https://wodolei.ru/catalog/mebel/Style-Line/
Это серьезнейшая потеря не только из-за собственной стоимости фигурки – около тысячи двухсот долларов, но и потому, что без нее коллекция, которая оценивается в несколько сотен тысяч, является неполной, что сильно уменьшает ее ценность.
Мистер Брум протер стекла очков, вышел из-за кафедры и приблизился вплотную к нашему первому ряду.
– Кроме того, вопрос стоит о том, что вообще бесценно: о чести нашей школы. Я отказываюсь верить в то, что кто-то из наших учеников способен на подобного рода низость, однако я просто вынужден поверить в этот поистине отвратительный факт. Тот, кто украл фигурку, находится сейчас здесь, среди вас, и слышит мои слова. Вентнорская школа является интернатом. Уже в субботу, а также в воскресенье был произведен тщательнейший обыск в помещениях, занимаемых как учащимися, так и преподавательским составом, причем все до одного оказывали в этом деле всяческое содействие. Джентльмены, вы, надеюсь, понимаете, что отсюда вытекает для нас с вами?
Очки вернулись на разгневанное лицо директора.
– Лишь некоторые из наших учеников способны на такую мерзость, и мы их знаем. Как мне кажется, личность вора нам известна. Так пусть же лучше он сам признается.
Я требую, чтобы он сегодня же подошел лично ко мне. Ему же будет легче, если он добровольно возьмет на себя ответственность за содеянное. Если ему хватит на это смелости, наказание может быть ограничено исключением из школы.
В противном случае будут предприняты более суровые меры.
Склонив голову, мистер Брум уставился на первые два ряда. Глаза его метали молнии. С Дейва Брика он перевел взгляд на Боба Шермана, затем – на Дэла Найтингейла.
– Я вам гарантирую, – сказал он с расстановкой, – что в любом случае виновный будет найден. Все свободны.
Мы высыпали в коридор. Дейв Брик ухватил меня за локоть:
– Он смотрел прямо на меня! Наверное, думает, что это я.
– Тихо, – прошептал я ему.
– Что же нам делать?
Я прекрасно понимал, что он имел в виду. Мы оба поискали глазами Скелета Ридпэта – тот, руки в карманах, как ни в чем не бывало вышагивал по коридору, чему-то усмехаясь про себя. Рассказать про то, чему мы стали свидетелями там, в вентнорской столовой? Для этого мы оба слишком его боялись… Не говоря более ни слова, мы с Дейвом двинулись по лестнице наверх.
– Но ведь они должны же понимать, – не выдержав, заныл Дейв. – Ясно как день, что никто, кроме него…
Мы уже были у двери в класс мистера Торпа, и Дейв Брик, осекшись, испустил тяжкий вздох, в котором слышалось отчаяние. Он побледнел и весь покрылся гусиной кожей – страх сделал его и в самом деле похожим на вора.
Мистер Торп принялся орать практически с первой же секунды. Из всей его тирады мне запомнилось одно лишь выражение, разумеется, на латыни: «Mala causa est quae requirit misericordiam», то есть «Лишь плохой поступок нуждается в милосердии». Говорил он якобы о предстоящих экзаменах, однако мы прекрасно понимали, что настоящим поводом являются не они. Несколько раз он употребил словечко «vermin» – в общем, это был кошмарный урок. Настроение у нас стало еще более гнусным.
Звонок мы встретили с облегчением. Проходя по застекленной галерее, я заметил, как Скелет выскользнул из здания через запасной выход. «Ну и черт с тобой, – подумал я, – сделай одолжение: уматывай».
Глава 2
В тот же понедельник на стене у библиотеки были вывешены результаты зачетов. Протолкнувшись к листку нашего класса, я пробежал глазами список, нашел себя и выяснил, что оценки у меня были примерно такими же, как у моих основных «конкурентов». Старшеклассники, сгрудившиеся у своего списка, издавали то горестные вздохи, то победные выкрики.
Миссис Тьют, библиотекарша, с громадным трудом пробилась сквозь толпу к своим владениям, при этом прическа ее растрепалась, а лицо побагровело. Впрочем, такие лица были у большинства учителей с того момента, как директор объявил о краже в Вентноре.
После обеда я обнаружил, что у списка старшеклассников торчит один лишь Холлис Уэкс. Я подошел к списку.
