– Великолепно.
Женщина положила тяжелый скоросшиватель на конторку.
– Марджери Лоув. Дело об убийстве. Тысяча девятьсот шестьдесят первый год. Так... – Женева Бопре вынула зеленую карточку изпод резиновой ленты и поднесла ее к глазам. – Вы, детектив Босх, действительно последний интересовались этим делом. Посмотрим... Ага! Это было пять лет назад. Вы тогда работали в отделе по расследованию убийств и разбоев...
– Да. А теперь я работаю в подразделении "Голливуд". Хотите, чтобы я еще раз расписался?
Она положила перед ним зеленую карточку.
– Уж будьте так любезны. И впишите заодно номер вашей идентификационной карточки.
Он выполнил ее требование и при этом не мог избавиться от ощущения, что, пока писал, она за ним наблюдала.
– Вы левша?
– Точно. – Он подвинул карточку в ее сторону. – Благодарю вас, Женева.
Он взглянул на нее и хотел было добавить пару вежливых слов, соответствующих случаю, но в последний момент передумал. Женщина смотрела на него тепло, поматерински улыбаясь.
– Я не знаю, зачем вам нужна эта папка, детектив Босх, но хочу пожелать удачи. Похоже, это действительно важное дело, коли вы решили вернуться к нему через пять лет.
– Я шел к этому много дольше, Женева. Гораздо дольше.

* * *

Босх убрал с обеденного стола старые газеты и книги по плотницкому делу, водрузил на середину скоросшиватель и положил рядом рабочий блокнот. Потом подошел к стереосистеме и включил компактный диск "Клиффорд Браун уит стрингс". Сходил на кухню за пепельницей, вернулся в гостиную и, усевшись перед скрепленной тремя металлическими скобами голубой папкой, некоторое время молча ее рассматривал. Когда Босх в последний раз держал в руках эту папку, то не рассматривал ее, а просматривал. Тогда он быстро пролистал содержимое, понял, что не готов к расследованию, и вернул папку в архив.
На этот раз он хотел убедиться, что готов. Вот почему Босх так долго сидел перед скоросшивателем, разглядывая его потрескавшуюся от времени пластиковую обложку, но не торопясь открыть. Постепенно им овладели воспоминания. Ему вспомнился одиннадцатилетний мальчик, жалкий, мокрый и испуганный. Прижимаясь всем телом к стальной лесенке, ведущей в бассейн, он плакал, захлебываясь от рыданий, и его слезы смешивались с водой, капавшей с мокрых волос. Тогда он чувствовал себя одиноким и несчастным, а бассейн представлялся ему бескрайним океаном, который он должен пересечь.
В это время Клиффорд Браун исполнял джазовую композицию "Будешь ли ты рыдать обо мне, любимая". Звуки, которые он извлекал из своей трубы, были нежны, как кисть портретиста. Босх протянул руку и тронул резиновую ленту, которой перетянул эту папку пять лет назад. От старости она лопнула от одного его прикосновения. Еще секунду поколебавшись, он сдул с обложки пыль и открыл скоросшиватель.
В папке хранились материалы дела от 28 октября 1961 года, касавшиеся убийства Марджери Филлипс Лоув. Его матери.
От времени страницы загрубели и пожелтели. Перелистывая их и читая отпечатанный текст, Босх поразился, как мало за последние тридцать пять лет изменилась процедура дознания. Многие принятые тогда формы документов были в ходу и сейчас. Например, предварительный рапорт с места преступления и документ, описывавший хронологию событий, заполнялись следователем теми же стандартными оборотами и фразами, что и сегодня, за исключением изменений, связанных с новыми требованиями судопроизводства и соображениями политкорректности. К примеру, в рубрике "Описание внешности" такое определение, как "негр", было заменено сначала на "чернокожий", а потом – на "афроамериканец". Тридцать пять лет назад список мотиваций в документе "Предварительный анализ дела" не включал такие понятия, как "насилие внутри семьи" или "расовые предрассудки". Имелись и другие различия подобного рода, но по сути старые документы почти не отличались от нынешних.
"Последние тридцать пять лет, – решил Босх, – не внесли существенных изменений и в расследование убийств". Разумеется, это не касалось новейших технологий в сфере борьбы с преступностью – они в последнее время совершили гигантский скачок вперед. Однако сам механизм расследования оставался все тем же и вряд ли может существенно модифицироваться в обозримом будущем. Ну а такие вещи, как хождение по адресам, искусство допроса, умение слушать и делать выводы, следовательская интуиция и способность разбираться в людях, являлись, по мнению Босха, в расследовании убийств категориями вечными, обойтись без которых просто невозможно.
