– Эдди, нужно оставить овец!
– Я их возьму, они мои и это мой фургон. – Овец можно купить в другом месте.
– Только не таких. Ушли годы, чтобы получить этих мериносов. Они поедут в задней части фургона, с инструментами. Постелем им соломы.
– Эдди, будьте благоразумны. Нам ехать всю ночь и весь завтрашний день. Нужно убраться отсюда как можно быстрее. Мои люди ждут с фургонами возле Ван-Берена. Если мы доберемся до них, прежде чем Реншоу поймают нас, то целый полк Реншоу и чиновников не завладеет Триш и Колином. – Он говорил обычным тоном, чтобы не напугать ее.
– Пожалуйста, Джон. – Эдди коснулась руки Толлмена и умоляюще посмотрела ему в глаза. В первый раз она вслух произнесла его имя и сама дотронулась до него. – Овцы помогут заработать нам на жизнь.
– Эдди, вам не придется этого делать. Я позабочусь о всех вас.
– Нет! – Она отдернула руку, как будто коснулась раскаленного железа. – Мы не нищие. Я благодарна за все, что вы для нас сделали, и, надеюсь, однажды отплачу вам добром. На деньги, вырученные от продажи фермы, куплю небольшой участок, из овечьей шерсти буду вязать вещи и продавать их.
Его захлестнула волна нежности к этой храброй женщине. Глаза Эдди молили о понимании. Он поднял руку и поправил прядь ее волос. Голова разрывалась от тысячи мыслей, которых он не мог высказать.
Джон обернулся и крикнул Симмонсу, чтобы тот постелил солому в задней части фургона и погрузил овец.
Эдди в последний раз обошла дом. Она потрогала кухонный стол, спинку кресла-качалки, железное основание кровати.
Горбатый сундук больше не стоял возле кровати – он был набит постелями, утварью, включая часы ее мамы, портрет родителей на свадьбе, гребень с рукояткой из слоновой кости, щетку и зеркало, которое отец с матерью подарили ей за год до смерти. Джон погрузил сундук в фургон.
Она взяла два табурета с кухни, а четыре оставила Бердселлам вместе со столом с глубоким надрезом от ножа Диллона и рабочим столиком. Клорис не знает, что с одной стороны печь горячее, а печная труба, выходящая через крышу, иногда падает, разбрасывая копоть по всей кухне. «Прощай, мой дом. За твоими стенами я провела детство, горевала о родителях, родила сына. Никогда не забуду, как ты укрывал меня холодной дождливой ночью. Мы вместе делили радость и печали. Теперь пришло время уезжать».
– Эдди, – позвал ее Джон от дверей.
Она быстро обернулась, глаза были полны слез.
– Мы готовы. – Эдди решительно посмотрела на него.
– Тогда вперед.
Джон закрыл за ней дверь и помог влезть в фургон. Затем обошел повозку, проверяя, как привязан брезент. Диллон и Джейн Энн уместились в гнезде, которое он им устроил. Дети были так возбуждены, что едва сдерживали себя.
Триш, в коричневом полушерстяном платье с зонтиком в руках, уселась рядом с Колином на сиденье второго фургона. Она во время сборов сделала больше, чем остальные, и все это практически молча. То, что ей не нравился Симмонс и она ему не доверяла, было очевидно.
Пистолет влез на лошадь и подъехал к Джону, который привязывал своего жеребца к нагруженному фургону:
– Буду посматривать кругом. Не думаю, что они заявятся прямо сюда. Начнут рыскать и найдут родственничка. Это займет какое-то время.
– Фургоны легко обнаружить по следу.
– Проклятие! Наверное, остальные такие же дураки, как этот кузен, у них в голове простокваша вместо мозгов. Они забудут о фургонах и примутся за меня. Я постараюсь отвлечь их. Прежде чем придут в себя, они будут на полпути в Литтл-Рок.
– Хорошо, я у тебя в долгу.
Симмонс развернул лошадь и, подъехав к Триш, коснулся шляпы:
– Вам нечего бояться, миссис Триш. Эти Реншоу не догонят вас. Толлмен знает, что делает. Встретимся завтра.