– Там, на балу, ты так и не принес мне джина с тоником, – насмешливо, но беззлобно сказал Уэкс. – Ну и новички в этом году – ничего нельзя доверить.
– Прошу прощения, сэр, – ответил я ему в тон, разыскивая фамилию Скелета и ожидая увидеть одни единицы.
Каково же было мое удивление, когда напротив строчки «Ридпэт С.» я обнаружил три пятерки и две четверки. У Холлиса Уэкса не было ни одной оценки выше тройки.
– Все-таки ты засранец, – заявил он и «уронил» на пол свои учебники.
Мне, разумеется, пришлось поднять их, затем десять раз отжаться от пола, а также завязать ему шнурки.
Глава 3
Лейкер Брум вызвал Дейва Брика в свой кабинет. Произошло это во время урока мистера Торпа, а соответствующего содержания записка была доставлена миссис Олинджер. Лицо ее было непроницаемо-холодным, словно айсберг, так что даже Торп не посмел выразить неудовольствие вторжением секретарши, а молча пробежал глазами записку, после чего бросил:
– Брик, к директору.
Бедняге Брику-педрику ничего не оставалось, как сунуть книги и тетради в портфель и на негнущихся ногах поплестись к двери.
Перед зачетами он таки посетил парикмахерскую, и голова его теперь напоминала ярко-розовый баскетбольный мяч. Отсутствовал он на обоих оставшихся до обеда уроках, и мы лишь терялись в догадках и предположениях.
– Да ничего ему не грозит, – успокаивал всех Шерман. – Просто Змеюка хочет показать, что он пока еще капитан потерявшего было управление корабля. Вот увидите, за Бриком последуют другие.
За обедом место Дейва тоже пустовало. Тревога наша все росла, а учителя, напротив, явно расслабились. И тут до нас стало доходить, что, по-видимому, учителя вздохнули с облегчением, полагая, что вор обнаружен, что это именно Брик и что его из школы уже выперли. Я для себя решил, что, если худшие опасения подтвердятся, поговорю с глазу на глаз с мистером Фитцхалленом и расскажу ему все как было.
Брик отыскался возле запасного выхода: он сидел на бетонных ступеньках, постукивая по ним своей логарифмической линейкой. Мы – не помню уже, пятеро или шестеро – как раз возвращались с обеда коротким путем и, увидев его там, застыли как вкопанные, не зная, как себя вести.
Однако тут же поняли, что он бы тут не торчал, если б директор вышвырнул его из школы. Конечно, сразу посыпались вопросы.
Отвечать у него определенно не было ни малейшего желания.
– Да бросьте вы, – отпирался он, – мы очень мило побеседовали, только и всего. Ну вот ей-богу, правда!
До нашего появления он плакал – это было ясно по его виду, но о причине говорить он ничего не стал, а расспрашивать мы постеснялись. Бобби Холлингсуорс уже было собирался что-то брякнуть по этому поводу, однако вовремя прикусил язык. Несомненно, Дейв Брик получил от Змеюки Лейкера по полной программе, причем абсолютно незаслуженно, и с честью выдержал это поистине тяжелейшее испытание. Никогда – ни до того, ни после – Дейв Брик не вызывал со стороны одноклассников такого понимания и сочувствия, как в тот момент.
Глава 4
После следующего урока у нас было свободное время, и Брик подсел ко мне в библиотеке, шепнув на ухо:
– Нам нужно поговорить. Пойдем куда-нибудь.
Спросив у миссис Тьют разрешения выйти, мы собрали учебники, спустились в аудиторию, где проходил школьный бал, и поднялись на сцену. Моррис Филдинг что-то наигрывал на фортепиано, однако он настолько был сконцентрирован на музыке, что лишь кивнул нам, пока мы пробирались в самый темный уголок за сценой.
Сюда не проникали даже звуки фортепиано, лишь логарифмическая линейка Брика позвякивала о металлическое кольцо, которым крепилась к поясу.
– Я ничего ему не сказал. Честное слово, ничего. Он впился в меня, как клещ, ну ты знаешь, как он это умеет…
Дейв всхлипнул, но сумел сдержаться, боясь, очевидно, что услышит Моррис. Коротенький и толстый, стриженный почти наголо, он выглядел как гигантский младенец-грудничок, однако, подумалось мне, каким же мужеством нужно обладать, чтобы в его ситуации не рассказать обо всем Бруму!
