– Кажется, что-то круто изменилось в нашем городе, – задумчиво произнес бандит, нос которого еще не приобрел нормального очертания. Парень сидел на крыльце и пытался пальцами придать носу нужную форму. – Сломал, что ли?– Если бы тебе его сломали, ты так спокойно его не щупал бы.– Кто тебе сказал, что я его спокойно щупаю? Боль такая, словно гвозди в голову загоняют.– Тебе еще и Доктор ввалит. Это ты первый сплоховал.За дверью послышались неторопливые уверенные шаги. Шли трое.По укоренившейся привычке старший из бандитов сунул руку за пазуху, но тут же вспомнил, что пистолет у него отобрали. Беззвучно выругался. Даже ножа с собой не оказалось.Возможно, Мишаня и его новый знакомый захватили Доктора в заложники и теперь пытаются прорваться к своей машине.«Прорваться! – усмехнулся собственной мысли бандит. – Да из моих ребят теперь никто к ним и пальцем притронуться не рискнет».Послышался веселый смех. Дверь резко распахнулась, на пороге стоял Доктор в свитере, теплых трикотажных штанах и меховых тапочках. Руки он держал в карманах и, словно ничего не произошло, подмигнул своим загрустившим подручным:– Неплохо в китайском ресторанчике гульнули?– Не надо так, – немного сконфуженно произнес Мишаня.– Почему же? Я им деньги плачу за то, чтобы их боялись, а не за то, чтобы они от страха в штаны накладывали. За дерьмо, Комбат, никто не платит.Рублев вышел на крыльцо и не очень-то дружелюбно посмотрел на Доктора.Уголовников он на дух не переносил, и если бы не Мишаня, не вел бы задушевные беседы с уголовным авторитетом. Тот и впрямь походил на доктора, так иногда выглядят хирурги в больших клиниках.Есть что-то общее между хирургом и убийцей – нечувствительность к чужой боли, безразличие к виду крови. И тот, и другой хладнокровно рассекают чужие тела. Лишь одна деталь разводит их по разные стороны от той границы, которая пролегла между злом и добром: человек в белом халате старается забыть о чужих бедах, чтобы спасти жизнь, а тот, кто называет себя «рыцарем плаща и кинжала» – чтобы отнять чужую жизнь.– Мне бы таких мужиков, – завистливо проговорил Доктор, оглядывая Комбата с ног до головы, – я бы не только весь город по струнке ходить заставил, я бы Россию перевернул.– Зачем ее переворачивать? Пусть уж она на ногах постоит, а не на голове, – ответил обычно немногословный Комбат.– Нет, – покачал головой Доктор, – Россия уже не на ногах стоит, а лежит полудохлая. И чтобы пролежни не образовались, ее нужно поворачивать время от времени.– Это такие, как ты, хотят, чтобы она полудохлой была, – отозвался Комбат, – а по мне она как стояла на ногах, так и стоит.– Не ссорьтесь, – сказал Порубов, опасаясь, что с таким трудом добытый мир может вмиг рассыпаться от неосторожного слова.– Я бы на твоем месте, Мишаня, помалкивал, – покачал у него перед носом указательным пальцем Доктор, – обычно я таких вещей не прощаю. Но за твоего друга готов простить все что угодно. Жаль, что он не с нами.– И Мишаня не с вами, – напомнил Комбат.– Знаю, Борис Иванович, ты мне об этом уже говорил.– Мишаня, подтверди, ты не с ними.– Н… угу…Порубов неопределенно кивнул. Его подбородок мотнулся точно под сорок пять градусов к горизонту – так, что понять, что означает этот жест, было невозможно.– Не стану я тебя огорчать, Борис Иванович. Считай, что он не со мной.Хотя жизнь такова, что ронять, кто с кем – невозможно. Сегодня мы вместе, даже с тобой посидели, поговорили. Ты мне чем-то понравился и не скрывай, Комбат, я тебе тоже симпатичен.Рублев почувствовал, что слова Доктора обволакивают его, заставляют думать немного иначе, чем он думал раньше. Ему был знаком этот эффект, знаком по войне, когда тебя и противника разделяет расстояние, то ты видишь в нем только врага, проще говоря, цель, пригодную для одного, чтобы ее уничтожить. Но стоит врагу попасть к тебе в плен, стоит тебе заглянуть противнику в глаза, услышать его рассуждения о жизни, и ты уже не можешь просто так уничтожить его, пусть даже знаешь, что именно он убил твоих друзей.– Все хорошо, ребята, – торопливо проговорил Доктор, – на этот раз все кончилось хорошо, никто ни на кого зла не держит. – Ты добился того, чего хотел? – обратился он к Комбату.Тому опять пришлось согласиться:– Да.– Тогда в чем проблема? Почему вы оба такие мрачные?– Не правильно все это, – вздохнул Комбат.– Странный ты человек, Борис Иванович, все тебе не по нутру. Хотя именно этим ты мне и нравишься. На сегодняшний вечер… вот именно, на этот самый момент я Порубову все простил ради тебя. А что будет дальше, один бог знает.