— Послушайте, Джон! — Голос Барбары прерывался от волнения. — Я только что сообщила им, где вы находитесь.
— Прекрасная идея! Мне она как-то не пришла в голову. Теперь вы полностью вне подозрений.
— Идите вы знаете куда! Рано сдаваться и самому лезть на электрический стул! Всегда успеется. Просто в голову пришла неплохая идея. Вы еще в состоянии соображать?
— Допустим. Так что?
— Они вас все равно бы скоро нашли, так что терять нам нечего. Но можно сделать ход конем…
— Валяйте!
— О, не подумайте, пожалуйста, только, что гарантия стопроцентная. Но шанс есть. Чем черт не шутит, а? Рискнем?
— Рискнем.
— Отлично. Теперь слушайте внимательно. Расскажите Скэнлону обо всем, что удалось узнать про Делевана. Но ни слова относительно Джорджа! Пусть адвокат будет пока вне подозрений. Скажем так: замешан еще какой-то человек, он и есть убийца, но кто это — у вас нет ни малейшего понятия и никаких подозрений. Вы потребуете, чтобы Клемен стал вашим защитником на суде и присутствовал на всех допросах. Вы поняли меня?
— О`кэй!
Я совершенно не представлял, что там еще придумала мой любитель-детектив, но не согласиться с ней не мог: терять-то было нечего.
— Желаю удачи! — необычайно нежно сказала Барбара и повесила трубку.
Прошло минут пять. Я сидел и ждал полицейской сирены. Их подъедет не меньше роты, они окружат здание, ослепят фарами все входы и выходы и прикажут в мегафон выходить с поднятыми руками. Я выйду, и у кого-нибудь дрогнет палец…
Снова зазвонил телефон.
— Алло?
— Мистер Варрен, говорит Барбара Райан. Выслушайте меня, пожалуйста, это очень важно. Я звоню вам из конторы шерифа, прошу не вешать трубку, пока не кончу говорить.
Брови у меня полезли к затылку. Что еще за штучки? Какая идея взбрела ей в голову? Открыл было рот, собираясь перебить ее, но девчонка трещала как пулемет, не давая мне и слова сказать:
— Так надо, мистер Варрен, у вас нет другого выхода. Я сообщила шерифу, где вы находитесь. И прошу, обещайте мне не предпринимать ничего безрассудного. Я постараюсь вам помочь, если вы будете меня слушаться.
Тут меня озарило. Скэнлон, разумеется, подслушивал по параллельному телефону, поэтому-то Барбара и торопилась высказаться до конца, прежде чем я ляпнул бы что-нибудь не то.
— Вы должны сдаться без всяких условий, — продолжала Барбара скороговоркой. — Вся эта история может уладиться, если вы будете вести себя разумно. Мы призовем на помощь адвокатов и детективов. Вас не бросят одного в беде. Но если станете безрассудно сопротивляться, вас убьют. Тогда не останется ни одного шанса. Мистер Скэнлон сейчас направит к вам своих людей, но я его попросила позволить мне прежде договориться с вами и убедить сдаться. Прошу вас не оказывать полиции сопротивления. Обещайте мне это!
Очень хотелось бы знать, каким образом я смогу оказать сопротивление полиции, даже если бы подобная, откровенно дурацкая мысль и впрямь пришла мне в голову. Но тут же вспомнил, что рядом, за дверью, магазин спортивных и охотничьих принадлежностей. Там на полках на несколько тысяч долларов ружей и патронов. Будучи уверен в моем сумасшествии, шериф, конечно, отнюдь не в восторге сейчас от мысли, что ему придется направить своих людей брать штурмом дом, обороняемый хорошо вооруженным маньяком. Понятно, Скэнлон с радостью согласился на предложение Барбары помочь ему уговорить меня сдаться и избежать кровопролития. Само собой разумеется, взамен Барбара попросила его отнестись ко мне с максимально допустимым участием. Черт побери, я должен был ей в этом подыграть, хотя бы ради того, что она делала для меня.
