— По крайней мере, они люди, часть замысла Господня, — тихо сказал он. — Вампиры же — исчадия ада.
— И вместе с тем вы относились ко мне гораздо лучше вот этого человека.
Который, кстати, был уже мертв. Я постаралась не передернуться и снова сосредоточилась на Годфри, который значил для меня сейчас гораздо больше.
— Но мы отнимаем кровь у невинных. — Блеклые глаза Годфри смотрели прямо в мои.
— Кто невинен? — задала я риторический вопрос, надеясь, что это не слишком похоже на Понтия Пилата, который вопрошал, что есть истина, хотя сам прекрасно это знал.
— Ну, дети, — сказал Годфри.
— Так вы… Пили кровь детей? — Я прикрыла рот ладонью.
— Я убивал детей.
Я долго не могла придумать, что сказать. Годфри стоял и грустно смотрел на меня, держа в руках тело Гэйба, давно забытое.
— Что же остановило вас?
— Ничто меня не остановит. Ничто — кроме смерти.
— Простите, — пробормотала я. Он страдал, и мне действительно было его жаль. Но будь он человеком, я бы без тени сомнения сказала, что он заслуживает электрического стула.
— Скоро стемнеет? — спросила я, не зная, что еще сказать.
У Годфри, конечно, не было часов. Я предположила, что он бодрствовал потому, что мы находились под землей, а он был еще и очень стар.
— Через час.
— Пожалуйста, отпустите меня. Если вы мне поможете, я смогу выбраться отсюда.
— Но ты сообщишь вампирам. Они нападут. Мне не дадут встретиться с зарей.
— Зачем ждать до утра? — спросила я, охваченная внезапным раздражением. — Идите наружу. Сделайте это сейчас.
Годфри был потрясен. Он уронил Гэйба, который упал на пол с глухим стуком, и даже не глянул на него.
— Церемония запланирована на восход, придет множество верующих, — объяснил он. — Фаррела тоже приведут для встречи с солнцем.
— Какая же роль была предназначена мне?
Он пожал плечами.
— Сара хотела посмотреть, обменяют ли вампиры на тебя одного из своих. У Стива был свой вариант. Он хотел привязать тебя к Фаррелу, чтобы ты сгорела вместе с ним.
Я онемела. Не от того, что у Стива родилась такая идея, а от того, что он считал это привлекательным для своей паствы. Ньюлин был еще более сумасшедшим, чем я думала.
— И вам кажется, что люди будут рады видеть казнь молодой женщины без всякого суда? Они подумают, что это обычная религиозная церемония? Неужели вы считаете, что те, кто задумал для меня эту смерть, по-настоящему верующие?
По его лицу пробежала тень сомнения.
— Даже для людей это будет некоторой крайностью, — согласился он. — Но Стив считает, что это будет сильным заявлением.
— Конечно, это будет сильным заявлением. И звучать оно будет так: «Я сошел с ума». Я знаю, что в этом мире множество плохих людей и плохих вампиров, но не верю, что большинство людей в этой стране, даже просто в Техасе, сочтут зрелище горящей женщины поучительным.
Годфри охватили сомнения. Я озвучила его собственные мысли, неоднократно, наверное, посещавшие его и до этого.
— Они прессу пригласили, — сказал он.
Это было похоже на сопротивление невесты, принужденной выходить замуж за человека, которого она внезапно разлюбила. Но приглашения уже разосланы, ничего не поделаешь.
— Уверена, что пригласили. Но это будет конец их организации, уж поверьте. Повторяю, если вы действительно хотите сказать миру последнее «прости», а не напакостить напоследок — идите прямо сейчас на лужайку у церкви. Господь увидит, я вам обещаю. А это все, что должно вас заботить.
Я почти видела его внутреннюю борьбу.
— Они даже специальный белый балахон приготовили…
(Но я уже платье купила и в церкви договорилась.)
— Ну и что? Если дошло до обсуждения одежды, то это не ко мне. Спорю, что вы боитесь.
Я совсем потеряла из виду свою цель. Не успела я произнести эти слова, как пожалела об этом.
— Ты увидишь, — твердо сказал он.
— Не хочу я ничего видеть, привязанная к Фаррелу. Я не зло, я не хочу умирать.
— Когда ты в последний раз была в церкви? — Он меня проверял.
— Неделю назад. И причащалась, кстати. — Никогда еще не была так рада, что действительно туда ходила. Я не смогла бы соврать об этом.
— Ох, — потрясенно выдохнул Годфри.
— Видите? — Я чувствовала, что лишаю его всего вымученного величия, но, черт побери, я не хотела умирать в пламени. Я хотела видеть Билла, хотела так страстно, что представляла почти воочию, как открывается крышка его гроба. Если бы я хоть как-то могла передать ему, что происходит…
— Пойдем, — сказал Годфри, протягивая мне руку.
Чего мне не хотелось, так это давать ему передумать, и я взяла его руку и переступила через труп Гэйба, валяющийся на пути в зал. В камере Фаррела царила тишина, но, честно говоря, я была слишком напугана, чтобы выяснять, что у них там. Я подумала, что если сама смогу выбраться отсюда, то и их спасти как-нибудь сумею.
