– Этот джентльмен наслаждается Ирландией.
– Значит, вы находите, что Ирландия приятное место? – спросил он.
В тоне его голоса я почувствовал не слишком завуалированное презрение.
– Да, я думаю, что Ирландия очень хорошая страна.
– И куда вы теперь направляетесь?
Я почувствовал вдруг горячее желание сказать ему правду.
– Мой дед по материнской линии был портовым шкипером в Слинго. Я еду туда, чтобы отыскать какие-нибудь следы нашей семьи.
– А, – протянул Линч. – Стоит мне встретить англичанина, как тот начинает рассказывать о своих ирландских предках. – Он уже не скрывал своего презрения. – И каждый утверждает, что гордится этим. Начинаешь думать, что британскому парламенту самое место в Дублине.
Я чуть было не взорвался, но сказал ровным и холодным голосом:
– Может и так. А то ваши девушки не в состоянии найти себе приличных женихов и вынуждены пересекать море.
Лицо Линча помрачнело и рука судорожно сжала стакан. Он, было, начал отрываться от стойки, но О'Донован резко сказал:
– Симас, прекрати. Получил то, что сам заслужил, так что либо пей, либо поставь стакан на стол. Я не потерплю битья посуды или других предметов в моем заведении, могу сделать исключение только для твоей башки.
Линч ухмыльнулся и повернулся ко мне спиной.
О'Донован сказал не слишком извиняющимся тоном:
– Вот видите, здесь не особенно любят англичан.
Я кивнул головой.
– И поделом, судя по тем вещам, о которых я слышал. Кстати говоря, я не англичанин, я австралиец.
Лицо О'Донована посветлело.
– Да что вы? Надо мне было догадаться об этом по вашему приятному поведению и по тому, как здорово вы отразили наскок. Это великая страна – Австралия!
Делая последний глоток, я заметил взгляд Элисон, зовущий меня. О'Донован с одобрением наблюдал, как за чистых четыре секунды я погрузил в себя полную ирландскую порцию и поставил стакан.
– Приятно было поговорить с вами, мистер О'Донован. Я сейчас вернусь, – и направился к Элисон в сторону двери.
– Милости прошу, – отозвался он.
Проходя мимо Линча, я увидел, что он выставил передо мной ногу, и аккуратно перешагнул через нее. У меня не было намерения вступать в драку. Элисон открыла дверь и вышла. Я последовал за ней, но вынужден было посторониться, чтобы пропустить вошедшего с улицы человека. Он миновал меня и вдруг в нерешительности остановился.
Это был Таафе, и хотя процессы в его крохотном мозгу шли, медленно, но все же шли. Пока он соображал, что ему предпринять, я рванул наружу и схватил Элисон за руку.
– К машине! Мы в опасности!
Что мне нравилось в Элисон, так это ее быстрая реакция. Она не стала терять ни секунды, спрашивая, в чем дело и все такое, а мгновенно сорвалась с места и побежала. Она, видимо, была в прекрасной физической форме, так как быстро обогнала меня и оказалась на десять ярдов впереди.
Сзади слышалось тяжелое буханье ботинок – кто-то гнался за нами, и я не сомневаюсь, что этот кто-то был Таафе. Уже смеркалось, и я не заметил валявшегося на дороге куска рыболовной сети – уже ярдах в двадцати от автомобиля моя нога угодила в веревочную петлю, и я с разбегу рухнул на землю.
Это облегчило задачу Таафе. Я услышал хруст камней под его ногами, затем звук заведенного Элисон мотора. В следующую секунду на меня с ужасающей силой опустился кованый ботинок. Таафе не произнес ни одного слова, только тяжело сопел.
Я перевернулся, отчаянно пытаясь освободиться от сети, и его нога опустилась на этот раз в каком-то сантиметре от моей головы. Если бы он не промахнулся – прощай Станнард! Я, безусловно, вырубился бы и, возможно, навсегда. Мотор автомобиля взревел, и Элисон включила фары, ярко осветив нас. Нависший надо мной Таафе, по-волчьи оскалив зубы, готовился к нанесению нового удара. Я резко перевернулся и вдруг заметил со стороны машины короткую вспышку огня. Раздался сухой треск, словно взорвалась хлопушка. Таафе издал горловое рычание и неожиданно повалился на меня. Я с трудом спихнул с себя его тяжелое тело, а он корчился на земле, схватившись за левое колесо.
Я сорвал поймавшую меня сеть, вскочил на ноги и побежал к машине. Дверь ее была открыта, и Элисон в нетерпении нажимала на акселератор. Когда я ввалился, она положила в отделение для мелочей небольшой пистолет. Машина рванула с места и, сделав широкий полукруг рядом с Таафе, понеслась прочь.
– Куда вы стреляли? – спросил я, отдышавшись.
– В коленную чашечку, – сказала она невозмутимо, словно находилась в спортивном тире. – Это было лучше всего. Он собирался убить вас.
Хотя было уже темно, я, повернувшись, все же различил длинную и тощую фигуру, склонившуюся над Таафе. Скорее всего, это был Симас Линч.

