Ему только что отказали в повышении по службе, к тому же он чувствовал, что у него начинается летняя простуда. Морелли находился на дежурстве вот уже восемнадцать часов, и ему смертельно хотелось побриться, принять душ, плотно поесть и прилечь отдохнуть. Кроме того, он страдал хроническим воспалением десен и, понимая, что перспектива похода к дантисту неизбежна, страшился ее. Нет, Морелли вовсе не боли боялся; с этим до сих пор удавалось справиться. Он боялся счета, который выставит ему зубной врач, поскольку тот не уставал твердить, что лечение десен — дело длительное и дорогостоящее. Дантист коллекционировал старинные автомобили — дело доходное и тоже весьма дорогостоящее. И детектив Морелли не был уверен, действительно ли его десны нуждаются в лечении, или же зубной врач положил глаз на новый карбюратор для своего «бугатти» 1928 года выпуска.
— Вам помощь не требуется? — осведомился Аргайл. Просто он не придумал ничего лучшего. Показалось, что фраза соответствует случаю и ничего оскорбительного в ней вроде бы нет.
— Это от вас, что ли? — мрачно покосился на него детектив. — Можете не беспокоиться.
— Да какое там беспокойство, я готов! — с энтузиазмом воскликнул Аргайл.
Морелли принялся терпеливо объяснять, что лос-анджелесский отдел убийств примерно с полвека успешно обходился без его, Джонатана, помощи и уж как-нибудь обойдется еще некоторое время, но вдруг с пола донесся болезненный стон. Тейнет, упав в обморок, выбрал для этого самое неподходящее место — завалился прямо перед дверью, затруднив таким образом доступ в комнату. Стон был вызван тем, что нога в грубом полицейском ботинке ненароком пнула его под ребра.
— А, наша Спящая красавица! — усмехнулся Морелли и обернулся к Аргайлу. — Все еще хотите быть полезным? Тогда уберите его с дороги. И вообще, убирайтесь все отсюда поскорей!
Аргайл склонился над директором, помог ему подняться на ноги и, неуверенно поддерживая под локоток, вывел в коридор, сказав Морелли, что они будут где-нибудь здесь, поблизости. Он довел Тейнета до дивана, усадил и начал хлопотать — безуспешно пытался открыть окно, раздобыл стакан воды для пострадавшего.
Некоторое время Тейнет не мог вымолвить ни слова. Тупо смотрел на Аргайла, прежде чем к нему вернулся дар речи.
— Что случилось? — задал он наконец весьма неоригинальный вопрос.
Джонатан пожал плечами:
— Я надеялся, вы расскажете мне. Вы же были там, когда все произошло. А я… я заглянул случайно, из чистого любопытства.
— О, нет-нет, ничего подобного, — возразил Тейнет. — Сам я узнал об этом, когда прибежал Барклай и начал говорить, что надо срочно позвонить в полицию. Сообщил, что произошел несчастный случай.
— Значит, он туповат, ваш Барклай, если принял убийство за несчастный случай, — заметил Аргайл.
— Думаю, он просто не хотел говорить правду перед всеми этими газетчиками, что там собрались. Вечно слетаются, как мухи на дерьмо. От них почти невозможно что-либо скрыть.
— Это он нашел тело?
— Мистер Морзби сказал, что должен побеседовать с ди Соузой, и выбрал для этого мой кабинет…
— Почему?
— Что почему?
— Он ведь мог переговорить с ним где угодно, вам не кажется?
Тейнет неодобрительно насупился.
— Ди Соуза хотел поговорить с ним об этом бюсте. А сам бюст находится у меня в кабинете. Но чуть позже…
Аргайл открыл рот спросить, на сколько именно позже. Эту привычку концентрироваться на мелочах и деталях он унаследовал от Флавии за долгие годы их знакомства. Но решил, что собьет Тейнета с мысли, и ничего говорить не стал.
— Позже мистер Морзби позвонил по внутреннему телефону и вызвал к себе Барклая. Тот пошел и нашел… это. Мы позвонили в полицию.
У Аргайла было еще примерно две дюжины вопросов, которые он собирался задать Тейнету, но допустил роковую ошибку. Аргайл решил предварительно расположить их в порядке важности. О чем Морзби собирался переговорить с ди Соузой? Где находился сам ди Соуза? Сколько было времени, когда все это произошло? И вот, к сожалению, Тейнет воспользовался наступившим молчанием и погрузился в собственные печальные размышления.
Со стороны это могло бы показаться эгоистичным поступком, извиняли Тейнета лишь экстраординарные обстоятельства. Самуэль Тейнет никогда не любил Морзби, никто его не любил. И тот ужасный факт, что застрелили человека, становился, по мнению Тейнета, еще ужаснее от того, что произошло это именно в его кабинете и в музее. Но ужаснее всего казался ему тот факт, что случилось это до того, как Морзби успел объявить о создании Большого Музея. Были ли подписаны все необходимые документы? Тейнет просто не находил себе места, желая узнать об этом как можно скорее.
