– Да, – ответил Кроуэлл.
И благодарно улыбнулся Рикмену.
– Вы не имеете права подсказывать свидетелю ответы, – мягко сказал Рикмен.
– Прошу прощения, мистер председатель.
Рикмен поощрительно улыбнулся Кроуэллу.
– Кто назначил мистера Бэлларда директором компании?
– Указание пришло из Лондона – согласно решению большинства акционеров.
– Значит, к этому назначению Вы не имеете никакого отношения. Можно ли сказать, что кандидатуру мистера Бэлларда Вам навязали?
– Как владельцу немногих акций, мне не приходилось особенно возражать.
– Если бы Вы имели решающий голос, кого бы Вы рекомендовали на эту должность?
– Мистера Доббса, инженера шахты.
– Который погиб.
Кроуэлл наклонил голову и ничего не сказал.
– У меня все, – сказал Рикмен.
– Что Вы подумали о мистере Бэлларде, когда впервые встретили его? – спросил Гаррисон.
Кроуэлл пожал плечами.
– Подумал, что он достаточно самостоятельный молодой человек, правда, может быть, слишком молодой для такой работы.
– Показалось ли Вам, что он расположен к выпивке и розыгрышам?
– Тогда он не производил такого впечатления.
– А когда?
– Тем вечером, мистер председатель.
Гаррисон вздохнул, раздраженный закоренелой тупостью Кроуэлла.
– Но мы заслушали показания, что мистер Бэллард не был пьян и не собирался кого-либо разыгрывать. Почему же Вы не поверили ему, что он Вам говорил?
Кроуэлл горестно покрутил головой и посмотрел в сторону Рикмена, который сделал вид, что читает важную бумагу.
– Я не знаю, просто он так говорил.
– Тут было высказано предположение, что мистер Бэллард был Вам навязан. – Гаррисон произнес «навязан» с неприязненной интонацией. – После его назначения Вам приходилось кому-нибудь жаловаться на его деятельность?
– Нет.
Гаррисон медленно покачал головой, глядя неприязненно на свидетеля.
– Очень хорошо. Больше вопросов у меня нет.
Он взглянул с трибуны вниз.
– Да, мистер Бэллард.
– У меня есть вопросы.
– Я вижу, что у Вас все еще нет юридического представителя. Вы считаете, это разумно? Наверное, Вам приходилось слышать поговорку: «Защищающий себя сам – легкая добыча для хорошего юриста».
Бэллард улыбнулся.
– Она годится в обычном суде, а Вы, мистер председатель, не раз повторяли, что у нас совсем не судебное разбирательство. Я считаю, что имею право задавать вопросы свидетелю самостоятельно.
Гаррисон кивнул.
– Очень хорошо, мистер Бэллард.
Бэллард посмотрел на Кроуэлла.
– Мистер Кроуэлл, две недели спустя после катастрофы правление освободило меня от занимаемой должности. Почему?
Взметнулась рука Рикмена.
– Протестую! То, что произошло две недели спустя, не имеет никакого отношения к нашему расследованию.
– Мистер Рикмен возражает по существу.
– Я в самом деле не думаю, что имеет.
Бэллард встал.
– Могу я с Вами не согласиться?
– Конечно.
Бэллард достал блокнот.
– Я записал то, что Вы говорили в начале заседания. Вы поставили условие, что данные здесь показания не будут использованы в последующих судебных разбирательствах Мне кажется, что это расследование – единственное возможное открытое слушание.
Он перевернул страницу.
– Во второй день Макгилл сказал, что количество смертных случаев в результате катастрофы было больше чем могло бы быть. Возражение против этого заявления Вы отклонили на том основании, что это не судебное разбирательство, и Вы также можете контролировать данное слушание самостоятельно.
Он взглянул вверх.