– Я упрямо повторял, что ни в чем не виноват, и все…
Не мог же я заложить ему Скелета, а? Как ты считаешь?
– И что же, он отпустил тебя? – уклонился я от ответа.
– Отпустил в конце концов. Заявил, что верит мне и при этом надеется, что я осознаю, насколько необходимо отыскать виновного. Потом он попросил меня передать миссис Олинджер и мистеру Уэзерби вот это. – Он вытащил из кармана пиджака две одинаковые бумажки, запятнав их потными пальцами. – Какое-то объявление…
Он и сам еще не знал, о чем оно. Оказалось, о том, что учащимся со второго полугодия разрешается создавать клубы по интересам.
– Только и всего-то? – удивился Брик.
Не в силах стоять дольше на подгибающихся ногах, он тяжело опустился на свернутый в рулон занавес. Лицо его выражало одновременно чувства облегчения и разочарования. Еще бы: после всего, что он так мужественно вытерпел в директорском кабинете, каково было узнать, что Брум просто-напросто использовал его как мальчика на побегушках!
– Ну и что? – попытался успокоить я его. – Главное, он понял, что ты ни в чем не виноват.
– Так, значит, он ни в чем не виноват? – раздался до боли знакомый голос.
Мы вздрогнули: в полумраке, словно привидение, нарисовался силуэт Скелета Ридпэта собственной персоной.
– Брик-педрик ни в чем не виноват, так вас надо понимать? А ну, щенки, пошли отсюда к чертовой бабушке, и чтоб я вас здесь больше никогда не видел! – Он повернулся к Моррису:
– И ты, Филдинг, оставь этот чертов инструмент в покое.
– Я имею право играть на фортепиано, – спокойно возразил Моррис.
– Пра-а-аво?! Ты еще мне говоришь о правах? Вот дерьмо! – Скелет вдруг весь затрясся, как отряхиваются от воды собаки, подлетел к Моррису, схватил его костлявыми пальцами за горло и принялся стаскивать с табуретки. – Твое единственное право – повиноваться мне беспрекословно и не вякать, слышишь, ты, ублюдок? Убери свои грязные лапы с инструмента!
Сначала Моррис пытался сопротивляться, но потом, видимо, решил, что лучше поступиться чувством собственного достоинства, нежели пожертвовать собственной шеей. Скелет сбросил его с табурета и швырнул на пол.
– Ни один из вас, говнюков, больше никогда сюда и близко не подойдет, усвоили? Держитесь отсюда подальше, слышите, вы? – Он провел ладонью по лицу, больше похожему на скалящийся череп. – Что ты на меня пялишься? – повернулся он вдруг к Брику.
Дейв все еще неуклюже восседал на бархатном рулоне.
– Что ты пялишься? – повторил Скелет.
– Ненавижу тебя, – проговорил внезапно Дейв. – Думаешь, не знаю, что ты…
Первая фраза выскочила из него на одном дыхании, вторая же застряла на полуслове.
– Что – я?
Скелет угрожающе придвинулся к нему.
– Н-ничего…
– То-то же. – Скелет оглянулся по сторонам, как будто в поисках невидимых свидетелей. Не обнаружив их, он треснул Брика по шее. – Кыш отсюда, быстро! И, повторяю еще раз, держитесь от этого места подальше!
Мы ретировались. Дейв Брик, морщась от боли, потирал шею. У нас было еще два урока, во время которых он не говорил, а скорее квакал. То же самое можно сказать и о Моррисе Филдинге. Однако после тренировки нормальный голос Брика почти восстановился. По пути в раздевалку он заявил мне:
– Если он сделает что-нибудь подобное еще раз, клянусь, я заложу его. Пускай тогда убивает меня – плевать я на него хотел.
