Идет лихорадочный поиск выхода из тупика — и на тебе, попадается простофиля, из которого можно сделать козла отпущения. Идея наверняка пришла в голову именно Малхоленду, гораздому на всякого рода пакости. Ярость тугим кольцом сжала горло. Нагнувшись над конторкой, решил спросить в упор:
— Меня обвиняют в убийстве Робертса?
— Вас допрашивают.
— На каком основании?
— Вам уже объяснили…
— Нет, абсолютно ничего не объяснили. И так как не сказали, почему именно я нахожусь под подозрением, все вопросы можете задавать сами себе!
Скэнлон стукнул кулаком по столу и уставился, как удав на кролика.
Но меня уже было не унять:
— А почему бы не пришить мне заодно убийство этого, как его… Джуниора Делевана, которого пристукнули пару лет назад? Повесьте на мою шею сразу два трупа!
— К черту Делевана! — рявкнул шериф.
— Кстати, внесите в протокол: Варрен кокнул Авраама Линкольна, Джона Кеннеди и пустил ко дну «Титаник»!
— Заткнитесь!
— Тогда разрешите воспользоваться телефоном?
— Это еще зачем?
— Хочу позвонить своему адвокату. — И, не давая им опомниться, торопливо набрал номер домашнего телефона Джорджа Клемена.
— Варрен беспокоит, — представился я, когда адвокат взял трубку. — Не могли бы вы приехать сейчас во Дворец правосудия?
— А что произошло?
— По непонятным мотивам подозреваюсь в убийстве Дана Робертса. Объяснений же ни от кого тут добиться невозможно.
— В убийстве Дана? Но это просто смешно!
— Придерживаюсь того же мнения! Но дальнейший разговор с ними хотелось бы продолжить только в присутствии адвоката.
— Знаете… только лег… Но выезжаю немедленно!
— Особо торопиться нужды нет. Можно и подождать. Тем более что здешняя компания любит позднее время…
— Ведете себя черт знает как! — завопил Скэнлон.
— Уж таким воспитали!.. Кроме того, я за вас голосовал на выборах, а не вы за меня.
— Вы дружили с Робертсом? — смягчился шериф.
— Не могу сказать, чтобы были близкими друзьями. Скорее, поддерживали нормальные деловые отношения. Он снимал у меня помещение.
— Не досаждал ли Дан когда-либо и чем-нибудь в ваших делах?
Я уже отвечал на подобный вопрос и не счел нужным возвращаться к нему. А потому закурил сигарету и откинулся на спинку стула.
— Мне нечего сказать.
Скэнлон опять стукнул кулаком по столу.
— Может быть, мистер воображает, будто его тут допрашивают ради собственного удовольствия?
— Как знать? Вам виднее.
До появления Джорджа минут десять наша троица обменивалась испепеляющими взглядами.
О, Джордж славный малый! Ему пятьдесят один год. Рост метр восемьдесят. Благодаря седеющим волосам и коротко подстриженным усам на первых порах всегда кажется чопорным и высокомерным, но неприятное впечатление рассеивается, едва познакомишься с ним поближе. Он опытный юрист и сильный игрок в покер, хотя играет всегда осторожно. Фанатично увлекается спортивной рыбной ловлей и по нескольку раз в год катается во Флориду или на Багамские острова. Флерель, его жена, женщина весьма состоятельная, можно сказать, рупор всего высшего общества в Карфагене; однако есть в ней что-то от приматов — нрава необузданного и властного настолько, что даже и не пытается прикрыть вечное пребывание своего мужа под ее каблуком. Меня же Флерель почему-то всегда считала бабником.
Джордж вошел, улыбаясь, и поприветствовал всех изящным кивком головы.
— Добрый вечер, шериф! Добрый вечер, мистер Малхоленд!
Затем повернулся ко мне:
— Ну, задира, что тут стряслось?
— Да сам толком не пойму. — Появление Джорджа сразу подняло настроение. — Понятно лишь то, что по приказу шерифа этот тип вытащил меня из постели.
— Шериф, — спокойно проговорил Джордж, — можно побеседовать с Джоном один на один?..
Скэнлон с яростью раздавил сигару в пепельнице.
— О! Конечно же, да! Буду рад, если удастся заставить его хоть немного пораскинуть мозгами! В таком случае, может, чего-нибудь наконец и добьемся!
Малхоленд расстегнул пояс, отцепил кобуру, сложил все в ящик стола, холодно окинул нас взглядом и с важным видом удалился из помещения.
Мы с Джорджем уселись за дальний стол друг против друга. Рядом с ним я чувствовал себя уверенно и спокойно.
— Ну, — начал адвокат, — расскажите-ка все по порядку.
Я поведал ему об анонимном телефонном звонке и добавил:
— Наверное, девка и Скэнлону позвонила.
— Допустим. Но он-то об этом и не заикнулся…
— Вот именно! Значит, не осмеливается признать, что придает значение болтовне какой-то чокнутой бабы. А вытянуть сюда и взять меня на испуг тем не менее не побрезговал!..
