Аксессуары для ванной, по ссылке
Роланд презрительно рассмеялся.— Если бы это сказала Ариэль, я бы сразу согласился, — произнес он. — Но ты если и проезжал по нашему поместью с открытыми глазами, то только затем, чтобы найти себе очередную потаскушку на ночь.Рэнальф рассмеялся вслед за братом и подхватил:— Совершенно верно, но Ральф занимается этим так же часто, как породистый жеребец в стаде кобыл,Смех его внезапно оборвался, когда он перевел взгляд на лестницу.Ариэль легко, едва ли не вприпрыжку, спускалась по ступеням в большой зал замка. На ней был старый костюм для верховой езды, но Дорис искусно подогнала его по фигуре Ариэль; белая отглаженная рубашка похрустывала от крахмала; сапожки сияли глянцем.— Доброе утро, дорогие братья! — присела она в реверансе, приветствуя трех лордов Равенспир и каждой своей черточкой излучая веселую насмешку. — Бедненькие, вы совершенно не выспались.— А где же твои псы? — спросил Рэнальф. — Как-то непривычно видеть тебя без этого чертова эскорта.Ариэль сверкнула на него гневным взглядом, но сдержалась и спокойно ответила:— О, они в конюшне у Эдгара! Ты же сам велел мне вчера вечером, чтобы они не попадались тебе на глаза, вот я и подумала: будет лучше, если я не возьму их с собой на охоту. Тебе вряд ли понравится, если они сцепятся с гончими, не правда ли?И она склонила голову набок, словно ожидая от брата ответа.Рэнальф сам подманил собак к отравленной туше овцы. Когда он уходил с луга, псы рвали мясо и глодали кости. Он просто не мог поверить в то, что они живы и здоровы и сидят в конюшне у Эдгара. Что же, черт возьми, не сработало?!Плотно сжав губы, он повернулся на каблуках и прошествовал во двор, где уже начали собираться участники охоты. Ему оставалось успокаивать себя тем, что, пока собак не было видно, эта пьяная скотина Ральф спокойно сделал свое дело. Граф Хоуксмур сегодня не выберется живым из рощи, если его удастся заманить в ее тесные, темные объятия.
— Это чрезвычайно приятные новости, мадам Мэшам, — кивнула королева Анна своей новой фаворитке. — Я надеялась, что это будет именно такое чудесное бракосочетание.Сказав это, королева всем телом подалась к чаше с устрицами, сваренными в эле. Презрительно отвергнув протянутую ей ложку, она схватила серебряную чашу своими короткими жирными пальцами и поднесла ее к губам; струйка эля потекла по подбородку.Мадам Мэшам сложила письмо, которое она читала королеве, — это было подробное описание бракосочетания графа Хоуксмура и леди Ариэль Равенспир, — и протянула королеве вышитую салфетку. Но салфетка разделила судьбу ложки.— У леди Дакр прекрасный слог. Напомните мне подарить ей какую-нибудь безделушку в знак моей признательности, когда она вернется в Лондон.Внимание Анны привлекла запеканка-бланманже из мяса каплуна и риса. Погрузив в нее ложку, королева подцепила верхушку, украшенную миндалем.— О, весьма неплохой вкус!С набитым ртом, не прожевав хорошенько миндаль, она отхлебнула крепленого вина из своего хрустального кубка и протянула руку к блюду с засахаренными орехами и цукатами. Поднеся к губам полную пригоршню сладостей, она затолкала их в рот; кристаллики сахара оседали на ее обвисшем подбородке.Сара, герцогиня Мальборо, отвернула лицо в сторону, скрывая гримасу отвращения. Хотя она и была отставлена со своего прежнего поста в свите Анны — постельничей стала мадам Мэшам, — королева все же не прогнала ее с глаз долой.— Какого рода подарок вы имеете в виду, ваше величество? — спросила она. — Возможно, носовой платок, обшитый кружевами? Или веер?По голосу ее было невозможно заметить глубоко спрятанную насмешку. Прижимистость королевы была притчей во языцех. Не заметила этой насмешки и королева, которая серьезно принялась размышлять над словами Сары, продолжая в то же время посасывать во рту засахаренные орешки.