Глава 5
В продолжение двух недель, предшествовавших рождественским каникулам, за которыми почти сразу же последовали экзамены по итогам первого полугодия, в школе, а точнее, главным образом в нашем, младшем, классе подспудно, практически незаметно стороннему взгляду, бурлили два водоворота. Первый, разумеется, был вызван организованным Змеюкой Брумом частным расследованием факта кражи стеклянной совы. Неделю спустя после трехчасового допроса Дейва Брика аналогичным образом был отозван с урока латыни Боб Шерман. На этот раз, однако, «хоронить» подозреваемого не спешили; только несколько ребят – среди них Пит Бейлис, Том Пинфолд и Маркус Рейли – принялись утверждать, что виновный обнаружен и «дело о сове» можно считать закрытым. Однако все они, будучи футбольными фанатами, терпеть не могли Шермана за то, что тот без должного уважения относился к их кумирам.
Как и в случае с Бриком, Боба мы обнаружили у запасного выхода, возвращаясь с обеда. Выглядел он молодцом, хоть и немного утомленным, и вовсе не желал быть в центре всеобщего внимания.
– Прими наши поздравления, – протянул я ему руку.
– У него определенно крыша поехала, – заявил вместо ответа Боб, имея в виду директора. – Если бы мне приспичило разбогатеть, я организовал бы лучше похищение нашей Флоренс, получил выкуп и обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь.
***
За два дня до того, как наступила очередь Дэла предстать перед директором для трехчасового допроса, истек срок подачи заявок на формирование клубов по интересам. Это и было тем вторым водоворотом, в который оказался втянут вместе со всей школой наш класс в течение недель, предшествовавших рождественским каникулам. Большинство восприняло эту инициативу с юмором, и среди предложений фигурировали, к примеру, такие, как «Клуб гурманов» (основная идея – питаться не в школьной столовой, а в городских ресторанах), «Клуб хронических бездельников», «Плейбой-клуб», а также клубы поклонников «Харди Бойз» и Элвиса Пресли. Эти и подобные им дурашливые заявки были с порога отметены мистером Уэзерби и остальными членами комиссии, специально созданной для проработки предложений. Лишь немногие заявки проскочили это сито и дошли до мистера Брума, который одобрил только три, причем одна из них – относительно Общества Дж. Д. Сэлинджера – так и не воплотилась в жизнь. Идея эта умерла сама собой, поскольку ее авторы, двое старшеклассников, слишком отождествляли себя с Холденом Колфилдом, чтобы еще и посещать какие-то там собрания. Моррис Филдинг основал «Общество любителей джаза» и даже с течением времени привлек туда двух членов, учеников второго класса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Мистер Брум протер стекла очков, вышел из-за кафедры и приблизился вплотную к нашему первому ряду.
– Кроме того, вопрос стоит о том, что вообще бесценно: о чести нашей школы. Я отказываюсь верить в то, что кто-то из наших учеников способен на подобного рода низость, однако я просто вынужден поверить в этот поистине отвратительный факт. Тот, кто украл фигурку, находится сейчас здесь, среди вас, и слышит мои слова. Вентнорская школа является интернатом. Уже в субботу, а также в воскресенье был произведен тщательнейший обыск в помещениях, занимаемых как учащимися, так и преподавательским составом, причем все до одного оказывали в этом деле всяческое содействие. Джентльмены, вы, надеюсь, понимаете, что отсюда вытекает для нас с вами?
Очки вернулись на разгневанное лицо директора.
– Лишь некоторые из наших учеников способны на такую мерзость, и мы их знаем. Как мне кажется, личность вора нам известна. Так пусть же лучше он сам признается.
Я требую, чтобы он сегодня же подошел лично ко мне. Ему же будет легче, если он добровольно возьмет на себя ответственность за содеянное. Если ему хватит на это смелости, наказание может быть ограничено исключением из школы.
В противном случае будут предприняты более суровые меры.
Склонив голову, мистер Брум уставился на первые два ряда. Глаза его метали молнии. С Дейва Брика он перевел взгляд на Боба Шермана, затем – на Дэла Найтингейла.
– Я вам гарантирую, – сказал он с расстановкой, – что в любом случае виновный будет найден. Все свободны.
Мы высыпали в коридор. Дейв Брик ухватил меня за локоть:
– Он смотрел прямо на меня! Наверное, думает, что это я.
– Тихо, – прошептал я ему.
– Что же нам делать?