– Мистер председатель, наше расследование широко освещается прессой, и не только в Новой Зеландии, но и в Великобритании. Несмотря на ваши разыскания, люди все равно будут склонны обвинять кого-либо в этих бессмысленных смертях. Сейчас были сделаны определенные обвинения по поводу моего характера, моего пристрастия к выпивке и предположительной любви к розыгрышам, которые я не могу игнорировать. Я прошу разрешения задать мистеру Кроуэллу вопросы в этой связи, ведь неспроста я был уволен с моей должности две недели спустя после катастрофы.
Гаррисон быстро проконсультировался с двумя своими помощниками, потом сказал:
– Портить чью-либо репутацию – не задача нашей Комиссии. Вы можете сесть, мистер Бэллард, и задавать вопросы мистеру Кроуэллу.
Рикмен сказал предостерегающе:
– Они могут быть опротестованы, мистер председатель.
– Разумеется, могут, – спокойно согласился Гаррисон. – Вы же видите, что слушание проходит согласно уставу Комиссии по расследованию. Продолжайте, мистер Бэллард.
Бэллард сел.
– Почему я был освобожден от должности, мистер Кроуэлл?
– Это было единодушное решение правления.
– Это не исчерпывающий ответ на мой вопрос, но пока не будем на этом останавливаться. Вы показали, что не имели к моему назначению никакого отношения, что сами бы выбрали другую кандидатуру, и что получили указания из Лондона. Вы обычно получаете указания из Лондона, мистер Кроуэлл?
– Конечно, нет.
– Тогда откуда же Вы получаете указания?
– Ну как же, от...
Кроуэлл неожиданно остановился.
– Я не получаю, как Вы говорите, указаний. Я – председатель компании.
– Понятно. Считаете себя кем-то вроде диктатора?
– Это оскорбительный вопрос.
– Вы вправе так считать. И все-таки прошу Вас ответить.
– Разумеется, я не диктатор.
– Но ведь невозможно не быть ни тем, ни другим, – заметил Бэллард. – Либо Вы получаете инструкции, либо нет. Так как, мистер Кроуэлл?
– Как председатель, я подчиняюсь правлению. Все решения принимаются сообща.
– Весьма демократично, – проговорил Бэллард. – Но решение о моем назначении на пост директора не было совместным решением правления, не правда ли, мистер Кроуэлл?
– Это решение не обязательно должно было быть единогласным, – ответил Кроуэлл. – Как Вы изволили заметить, это демократичная процедура, где решает большинство.
– Но не такая демократичная, чтобы кто-то решал единолично. Разве неизвестно, что тот, кто контролирует большинство голосов, управляет и компанией?
– Это обычная система.
– И Вы показали, что указание о моем назначении было принято держателем большинства акций в Лондоне. Этот акционер – член правления?
Кроуэлл испуганно вздрогнул. И ответил глухо:
– Нет, вовсе нет.
– Значит, это неправда, что ваше правление директоров не имеет реальной власти и поэтому весьма далеко от демократизма?! Значит, по-вашему, это неправда, что компания контролируется откуда-то извне? Например, из Лондона?
– Вы неправильно представляете ситуацию, – угрюмо произнес Кроуэлл.
– Давайте перейдем от моего назначения к увольнению, – сказал Бэллард. – Указание о моем увольнении тоже пришло из Лондона?
– Это не исключено.
– Уж Вам-то наверняка это известно Вы – председатель компании.
– Но я не обязан контролировать ежедневные дела компании.
– Нет, – согласился Бэллард. – Это обязанность директора. Вы сами показали это. Разумеется, Вы не предполагаете, что я сам себя уволил?
Дэн Эдвардс не смог удержаться. Громкое хихиканье донеслось из ложи прессы, и Гаррисон посмотрел вверх, нахмурившись.
– Это просто смешно, – заметил Кроуэлл.
Бэллард сухо ответил:
– Мне так не кажется. Остается еще одна альтернатива. Не считаете ли Вы, что увольнение директора шахты было столь незначительным событием в ежедневной текучке, что Вам о нем просто не сообщили?
