https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Am-Pm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Сто юаней.
– Сто?
И супруги умолкли.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1
Возвратился Сяо Чжао. Лао Ли чувствовал, что недалек час расплаты. Но ему было весело. Посмотрим, что станет делать Сяо Чжао и как поведет себя жена. Он жил словно в тумане, ожидая солнечных лучей или, на худой конец, урагана, который развеет туман. Посмотрим, что выкинет Сяо Чжао.
Сяо Чжао был своим человеком в доме госпожи начальницы, но нельзя сказать, чтобы он свято хранил ее тайны, чем вызывал зависть и уважение сослуживцев. Сяо Чжао не боялся, что об этом узнает начальник. Не только положение, но и жизнь начальника была в руках его жены, а сама жена – в руках Сяо Чжао. Как только Сяо Чжао возвратился, все в управлении, разинув рты, приготовились слушать новости и нетерпеливо вздыхали. Говоря по правде, все личные дела госпожи начальницы каким-то таинственным образом были связаны с делами служебными, поэтому иногда удавалось выведать у Сяо Чжао кое-какие политические новости. Все с улыбкой поглядывали на Лао Ли, но в наступление не переходили. И Лао Ли ждал: молния сверкнула, теперь грянет гром.
Может быть, предупредить жену? Научить ее как следует кланяться и говорить, что положено в подобных случаях? Но у него не было особого желания учить этого великовозрастного ребенка, которому давно перевалило за тридцать. Что ему в конце концов за дело до Сяо Чжао и прочих, они такие назойливые! Пусть делают что хотят, это не имеет никакого значения. Наблюдая, как жена готовит, возится с детьми, стирает, он испытывал острую жалость. А сам он? Его гложет тоска. И чем старательнее хлопочет жена, тем ему тоскливее. Иногда возникало желание помочь ей, но даже на это Лао Ли не мог решиться. А Сяо Чжао еще хочет над ней поиздеваться. Чем сильнее жалел Лао Ли жену, тем менее привлекательной она ему казалась. Ничего не поделаешь, человек жесток. Единственное утешение – дети, они научили его своим детским забавам. Но как только стемнеет, дети укладываются спать, тогда не остается ничего, кроме книг. Петь он не умел. Может быть, почитать ей что-нибудь? Он думает об этом уже несколько дней, но ничего не говорит: боится, что жена воспримет его предложение с обычной покорностью, но без всякого энтузиазма.
– Я почитаю тебе немного, хочешь? – решился он наконец.
– Почитай.
Лао Ли долго молчал, глядя в книгу.
Роман был новый и начинался с описания какого-то города. Лао Ли прочел несколько страниц, жена слушала очень внимательно, но, судя по всему, ничего не понимала: не смеялась, когда было смешно, и никак не реагировала на те места, которые он читал с особым выражением. Она сидела, сложив руки на коленях и уставившись на лампочку, словно обнаружила там что-то очень интересное. Лао Ли неожиданно умолк, но жена не спросила, почему он прервал чтение, и не изъявила желания послушать еще. Посидела минутку и поднялась:
– Нужно Ину починить штанишки! Лао Ли сидел в раздумье.
За стеной о чем-то вели разговор свекровь с невесткой. Мне еще хуже, чем ей, брошенной мужем. С ней рядом хоть человек, который ее понимает. Может, сходить к ним? Нельзя! В этом мире одни запреты. Ни радости, ни свободы. Остается – либо лечь спать, либо пойти на Северный рынок. Пожалуй, лучше уйти.
– Пойду в баню! – сказал Лао Ли, надевая пальто. Не поднимая головы, она сказала:
– Купи голубых ниток, тонких.
Лао Ли разозлился. «Купи ниток, купи ниток, ниток!» Она думает, мужчины только на это и способны. С утра до вечера ни слова, ни улыбки… И это называется супружеской жизнью!
Баня не развеяла дурного настроения. Когда Лао Ли вошел во двор, у соседей в одной комнате свет уже был погашен, а в дверях второй комнаты стояла госпожа Ма-младшая. Увидев Лао Ли, она будто очнулась от сна и испуганно юркнула за дверь.