Расследованием преступления занимались два детектива из отдела убийств подразделения "Голливуд" – Клод Эно и Джейк Маккитрик. Их отчеты хранились в папке в хронологическом порядке. В рапортах с места преступления указывалось имя убитой и сообщалось, что жертву идентифицировали с самого начала расследования. Далее отмечалось, что труп женщины был обнаружен в аллее в северной части Голливудского бульвара, между Вистой и Говером. Юбку жертвы и ее нижнее белье разорвал преступник.
Предположительно женщина была изнасилована и задушена. После этого ее тело спрятали в баке для мусора, стоявшем у задней двери магазина сувениров "Стартайм гифтс энд гэгз". Тело обнаружил в 7.35 утра офицер патруля, совершавшего обход Голливудского бульвара, заглянувший в темные аллеи по соседству. Сумку или портмоне при убитой полицейские не нашли, но один из патрульных знал ее лично. Далее объяснялось, как и при каких обстоятельствах полицейский с ней познакомился.
Прежде жертва многократно подвергалась в Голливуде приводам и арестам за приставания в общественном месте (см. рапорты о задержании за №№ AR 55002, 55913, 56111, 59056, 60815 и 601121.) Детективы из полиции нравов Гилкрист и Стано охарактеризовали жертву как проститутку, промышлявшую в районе Голливуда и периодически ими оттуда изгонявшуюся. Жертва проживала в доходном доме в ЭльРио, расположенном в двух кварталах к северу от места преступления. Предполагается, что в последнее время ее вовлекли в противозаконный бизнес "девушки по вызову". № 1906 идентифицировал труп, поскольку неоднократно видел жертву в районе патрулирования в предыдущие годы.
Босх еще раз посмотрел на номер бляхи. Полицейский, который в молодости служил в уличном патруле и носил бляху с номером 1906, теперь был одним из самых могущественных людей в департаменте. Это был заместитель начальника департамента Ирвин С. Ирвинг. Однажды он признался Босху, что знал Марджери Лоув и был тем самым полицейским, который нашел ее тело.
Босх прикурил сигарету и стал читать дальше. Рапорты были небрежно написаны и изобиловали орфографическими ошибками. Видно, детективы Эно и Маккитрик уделили этому делу не слишком много времени и внимания. Подумаешь, проститутку убили! Риск преждевременной насильственной смерти неотделим от этой профессии. У детективов было полно других дел – поважнее.
К заключению о смерти Марджери Лоув прилагались сведения о ее ближайших родственниках. В приложении, в частности, говорилось:
«Иероним Босх (Гарри), сын, возраст – 11 лет. Детский центр „Макларен“. Уведомление сделано 28.10 – 15.00 ч. Находится под опекой департамента городской социальной службы с 07.1960 – НМ (см. рапорты о задержании жертвы за №N° 60815 и 601121). Отец неизвестен. В настоящее время ребенок продолжает находиться под опекой социальной службы в государственном воспитательном учреждении в ожидании усыновления».
Прочитав этот документ, Босх с легкостью расшифровал запись и перевел ее на нормальный человеческий язык. "НМ" означало "неадекватная мать". Мрачный юмор ситуации не укрылся от него даже через столько лет. Мальчика забрали у "неадекватной матери", чтобы передать в распоряжение равно неадекватной системы защиты ребенка и детства. Более всего в государственных воспитательных учреждениях его раздражал неумолчный шум. Там всегда ктонибудь кричал. Как в тюрьме.
Босх вспомнил, что именно Маккитрик пришел к нему, чтобы сообщить о смерти матери. Это произошло во время урока плавания. В огромном крытом бассейне плавали, орали и бултыхались более сотни мальчишек, от чего вода в нем волновалась, как в море. Когда Гарри вылез из бассейна, ему выдали белое полотенце, в которое он завернулся. От бесконечных стирок в порошке с едким дезинфицирующим составом полотенце совершенно вытерлось и стало жестким, как наждак. Маккитрик сказал, что его мать умерла, и ушел. Гарри же вернулся в бассейн, где крики воспитанников и плеск воды заглушили его рыдания.