Бандиты мрачно смотрели на Мишаню и Комбата. Они не могли проникнуться к ним теплыми чувствами, как, казалось им, воспылал Доктор. Но тот на самом деле испытывать теплые чувства давно разучился. Он уважал только силу, в лице же Комбата видел достойного противника и решил не сопротивляться.– По рукам? – предложил Доктор. Мишаня пожал его руку, а вот Комбат заложил руки за спину, пересилить себя ему было сложно.– Что ж, не обижаюсь, – Доктор посмотрел на свою руку, несколько раз сжал пальцы, – я чужие принципы уважаю. – Ас вами у меня будет отдельный разговор, – ласковые интонации в голосе Доктора исчезли, когда он обратился к рэкетирам.Входная дверь дома закрылась. Мишаня с Комбатом остались на крыльце вдвоем.– Извини, Комбат, что так получилось. Я тебя расслабиться, отдохнуть из Москвы выдернул, а тут… – Мишаня в сердцах снял с головы десантный берет, стал мять его в сильных пальцах. Но мял деликатно, ласково, так мужчина мнет в своих руках хрупкую ладонь любимой женщины.– Чего уж, – бросил Комбат, – я тоже виноват, полез, куда меня не просят. Я твоей жизнью теперешней не живу, может, оно у вас и правду так заведено. Пока в чужой шкуре не побываешь, этого наверняка не скажешь.Порубов сошел с крыльца и стоял, глядя вдаль, поверх ограды, поверх своей машины – туда, где терялась в ночи линия, разделяющая землю и небо.– Иногда нужны такие встряски, – Мишаня вроде бы обращался и к Комбату, но разговаривал с самим собой. – Потихоньку увязаешь в трясину, сперва на сантиметр, потом по щиколотку, а после не заметишь, как по колено в грязи окажешься. А ты вот пришел и выдернул меня. К добру ли – не знаю? Ты всегда правильнее других был. Всех денег не заработаешь, всех женщин не перелюбишь.Значит, и не надо к этому стремиться. Хотя… – задумался Порубов, – ты же сам нас учил во всем быть первыми.– Нет, – покачал головой Комбат, – не во всем, – а всюду – это разные вещи.– Понял, – усмехнулся Мишаня.– Вспомнил?– Повсюду, точно, ты так говорил. А я сам для себя переиначил так, чтобы удобнее было. Смех сказать, я ради того, чтобы лишнюю тысчонку заработать, выходными жертвовал, друзей избегал. Зачем? Для того, чтобы ту же тысячу снова в дело вложить!И Рублев понял, если сейчас Порубова предоставить самому себе, толку из этого не получится. Выйдет как с пьянкой: назавтра протрезвел, вот и вся польза, только головная боль напоминает о вчерашнем.– Поехали, – вздохнул Мишаня.– Куда?– Ко мне.– Зачем?– Выпить, закусить, девочки ждут, – по инерции отвечал Порубов.– Поехали ко мне!– Ты ж в Москве живешь!– А сколько до нее езды-то, – посмотрев на машину, спросил Комбат, – на хорошей машине по хорошей дороге через пять часов будем там. Глава 3 В наши дни продается все, вопрос лишь в цене. Можно платить деньгами, можно услугами, можно кровью, своей или чужой. А иногда приходится расплачиваться всем понемножку – и чужими жизнями, и своими деньгами, и личными услугами.Деньги и оружие всегда идут рядом, и то, и другое рождает власть.Антон Михайлович Сундуков дошел до этого своим умом. И знание этого нехитрого механизма позволяло ему жить безбедно – так, как. хотелось душе. Он сумел соединить эти две вещи – деньги и оружие. Нет, он не грабил людей, приставляя пистолет к виску, не вооружал банды для грабежей банков.Несколько последних лет он уже не мелочился. Если и покупал оружие, то большими партиями и, естественно, не для себя. У него были знакомства, он одинаково хорошо знал тех, кто рвется к власти, и тех, кто пытается ее удержать любыми средствами. И оружие уходило к ним. А взамен Антон Михайлович Сундуков получал деньги. Он был мостиком между производителями и покупателями, на него работала дюжина посредников, многие из которых даже лица его не видели и никогда не слыхали звучную фамилию – Сундуков. Антон Михайлович был как лоток для промывки золотоносного песка. Все уходило, оставалось лишь нужное – деньги.Антон Михайлович иногда их даже в руках не держал, в глаза не видел, а тут же направлял на следующую операцию. Он не покупал одну пушку или две. Если уж он брал, то вагонами или машинами. Ведь риск попасться одинаков, что с одним стволом, что с сотней, а вот навар разный. После вагона на фильтре оставалось значительно больше ценного вещества, а один пистолет продашь или десять, денег толком не заметишь.Мелкий опт или штучная продажа – это удел мелких торговцев, чей век недолог. Их сдают первыми, именно они фигурируют в сводках ФСБ, МВД, ГРУ, создавая правоохранительным органам и разведке привлекательную статистику.Найдут один автомат, похищенный из военной части, когда солдат пошел в кусты да оружие повесил на забор, и радуются, в новостях покажут, в газетах напечатают. А в это время эшелоны с краденым оружием стучат колесами по необъятной России, плывут пароходы, летят военные самолеты, в чревах которых ящики, выкрашенные грязно-зеленой краской, покрытые брезентовым пологом. Ящики где-то ждут, самолеты и трюмы разгружаются, из вагонов ящики с оружием перекочевывают в машины.