— Что ж, платок — это хорошая идея, — произнесла она, переводя взгляд на сваренный в меду миндаль. — Выберите один в моем гардеробе, мадам Мэшам. Только не из новых. Проверьте, чтобы кружева не были порваны.Отправив в рот полную ложку миндаля, королева на какое-то время замолчала, с трудом пережевывая его почти беззубыми деснами. Потом сделала новый глоток из кубка, чтобы облегчить себе труд.Сара убрала измазанную салфетку, прикрывавшую платье на груди королевы, заменила ее свежей, а старую сунула в руки одной из самых молодых фрейлин.— Возможно, вам стоит выбрать и свадебный подарок для новой графини Хоуксмур, мадам, — сладким тоном произнесла она.Королева, нахмурясь, взглянула на бывшую фаворитку.— Мне казалось, что я уже сделана подарок невесте. Теперь королева далеко не сразу принимала советы, подаваемые ей герцогиней Мальборо.— Да, мадам, предсвадебный подарок, — присела в глубоком реверансе Сара.Реверанс ее был безупречен, и лишь очень хорошо знавшие Сару люди смогли бы понять, сколь силен гнев отстраненной от власти герцогини.— Подвенечное платье и колье из топазов. Разумеется, это весьма щедрый дар, — добавила она, — но еще один ваш дар, именно теперь, уже после бракосочетания, показал бы, что невеста продолжает пользоваться расположением вашего величества.И герцогиня снова присела в реверансе.— Если бы такой дар появился в разгар свадебных торжеств — а в замке Равенспир, насколько мне известно, присутствует около двухсот гостей, — весть о щедрости вашего величества разнеслась бы широко.Сара ждала ответа, пристально глядя в лицо королевы, на котором отражались все стадии ее размышлений. Королева жестом попросила наполнить ее кубок. Если Анна примет предложение, герцогини, это будет пусть небольшая, но победа, ибо любой шаг к своему прежнему влиянию становился для Сары триумфом над мадам Мэшам. Герцогиня Мальборо, казалось, читала мысли королевы. Монарший жест на виду у большого количества зрителей даст максимальный эффект при минимальных затратах.— Что ж, пожалуй, — произнесла наконец Анна. — Мы подумаем об этом.Сара склонила голову, пряча улыбку. Глава 11 Участники утренней охоты почти не пытались гарцевать друг перед другом, и Ариэль держалась несколько в стороне от основной группы всадников. Она пристально следила за своими братьями, стараясь не пропустить любой намек на их коварные замыслы, но видела только, что они раздражены медленной ездой. Если они и лелеяли в душе планы убийства ее мужа, то, похоже, не собирались приводить их в исполнение раньше полуденного пикника.— Почему ты едешь в одиночестве, крошка? — спросил Оливер, подъезжая к Ариэль.Он улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой еще совсем недавно ноги Ариэль всегда делались как будто ватными. Но теперь она видела всю наигранность этой улыбки — губы Оливера кривились в искусной гримасе, но глаза оставались холодными.— Предпочитаю свое собственное общество.— Ого, ты становишься такой суровой и неприступной, — упрекнул ее Оливер, все еще сохраняя на лице улыбку, которая, как он считал, должна была растопить сердце Ариэль.— Теперь я замужняя женщина.Ариэль намеревалась тщательно следить за своими словами и поступками. Она должна отвечать на его вопросы так же холодно и вежливо, как это делал Хоуксмур, не обращая внимания на все шпильки и двусмысленности.— Ах, крошка, ты разрываешь мне сердце! — вздохнул Оливер и, подъехав поближе, попытался положить ладонь на ее руку. — Как только ты могла так скоро позабыть те наслаждения, которые мы дарили друг другу? Наши чудесные ночи… Они и сейчас стоят у меня перед глазами, особенно когда ты ждала меня в лунном свете, одетая как мальчик, потому что я сказал…— Твои воспоминания меня не интересуют, Оливер, — прервала Ариэль бывшего любовника, чувствуя, как начинают пылать ее щеки — она чересчур хорошо помнила ту ночь.