4

– Итак, Уилер, – сказал я задумчиво. – Что вы можете рассказать мне о нем?
Наш разговор происходил уже на следующее утро в моем номере, где мы с Элисон завтракали. Даже если администрация отеля считала наши действия неправильными, она этого не показала, а мне, ввиду происшедшего накануне переполоха, не хотелось выставлять себя напоказ в общем обеденном зале.
Она намазала хлеб мармеладом.
– Член парламента Восточного Харлингсдона, очень богат, особой симпатией среди своих коллег, насколько я понимаю, не пользуется.
– Иностранец?
Она наморщила брови.
– По-моему, да. Но очень давно живет в Англии. Подданство у него английское, естественно.
– А неурожденный англичанин может быть членом парламента?
– Да, таких было немало, – невнятно произнесла Элисон, жуя хлеб.
– Американский президент должен родиться в Америке, – сказал я. – А как насчет британского премьер-министра?
– Мне кажется, по этому поводу нет никаких законов. Надо почитать об этом.
– А каково его положение в политике? Занимает ли он какой-нибудь министерский пост или что-нибудь в этом роде?
– Нет, он просто говорливый заднескамеечник.
Я щелкнул пальцами: вспомнил, где встречал его имя.
Он был страшно возмущен, нашим со Слэйдом побегом, кричал что-то о гангстеризме на английских улицах. Об этом писала «Санди таймс».
– Да, – подтвердила Элисон. – Он много шумел по этому поводу. Премьер-министру даже пришлось дать ему довольно резкую отповедь.
– Если то, что мне приходит в голову, правильно, то он, должно быть, парень с крепкими нервами. Подумайте сами. Макинтош встречается с Уилером, и его сбивает машина. Я беру записную книжку Джонса, где упоминается Клонгласс. В Клонглассе мы обнаруживаем Уилера, а также натыкаемся на Таафе, а я знаю, что Таафе – один из «Скарперов». Не кажется ли вам, что тут слишком много совпадений для Уилера, чтобы ему не быть замешанным в этом деле со «Скарперами»?
Элисон намазала маслом еще один кусок хлеба. У нее был прекрасный аппетит.
– Я полагаю, что он в этом деле по уши, – сказала она уверенно. – Одного не могу понять. Почему этот Таафе не кричал? Даже когда я выстрелила в него, он молчал.
– Видимо, он не может кричать. По-моему он немой. Я никогда не слышал от него ни единого слова. Дайте-ка мне посмотреть ваш пистолет.
Она вынула из сумочки пистолет. Это была изящная маленькая штучка размером меньше, чем четыре дюйма, – едва ли подходящее оружие для точной стрельбы в сумерках на расстоянии более, чем двадцать футов.
– Вы намеренно выстрелили ему в колено?
– Если бы я стреляла куда-нибудь еще, то моей маленькой пулей не свалила бы его на землю. Можно было бы, конечно, целить в голову, но я не хотела его убивать.
Я посмотрел на нее с уважением. Макинтош, несомненно, собирал вокруг себя талантливых людей.
– Значит, вы попали туда, куда хотели?
– Ну, конечно, – сказала она и убрала свое смехотворное оружие в сумочку.
– Так. Давайте вернемся к Уилеру. Что он за иностранец? Или, вернее, из какой страны?
– Не знаю. Он у меня особенного интереса не вызывал. Но можно посмотреть о нем в «Кто есть кто».
– Я сейчас думаю о Слэйде, – сказал я. – Его забрали из дома около Лимерика четыре дня тому назад. Если яхта Уилера стоит на якоре в Клонглассе больше четырех дней, и если Уилер намеревается двинуться на ней в сторону Балтики, то Слэйд должен находиться на ее борту. Это только гипотеза, имейте в виду, но шансы на то, что она верна, чертовски велики.
– Мне она нравится.
– У меня имеется и другая. Предположим, есть человек, назовем его Икс, – русский или сочувствующий русским, занимающийся вызволением из британских тюрем русских шпионов. Ему нужна помощь. Где он ее получит? – Элисон открыла рот, чтобы ответить, но я продолжил. – Ирландия – эпицентр антианглийских настроений, особенно сейчас, когда Север взорвался и Ирландская Революционная Армия активно действует. Я уловил эти настроения вчера вечером.
– Когда разговаривали с тем человеком в баре?
– Это некий Симас Линч, и он возненавидел мои потроха из принципа. Более того, он работает на Уилера, и, видимо, это он наклонился над Таафе, когда мы уезжали оттуда. Но я отвлекся. Предположим, мистер Икс организует «Скарперов», набирая людей из ИРА. У него есть на это деньги, и он запускает дело, которое затем переходит на самофинансирование, так как «Скарперы» не ограничивают свою деятельность только шпионами. ИРА нуждается в деньгах, и это гораздо лучший способ их получить, чем грабить банки. Так что они счастливы. Мистер Икс тоже счастлив, так как ИРА работает на него. Как это вам понравится?
Она подняла брови.
– Мистер Икс – это Уилер? – Она с сомнением покачала головой. – Сделавшие себя сами миллионеры обычно не бывают поклонниками коммунистов.