Годфри обнюхал запекшуюся на мне кровь, и на его лице отразилась смертельная тоска. Я знала, что это такое. Но при этом в его взгляде не было ни капли вожделения. Его не волновало мое тело. Связь между кровью и сексом для всех вампиров очень сильна, и потому мне крупно повезло, что я не была похожа на девочку-подростка. Я наклонила к нему свое лицо. После долгих колебаний Годфри слизнул каплю крови с моей разбитой скулы. Он закрыл на мгновение глаза, словно привыкая ко вкусу, потом повернулся, и мы начали подъем по ступенькам.
Этот головокружительный пролет я сумела преодолеть в основном с помощью Годфри. Свободной рукой он набрал код на двери, и та открылась.
— Я жил здесь, в комнате в конце коридора, — проговорил он тихим голосом, едва ли громче выдоха.
Коридор был пуст, но каждую секунду из любой двери мог кто-нибудь появиться. Годфри, кажется, этого совсем не боялся, зато я боялась, потому что речь шла о моей свободе. Но было тихо. Похоже, все действительно ушли на собрание, а гости еще не начали собираться. Двери части многочисленных кабинетов были закрыты, и единственным источником света оставались окна в остальных. Было уже достаточно темно, чтобы Годфри мог чувствовать себя комфортно, он даже не морщился. Яркий искусственный свет лился из-под двери кабинета Стива.
Мы торопились, или, по крайней мере, пытались идти быстро, но моя левая нога не слишком стремилась к сотрудничеству. Я не знала, к какой именно двери шел Годфри, возможно, к двойным дверям в противоположном конце святилища, что я видела закрытыми. Если мне удастся выбраться оттуда, не придется преодолевать другое крыло. Я не знала, что буду делать, оказавшись снаружи, но быть снаружи было несомненно лучше, чем внутри. Когда мы добрались до предпоследней двери «нашего» крыла, той, откуда вышла тогда миниатюрная испанка, дверь кабинета Стива открылась. Мы замерли. Рука Годфри стала похожа на металлический браслет. Из кабинета вышла Полли, все еще глядя в комнату. Мы были от нее всего в паре ярдов.
— … костра, — говорила она.
— О, я думаю, что будет достаточно, — донесся милый голос Сары. — Если бы все вернули свои карточки, мы бы знали точно. Я не представляла, что люди могут так относиться к делу. Это совершенно безответственно, особенно после того, как мы все сделали, чтобы им было легко сообщить нам, будут они или нет.
Спор об этикете. Эх, была бы здесь моя бабушка… Я оказалась незваным гостем в маленькой церквушке и ушла, не попрощавшись. Мне нужно написать им письмо или можно просто послать букет цветов?
Полли начала поворачивать голову, и я закаменела, понимая, что в любой момент она может увидеть нас. Как раз пока у меня формировалась эта мысль, Годфри толкнул меня в темный пустой кабинет.
— Годфри! Что ты здесь делаешь? — Полли не была испугана, но и радости в ее голосе не было. Это было как если бы она нашла прямо у себя в гостиной дворника, располагающегося со всеми удобствами.
— Я пришел посмотреть, не могу ли чего-нибудь сделать.
— Но разве сейчас не слишком рано для тебя?
— Я очень стар, — вежливо сказал он. — Старым не нужно столько сна, сколько молодым.
Полли засмеялась.
— Сара, — позвала она. — Годфри проснулся.
Голос Сары оказался заметно ближе, чем раньше.
— Привет, Годфри! — сказала она светлым-пресветлым тоном. — Ты взволнован? Ну еще бы!
Они обращались к тысячелетнему вампиру, словно к мальчишке перед днем рождения.
— Твой балахон готов, — сказала Сара. — Так что все отлично.
— А что, если я изменил свои намерения? — спросил Годфри.
Наступило долгое молчание. Я старалась дышать очень медленно и тихо. Чем ближе было наступление темноты, тем больше мне казалось, что у меня есть шанс спастись.
Если бы я могла позвонить… Я оглянулась на стол. Телефон там был. Но ведь тогда на всех телефонах зажгутся индикаторы, что линия занята… Это было слишком рискованно.
— Изменил намерение? Неужели? — спросила Полли. Она была явно рассержена. — Ты же сам пришел к нам, помнишь? Ты рассказал о своей жизни во грехе, о стыде, который испытывал, убивая детей и… о других вещах. Что-то из этого изменилось?
— Нет, — сказал Годфри очень вдумчиво и ровно. — Ничего из этого не изменилось. Но я не вижу необходимости включать в мою жертву людей. Более того, я считаю, что Фаррел должен сам сделать свой выбор. Мы не можем принуждать его.
— Нужно вернуть сюда Стива, — прошептала Полли, обращаясь к Саре.
После этого я слышала только Полли и предположила, что Сара вернулась в кабинет — звать Стива.