Адвокат покачал головой и выдавил из себя улыбку:
— Понятно, понятно. Пока что вы в основном вели себя правильно.
— Послушайте, Джордж, в конце-то концов!..
— Минуту! Может быть, женщина, говорившая по телефону, психически и не вполне нормальна. Но ни один полицейский офицер не пройдет мимо любого источника информации, сколь бы скуден или сомнителен тот ни был. Скэнлон, следовательно, вынужден проверить надежность каких угодно полученных им сведений. Вы же, вместо того чтобы помочь шерифу разобраться, сделали все возможное, чтобы убедить его в обратном. И, полагаю, тот решил, что нет дыма без огня и вы что-то скрываете от следствия. Советую перестать вести себя словно раненый дикий кабан, иначе, Джон, я и впрямь понадоблюсь вам как адвокат!
— Выходит, можно обвинять в убийстве на основании лишь анонимной клеветы по телефону да еще потому, что кто-то находился на болоте в момент преступления?
— Вряд ли. Без веских улик это невозможно. Но существуют и моменты, которые, очевидно, ускользнули от вашего внимания. Во-первых, Скэнлон, чувствуя одно только упрямство и… неуважение, а также нежелание помочь, может серьезно осложнить вам жизнь. И — при полном соблюдении законности. Приближается уик-энд, и ему ничего не стоит засадить вас за решетку до понедельника просто как главного подозреваемого. Во-вторых, лицо, торпедирующее расследование и отказывающееся от сотрудничества со Скэнлоном, тем самым лишает полицию возможности обнаружить подлинного убийцу Робертса. И уж коль оно находится под подозрением, следовательно, делает это в своих интересах. Вот мой совет: хватит вести себя как дитя неразумное. Ответьте на все вопросы шерифа. Ведь это прямая обязанность гражданина Штатов, так и выполняйте ее, как положено лояльному гражданину и стопроцентному американцу. И ради всех святых, прекратите унижать Малхоленда!
— Это еще почему?
— Неужели вам не приходило в голову, что Скэнлон умышленно использует его, дабы еще больше разъярить вас, заставить выйти из себя и совершить какую-либо неосторожность? Шериф хитер и умен. О, не будь он нищ, Скэнлон сумел бы выбиться в люди. Им прилагаются сейчас немалые усилия, чтобы разработать единственно стоящую версию — убийство на почве ревности. Ну а заняв позицию упрямого осла, вы делаете все возможное, чтобы убедить шерифа: именно такие ослы и способны на безрассудную ярость и убийство в состоянии аффекта. И не глядите на меня так, словно готовы слопать! Последуйте лучше совету и начинайте помогать Скэнлону. Никогда не защищайтесь от обвинения, которое против вас еще не выдвинуто, мой друг!
Джордж встал, и мы прошли в кабинет Скэнлона.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Процедура заняла менее часа, допрос проходил в довольно непринужденной обстановке. Пожалуй, слишком непринужденной. Скэнлон, чувствовалось, понял, что пошел по явно ложному следу, и ограничился лишь формальными вопросами с тем, чтобы оправдать сам факт допроса. Шериф, разумеется, приберег про запас информацию, полученную от «телефонной особы», решив сначала по возможности проверить реальность ее заявления. Когда же в его руках соберутся необходимые доказательства, вот тогда защитник закона и обрушит их на меня.
Я пересказал Скэнлону подробности событий минувшего утра, начиная с момента прибытия на болото в засидку и кончая возвращением домой в десять утра. Ответил на кучу ловко сформулированных вопросов, цель которых — как нетрудно было понять — вытянуть какую-либо деталь, которую я мог упустить и которая оказалась бы в состоянии вывести на след третьего лица, по всей вероятности, находившегося на месте событий. Джордж, сидя рядом, спокойно покуривал, не принимая участия в допросе.
Наконец Скэнлон утомленно помял лицо рукой.
— Ладно… Пока все.
Затем бросил напоследок:
— Причина, из-за которой совершено убийство, — вот единственная путеводная нить, которая нам нужна. Никто ничего не добьется, пока не станет ясно, почему убит Дан!
Мы с Джорджем вышли и сели в его машину.
— Когда возвращается Фрэнс? — спросил адвокат, останавливаясь у асфальтовой дорожки, что вела к моему дому.
— В воскресенье, — пришлось солгать. — Если только опять не передумает. Прямо-таки прижилась в Новом Орлеане.
— А моя в субботу… Как насчет партии в бридж на будущей неделе, а?
— Спасибо. С удовольствием. — Слова благодарности сыпались из меня словно из рога изобилия. — Весьма благодарен, метр!
— Пусть эта история с убийством вас больше не волнует. Скэнлон в конце концов отыщет настоящего убийцу. Хватка у него железная. Ставлю тысячу против одного доллара, что Дана прикончил чужак. Вероятно, какой-нибудь заклятый враг, которого Робертс нажил себе задолго до приезда в Карфаген… Кстати, именно это обстоятельство могло послужить главным поводом для переезда сюда. Он же был отчаянный бабник и, наверное, крепко насолил кому-то.