Я прекрасно понимал, что он имел в виду. Мы оба поискали глазами Скелета Ридпэта – тот, руки в карманах, как ни в чем не бывало вышагивал по коридору, чему-то усмехаясь про себя. Рассказать про то, чему мы стали свидетелями там, в вентнорской столовой? Для этого мы оба слишком его боялись… Не говоря более ни слова, мы с Дейвом двинулись по лестнице наверх.
– Но ведь они должны же понимать, – не выдержав, заныл Дейв. – Ясно как день, что никто, кроме него…
Мы уже были у двери в класс мистера Торпа, и Дейв Брик, осекшись, испустил тяжкий вздох, в котором слышалось отчаяние. Он побледнел и весь покрылся гусиной кожей – страх сделал его и в самом деле похожим на вора.
Мистер Торп принялся орать практически с первой же секунды. Из всей его тирады мне запомнилось одно лишь выражение, разумеется, на латыни: «Mala causa est quae requirit misericordiam», то есть «Лишь плохой поступок нуждается в милосердии». Говорил он якобы о предстоящих экзаменах, однако мы прекрасно понимали, что настоящим поводом являются не они. Несколько раз он употребил словечко «vermin» – в общем, это был кошмарный урок. Настроение у нас стало еще более гнусным.
Звонок мы встретили с облегчением. Проходя по застекленной галерее, я заметил, как Скелет выскользнул из здания через запасной выход. «Ну и черт с тобой, – подумал я, – сделай одолжение: уматывай».
Глава 2
В тот же понедельник на стене у библиотеки были вывешены результаты зачетов. Протолкнувшись к листку нашего класса, я пробежал глазами список, нашел себя и выяснил, что оценки у меня были примерно такими же, как у моих основных «конкурентов». Старшеклассники, сгрудившиеся у своего списка, издавали то горестные вздохи, то победные выкрики.
Миссис Тьют, библиотекарша, с громадным трудом пробилась сквозь толпу к своим владениям, при этом прическа ее растрепалась, а лицо побагровело. Впрочем, такие лица были у большинства учителей с того момента, как директор объявил о краже в Вентноре.
После обеда я обнаружил, что у списка старшеклассников торчит один лишь Холлис Уэкс. Я подошел к списку.
– Там, на балу, ты так и не принес мне джина с тоником, – насмешливо, но беззлобно сказал Уэкс. – Ну и новички в этом году – ничего нельзя доверить.
– Прошу прощения, сэр, – ответил я ему в тон, разыскивая фамилию Скелета и ожидая увидеть одни единицы.
Каково же было мое удивление, когда напротив строчки «Ридпэт С.» я обнаружил три пятерки и две четверки. У Холлиса Уэкса не было ни одной оценки выше тройки.
– Все-таки ты засранец, – заявил он и «уронил» на пол свои учебники.
Мне, разумеется, пришлось поднять их, затем десять раз отжаться от пола, а также завязать ему шнурки.
Глава 3
Лейкер Брум вызвал Дейва Брика в свой кабинет. Произошло это во время урока мистера Торпа, а соответствующего содержания записка была доставлена миссис Олинджер. Лицо ее было непроницаемо-холодным, словно айсберг, так что даже Торп не посмел выразить неудовольствие вторжением секретарши, а молча пробежал глазами записку, после чего бросил:
– Брик, к директору.
Бедняге Брику-педрику ничего не оставалось, как сунуть книги и тетради в портфель и на негнущихся ногах поплестись к двери.
Перед зачетами он таки посетил парикмахерскую, и голова его теперь напоминала ярко-розовый баскетбольный мяч. Отсутствовал он на обоих оставшихся до обеда уроках, и мы лишь терялись в догадках и предположениях.
– Да ничего ему не грозит, – успокаивал всех Шерман. – Просто Змеюка хочет показать, что он пока еще капитан потерявшего было управление корабля. Вот увидите, за Бриком последуют другие.
За обедом место Дейва тоже пустовало. Тревога наша все росла, а учителя, напротив, явно расслабились. И тут до нас стало доходить, что, по-видимому, учителя вздохнули с облегчением, полагая, что вор обнаружен, что это именно Брик и что его из школы уже выперли. Я для себя решил, что, если худшие опасения подтвердятся, поговорю с глазу на глаз с мистером Фитцхалленом и расскажу ему все как было.