Лао Ли, не снимая пальто, опустился на стул, словно ему срочно понадобилось что-то обдумать. Ей тоже тоскливо! Наверняка! Свекровь рядом, но разве может она утешить? Жить вместе – еще не значит понимать друг друга. Он посмотрел на жену, словно ища подтверждения собственным мыслям. Уж если муж и жена не могут понять друг друга, что говорить о свекрови с невесткой? Но думай не думай, все равно бесполезно. Выпить бы сейчас, излить душу близкому, верному другу! Но друга у него нет, а был бы, что проку от разговоров!
К ночи разгулялся ветер, скрипели двери, шелестела бумага на окнах, даже стены дрожали. Потолок ходуном ходил, в комнате стало холодно. Ветер словно поглощал все звуки, чтобы потом обрушить их с новой, еще более грозной силой. Вот он погнал по улице песок – все зашуршало, казалось, хохочет стая бесенят. Гул, звон, треск – будто весь мир пустился вскачь. В сплошном шуме тонули голоса людей и лай собак. Вдруг наступила тишина, и стало слышно, как ветер гонит по двору коробок из-под спичек, видимо, брошенный детьми. А потом снова – гул, рев, треск, – вот-вот ураган сорвет крышу и унесет ее неведомо
куда. Лао Ли никак не мог уснуть. Когда ветер стихал, он прислушивался к мерному посапыванию детей: они не проснутся, если даже их унесет к южным морям. Жена тихонько храпела. И только Лао Ли в полной одиночестве слушал завывания ветра, испытывая глухую досаду. Он высунулся из-под одеяла – в лицо ударил холодный воздух, снова спрятал голову, перевернулся с боку на бок, еще раз перевернулся, не было больше сил терпеть. А ветер бушевал, словно гордясь своей удалью. Все могут делать, что хотят, даже ветер, один Лао Ли не. свободен в своих чувствах. Мелкий чиновник, деревенщина, раб условностей, он живет как в тумане, зная лишь, что должен зарабатывать на жизнь. Вместо аромата цветов он вдыхает зловоние этого общества и, уж конечно, никогда не осмелится поднять на него руку. И все рада куска хлеба. Он тяготится скучными делами, но в то же время боится романтики. Он ненавидит ложь, но боится правды. Ради чего он живет? Песчинка и та счастливее. Подхваченная ветром, она может зазвенеть, взлететь вверх. А он? Он спрятал голову под одеяло! Завтра ветер утихнет, похолодает, он снова отправится на службу. И все начнется сначала. Даже во сне он не видит ничего красивого, вдохновляющего, романтического. С какой стати он должен вечно оправдываться? Хорошо бы уснуть и больше не проснуться.
2
– Лао Ли! А с тебя причитается, – сказал Сяо Чжао. Прикидываться простачком было бесполезно, и Лао Ли
согласился, несколько раз повторив при этом: приглашаю вас на обед!
Господину Цю и остальным показалось, что они уже вдыхают аромат блюд, а прямой, честный господин У, сделав очередной хук, спросил:
– Куда нас приглашают?
– В «Обитель согласия», – сказал Лао Ли, а про себя подумал: «Уж лучше пригласить вас в эту обитель, чем выставить на позор жену!»
И без того крохотные глазки Сяо Чжао буквально превратились в щелочки:
– Но мы хотим познакомиться с госпожой! Тайком, видите ли, привез семью, не доложил об этом даже мне, господину Чжао, и сейчас хочешь отвертеться.
Господину У было все равно, куда идти, лишь бы поесть на чужой счет. Но не таков был Сяо Чжао.
– Эка невидаль «Обитель согласия», – воскликнул он. – Без моей резолюции даже в «Обитель боксеров» никто не пойдет.