— Но ведь это не так, крошка. Неужели ты думаешь, я не вижу этого по твоему лицу?Ариэль круто развернула лошадь и унеслась, не разбирая дороги, во весь опор, чтобы не поддаться искушению выложить ему все, что думает. Ее прежняя страсть к Оливеру представлялась ей сейчас чем-то унизительным. Он был неуклюжим, думающим только о себе любовником и в любви всегда старался психологически подавлять партнершу. Вспоминая, с какой готовностью она принимала участие в этих играх, Ариэль вся горела от отвращения. Но ничего лучшего она тогда не знала и не могла узнать, постоянно видя то, что происходило под кровом замка. Но теперь Хоуксмур побудил ее взглянуть на вещи по-другому.Когда Ариэль достаточно удалилась от группы всадников, из глаз у нее внезапно хлынули потоки слез, почти сразу же высохших на ветру. Ей никогда раньше не приходилось плакать. Это был признак слабости, которую она никогда себе не позволяла. Что же сейчас с ней случилось? Неужели это ее реакция на упреки Хоуксмура? Да почему ее должно тревожить то, что думает о ней Хоуксмур?И все же это тревожило Ариэль. Ей хотелось, чтобы этот человек с холодными и трезвыми суждениями, с изогнутыми в иронической усмешке губами, с внутренней мягкостью, скрытой под оболочкой сильного израненного тела, думал о ней хорошо.Сознание, что это действительно так и есть, заставило ее рассердиться на саму себя и в негодовании ускакать еще дальше от охотников, чтобы в одиночестве успокоиться и привести себя в порядок.Саймон, наблюдая порыв своей жены, должен был подавить в себе желание пуститься вслед за ней. Он лишь спросил себя, что же такого наговорил ей Оливер Беккет. Судя по недовольному виду Беккета, с которым он вернулся к кавалькаде охотников, его разговор с Ариэль прошел совсем не так, как он предполагал. Когда охотники добрались до места пикника, Ариэль уже была там. Она спешилась и проверяла, все ли приготовлено, так спокойно, словно ничего не случилось несколько минут назад. Под кронами деревьев были расставлены длинные столы, багрово светились уголья под решетками, на которых жарились молочные поросята. Аромат жареной свинины и острый запах приправленного пряностями вина витали в прохладном воздухе.— Только теряем на еду время, — заявил Ральф, осушая кубок горячего вина.— Насколько я помню, братец, именно ты отвечал за то, чтобы загонщики нашли для нас побольше дичи, — насмешливо поддел его один из старших братьев. — Хотя, как я понимаю, тебе было просто не до этого.Ральф густо покраснел.— Я просто не могу один за всем уследить. Вы с Роландом ошиваетесь при дворе, а на меня взвалили все хозяйство…— Глупец! — пробурчала сквозь зубы Ариэль.Она прекрасно понимала, как, впрочем, и ее братья, что, если бы не ее неусыпные заботы, их фамильное имение давно пошло бы прахом. Но никто из братьев ни за что не признал бы этого вслух, хотя то была не последняя из причин того, что они ни за что не соглашались на отъезд сестры из замка Равенспир.Холодок пробежал по спине Ариэль от подобных мыслей, и, чтобы согреться, она тоже выпила горячего вина.— Что ты скажешь о моих лошадях, Рэнальф? — спросила она, подойдя к братьям. — Эдгар сказал мне, что ты пару раз заглядывал в конюшню.Саймон в отличие от Рэнальфа расслышал скрытое в се голосе напряжение. Он подошел поближе.— Ты отлично взялась за это дело, — с излишней поспешностью и несвойственной ему любезностью ответил Рэнальф, вгрызаясь в громадный кусок хлеба с маслом.