— Полагаю, что все бумаги были уже соответствующим образом завизированы и подписаны, — пробормотал он. — Нет, более неподходящего времени выбрать было просто нельзя!
— Вы хотите сказать, мистера Морзби убили как раз перед тем, как он собирался публично объявить о своем проекте? Не кажется ли вам это странным?
Тейнет тупо уставился на Аргайла. В этот момент все казалось ему странным. Но не успел он ответить, как отворилась дверь, и вошел детектив Морелли, еще более взъерошенный и задумчиво потирающий воспаленные десны.
— Ящик у вас в комнате, — без предисловий начал он. — Что в нем?
Тейнет замер, стараясь собраться с мыслями.
— Ящик? — переспросил он.
— Ну, такая большая деревянная коробка.
— Ах да. Это Бернини. Просто его еще не открыли.
— Нет, открыли. И он пуст. И что это за штука такая, Бернини, а?
Тейнет разинул рот, потом вдруг вскочил и ринулся из комнаты. Аргайл с Морелли бросились следом и ворвались в кабинет как раз в тот момент, когда Тейнет судорожно шарил в пустом ящике, шурша упаковочной бумагой.
— Я же вам говорил, — усмехнулся Морелли. Тейнет вынырнул из ящика, в его реденьких волосах застряли кусочки пластиковой прокладки. Лицо было бледно, как мел.
— Ужасно, просто ужасно! — воскликнул он. — Бюст пропал. Он стоил четыре миллиона долларов и не был застрахован.
До Морелли и Аргайла наконец дошло, что сокрушается Тейнет больше по утерянному Бернини, нежели по убитому Морзби.
Аргайл заметил, что администрация поступила не слишком благоразумно, не застраховав предварительно столь ценное произведение.
— Соглашение о страховке должны были подписать завтра утром, сразу после установления бюста в музее. Страховая компания отказывается нести ответственность за объекты, находящиеся в административном здании.
Они считают, что здесь небезопасно. Лангтону пришлось временно разместить здесь бюст, чтобы Морзби мог взглянуть на него, если захочет. Просто было как-то неловко заставлять его спускаться в хранилище.
— Где Гектор ди Соуза? — спросил Аргайл, решив наконец, что это и есть ключевой вопрос.
Тейнет ответил растерянным взглядом.
— Понятия не имею, — пробормотал он и принялся озираться по сторонам, словно испанец мог вдруг выскочить откуда-нибудь из шкафа.
После паузы Морелли спросил, кто такой ди Соуза, и Аргайл объяснил:
— Сеньор ди Соуза привез этот бюст из Европы, а потом вдруг отчего-то расстроился и захотел переговорить с мистером Морзби. Они пришли сюда, в кабинет мистера Тейнета, чтобы объясниться. Но через некоторое время Барклай обнаружил тело. Ну и, очевидно, бюст исчез примерно тогда же.
Морелли кивнул — одновременно понимающе и раздраженно.
— Но почему же вы прежде и словом не обмолвились об этом ди Соузе? — спросил он Тейнета.
Вопрос носил риторический характер, и дожидаться ответа он не стал. Вместо этого Морелли схватил телефонную трубку и отдал распоряжение, чтобы ди Соузу нашли, и как можно скорее.
— Если вам интересно знать мое мнение… — начал Аргайл, уверенный, что Морелли пригодятся его опыт и осведомленность.
— Не интересно! — грубо отрезал детектив.
— Да, но…
— Идите, — сказал Морелли и для пущей убедительности указал на дверь, чтобы Аргайл не сомневался, где именно находится выход.
— Просто я хотел…
— Вон отсюда! — Похоже, детектив окончательно потерял терпение. — Поговорю с вами позже, если, конечно, вы владеете нужной нам информацией, — добавил он. — А теперь уходите.
Аргайл был глубоко разочарован. Ему нравилось конструировать разного рода теории, и полиция в Риме была к ним восприимчива. Очевидно, лос-анджелесская полиция придерживается каких-то других принципов и подходов. Аргайл взглянул на Морелли, понял, что тот не шутит, и нехотя вышел из комнаты.
Морелли с облегчением вздохнул, но тут же нахмурился, услышав, как один из его коллег захихикал.
— Ладно, — сурово сказал он. — Начнем с самого начала. Вы можете идентифицировать личность этого человека? — официальным тоном спросил он у Тейнета.
Тот пошатнулся, но все же устоял на ногах.
— Это Артур М. Морзби II, — ответил он.
— Точно?
— Точнее быть не может.