Господин У проглотил обиду, а господин Цю – Символ Тоски – почтительно поддержал это распоряжение Сяо Чжао, после чего тот кивнул и сказал Лао Ли:
– Сделаем вот как: пообедаем в ресторане «Величие Китая» завтра в шесть. А потом нанесем визит госпоже. Идет? По-моему, вполне прилично.
Лао Ли согласился. Он понял, что в этом спектакле ему отведена последняя роль.
– Чжаншунь, закажи по телефону столик. Да, на сколько человек? – Сяо Чжао пересчитал всех, кто был в комнате, вспомнил про Чжан Дагэ и сказал: – Человек па шесть. Значит, запомни: на завтра, на шесть. Скажи, что от меня. Пусть только попробуют дать плохой кабинет, я им, зайцам , покажу! – Он хлопнул Лао Ли по плечу: – Итак, завтра в шесть, приглашений рассылать не надо. – Подумал немного и обратился к слуге: – Чжаншунь, найди шофера, пусть отвезет меня домой к начальнику.
«Легко же я отделался от Сяо Чжао, – в душе порадовался Лао Ли. – Видно, и он бывает справедливым. Я его не трогаю, и ему вроде бы неловко издеваться надо мной». Лао Ли прибыл в «Величие Китая» в половине шестого. Через час явились господин Цю и честный У.
– Я передал господину Суню ваше приглашение, он скоро будет. Я – человек военный, пришел слишком рано, не знаю светских приличий. Официант, сигареты «Батарея»! В былые времена в армии угощали сигаретами и шампанским, а сейчас… – Предавшись воспоминаниям о былой славе, господин У встал в позицию и сделал пару апперкотов, как будто они были признаком изысканности. Вообще, боксерские приемы служили веским доказательством того, что господин У выдержал самый трудный экзамен на чиновника.
Чжан Дагэ пришел вместе с господином Сунем и воскликнул:
– К чему было устраивать званый обед? Господин Сунь, усердно изучающий официальный язык, смог выговорить лишь «к чему?», проглотил конец фразы и рассмеялся.
Сяо Чжао не явился и к семи.
Господин Цю, прихлебывая традиционный чай, потребовал сладостей.
– Нужно хоть немного закусить, нельзя же пить коньяк на голодный желудок.
Значит, надо заказывать коньяк! Это не входило в расчеты Лао Ли.
Но тут вмешался Чжан Дагэ:
– Я пить не буду, последние дни у меня что-то неважно с желудком.
Лао Ли воспринял это как спасительный намек: раз пить будут не все, не стоит заказывать целую бутылку.
Подъехала машина. Через мгновение влетел Сяо Чжао, держа Лин на руках, за ним вошла госпожа Ли с сыном. Девочка готова была расплакаться от страха и скривила губки, но, увидев отца, почувствовала себя увереннее и схватила Сяо Чжао за нос.
– Господа, разрешите представить вам королеву! – Сяо Чжао торжественно поклонился.
Госпожа Ли так растерялась, что забыла даже отвесить поклон, и стояла с открытым ртом. Одной рукой она держала за руку сына, а другой сделала какой-то неопределенный жест в знак приветствия. Сяо Чжао хотел спрятать улыбку, но она играла на кончиках его бровей; он был очень доволен собой.
– Госпожа, не хотите ли сигарету? – Он подал ей пачку, но вместо матери сигарету схватил Ин.
Девочка подбежала к нему, хотела отобрать и разревелась. Мать больно шлепнула мальчика по затылку, но он не заплакал. Гости едва сдерживали смех. Госпожа Ли была в своем неизменном голубом халате, очень широком и без каймы, шею туго перетягивал новый шарфик. Она удивленно смотрела на всех и ничего не могла понять.
– Госпожа Ли, пожалуйста, сюда! – Сяо Чжао решил усадить ее во главе стола.
Она взглянула на мужа: тот почернел от злости.
И снова спасение пришло от Чжан Дагэ: он предложил каждому выбрать себе место.
Госпожа Ли едва не села на пол – Сяо Чжао умышленно отодвинул ее стул. Все уставились на нее, кроме Чжан Дагэ.