Брик отыскался возле запасного выхода: он сидел на бетонных ступеньках, постукивая по ним своей логарифмической линейкой. Мы – не помню уже, пятеро или шестеро – как раз возвращались с обеда коротким путем и, увидев его там, застыли как вкопанные, не зная, как себя вести.
Однако тут же поняли, что он бы тут не торчал, если б директор вышвырнул его из школы. Конечно, сразу посыпались вопросы.
Отвечать у него определенно не было ни малейшего желания.
– Да бросьте вы, – отпирался он, – мы очень мило побеседовали, только и всего. Ну вот ей-богу, правда!
До нашего появления он плакал – это было ясно по его виду, но о причине говорить он ничего не стал, а расспрашивать мы постеснялись. Бобби Холлингсуорс уже было собирался что-то брякнуть по этому поводу, однако вовремя прикусил язык. Несомненно, Дейв Брик получил от Змеюки Лейкера по полной программе, причем абсолютно незаслуженно, и с честью выдержал это поистине тяжелейшее испытание. Никогда – ни до того, ни после – Дейв Брик не вызывал со стороны одноклассников такого понимания и сочувствия, как в тот момент.
Глава 4
После следующего урока у нас было свободное время, и Брик подсел ко мне в библиотеке, шепнув на ухо:
– Нам нужно поговорить. Пойдем куда-нибудь.
Спросив у миссис Тьют разрешения выйти, мы собрали учебники, спустились в аудиторию, где проходил школьный бал, и поднялись на сцену. Моррис Филдинг что-то наигрывал на фортепиано, однако он настолько был сконцентрирован на музыке, что лишь кивнул нам, пока мы пробирались в самый темный уголок за сценой.
Сюда не проникали даже звуки фортепиано, лишь логарифмическая линейка Брика позвякивала о металлическое кольцо, которым крепилась к поясу.
– Я ничего ему не сказал. Честное слово, ничего. Он впился в меня, как клещ, ну ты знаешь, как он это умеет…
Дейв всхлипнул, но сумел сдержаться, боясь, очевидно, что услышит Моррис. Коротенький и толстый, стриженный почти наголо, он выглядел как гигантский младенец-грудничок, однако, подумалось мне, каким же мужеством нужно обладать, чтобы в его ситуации не рассказать обо всем Бруму!
– Я упрямо повторял, что ни в чем не виноват, и все…
Не мог же я заложить ему Скелета, а? Как ты считаешь?
– И что же, он отпустил тебя? – уклонился я от ответа.
– Отпустил в конце концов. Заявил, что верит мне и при этом надеется, что я осознаю, насколько необходимо отыскать виновного. Потом он попросил меня передать миссис Олинджер и мистеру Уэзерби вот это. – Он вытащил из кармана пиджака две одинаковые бумажки, запятнав их потными пальцами. – Какое-то объявление…
Он и сам еще не знал, о чем оно. Оказалось, о том, что учащимся со второго полугодия разрешается создавать клубы по интересам.
– Только и всего-то? – удивился Брик.
Не в силах стоять дольше на подгибающихся ногах, он тяжело опустился на свернутый в рулон занавес. Лицо его выражало одновременно чувства облегчения и разочарования. Еще бы: после всего, что он так мужественно вытерпел в директорском кабинете, каково было узнать, что Брум просто-напросто использовал его как мальчика на побегушках!
– Ну и что? – попытался успокоить я его. – Главное, он понял, что ты ни в чем не виноват.
– Так, значит, он ни в чем не виноват? – раздался до боли знакомый голос.
Мы вздрогнули: в полумраке, словно привидение, нарисовался силуэт Скелета Ридпэта собственной персоной.
– Брик-педрик ни в чем не виноват, так вас надо понимать? А ну, щенки, пошли отсюда к чертовой бабушке, и чтоб я вас здесь больше никогда не видел! – Он повернулся к Моррису:
– И ты, Филдинг, оставь этот чертов инструмент в покое.
– Я имею право играть на фортепиано, – спокойно возразил Моррис.
– Пра-а-аво?! Ты еще мне говоришь о правах? Вот дерьмо! – Скелет вдруг весь затрясся, как отряхиваются от воды собаки, подлетел к Моррису, схватил его костлявыми пальцами за горло и принялся стаскивать с табуретки. – Твое единственное право – повиноваться мне беспрекословно и не вякать, слышишь, ты, ублюдок? Убери свои грязные лапы с инструмента!