Один из огоньков на телефоне зажегся. Значит, она ему звонит. И действительно узнала бы, если бы я попыталась использовать телефон. Не сразу, так в течение минуты-другой.
Полли пыталась уговорить Годфри. Он почти ничего не отвечал, и я не представляла себе, что он может думать. Я беспомощно стояла, вжавшись в стену, и надеялась, что никто не войдет в кабинет, никто не спустится вниз и не поднимет тревогу, что Годфри не переменит снова своего решения.
Помогите , подумала я. Если бы я могла позвать на помощь так, используя свое сознание…
А почему бы и нет? Я заставила себя отклеиться от стены, хотя ноги все еще дрожали от шока, а колено и лицо горели, как в шестом круге ада. Быть может, я смогу позвать кое-кого: Барри, коридорного мальчика. Он ведь тоже телепат, как и я. Может быть, ему удастся меня услышать. Не то чтобы я пробовала делать нечто подобное раньше, но мне ведь до сих пор не встретилось ни одного телепата. Я отчаянно попыталась понять, в какой стороне находится Барри, предполагая, что у него сейчас рабочее время. Когда мы приехали из Шривпорта, было примерно столько же времени, так что он вполне мог быть в отеле. Я представила свое положение на карте, которую, к счастью, посмотрела вместе с Хьюго — хотя теперь-то я была в курсе, что он только притворялся, что не знает, где Центр, — и пришла к выводу, что мы находимся к юго-западу от гостиницы.
Задуманное было для меня ново. Я собрала всю энергию, какую смогла, и попыталась мысленно свернуть ее в шарик. На мгновение я почувствовала себя совершенно нелепо. Но подумав, что, может быть, смогу выбраться отсюда и оказаться подальше ото всех этих людей, я решила, что ради этого можно побыть и нелепой. Я начала думать о Барри. Не знаю, как это у меня получилось, но знание имени и местоположения помогло.
Лучше начинать с легкого.
«Барри Барри Барри Барри…»
«Что тебе надо?» — Он был в панике. Еще бы, раньше с ним такого никогда не бывало.
«Я тоже никогда этого не делала. — Я надеялась, что произвожу ободряющее впечатление. — Мне нужна помощь. Я в большой беде».
«Кто ты?»
Конечно, это поможет. Какая же я глупая.
«Я Сьюки, блондинка, что прошлой ночью приехала с темноволосым вампиром. Номер на третьем этаже».
«Та, которая с большой грудью? Ой, извини».
Он хотя бы извинился.
«Да. Та самая. С большой грудью. И другом».
«Так в чем дело?»
Я передаю наш диалог очень четко и организованно, но это были не слова. Это было, как если бы мы посылали друг другу телеграммы или даже картинки.
Я задумалась, как же объяснить ему свое положение.
«Перехвати моего вампира, как только он проснется».
«И?»
«Скажи ему, что я в опасности. Опасностьопасностьопасность…»
«Ладно, ладно, я понял. Где?»
«Церковь».
Я решила, что это будет достаточным определением для Центра Братства, не зная, как еще объяснить Барри, где я.
«Он знает где?»
«Знает. Скажи ему, пусть спустится по ступенькам».
«Ты действительно настоящая? Я не знал, что есть кто-то другой…»
«Я настоящая. Пожалуйста, помоги мне».
Я чувствовала спутанный клубок эмоций в сознании Барри. Он был напуган тем, что ему придется говорить с вампиром, он боялся, что его начальство может узнать про «странности с мозгом», и был восхищен тем, что нашелся кто-то подобный ему. Но больше всего он боялся той части себя, которая так долго озадачивала и пугала его.
Я знала все эти чувства.
«Все нормально, я понимаю. Я не обратилась бы к тебе, если бы мне не грозила смерть».
Страх снова ударил его, на этот раз страх собственной ответственности. Мне не следовало этого говорить.
И тогда он каким-то образом поставил тонкий барьер между нами. Я уже не могла быть уверена в том, что он собирается делать.
Пока я «разговаривала» с Барри, в коридоре все шло своим чередом. Я прислушалась: пришел Стив. Он тоже старался говорить с Годфри, упирая на здравый смысл и логику.
— Послушай, Годфри, — говорил он. — Если ты не хотел, чтобы мы это делали, тебе надо было просто сказать нам. Ты участвовал в этом, как и все, и мы двигали процесс вперед с уверенностью, что ты сдержишь свое слово. Огромное количество людей будет очень разочаровано, если ты не выполнишь свою часть церемонии.
— Что вы сделаете с Фаррелом? А с человеком по имени Хьюго и с той женщиной?
— Фаррел — вампир, — сказал Стив, полный какой-то слащавой логики. — Хьюго и женщина принадлежат вампирам. Они все должны встретить солнце привязанными к вампиру. Это тот жребий, что они выбрали в жизни, и этот жребий пребудет с ними в смерти.
— Я грешник и знаю это, поэтому когда я умру, моя душа пойдет к Господу, — сказал Годфри. — Но Фаррел этого не знает. Когда он умрет, шанса на спасение у него не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30