Триш взглянула на него. Ее бледное лицо оттенял темный воротник платья. Черные волосы, медовые глаза, маленькие, как лепестки, губы делали Триш очень привлекательной женщиной. В этот миг Симмонс навсегда запомнил ее образ. Слегка наклонив голову, он резко тронул лошадь и отъехал.
Джон подождал, пока Симмонс объехал амбар и направился к холму за домом, затем обратился к Колину:
– Двинемся быстро, лошади еще свежие. Затем перейдем на обычный шаг. – Он посмотрел на Триш, глядевшую прямо перед собой. – Пусть Триш немного поуправляет. Не надо выматываться, силы нам еще пригодятся. Держись близко ко мне, но пусть твоя упряжка не приближается слишком к моей лошади. Если будет нужна помощь – зови. Ехать будем, пока не стемнеет, затем найдем место для отдыха.
– Как думаете, они поедут за нами? – спросил Колин.
– Да, – честно ответил Джон. – Им ничего не остается, как отправиться в погоню, чтобы сохранить лицо. Но Симмонс уведет их в сторону и даст нам шанс оторваться.
– Куда мы едем, мистер Толлмен?
Даже Эдди не осмелилась спросить его об этом.
– У меня люди с фургонами к западу отсюда. Едем к ним.
Джон обошел фургон Колина, проверяя, хорошо ли все привязано, потом сел рядом с Эдди.
– Ну, едем. – Он хлестнул лошадь длинным змеевидным бичом. Фургон дернулся, замер и двинулся вперед. Джон взглянул на сидевшую рядом женщину. – Не печальтесь так. Когда-нибудь вы вернетесь сюда.
– Не знаю, захочется ли мне.
Не отрывая глаз от дома, Эдди схватилась за сиденье. В горле у нее пересохло. Сердце молотом стучало в груди.
«Прощай… прощай… прощай…»
Фургон удалялся.
Они выехали на закате. Эдди не смотрела назад. Ее затуманенные слезами глаза смотрели вперед. Она не слышала смеха малышей, доносящегося из фургона. Их жизнь продолжалась, а она начинала новую, доверившись человеку, которого встретила три дня назад.
Эдди всегда любила ранние вечерние часы. Ей нравилось наблюдать, как меняется цвет неба, а холодный свежий воздух наполняется запахом кедра. Она подумала, что начало новой жизни удачно пришлось на вечер.
«В юности, – подумала Эдди, – все легко и просто». Она никогда не представляла, что жизнь окажется такой тяжелой, полной разочарований. Как любая девушка, Эдди мечтала выйти замуж за любимого человека. Его образ менялся, пока она росла, но всегда он оставался сильным и любящим. Он бы устроил их жизнь.
Тем летом пять лет назад, когда на ферме появился Керби, ей показалось, что она встретила такого человека. Эдди ощущала пустоту, томление, которое необходимо удовлетворить. Она была одинока.
Темнело.
С момента, как они покинули ферму, Эдди не произнесла ни слова, молчал и ее спутник. Дети сзади на матрасе шептались и хихикали.
– Мистер Толлмен, деньги за ферму все еще у вас?
– Если они вам нужны, они в табакерке под сиденьем. Но лучше не держать их при себе.
– Я хочу заплатить вам.
– Заплатите.
– Назовите цену, – коротко сказала Эдди.
– Ну, давайте посмотрим. Я не оплатил в гостинице во Фрипоинте счет и оставил там отличную одежду. Если владелец откажется взять мою одежду в зачет счета, он предъявит мне иск.
– Я не знаю, чем могу здесь помочь.
– Возьмите меня под свое крыло и заботьтесь, как о других сиротах.
– Вы не сирота! – отрезала Эдди.
– Успокойтесь, Эдди. Вы не в себе. Я знаю, что такое внезапно покинуть дом, и не осуждаю вас. Иначе ведь пришлось бы остаться и сразиться с Реншоу. На их стороне закон, даже если у Триш было серьезное основание стрелять в этого ублюдка. – Он посмотрел на нее. Ветер раздувал волосы. Стройное тело вытянулось, как шомпол. Затем ему показалось, что плечи слегка опустились.
– Я понимаю.
– Даже если бы Триш не подстрелила Реншоу, проблемы только начинались. В магистрате сказали, что Реншоу получил разрешение забрать у вас Колина.