— Когда ты в следующий раз решишь заглянуть туда, предупреди меня, — продолжала Ариэль. — Я смогу куда лучше рассказать тебе обо всех их статях и моих планах улучшения породы, чем Эдгар.— Меня совершенно не интересуют все тонкости твоего маленького увлечения, сестричка, — хохотнул он, словно такой интерес был чем-то неприличным. — Я просто хотел удостовериться, что ты не занимаешься чем-то чересчур необычным. Мы не можем позволить себе потакать всем твоим причудам.— Я и не рассчитывала на это, сэр, — ответила Ариэль ничуть не выведенная из себя этим в высшей степени несправедливым замечанием.Однако провести Ариэль было не так-то легко. Интерес Рэнальфа к ее лошадям объяснялся отнюдь не заботой о сохранности семейного имущества. Но по крайней мере жеребенок теперь ему недоступен, а тысяча гиней будет у нее в кармане не позже чем через неделю.Эти мысли наполнили душу Ариэль спокойствием, хотя денек и оставлял желать лучшего.Саймон, помня слова жены о том, что она предпочитает держать братьев как можно дальше от своих аргамаков, спросил себя, удовлетворил ли ее ответ Рэнальфа. Но ни малейшего признака недовольства нельзя было прочесть на ее лице, когда она принялась отдавать приказания поварам и слугам, расставлявшим на столах большие блюда с жареной свининой, копченой форелью и угрями, пирогами, корзинами с хлебом, мисками с овощами.Это пиршество под холодным зимним небом было достойно времен королевы Елизаветы. Вдоль длинных столов непрерывной вереницей двигались кувшины с пивом, медом, мальвазией и рейнским, а труппа танцоров развлекала пирующих. Ариэль не присела на свое место рядом с мужем, а приглядывала за слугами, целиком поглощенная заботами о том, чтобы гости ели и пили вволю.Саймон даже не сделал попытки настоять на том, чтобы она присела рядом с ним. Он оживленно разговаривал со своими друзьями, ел и пил за двоих и, как казалось со стороны, от души восхищался подобным времяпрепровождением на свежем воздухе в живописном месте.— Если мы сегодня собираемся охотиться, Рэнальф, то сейчас самое время пуститься в путь, — воскликнул, икнув, один из старших гостей. — Солнце уже высоко.Его слова прозвучали сигналом для всех остальных. Мужчины на какое-то время исчезли в лесу, а женщины устремились к зарослям кустарника, специально предоставленным в их распоряжение. Ариэль приблизилась к тому месту, где кони, напоенные и накормленные конюхами, уже нетерпеливо ждали своих всадников.Ральф стоял рядом с крупным и неизящным пегим конем Хоуксмура, положив одну руку ему на круп, и словно любовался статями животного. Ариэль, словно случайно, прошла поблизости. Пальцы Ральфа покоились на подпруге. Она застыла в сторонке, потихоньку следя за тем, как ее брат ослабил подпругу, потом просунул ладонь между подпругой и брюхом животного и, поняв, что седло готово вот-вот соскользнуть, улыбнулся про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Это чрезвычайно приятные новости, мадам Мэшам, — кивнула королева Анна своей новой фаворитке. — Я надеялась, что это будет именно такое чудесное бракосочетание.Сказав это, королева всем телом подалась к чаше с устрицами, сваренными в эле. Презрительно отвергнув протянутую ей ложку, она схватила серебряную чашу своими короткими жирными пальцами и поднесла ее к губам; струйка эля потекла по подбородку.Мадам Мэшам сложила письмо, которое она читала королеве, — это было подробное описание бракосочетания графа Хоуксмура и леди Ариэль Равенспир, — и протянула королеве вышитую салфетку. Но салфетка разделила судьбу ложки.— У леди Дакр прекрасный слог. Напомните мне подарить ей какую-нибудь безделушку в знак моей признательности, когда она вернется в Лондон.Внимание Анны привлекла запеканка-бланманже из мяса каплуна и риса. Погрузив в нее ложку, королева подцепила верхушку, украшенную миндалем.