— Вполне может быть, — согласился я, открывая дверцу автомашины. — Спокойной ночи, Джордж!
— Радостных сновидений, дружище!
Джордж развернулся, скоро огни автомашины исчезли за углом.
Фрэнс оставила свет включенным. Чемодан ее и сумка исчезли.
Вдруг представилось, как она садится за руль своего «мерседеса» и мчится сквозь ночь, рассекая фарами ночную мглу. Куда? Опять в Новый Орлеан? Или в Майами, откуда вообще здесь появилась?
Спать не хотелось, да и не надеясь заснуть, я включил кофемолку, сварил порцию бодрящего ароматного капучино. Вернувшись в гостиную, заметил, что на диване лежит женская перчатка. Вторая валялась рядом, на ковре. Перепуганная Фрэнс впопыхах, видимо, забыла о них.
Тут вспомнились слова, сказанные Джорджем: мол, поведение мое давало основания подозревать, будто я ревновал Фрэнс. Неужели в это и впрямь кто-нибудь поверил? Да, во мне давно живет антипатия к Малхоленду. Но неприязнь к нашему пинкертону с его дурацким высокомерием возникла задолго до того, как в местном театре ставили «Детективную историю». И любовных сцен в пьесе, кажется, немного, по крайней мере между мистером Маклеодом и Мэри Маклеод, роли которых исполняли Малхоленд и моя жена. Ну а если я и возражал против участия Фрэнс в спектакле, то лишь потому, что все вечера в течение месяца женушку невозможно было застать дома — репетиции, репетиции. Ей, клянусь честью, совсем не нравился Малхоленд.
А что касается меня… Два года назад Малхоленд жестоко избил подсобного рабочего с лесопилки — якобы тот надерзил. Мальчишку пришлось отправить в госпиталь. Я застал лишь часть побоища и с присущим мне тактом облаял Малхоленда, пригрозив сообщить обо всем Скэнлону. С тех пор тот демонстрировал свою неприязнь ко мне где и как только мог. Вплоть до того, что отказывался уступить дорогу при встрече на улице! Я презирал этого типа до глубины души. Но ревновать мерзавца к Фрэнс? Даже не смешно!
«Или вы думаете, Дан у нее был один?» К черту эту девку! Но как ни пытаешься забыть телефонный звонок, напрасно: слова ее не выходят из головы… И потом, отчего Фрэнс столь внезапно решила вернуться домой? Есть ли тут связь с убийством Робертса? Тогда каким образом Фрэнс узнала о смерти Дана? Из Карфагена в отель ей никто не звонил. Со мной же она разговаривала не из гостиницы! Анонимная девица… Голос-то, безусловно, знакомый. Наверняка я знал ее! Но каким образом? Может быть, слышал в компании Робертса? Вряд ли… Ведь женатый, в возрасте уже за тридцать, я был далек от круга, в котором вращался холостяк Дан.
Вдруг почему-то вспомнилась Барбара Райан. Тут же захотелось потолковать с ней. Протянув руку к телефону и мимоходом взглянув на часы, я с удивлением отметил: четверть второго ночи.
Барбара жила одна в небольшой квартирке в нескольких сотнях метров от Клебурн-стрит к западу от центра города.
— Варрен говорит. Извините, если разбудил…
— Я еще не сплю, — ответила Барбара. — Лежу, читаю. И знаете, даже рада, что позвонили. Кстати, правда, что Робертса убили? Все говорят…
— Судя по всему, нет никаких сомнений.
И тут же принялся деловито рассказывать о дроби разного калибра.
— Мне уже об этом говорили… А кто бы, по-вашему, мог такое сделать?
— Пока не имею и малейшего представления. Но вот о чем хотел бы спросить: вы в курсе амурных дел Робертса?
Барбара помолчала, видимо, колеблясь, выдавать свою осведомленность или нет.
— Право, Джон, — наконец, тщательно взвешивая слова, проговорила она, — вряд ли в данном случае меня можно считать компетентной. А что, собственно, вам хотелось бы узнать?
— Кому из девиц Дан назначал свидания?
— Ох, право! Ну, мне, например. Я с ним встречалась раза два или три.
Это было для меня новостью!
— Ну и что он представлял собою как кавалер?
— Довольно приятный, хороший танцор. Правда, оставил ощущение, что уж слишком влюблен в самого себя.
— А с другими дамами Робертс встречался?
— Как сказать! Не было нужды, знаете ли, следить… Несколько раз, правда, видела среди здешних красавиц.
— Не помните с кем?
— Хм… Надин Вильдер… Мадж Карсон… А что?
— Да был тут мне таинственный звонок от какой-то женщины или скорее девушки, которая не пожелала назваться. И кажется, та очень и очень неплохо знала Робертса.
— Понимаю. — Барбара, секунду помедлив, вдруг выпалила: — Весьма, может быть, и неплохо. Он в подобных делах быстро управлялся, лишь бы девица не шибко артачилась. Да, кстати, по поводу особ, которых я упомянула. Сомневаюсь, что анонимный звонок исходил от кого-либо из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17