Оружие циркулирует по России ежеминутно, из одних складов или арсеналов его увозят, а вот на другие оно прибывает не всегда. В этом и есть основная хитрость, чтобы оружие откуда-то ушло, например, из пункта "А", а вместо пункта "Б" прибыло в пункт "Г". И бородатые люди в камуфляжных формах начинают его раздавать. Вооружаются отряды, банды, полки, а иногда целые дивизии.От очень больших операций, когда речь шла об эшелонах, Антон Михайлович отказался; слишком осторожным он стал. Всегда лучше держаться по серединке, в фарватере, ведь рискуют, как правило, первые и последние, самые крупные и самые мелкие. Мелких ловит милиция, а крупных отстреливают конкуренты.Попасть под замес тех и других Сундукову не хотелось, и когда разговор заходил об очень крупной партии, Антон Михайлович разводил руками:– Нет, нет, это вы не ко мне, ребятки, это вы в «Росвооружение». Они вам через третью страну обеспечат превосходную сделку. Заплатить, конечно, придется побольше, но зато и товара получите на столько, на сколько позволит кошелек. А я, увольте… Антон Михайлович такими большими партиями не занимается, я человек маленький. Самолеты, танки, ракеты – это все не по моей части. А вот десятка два минометов с полными боекомплектами, ящиков пятьдесят гранат – это я могу. К вечеру не обещаю, но к концу недели вопрос решу.За годы работы в нелегальном оружейном бизнесе Антон Михайлович научился фильтровать клиентуру. Вся его клиентура была проверенной. Конечно, случались непредвиденные обстоятельства, могли убить какого-нибудь полевого командира – постоянного покупателя. Но на месте убитого появлялся новый, который знал, как найти Сундукова, словно последними словами умирающего была не просьба передать привет жене и детям, а номер нужного телефона, позвонив по которому и сбросив сообщение на пейджер, ты приобретал гарантию, что имеешь шанс получить за деньги то, что тебе необходимо.Ведя такой бизнес, Сундуков, естественно, был человеком не бедным. Он имел три дома под Москвой, три квартиры в городе и еще несколько квартир в разных концах России. Останавливаться в гостиницах, даже самых дорогих и хороших, Сундуков не рисковал. Мало ли какая аппаратура установлена в номерах, и вдруг тайное станет явным! Угодить за решетку Сундукову не хотелось. Золотые времена, полные неразберихи в армии, ушли, как солнце за горизонт.Добывать оружие становилось все сложнее. То, что плохо лежало, после переброски войск из Европы и из бывших союзных республик в Россию, торговцы уже прибрали к рукам, растащили. Многое из этого прошло через руки Антона Михайловича.Теперь мало кого интересовал старый хлам, все набрались его выше крыши.Теперь самой дорогой и прибыльной позицией являлись образцы новейшего вооружения, только что запущенного в серийное производство. Многих заказчиков интересовали и опытные образцы, которые существовали . пока в единичных экземплярах и в регулярные части еще не поступили.На этом узком месте и сосредоточился Антон Михайлович, именно здесь он решил совершить прорыв, заработать денег столько, чтобы о презренном металле можно было забыть навсегда.Пока все для Антона Михайловича Сундукова складывалось наилучшим образом. Ему удалось вроде нащупать одну лазейку, найти нужных людей. Искал, естественно, не он сам, но так уж получилось, что именно ему в руки приплыла небольшая партия новых автоматов с повышенной дальнобойностью, с лазерными ночными прицелами и с почти бесшумным боем. Человек, который предлагал опытные образцы, прозрачно намекал, что если партия уйдет, а Сундуков не постоит за ценой, можно будет организовать и регулярные поставки, у него, дескать, на одном заводе все схвачено. Сундукову подобная перспектива понравилась.Продать машину оружия по цене целого эшелона старья было очень выгодно.Такие операции выпадают очень редко, и у Сундукова от предвкушения крупного барыша даже посасывало под ложечкой.В абсолютном выражении деньги не ахти какие, но если принять во внимание процент от вложенного капитала, то с такими процентами не то что родину, но и мать родную продать можно.«Еще один рывок, и я отсюда смотаюсь», – самодовольно думал Сундуков, поверив, что над ним взошла счастливая звезда, предвещающая наступление светлого будущего в каком-нибудь курортном городишке на берегу теплого моря.Антону Михайловичу верилось, что вскоре вместо звезд на небе он будет видеть алмазы.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7