– Разумеется, не считаю.
– Тогда Вы знаете, от кого исходит инициатива моего увольнения, правильно?
– Теперь я припоминаю, инструкция о Вашем увольнении действительно была получена из Лондона.
– Понятно. Но и это не ответ на мой вопрос. Разве Ваша связь с Лондоном не свидетельство того, что Ваше правление – всего-навсего марионетка, за ниточки которой дергают в Лондоне? Разве предположение, сделанное Вами, не доказывает, что компания может предстать не в самом лучшем свете благодаря данным этой Комиссии показаниям? А Ваше предположение о том, что я, как неопытный новичок, лучше всех подхожу на роль человека, на которого можно спихнуть ответственность, и именно тогда-то и была дана инструкция из Лондона о моем увольнении?
– Протестую! – воскликнул Рикмен. – Мистер Бэллард не имеет права решать за свидетеля.
– Пожалуй, я согласен, – ответил Гаррисон. – Мы не можем допустить вопросы в такой последовательности, мистер Бэллард.
– Я снимаю вопрос. Вернемся к моему телефонному разговору с мистером Кроуэллом. Что Вы сделали, когда линия отключилась? Ах, да; Вы стали советоваться с женой, не так ли? О чем именно Вы говорили?
– Я не помню.
И Кроуэлл добавил с раздражением:
– Было очень поздно, мы оба очень устали.
– Когда Вас разъединили, Вы пробовали перезвонить?
– Нет.
– Нет? Почему нет?
– Вы слышали мои показания. Я думал, Вы пьяны.
– И как долго Вам казалось, что я пьян, мистер Кроуэлл? – мягко спросил Бэллард.
Кроуэлл выглядел встревоженным и растерявшимся.
– Я не понял Ваш вопрос.
– Это очень простой вопрос. Отвечайте, пожалуйста.
– Я совсем не думал об этом.
Бэллард пододвинул к себе листок.
– Вы сообщили, что Ваш секретарь оставил множество сообщений от меня. Вы также сказали, что, судя по количеству и тону этих сообщений, дело было неотложным. Значит, Вы считали, что я был пьян целый день? Первый раз я оставил Вам сообщение в одиннадцать тридцать утра.
– Я уже сказал Вам. Я не думал об этом.
– Похоже, что так. Так Вы не пытались мне перезвонить?
– Нет.
– И Вы не пытались связаться с Министерством гражданской защиты?
– Нет.
– Мне просто интересно, мистер Кроуэлл, что же Вы сделали? После разговора с женой, я имею в виду.
– Пошел спать.
– Вы пошли спать, – медленно повторил Бэллард. – Благодарю Вас, мистер Кроуэлл. У меня все.
Он подождал, пока Кроуэлл не привстал из кресла наполовину.
– Да, у меня еще один небольшой вопрос. Вы добровольно пришли сюда давать показания, или Вас вызвали повесткой?
– Я протестую, – произнес Рикмен. – Это не имеет к делу никакого отношения.
– Я согласен, мистер Рикмен, – сказал Гаррисон. – Не следует доводить до сведения Комиссии, что мистеру Кроуэллу была послана повестка – мы уже знаем об этом.
Он не обратил внимания на протест Рикмена и спокойно продолжил:
– Теперь, мне кажется, пришло время перерыва на ланч.

14

За ланчем в ресторане Макгилл заметил:
– У тебя все идет нормально, Йен. Этим утром ты снабдил их неплохой информацией.
Бэллард налил себе воды в бокал.
– Вот уж не думал, что Гаррисон позволит мне это сделать.
– Позволит это сделать! Боже мой, он на твоей стороне. Конечно, он давал тебе жару, когда приходилось, но ни разу не прервал тебя. Я думаю, что он немного нарушил устав, когда сообщил во всеуслышание, что Кроуэлл был вызван повесткой. Он согласился с Рикменом и тут же дал ему пилюлю.