— О, весьма неплохой вкус!С набитым ртом, не прожевав хорошенько миндаль, она отхлебнула крепленого вина из своего хрустального кубка и протянула руку к блюду с засахаренными орехами и цукатами. Поднеся к губам полную пригоршню сладостей, она затолкала их в рот; кристаллики сахара оседали на ее обвисшем подбородке.Сара, герцогиня Мальборо, отвернула лицо в сторону, скрывая гримасу отвращения. Хотя она и была отставлена со своего прежнего поста в свите Анны — постельничей стала мадам Мэшам, — королева все же не прогнала ее с глаз долой.— Какого рода подарок вы имеете в виду, ваше величество? — спросила она. — Возможно, носовой платок, обшитый кружевами? Или веер?По голосу ее было невозможно заметить глубоко спрятанную насмешку. Прижимистость королевы была притчей во языцех. Не заметила этой насмешки и королева, которая серьезно принялась размышлять над словами Сары, продолжая в то же время посасывать во рту засахаренные орешки.— Что ж, платок — это хорошая идея, — произнесла она, переводя взгляд на сваренный в меду миндаль. — Выберите один в моем гардеробе, мадам Мэшам. Только не из новых. Проверьте, чтобы кружева не были порваны.Отправив в рот полную ложку миндаля, королева на какое-то время замолчала, с трудом пережевывая его почти беззубыми деснами. Потом сделала новый глоток из кубка, чтобы облегчить себе труд.Сара убрала измазанную салфетку, прикрывавшую платье на груди королевы, заменила ее свежей, а старую сунула в руки одной из самых молодых фрейлин.— Возможно, вам стоит выбрать и свадебный подарок для новой графини Хоуксмур, мадам, — сладким тоном произнесла она.Королева, нахмурясь, взглянула на бывшую фаворитку.— Мне казалось, что я уже сделана подарок невесте. Теперь королева далеко не сразу принимала советы, подаваемые ей герцогиней Мальборо.— Да, мадам, предсвадебный подарок, — присела в глубоком реверансе Сара.Реверанс ее был безупречен, и лишь очень хорошо знавшие Сару люди смогли бы понять, сколь силен гнев отстраненной от власти герцогини.— Подвенечное платье и колье из топазов. Разумеется, это весьма щедрый дар, — добавила она, — но еще один ваш дар, именно теперь, уже после бракосочетания, показал бы, что невеста продолжает пользоваться расположением вашего величества.И герцогиня снова присела в реверансе.— Если бы такой дар появился в разгар свадебных торжеств — а в замке Равенспир, насколько мне известно, присутствует около двухсот гостей, — весть о щедрости вашего величества разнеслась бы широко.Сара ждала ответа, пристально глядя в лицо королевы, на котором отражались все стадии ее размышлений. Королева жестом попросила наполнить ее кубок. Если Анна примет предложение, герцогини, это будет пусть небольшая, но победа, ибо любой шаг к своему прежнему влиянию становился для Сары триумфом над мадам Мэшам. Герцогиня Мальборо, казалось, читала мысли королевы. Монарший жест на виду у большого количества зрителей даст максимальный эффект при минимальных затратах.— Что ж, пожалуй, — произнесла наконец Анна. — Мы подумаем об этом.Сара склонила голову, пряча улыбку. Глава 11 Участники утренней охоты почти не пытались гарцевать друг перед другом, и Ариэль держалась несколько в стороне от основной группы всадников. Она пристально следила за своими братьями, стараясь не пропустить любой намек на их коварные замыслы, но видела только, что они раздражены медленной ездой. Если они и лелеяли в душе планы убийства ее мужа, то, похоже, не собирались приводить их в исполнение раньше полуденного пикника.— Почему ты едешь в одиночестве, крошка? — спросил Оливер, подъезжая к Ариэль.