— А какой шанс остается у меня, когда они схватят меня за шиворот? Банда тупиц, с которыми шериф вынужден иметь дело, они же толком ничего сделать не могут! Где гарантия, что, когда я сдамся, они со страха не прикончат меня, а потом свалят на мою персону все проклятые убийства? Если они до сих пор не могли найти подлинного убийцу… Да куда им! Стадо тупоумных баранов, индюки надутые!
В трубке раздался голос Скэнлона:
— Вы бы лучше послушались своей секретарши, Варрен! Не то нам придется окружить дом и применить слезоточивый газ.
— Мистер Скэнлон! — вмешалась Барбара. — Позвольте мне сказать!
Голос ее зазвучал приглушенно, словно Барбара, прикрыв трубку рукой, говорила с кем-то в комнате. Я слышал, как она уговаривала Скэнлона набраться терпения и не подвергать своих людей риску быть убитыми или ранеными.
Потом Барбара обратилась ко мне, вновь прося сдаться без сопротивления.
— Подождите-ка минутку! — Я вошел в роль. — Не так быстро. Прежде всего, пусть мне гарантируют адвоката. Хватит вешать на Варрена убийства, которые были и есть во всем графстве!
— Адвокат вам гарантируется. Я приглашу любого адвоката, какого вы пожелаете.
— Требую, чтобы пригласили Джорджа Клемена. И немедленно. Я сдамся только в том случае, если при акции будет присутствовать адвокат. Всякие там политические штучки со мной не пройдут!
— Я немедленно вызываю мистера Клемена! Так мы договорились, мистер Варрен?
— Ладно, согласен! Скажите им, что я выйду через главный вход с поднятыми руками.
— Ну, слава богу!
Барбара вложила в последнюю фразу столько пыла и искреннего чувства облегчения, что я чуть не прослезился от умиления. Бросив трубку, почувствовал даже нечто вроде самодовольной гордости за собственную персону: ну, ни дать ни взять знаменитый гангстер!
Сев на кровать, я снял с пораненной руки полотенце. Иначе, чего доброго, полицейские подумают, что в тряпке прячется револьвер. Голова трещала, просто раскалывалась от боли. Откровенно говоря, до меня не доходило, что придумала Барбара, какой нашла выход. Очевидно лишь одно: ей зачем-то нужна помощь и поддержка Скэнлона. Она выдала меня полиции отнюдь не из страха быть заподозренной в предоставлении убежища преступнику.
Полицейские появились спустя минут пять-семь, подогнали к зданию несколько автомашин, окружили дом, уставились автомобильными фарами во все окна и двери и приказали выходить с поднятыми вверх руками.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Тихо! — прорычал Скэнлон. — Малхоленд! Вышвырни-ка всех вон и запри дверь! И прикажи Симпсону очистить коридор. В этом сумасшедшем доме пора, наконец, навести порядок, работать невозможно!
Окна Дворца правосудия посветлели, начался новый день. Рану мою на руке зашили и забинтовали. Скованный наручниками, я сидел за столом в конторе шерифа. Скэнлон и Говард Брилл, один из его помощников, расположились напротив и не спускали с меня глаз. Малхоленд и еще один тип сдерживали разъяренную толпу, которая напирала на двери кабинета.
Лицо Скэнлона, серое, изможденное, с покрасневшими глазами, подсказывало, что поспать ему так и не довелось. Очевидно, и моя физиономия выглядела не лучше.
Малхоленд вытолкал всех в коридор, запер дверь и подошел к нам. Пристально посмотрел на меня, покачал головой и уселся за стол по соседству.
Скэнлон что-то сказал.
— Чего еще? — вырвалось у меня.
— Не хотите ли сделать какое-либо заявление? — повторил шериф.