Сначала Моррис пытался сопротивляться, но потом, видимо, решил, что лучше поступиться чувством собственного достоинства, нежели пожертвовать собственной шеей. Скелет сбросил его с табурета и швырнул на пол.
– Ни один из вас, говнюков, больше никогда сюда и близко не подойдет, усвоили? Держитесь отсюда подальше, слышите, вы? – Он провел ладонью по лицу, больше похожему на скалящийся череп. – Что ты на меня пялишься? – повернулся он вдруг к Брику.
Дейв все еще неуклюже восседал на бархатном рулоне.
– Что ты пялишься? – повторил Скелет.
– Ненавижу тебя, – проговорил внезапно Дейв. – Думаешь, не знаю, что ты…
Первая фраза выскочила из него на одном дыхании, вторая же застряла на полуслове.
– Что – я?
Скелет угрожающе придвинулся к нему.
– Н-ничего…
– То-то же. – Скелет оглянулся по сторонам, как будто в поисках невидимых свидетелей. Не обнаружив их, он треснул Брика по шее. – Кыш отсюда, быстро! И, повторяю еще раз, держитесь от этого места подальше!
Мы ретировались. Дейв Брик, морщась от боли, потирал шею. У нас было еще два урока, во время которых он не говорил, а скорее квакал. То же самое можно сказать и о Моррисе Филдинге. Однако после тренировки нормальный голос Брика почти восстановился. По пути в раздевалку он заявил мне:
– Если он сделает что-нибудь подобное еще раз, клянусь, я заложу его. Пускай тогда убивает меня – плевать я на него хотел.
Глава 5
В продолжение двух недель, предшествовавших рождественским каникулам, за которыми почти сразу же последовали экзамены по итогам первого полугодия, в школе, а точнее, главным образом в нашем, младшем, классе подспудно, практически незаметно стороннему взгляду, бурлили два водоворота. Первый, разумеется, был вызван организованным Змеюкой Брумом частным расследованием факта кражи стеклянной совы. Неделю спустя после трехчасового допроса Дейва Брика аналогичным образом был отозван с урока латыни Боб Шерман. На этот раз, однако, «хоронить» подозреваемого не спешили; только несколько ребят – среди них Пит Бейлис, Том Пинфолд и Маркус Рейли – принялись утверждать, что виновный обнаружен и «дело о сове» можно считать закрытым. Однако все они, будучи футбольными фанатами, терпеть не могли Шермана за то, что тот без должного уважения относился к их кумирам.
Как и в случае с Бриком, Боба мы обнаружили у запасного выхода, возвращаясь с обеда. Выглядел он молодцом, хоть и немного утомленным, и вовсе не желал быть в центре всеобщего внимания.
– Прими наши поздравления, – протянул я ему руку.
– У него определенно крыша поехала, – заявил вместо ответа Боб, имея в виду директора. – Если бы мне приспичило разбогатеть, я организовал бы лучше похищение нашей Флоренс, получил выкуп и обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь.
***
За два дня до того, как наступила очередь Дэла предстать перед директором для трехчасового допроса, истек срок подачи заявок на формирование клубов по интересам. Это и было тем вторым водоворотом, в который оказался втянут вместе со всей школой наш класс в течение недель, предшествовавших рождественским каникулам. Большинство восприняло эту инициативу с юмором, и среди предложений фигурировали, к примеру, такие, как «Клуб гурманов» (основная идея – питаться не в школьной столовой, а в городских ресторанах), «Клуб хронических бездельников», «Плейбой-клуб», а также клубы поклонников «Харди Бойз» и Элвиса Пресли. Эти и подобные им дурашливые заявки были с порога отметены мистером Уэзерби и остальными членами комиссии, специально созданной для проработки предложений. Лишь немногие заявки проскочили это сито и дошли до мистера Брума, который одобрил только три, причем одна из них – относительно Общества Дж. Д. Сэлинджера – так и не воплотилась в жизнь. Идея эта умерла сама собой, поскольку ее авторы, двое старшеклассников, слишком отождествляли себя с Холденом Колфилдом, чтобы еще и посещать какие-то там собрания. Моррис Филдинг основал «Общество любителей джаза» и даже с течением времени привлек туда двух членов, учеников второго класса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69