенно сошел с круга в последнее время.
– Что ж, и я не миллионер, – сказал Биверс. – Честно говоря, несколько недель назад я уволился из “Колдуэлл, Моран, Моррисей”. Причин было множество, это сложно объяснить, но результаты таковы, что я остался без работы.
– Брат твоей жены дал тебе пинка под зад? – удивлению Конора Линклейтера не было границ.
– Я уволился, – повторил Гарри. – К тому же, Пэт – моя бывшая жена. Как бы то ни было, я тоже не денежный мешок, Конор. Но я выговорил себе довольно солидное выходное пособие и буду счастлив ссудить тебе пару тысяч, разумеется, безо всяких процентов. Отдашь, когда сам сочтешь нужным. Думаю, это поможет тебе.
– Я тоже постараюсь помочь, – сказал Майкл Пул. – Не то, чтобы я на все согласен, но мне кажется, что не так уж сложно будет разыскать Андерхилла. Он ведь наверняка получает гонорары от своих издателей. Может, они даже пересылают ему почту. Готов держать пари, что мы узнаем адрес Тима с помощью пары телефонных звонков.
– Я отказываюсь в это верить, – воскликнул Тино Пумо. – Вы все трое сошли с ума!
– Ты ведь первый предложил поехать, – напомнил ему Конор Линклейтер.
– Я не могу выпасть из жизни на целый месяц. Мне надо управлять рестораном.
“Тино не успел уловить момент, когда ситуация вышла из-под контроля, – думал Конор. – Ну что же, Сингапур, так Сингапур”. – Тино, ты нужен нам.
– Сам себе я нужен еще больше. Так что можете на меня не рассчитывать.
– Если ты останешься в стороне, то будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
– О, Боже, Гарри, да с утра тебе самому все это покажется бредом в духе фильмов с Эбботом и Кастелло. Что, черт возьми, вы собираетесь делать, если даже найдете его?
“Пумо хочется остаться в Нью-Йорке и продолжать играть в игрушки Мэгги Ла”, – подумал Конор.
– Вот тогда и посмотрим, – ответил Биверс на вопрос Тино. Конор швырнул в мусорную корзину пустую бутылку из-под пива. Она упала, не долетев до цели, и покатилась под туалетный столик. Он и не помнил, как перешел с водки на пиво. Или же он начал с пива, потом перешел на водку, а потом опять вернулся к тому, с чего начал? Конор пригляделся к стоящим на столе бокалам, пытаясь понять, какой из них его. Друзья опять одобрительно смотрели на него, как на известного заводилу, и Конор пожалел, что не смог попасть в корзину. С задумчивым выражением лица Конор налил водки в ближайший бокал, зачерпнул целую горсть льда и бросил туда же.
– Дайте мне “С”, – провозгласил он, поднимая последний тост. – Дайте мне “И”. Дайте мне “Н”. Дайте мне “Г”. Дайте мне... “А”.
Биверс велел ему сесть и успокоиться, что и сделал Конор. Тем более что он все равно не помнил, что идет за А. Садясь, он расплескал часть водки себе на брюки.
– Можем мы наконец пойти послушать Джимми Стюарта? – спросил Тино Пумо.
3
Потом кто-то предложил Конору прилечь поспать на кровати Майкла. Но он решительно отказался. Да нет же, с ним все в порядке. Он, черт возьми, встретился наконец со своими друзьями, и он пойдет вместе с ними. К тому же человек, способный произнести по буквам слово “Сингапур”, еще не совсем в дым.
Затем, без какого-либо перехода, Конор обнаружил, что он уже в коридоре. Ноги плохо слушались его, поэтому Майкл Пул взял друга под руку.
– Какой у меня номер? – вопрошал Конор.
– Ты ночуешь у Тино, – напомнил ему Майкл.
– Старый добрый Тино...
Они завернули за угол и увидели впереди старого доброго Тино и Гарри Биверса, которые ждали лифта. Биверс расчесывал волосы перед огромным зеркалом.
Следующее, что помнил Конор, это то, как он сидел на полу в лифте, но к тому моменту, когда открылись двери, нашел в себе силы подняться на ноги.
– А ты умный, Гарри, – сообщил Конор маячащему перед ним затылку Биверса.
Они вышли из лифта и долго пробирались куда-то по длинным залам, наполненным людьми. Конор невнятно бормотал какие-то извинения, но люди, которых он толкал, были слишком нетерпеливы и отворачивались, не дослушав Конора. Он слышал, как люди поют “По дороге домой”. Это была лучшая песня на свете. Конору захотелось плакать. Пул следил за тем, чтобы он не упал. Интересно, знает ли Мики, какой он замечательный парень? Наверное, все-таки нет. И именно это делает его таким замечательным.
– Я в порядке, – пробормотал он.
Они пришли наконец в темный зал, и Конор уселся рядом с Майклом. Черноволосый парень с тоненькими усиками, с неким подобием чемпионской ленты через плечо, остервенело носился по сцене и пел “Красавицу-Америку”.
– Мы пропустили Джимми Стюарта, – прошептал Пул. – Это – Уэйн Ньютон.
– Уэйн Ньютон? – переспросил Конор.
Голос его звучал слишком громко. Кругом засмеялись над тем, что он сказал. Конор почувствовал себя неловко. Из-за Майкла он оказался в дурацком положении, хотя сам прекрасно знал, что Уэйн Ньютон – толстый подросток, который поет, как девчонка. Конор закрыл глаза, перед которыми тут же начали расплываться сверкающие и блестящие круги. Затем Конор понял, что открыть глаза ему не удастся. До него доносились аплодисменты, крики, свист. Несколько секунд он слышал даже собственный храп, затем окончательно отключился.
4
– Хороших музыкантов у нас гораздо больше, чем хороших групп, – сказал Гарри Биверс, – но сюда не приехали ни те, ни другие. Он становится тяжелым? Уложи его на свой диван и спускайся к нам в бар.
– Я хочу лечь, – ответил Майкл. Конор Линклейтер, сто шестьдесят фунтов мертвого веса, тяжело привалился к его плечу. От Биверса разило выпивкой.
– Я научился отличать ветеранов от зрителей. Во-первых, они все время помнят о том, что мы – бывшие солдаты, побывавшие в боях и видевшие кровь, во-вторых, считают своим долгом постоянно демонстрировать нам, что страна любит нас, несмотря ни на что, и, в-третьих, они не знают толком, что мы там делали, и это их заводит.
У Пула возникло неприятное ощущение, что Гарри описывает отношение к нему Пэт Колдуэлл, своей бывшей жены.
* * *
Майкл уложил наконец Конора Линклейтера на край кровати, которую горничная не посчитала нужным застелить, снял с приятеля черные кроссовки и расстегнул ремень на брюках. Конор стонал, его бледные, покрытые венами веки вздрагивали. Рыжеволосый, с бледной кожей Конор выглядел сейчас лет на девятнадцать. После того, как Линклейтер сбрил бороду и свои безобразные усищи, он опять стал похож на самого себя, каким друзья помнили его по Вьетнаму. Майкл накрыл друга запасным одеялом, которое нашел в ванной в одном из шкафов. Затем он включил лампу с другой стороны кровати и потушил верхний свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84