Заявление произвело на Морелли глубочайшее впечатление. Нет, конечно, северный Лос-Анджелес не походил на зону военных действий в отличие от других районов города, но насилие имело место и здесь. И жертвы его, если говорить в целом, были не столь уж значимы и живописны. Лишь изредка здесь потрошили выдающегося в социальном плане члена общества. А в остальном голливудские режиссеры, телевизионные магнаты, знаменитые актеры, модели и прочие представители местной киноиндустрии как-то умудрялись оставаться целыми и невредимыми.
Морелли нервничал. Точных цифр он, конечно, не помнил, но был готов побиться об заклад, что процент раскрытых убийств здесь достаточно низок. Безусловно, радоваться тут особенно нечему, но и своя положительная сторона тоже была. Его начальство прекрасно понимало, что обвинительный приговор в таких случаях выносится редко, и не имело к нему претензий. Морелли доводилось довольно часто арестовывать людей, и он заработал репутацию крепкого профессионала. Всегда он работал честно, не жалея сил, и если дело разваливалось в суде, утешался мыслью, что в следующий раз повезет больше.
Но сейчас у него возникло неприятное ощущение, что на этот раз за его работой будут следить крайне внимательно и с пристрастием. Как ни старайся, все равно найдутся недовольные.
— Хотелось бы поподробнее узнать, — продолжил он, — какая у вас здесь система сигнализации. У вас ведь есть система сигнализации?
Тейнет фыркнул:
— Разумеется, есть. Да весь музей опутан проводами не хуже пресловутого Форт-Нокса.
— И мы можем проверить, открывались ли какие-либо другие двери, помимо главного входа?
— Конечно. Теоретически убийцу должны были заснять камеры в коридоре, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь.
Далее Тейнет объяснил, что сложная и разветвленная система сигнализации включает также видеокамеры, установленные в каждом помещении музея. Конечно, административное здание охраняется не так строго, но напоминает в этом смысле тюрьму для особо опасных преступников. Они отправились в офис главного охранного управления, комнату на третьем этаже, до отказа набитую различным электронным оборудованием и напоминающую небольшую киностудию. Они стояли и разглядывали все эти приборы, не зная, с чего начать, но тут в помещение вошел высокий лысеющий господин лет под сорок, просто излучающий любопытство.
— Кто вы? — спросил его Морелли.
Мужчина представился. Его звали Робертом Стритером, он занимал должность начальника службы безопасности. На смену любопытству тут же пришло смятение, когда ему коротко сообщили, что произошло. И попросили объяснить, как же это получилось, что такая сложная и дорогостоящая система не смогла предотвратить преступления.
— Иными словами, — сказал детектив, — получается, что все эти ваши хитроумные штучки просто напрасная трата денег. Если бы не этот Барклай, тело до сих пор оставалось не обнаруженным. Никто не узнал бы о том, что случилось, еще бог знает сколько времени. Какая же от них польза, позвольте узнать?
Стритер был тоже озадачен, возможно, даже больше, чем детектив. В конечном счете от этого зависело, сохранит он свое место или нет. Вначале Стритер появился здесь в качестве консультанта, когда музей еще только начал расширяться, и давал советы относительно того, как лучше защитить коллекцию. Но работа консультанта, как он позже выяснил, есть не что иное, как разновидность безработицы, и доходы Стритера носили в ту пору неустойчивый характер. Но затем он вдруг увидел для себя возможность и воспользовался ею. Отчет его выглядел просто удручающе. По мнению Стритера, в плане безопасности музей можно было сравнить с картонным кукольным домиком. Никакой надежности. Он не только составил весьма пространный список всех необходимых устройств и приспособлений, но и снабдил его диаграммами и чертежами, показывающими, что даже в случае вооруженного вторжения или взлома преступление может быть предотвращено, а угроза — нейтрализована.
Для музейных сотрудников все это было китайской грамотой, однако они единодушно пришли к выводу, что создание подобной системы абсолютно необходимо для всех и каждого, кто хочет заняться рискованным музейным бизнесом. Кроме того, Стритера рекомендовал сам Морзби. Он оказался соучеником его жены по колледжу или что-то в этом роде. Они единодушно решили, что, невзирая на колоссальные расходы, в музее следует создать специальный отдел по охране и безопасности, а главой его, естественно, назначить Стритера. Тут уж он развернулся во всю мощь — принялся нанимать секретарш, помощников по безопасности, даже создал специальное подразделение по связям с общественностью, призванное выкачивать деньги из спонсоров. Его личный штат состоял из двенадцати человек, еще шестеро охранников патрулировали помещение, а уж что касалось всяких там электронных приспособлений, то им могло позавидовать даже ЦРУ. Стритер настолько обнаглел, что даже начал указывать, где и как следует развешивать картины. И все исключительно в интересах безопасности. Он умудрился сохранить свою должность консультанта и разъезжал по стране с лекциями на тему «Музейная безопасность в наши дни» за отдельную и весьма приличную плату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30