Он улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой еще совсем недавно ноги Ариэль всегда делались как будто ватными. Но теперь она видела всю наигранность этой улыбки — губы Оливера кривились в искусной гримасе, но глаза оставались холодными.— Предпочитаю свое собственное общество.— Ого, ты становишься такой суровой и неприступной, — упрекнул ее Оливер, все еще сохраняя на лице улыбку, которая, как он считал, должна была растопить сердце Ариэль.— Теперь я замужняя женщина.Ариэль намеревалась тщательно следить за своими словами и поступками. Она должна отвечать на его вопросы так же холодно и вежливо, как это делал Хоуксмур, не обращая внимания на все шпильки и двусмысленности.— Ах, крошка, ты разрываешь мне сердце! — вздохнул Оливер и, подъехав поближе, попытался положить ладонь на ее руку. — Как только ты могла так скоро позабыть те наслаждения, которые мы дарили друг другу? Наши чудесные ночи… Они и сейчас стоят у меня перед глазами, особенно когда ты ждала меня в лунном свете, одетая как мальчик, потому что я сказал…— Твои воспоминания меня не интересуют, Оливер, — прервала Ариэль бывшего любовника, чувствуя, как начинают пылать ее щеки — она чересчур хорошо помнила ту ночь.— Но ведь это не так, крошка. Неужели ты думаешь, я не вижу этого по твоему лицу?Ариэль круто развернула лошадь и унеслась, не разбирая дороги, во весь опор, чтобы не поддаться искушению выложить ему все, что думает. Ее прежняя страсть к Оливеру представлялась ей сейчас чем-то унизительным. Он был неуклюжим, думающим только о себе любовником и в любви всегда старался психологически подавлять партнершу. Вспоминая, с какой готовностью она принимала участие в этих играх, Ариэль вся горела от отвращения. Но ничего лучшего она тогда не знала и не могла узнать, постоянно видя то, что происходило под кровом замка. Но теперь Хоуксмур побудил ее взглянуть на вещи по-другому.Когда Ариэль достаточно удалилась от группы всадников, из глаз у нее внезапно хлынули потоки слез, почти сразу же высохших на ветру. Ей никогда раньше не приходилось плакать. Это был признак слабости, которую она никогда себе не позволяла. Что же сейчас с ней случилось? Неужели это ее реакция на упреки Хоуксмура? Да почему ее должно тревожить то, что думает о ней Хоуксмур?И все же это тревожило Ариэль. Ей хотелось, чтобы этот человек с холодными и трезвыми суждениями, с изогнутыми в иронической усмешке губами, с внутренней мягкостью, скрытой под оболочкой сильного израненного тела, думал о ней хорошо.Сознание, что это действительно так и есть, заставило ее рассердиться на саму себя и в негодовании ускакать еще дальше от охотников, чтобы в одиночестве успокоиться и привести себя в порядок.Саймон, наблюдая порыв своей жены, должен был подавить в себе желание пуститься вслед за ней. Он лишь спросил себя, что же такого наговорил ей Оливер Беккет. Судя по недовольному виду Беккета, с которым он вернулся к кавалькаде охотников, его разговор с Ариэль прошел совсем не так, как он предполагал. Когда охотники добрались до места пикника, Ариэль уже была там. Она спешилась и проверяла, все ли приготовлено, так спокойно, словно ничего не случилось несколько минут назад. Под кронами деревьев были расставлены длинные столы, багрово светились уголья под решетками, на которых жарились молочные поросята. Аромат жареной свинины и острый запах приправленного пряностями вина витали в прохладном воздухе.— Только теряем на еду время, — заявил Ральф, осушая кубок горячего вина.— Насколько я помню, братец, именно ты отвечал за то, чтобы загонщики нашли для нас побольше дичи, — насмешливо поддел его один из старших братьев. — Хотя, как я понимаю, тебе было просто не до этого.Ральф густо покраснел.— Я просто не могу один за всем уследить. Вы с Роландом ошиваетесь при дворе, а на меня взвалили все хозяйство…— Глупец! — пробурчала сквозь зубы Ариэль.