— Да, хочу. Целых три. Во-первых, я не убивал свою жену. Во-вторых, я не убивал Робертса. И, в-третьих, я требую присутствия своего адвоката Джорджа Клемена.
— Ну вот опять все сначала! — завопил Малхоленд.
Скэнлон вытащил из кармана сигару, привычно откусил кончик; глаза его смотрели бесстрастно, холодно, словно объектив фотоаппарата. Мы были с ним старые друзья, но он находился при исполнении служебных обязанностей, ему за это платили, и шериф честно отрабатывал свое содержание.
— Клемен уже выехал, — произнес наконец Скэнлон.
«Чего уж там, — подумал я. — Этот не задержится! На сей раз ему ведь не понадобится никуда заезжать».
Тут же у двери раздался приглушенный шум голосов, и вошел Клемен, изящным движением оправляя пиджак. Я встал, и мы пожали друг другу руки, неловко, правда, мешали наручники. Барбара велела мне ломать комедию, и я ее ломал.
— Ужасно расстроен, Джон! — начал Клемен таким тоном, каким говорят обычно ветеринары, когда речь идет о перебитой собачьей лапе. — Эта история, конечно, сплошное недоразумение, и скоро все разъяснится. Как адвокат, не могу, само собой разумеется, вмешиваться никоим образом в расследование, но я с вами, и вы можете полностью на меня рассчитывать.
— Прекрасно! Всегда знал, что смогу на вас положиться. Уверен, что и вы разделяете мое мнение. Есть лишь один-единственный способ распутать эту историю: надо установить, кто убил Робертса, Фрэнс и почему. У меня есть подозрения, и если полиция постарается хоть немного помочь нам, то мы…
— Хватит, Варрен! — холодно перебил мои словоизлияния Скэнлон. — Вы здесь не затем, чтобы произносить пылкие речи. Вы задержаны по подозрению в убийстве, и я должен предупредить, что все сказанное вами может быть обращено против вас. Намерены ли вы сделать какое-либо заявление?
— Я его уже сделал. Не имею ничего общего со всеми убийствами. Если бы вы допросили Дорис Бентли…
— Оставьте Дорис Бентли в покое!
— Намерены вы или нет внести ясность в расследуемое преступление?
— Бросьте, Варрен! Или желаете заработать еще и обвинение в попытке изнасилования? Дорис Бентли не предъявила нам жалоб, но на вашем месте я не стал бы искушать судьбу.
— Мисс сообщила, зачем я с ней встретился?
— Да. Заявила, что вы пытались ее изнасиловать.
— И все?
— Видите ли, она, без сомнения, считала, что этого достаточно. Вы ворвались в квартиру в три часа ночи и стали сдирать с нее одежду. Надо полагать, что если вы скажете, будто заявились туда лишь затем, чтобы узнать рецепт приготовления рагу из баранины, то это будет звучать малоубедительно.
Джордж уселся за стол и спокойно положил руки перед собой. Я бросил на него взгляд и опять обратился к Скэнлону:
— Настаиваю, чтобы девушка была вызвана сюда. Именно она сможет вам сообщить, где, как и почему был убит Джуниор Делеван.
Скэнлон прищурил глаза.
— Что еще за выдумки?!
На лице Джорджа не дрогнул ни один мускул. Он лишь с любопытством взглянул на меня, словно спрашивал самого себя, с какой стати я вдруг вспомнил о столь давнем и полузабытом деле.
— К тому же Дорис Бентли, — спокойно продолжил я, — именно та особа, которая звонила вам в четверг вечером, чтобы сказать, будто Варрен, то бишь ваш покорный слуга, убил Робертса, поскольку тот имел интимную связь с Фрэнс.
— Откуда вам это известно? — рявкнул Скэнлон.
— Она мне тоже звонила.
— До возвращения вашей жены?
— Вот именно.
Дело сдвинулось с мертвой точки. Не поворачивая головы, Скэнлон сказал Малхоленду:
— Немедленно доставьте мне девушку!