Официант подал меню. Сяо Чжан передал его госпоже Ли, однако Лин, сидевшая рядом, выхватила его и сказала:
– Что это такое, ма? Я возьму поиграть. – И девочка спрятала меню в карман. Сяо Чжао все это казалось очень забавным.
– Откроем коньяк! – Он налил госпоже Ли, она сказала, что не пьет, а сама поднялась с рюмкой в руках.
«Сядь!» – хотел сказал Лао Ли, но промолчал, судорожно проглотив слюну.
Подали закуску, первой, конечно, предложили госпоже Ли, она единственная дама за столом. Официант с огромным блюдом в руках застыл возле нее как истукан.
– Да ты поставь его здесь! – предложила она.
На этот раз Сяо Чжао не сдержал смеха, но Чжан Дагэ снова пришел на помощь.
– Начинайте с другого конца, – сказал он официанту, – не будем следовать этикету, пусть все чувствуют себя свободно, а на чаевые мы не поскупимся.
Заметив, что блюдо уносят, Лин спрыгнула со стула, бросилась за официантом и упала. Мать поспешила к девочке, постучала по полу:
– А ты побей, побей пол! Он бяка, ушиб нашу девочку. Лин постучала кулачком по полу, из г лаз выкатилось
несколько слезинок.
Лао Ли весь взмок. Он не любил пить, но в этот вечер изрядно выпил. Видя, что все пьют, даже муж, госпожа Ли отпила чуть-чуть из рюмки, коньяк обжег рот, она невольно прижала к себе Лин, и та рассмеялась.
Лин не умела есть вилкой и ножом, все время их роняла, а мать так усердно работала ножом, что тарелка ездила по столу; девочка отвернулась и глотнула слюну.
Сяо Чжао был в восторге.
Господин У влил в себя две стопки коньяку, и они вылились из него целым потоком слов. Он рассказывал госпоже Ли о днях былой славы, о своих победах в боксе. Госпожа Ли не знала, что отвечать, то краснела, то бледнела. К счастью, Чжан Дагэ заговорил с ней о домашних делах, вспомнил печку. Чтобы выказать свою доброжелательность, господин Сунь беседовал с госпожой Ли на том языке, который считал официальным. Она же решила, что господин Сунь говорит с ней на иностранном языке нарочно, чтобы посрамить ее, еще больше покраснела и продолжала молчать. А господин Сунь радовался в душе, что госпожа Ли не понимает официального языка.
Лао Ли сидел как на электрическом стуле. В тело, казалось, впились иголки. Хорошо еще, что сынишка отвлекал его – Лао Ли с остервенением резал мальчику мясо и мог не смотреть на жену.
Сяо Чжао предложил Лао Ли выпить. Не поднимая головы, Лао Ли в два глотка осушил рюмку. Тогда Сяо Чжао повернулся к госпоже Ли:
– Госпожа, ваш муж выпил, теперь очередь за вами!
Госпожа Ли хотела было подняться, но Чжан Дагэ сказал:
– Госпожа Ли, ешьте эти чертовы европейские блюда, не стесняйтесь.
Она хотела поднять рюмку, Чжан Дагэ опять вмешался:
– Дорогой У, помогите госпоже Ли, коньяк крепкий, а ей надо присматривать за детьми.
Господин У был польщен, что Чжан Дагэ обратился именно к нему:
– Я человек военный, госпожа, могу выпить и две бутылки. – Он осушил рюмку, крякнул и победоносно вытер рот рукой. Однако этого ему показалось мало. – Лао Ли, давай теперь выпьем за твою супругу! Давай! – И он опрокинул еще рюмку. Потом крикнул: – Откройте бутылку!
Лао Ли ничего не сказал и тоже выпил.
3
Лао Ли не помнил, как добрался домой. Глаза слипались, но постепенно холодный воздух вернул его к действительности. Он увидел дом, увидел Чжан Дагэ, пришел в ярость, будто хмель снова ударил в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28


А-П

П-Я