Она прекрасно понимала, как, впрочем, и ее братья, что, если бы не ее неусыпные заботы, их фамильное имение давно пошло бы прахом. Но никто из братьев ни за что не признал бы этого вслух, хотя то была не последняя из причин того, что они ни за что не соглашались на отъезд сестры из замка Равенспир.Холодок пробежал по спине Ариэль от подобных мыслей, и, чтобы согреться, она тоже выпила горячего вина.— Что ты скажешь о моих лошадях, Рэнальф? — спросила она, подойдя к братьям. — Эдгар сказал мне, что ты пару раз заглядывал в конюшню.Саймон в отличие от Рэнальфа расслышал скрытое в се голосе напряжение. Он подошел поближе.— Ты отлично взялась за это дело, — с излишней поспешностью и несвойственной ему любезностью ответил Рэнальф, вгрызаясь в громадный кусок хлеба с маслом.— Когда ты в следующий раз решишь заглянуть туда, предупреди меня, — продолжала Ариэль. — Я смогу куда лучше рассказать тебе обо всех их статях и моих планах улучшения породы, чем Эдгар.— Меня совершенно не интересуют все тонкости твоего маленького увлечения, сестричка, — хохотнул он, словно такой интерес был чем-то неприличным. — Я просто хотел удостовериться, что ты не занимаешься чем-то чересчур необычным. Мы не можем позволить себе потакать всем твоим причудам.— Я и не рассчитывала на это, сэр, — ответила Ариэль ничуть не выведенная из себя этим в высшей степени несправедливым замечанием.Однако провести Ариэль было не так-то легко. Интерес Рэнальфа к ее лошадям объяснялся отнюдь не заботой о сохранности семейного имущества. Но по крайней мере жеребенок теперь ему недоступен, а тысяча гиней будет у нее в кармане не позже чем через неделю.Эти мысли наполнили душу Ариэль спокойствием, хотя денек и оставлял желать лучшего.Саймон, помня слова жены о том, что она предпочитает держать братьев как можно дальше от своих аргамаков, спросил себя, удовлетворил ли ее ответ Рэнальфа. Но ни малейшего признака недовольства нельзя было прочесть на ее лице, когда она принялась отдавать приказания поварам и слугам, расставлявшим на столах большие блюда с жареной свининой, копченой форелью и угрями, пирогами, корзинами с хлебом, мисками с овощами.Это пиршество под холодным зимним небом было достойно времен королевы Елизаветы. Вдоль длинных столов непрерывной вереницей двигались кувшины с пивом, медом, мальвазией и рейнским, а труппа танцоров развлекала пирующих. Ариэль не присела на свое место рядом с мужем, а приглядывала за слугами, целиком поглощенная заботами о том, чтобы гости ели и пили вволю.Саймон даже не сделал попытки настоять на том, чтобы она присела рядом с ним. Он оживленно разговаривал со своими друзьями, ел и пил за двоих и, как казалось со стороны, от души восхищался подобным времяпрепровождением на свежем воздухе в живописном месте.— Если мы сегодня собираемся охотиться, Рэнальф, то сейчас самое время пуститься в путь, — воскликнул, икнув, один из старших гостей. — Солнце уже высоко.Его слова прозвучали сигналом для всех остальных. Мужчины на какое-то время исчезли в лесу, а женщины устремились к зарослям кустарника, специально предоставленным в их распоряжение. Ариэль приблизилась к тому месту, где кони, напоенные и накормленные конюхами, уже нетерпеливо ждали своих всадников.Ральф стоял рядом с крупным и неизящным пегим конем Хоуксмура, положив одну руку ему на круп, и словно любовался статями животного. Ариэль, словно случайно, прошла поблизости. Пальцы Ральфа покоились на подпруге. Она застыла в сторонке, потихоньку следя за тем, как ее брат ослабил подпругу, потом просунул ладонь между подпругой и брюхом животного и, поняв, что седло готово вот-вот соскользнуть, улыбнулся про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49