– А как он сколотил свой капитал?
– По-моему, первое состояние он нажил, когда был бум на собственность в 50-х и начале 60-х годов. Затем он переместил свои интересы в США и там тоже обогатился. В «Таймс» я читала статью о нем, и его портрет был на обложке. Его там называли «Уилер-подхватилер». В общем, он не гнушался ничем и хватался за все, что угодно, лишь бы там пахло деньгами.
– И у него оставалось время, чтобы оставаться членом парламента? Занятой человек!
– Слишком занятой, чтобы быть русским шпионом.
– Возможно, – не стал спорить я, хотя у меня на этот счет были свои соображения. – Интересно, как чувствует себя Макинтош. Может, позвонить?
– Я как раз собиралась. Кстати, нам надо избавиться от автомобиля. Его видели в Клонглассе. – Она подумала. – Я пойду и возьму другой. Вам сейчас не стоит появляться на улицах.
– Но...
– Я привлекла меньше внимания к себе, – перебила она меня. – Мы, ведь, держались порознь вчера вечером.
– Хорошо бы О'Донован не проболтался...
– Что ж, остается рассчитывать на это.
Она сняла телефонную трубку и позвонила в Лондон. Она говорила коротко и отрывисто, больше слушая, но я догадывался, о чем идет речь по выражению ее лица. Положив трубку, она сказал печально:
– Никаких изменений. Организм усиленно борется.
Я зажег сигарету.
– Вы давно его знаете?
– Всю жизнь, – ответила она. – Он мой отец.

5

Услышав это, я сразу же решил, что буду продолжать действовать один, а ей следует отправляться в Лондон.
– Вы должны быть там... Вы никогда себе не простите, если он умрет в ваше отсутствие.
– А он никогда не простил бы мне, если бы я упустила Слэйда из-за того, что слишком сентиментальна, – возразила она. – Вы не знаете моего отца, Оуэн, он человек жесткий.
– А вы жестокая женщина, – сказал я. – Яблоко от яблони недалеко падает.
– Вы хотите сказать, что это неестественно?
– Я думаю, вы должны ехать, – упрямо повторил я.
– А я остаюсь, – столь же упрямо ответила она. – У меня здесь две задачи. Во-первых, помочь вам поймать Слэйда. Вы один с этой бандой не справитесь.
– А вторая?
– Помочь вам не сломать себе шею, глупый вы человек!
Пока я раздумывал над ее словами, она достала из чемодана большой сверток в коричневой бумаге и раскрыла его. Там было столько денег, сколько я никогда в своей жизни не видел, если не считать банков. Это отвлекло меня от темы нашего разговора.
– Сколько же здесь, Господи?
– Пять тысяч фунтов, – сказала она и передала мне пачку банкнот. – Здесь пятьсот. Мы можем разлучиться, и деньги вам понадобятся.
– Казначей Ее Величества чрезмерно щедр, – сказал я с иронией. – Расписку писать?
– Я сейчас ухожу, – сказала она. – Попробую выяснить что-нибудь насчет Уилера. Не выходите из номера.
Она затолкала остальные деньги в нечто вроде женской хозяйственной сумки, как вихрь, пронеслась к двери и исчезла, прежде, чем я успел что-либо сказать. Я, обмякнув, продолжал сидеть на кровати, смотрел на деньги, лежавшие на простыне, и думал о том, почему ей взбрело в голову именно сейчас в первый раз назвать меня по имени.
Она отсутствовала два часа и вернулась с новостями. Яхта Уилера снялась с якоря и двигалась на юг. Был ли на борту сам Уилер, выяснить не удалось.
– Я купила старое издание «Кто есть кто», – сказала она, доставая из кармана сложенный листок бумаги. – Чтобы не таскаться с ним, вырвала нужную страницу. Вот. – Она протянула мне листок. Я прочел:
Чарльз Джордж Уилер, возраст 46 лет, родился в Аргирокасто, Албания. Албания! Член парламента, трижды почетный доктор, член того-то, участник сего-то, связан с тем-то. Квартира в Лондоне, дом в Хирфоршире. Ходит в такие-то клубы. Я пробежал глазами дальнейшее, и меня вдруг привлекла рубрика: Интересы – тюремная реформа. Господи Боже мой! Я спросил:
– Интересно, а как он получил свое английское имя?
– Наверное, раздобыл какие-то документы.
– А когда он очутился в Англии?
– Не знаю. Я же им не занималась специально, – сказала Элисон.
– Так, значит его яхта пошла на юг. Мне казалось, она двинется на север, в Балтику.
– Вы все еще считаете, что Слэйд на яхте?
– Приходится, – ответил я мрачно.
Элисон нахмурилась.
– Она, наверное, идет в Средиземное море. Если так, то по пути ей нужна будет заправка. Скорее всего, в Корке. У меня в Корке есть друг – пожилая леди, уважаемая тетушка. Мы можем совершить перелет из Шеннона в Корк.
– В аэропорту полицейских больше, чем туристов, – заметил я. – Я не могу рисковать.
– Ничего. Там много места. Я вас протащу, – заверила меня Элисон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31