Он сделал паузу.
– Мне не кажется, что Гаррисону нравится Кроуэлл.
– Мне самому он не особенно нравится.
– Теперь от твоего семейства ничего хорошего тебе ждать не придется. Эту напыщенную речь о компании, которую дергают за ниточки из Лондона, твои дядья воспримут без энтузиазма. Где ты научился откалывать такие штуки?
Бэллард усмехнулся.
– Я изучил приемы Перри Мейсона.
Он пожал плечами.
– Мне это безразлично. Я уже решил бросить концерн Бэллардов.
– После такой речи у тебя нет другого выбора. Я не думаю, что какая-либо компания Бэллардов наймет тебя теперь. Что ты будешь делать?
– Еще не решил. Что-нибудь да подвернется.
Он нахмурился.
– Все-таки мне интересно, что нужно Стеннингу.
– Ты вообще его знаешь?
– Не очень-то. Старик рассчитывал на него, и я знаю, почему. Это крепкий орешек, такой же крутой, как и сам старый Бен. Бен говорил ему, что он хочет сделать, и Стеннинг прикидывал, как это можно сделать легально. Остер, как бритва.
– Ты сказал, что он стар, сколько ему?
Бэллард подсчитал.
– Сейчас, по-моему, уже за семьдесят. Он гораздо моложе Бена. Был одним из тех блестящих молодых людей, которыми Бен окружал себя в начале карьеры.
– Семидесятилетний старикан пролетает полмира, – проговорил Макгилл. – Должно быть что-то важное, Йен.
– Только не знаю, что.
Макгилл взглянул вверх.
– Вот кому ничего хорошего от собственного семейства ждать не придется.
Он поднялся.
– Привет, Лиз.
Лиз Петерсен опустила руку на плечо Бэлларда.
– Не вставай, Йен. Привет, Майк.
Макгилл пододвинул ей стул и затем сел сам. Он потрепал собаку Лиз за ухом.
– Привет, Виктор; как поживаешь, малыш?
Сенбернар высунул язык и усердно завилял хвостом.
– Я не видел тебя на слушании сегодня утром, – сказал Бэллард.
– Я там была. Ни за что не стану пропускать. Ты меня не видел, потому что я не сидела с братьями. Я не люблю Лайалла – мне от него плохо становится. А где Джо?
– Вернулся в госпиталь. Эти показания сегодня утром вымотали его окончательно.
Лиз постукивала пальцами по столу.
– Мой прелестный братец Чарли отливает пули, а Бэллард стреляет.
Она передразнила акцент Лайалла.
– Мистер Бэллард много выпил тем вечером? Я была просто в восторге, когда Джо достойно ему ответил. Этот ответ глубоко огорчил Чарли.
– Ничего хорошего от них тебе ждать не придется, – предостерег Бэллард.
– И к черту обоих, – с удовольствием ответила она. – Я общалась с ними только из-за Джонни, а теперь, когда он погиб, я уеду из Хука. А может быть, и из Новой Зеландии.
– Вот прекрасная парочка, – сказал Макгилл. – Ни один из вас, похоже, не верит в семейные узы?
– Только не мы, – ответила Лиз. – Чарли чуть удар не хватил из-за меня. Я сказала, что если кто-нибудь хоть раз еще намекнет, что Йен был тогда пьян, я предложу себя в качестве свидетеля. Я сказала ему, что могу хорошо различить, пьян ли человек, с которым я танцую, или нет, и что Йен не был, а вот Чарли уж точно был пьян.
Она засмеялась.
– Я никогда не видела, чтобы человек краснел и бледнел одновременно.
– Будь осторожна, Лиз, – рассудительно произнес Бэллард. – Чарли может быть агрессивен.
– Кому ты рассказываешь? Однажды мне пришлось шарахнуть его бутылкой. Но я могу с ним справиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37