Тон его приказа исключал всякие возражения. Малхоленд вскочил и чуть ли не бегом бросился к двери. Я обернулся к Джорджу:
— Понимаю, метр, что усложняю вашу задачу, но так надо!
— Разумеется, если Дорис подтвердит свои слова, сказанные ею по телефону, то сторона обвинения извлечет из этого максимум пользы: станет возможным утверждать, что имелась бесспорная причина для убийства, которое и осуществлено с заранее обдуманным намерением.
— Но так как ваш покорный слуга не убивал Фрэнс, — продолжил я, — это ничего, по сути дела, не меняет.
Все посмотрели на меня с жалостью. Кроме Джорджа. Тот достал сигарету из серебряного портсигара, задумчиво взглянул на нее.
Молча мы принялись ожидать. Я спрашивал себя, удастся ли сейчас вытянуть признание из Дорис? Если вздорная провокаторша будет стоять на своем, налицо тупик. Ее утверждения против моих — и только. Может быть, Скэнлон сумеет как-то помочь? Шериф достаточно опытный сыщик и не упустит возможности пролить свет на нераскрытое убийство.
Спустя несколько минут в коридоре раздался шум, и они вошли в зал. Девушка не успела наложить косметику. Малхоленд наверняка не разрешил ей терять время. Заметно, что Дорис изрядно трусит. Бросив взгляд на меня, сразу же отвернулась.
— Я не собираюсь подавать жалобу, — сказала Дорис угрюмо. — Он же псих.
— Мы вас не за этим вызывали, — произнес Скэнлон. — Скажите, вы звонили в полицию в четверг вечером? И заявили, что Фрэнс Варрен навещала Дана Робертса у него дома?
Какое-то мгновение я полагал, что та станет отрицать. Дорис посмотрела на меня с укоризной.
— Что, он меня в этом обвиняет?
— Не имеет значения.
— Ну и что? Я сказала правду.
— Конечно, конечно! Вы также звонили мистеру Варрену и сообщили ему то же самое, так?
— Да.
Отрицать не имело смысла, она ничем не рисковала.
— Вы сначала позвонили нам или мистеру Варрену?
— Ему.
— Во сколько, не помните?
— Что-то между десятью и одиннадцатью вечера. А минут через двадцать — вам.
Скэнлон кивнул головой.
— Готовы ли вы подтвердить свои слова под присягой?
— А что, надо?
— Вероятно. Если говорите правду, то это ведь для вас не составит труда?
— Н-нет… Нет, я полагаю. Ведь так и было, я говорю правду!
— Ну и прекрасно!
С минуту Скэнлон молча разглядывал девушку, как будто собираясь с мыслями. Затем спросил:
— Когда звонили мистеру Варрену, вы назвали ему свое имя?
— Нет, — ответила Дорис.
— Понятно. Тогда откуда же он узнал, что говорили именно вы?
— Думаю, по голосу.
— Возможно. А вот когда мистер Варрен ворвался к вам в комнату прошлой ночью, он по этому поводу ничего не говорил? Только пытался изнасиловать?
Дорис заколебалась. По части вранья девица не отличалась большим воображением.
— Ага, он стал меня раздевать.
— А может, хотел убить? Знаете, вашего свидетельства достаточно, чтобы обвинить его в преднамеренном убийстве.
Дорис явно ободрилась.
— Конечно! Конечно, хотел убить! Он же сумасшедший!
— Ну, это еще надо доказать. Вы лучше скажите, как долго мистер пробыл в вашей комнате, когда пытался вас убить?
— Наверное, минут пять. Может, больше.
— И вам подобное расточительство не кажется странным? Чего ради он вдруг стал тратить столько времени?
Тут мисс поняла, что допустила промашку.
— Ух! Я не знаю. Может быть, меньше пяти минут. Не помню уже!
— Хм… Пусть меньше. Скажем, три минуты?
— Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17