Быстро пролистав подшитые к делу копии донесений о прошлых арестах Марджери Лоув, Босх добрался до рапорта об аутопсии. Поскольку детали его не интересовали, он мельком просмотрел основную часть и сосредоточил все свое внимание на заключении патологоанатома, где его ожидала парочка сюрпризов. Так, по мнению специалиста, смерть наступила за семь – девять часов до обнаружения тела. То есть около полуночи. Однако удивление вызывало то обстоятельство, что в качестве официальной причины смерти указывалась тупая травма головы. В рапорте описывалась вмятина в черепе над правым ухом жертвы и сопутствовавший ей отек как результат сильнейшего ушиба. Однако там не упоминалось о какихлибо разрывах тканей или глубоком проникающем ранении, вызвавшем фатальное кровоизлияние в мозг. Убийца, возможно, считал, что задушил жертву, после того как тяжелым ударом сбил ее с ног. Но из заключения патологоанатома следовало, что Марджери Лоув уже была мертва в тот момент, когда убийца затягивал у нее на шее ее же собственный кожаный пояс. Далее в рапорте говорилось, что, хотя во влагалище жертвы и была обнаружена семенная жидкость, на теле нет характерных травм, свидетельствующих об изнасиловании.
Перечитывая замечания патологоанатома с позиции следователя, Босх понимал, что результаты аутопсии лишь еще больше замутили те воды, в которые вступили детективы Эно и Маккитрик. Согласно сделанному ими первоначальному заключению, основывавшемуся на внешнем виде убитой, Марджери Лоув предполагалось рассматривать как жертву сексуального насилия. Для раскрытия подобного преступления необходимо прежде всего исследовать весь спектр случайных встреч, который у профессиональной проститутки мог быть весьма широким. Но то обстоятельство, что попытка удушения имела место уже после наступления смерти, а убедительных доказательств изнасилования обнаружено не было, могло свидетельствовать и о другом. К примеру, о том, что преступник, стремясь отвести от себя подозрения, решил направить следствие по ложному пути, вынудив искать убийцу среди многочисленных случайных знакомых жертвы. Босх считал, что такой отвлекающий маневр имел смысл только в том случае, если убийца хорошо знал жертву. Продолжая листать документы дела, Босх задавался вопросом, пришли ли Маккитрик и Эно хотя бы к одному из этих заключений.
Между страницами Босх обнаружил большой конверт, на лицевой стороне которого значилось, что он содержит фотографии с места преступления, а также снимки отдельных стадий аутопсии. Босх с минуту колебался, открыть конверт или нет, но потом отложил его в сторону. Как и пять лет назад, впервые взяв это дело домой, он не смог заставить себя взглянуть на снимки.
Потом он нашел другой конверт, к которому скрепкой был прикреплен список вещественных доказательств. Как выяснилось, их было не много. Вверху страницы значилось:
Вещественные доказательства
по делу 61743
Латентные отпечатки, снятые с кожаного пояса, украшенного декоративными элементами в виде серебряных морских раковин (см. рапорт НИП за № 1114 – 06.11.61).
Выявленное орудие преступления – черный кожаный пояс, декорированный стилизованными серебряными изображениями морских раковин. Собственность жертвы.
Одежда, являющаяся собственностью жертвы. Находится в отделе хранения доказательств. Ящик 73 Б, штабквартира ПУЛА.
1 блузка белого цвета – с пятном крови
1 черная юбка – порвана по шву
1 пара черных туфель на высоких каблуках
1 пара тонких черных чулок
1 пара нижнего белья – порвана
1 пара золотистого цвета женских серег
1 золотистого цвета женский браслет в виде обруча
1 золотая шейная цепочка с крестиком.
Вот и все. Прежде чем переписать в свой блокнот перечень принадлежавших его матери вещей, Босх некоторое время пристально его рассматривал. Чтото настораживало его в этом списке, но что именно, он не знал. Пока не знал. Информации было слишком много, и, прежде чем связанные с этим делом странности и несообразности всплывут на поверхность, должно пройти какоето время.
Распечатав конверт, заклеенный полоской алой липкой ленты, засохшей и потрескавшейся от времени, он извлек из него желтую карточку из плотной бумаги с обнаруженными следствием отпечатками. На карточке находились два полных отпечатка большого и указательного пальцев, а также фрагменты отпечатков, выделенных и снятых с помощью специального черного порошка с пояса. В конверте, кроме того, лежал розовый бланк расписки в получении вещей, выданной клерком из отдела хранения доказательств. В идеале одежда и другие вещи все еще должны были находиться на хранении, поскольку формально дело считалось незаконченным. Но это только в идеале. Босх отложил желтую карточку и розовый бланк в сторону, задаваясь вопросом, что стало с вещами. В середине шестидесятых был выстроен Паркеровский центр, и управление переехало из старой штабквартиры в новое здание. Соответственно старую штабквартиру снесли, и теперь оставалось только гадать, куда подевались вещественные доказательства нераскрытых преступлений той давней эпохи.
Под конвертами в папке находились выписки из протоколов допросов свидетелей, которые проводились в первые дни расследования. Большинство этих так называемых свидетелей обладали лишь косвенными знаниями о жертве и преступлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10