– Ох, ради Бога!
– И это еще не все. Проповедник Сайкс собирался отобрать у вас Диллона.
Эти слова больно ударили Эдди.
– Отобрать Диллона? Сайкс… заберет Диллона, потому что я не хочу отдавать Колина?
– Нет, не так. Думаю, вы спровоцировали проповедника, когда тем утром ругались и назвали его лицемером. Теперь он уверен, что мальчика нужно забрать из дома падшей женщины. Другими словами, забрать из борделя.
– Борделя? – задохнулась Эдди. Когда к ней вернулось дыхание, ярость накатила на нее, как волна. Гнев был так силен, что она стала заикаться. – Почему… этот старый сукин сын?
– Эдди, что за выражения! Опять вы ругаетесь. – В его голосе звучал смех, но это не смягчило ее гнева.
– Забрать сына? Да я убью этого властного жирного лицемера, разглагольствующего о Библии. Гадина он, вот кто. Увижу его еще, плюну ему в морду. Падаль для ворон! Вонючий трус! Он не осмелился бы забрать ребенка от отца, будь он самой последней дрянью! – Эдди была настолько взволнована, что гневные, горькие слова лились из нее как из рога изобилия. Она сложила зонтик и стала обматывать один из шнурков вокруг запястья, пока он не лопнул.
Джон отвернулся, не в силах удержаться от улыбки. Он отвлек Эдди. Рассердилась она сильно. Джон был рад, что припас новости на такой случай. Это отвлекло ее от мыслей о покинутом доме.
Эдди продолжала бормотать угрозы:
– Этот надутый осел проповедник никогда не коснется моего сына, а этот выродок сатаны, опора церкви, как говорит Сайкс, не протянет грязные руки к Триш и Колину. Я им сперва размозжу головы! Джон присвистнул:
– Надеюсь, ты никогда не рассердишься на меня, дорогуша.
Эдди была так сердита, что обращение прошло мимо ее сознания. Она обернулась на Джона:
– Я так чертовски устала – некому постоять за меня. Устала от всего этого. Вы слышите? Устала!
– Слышу. Вы не виноваты, – сказал Джон обычным голосом.
– Отныне я буду другой. Можете поставить на это последний доллар.
– Удачи.
– Не успокаивайте меня, мистер Толлмен.
– Да нет, Эдди, я просто согласен с вами. Она уставилась на него:
– Вы не знаете, что это такое – быть одинокой женщиной. Проклятые мужчины! Они не верят в женские мозги. – Эдди обернулась на фургон сзади них. – А где мистер Симмонс?
– Он собирался посмотреть, что будет делать Реншоу.
– Это хорошо, я ему тоже заплачу.
– Нет, не заплатите. Потому что он не нанимался. Симмонс сам предложил помощь. – Джон говорил резким, почти сердитым тоном.
Эдди молчала, сама удивляясь своей развязности. Она собралась с мыслями:
– Как далеко ваши люди и почему они там, а вы здесь?
– Если будем ехать с такой скоростью, то встретимся завтра к концу дня. Они привезли зафрахтованные фургоны из Сент-Луиса, а я здесь, потому что пытаюсь спасти вашу семью от Реншоу.
– А почему вы не вместе с людьми и фургонами?
– Я приехал в Сент-Луис, заказал товары и оставил людей грузить их, потом съездил к своему кузену Захарии Куиллу на станцию Куилл, небольшое местечко на реке Вабаш.
– Что же привело вас во Фрипоинт? – спросила Эдди.
– Кузен попросил, в порядке особого одолжения, чтобы я разрешил отряду его друга ехать с нами через индейские земли и Оклахому. Он двигается из Спрингфилда и встретится с нами через пять дней.
– Это все еще не объясняет, почему вы остались во Фрипоинте.
– Надо было убить время. Хотелось отдохнуть, принять ванну, посетить… таверны.
– Ох!
– Вы убедились, что я не преступник, шпион или дезертир? Кстати, их теперь полно после окончания войны.
– Думаете, мы на них наткнемся? Он пожал плечами:
– Возможно, а может, и нет. Но есть другая причина, почему я хочу достичь своего лагеря как можно скорее. Есть бандиты, для которых вы с Триш – больше чем деньги.
– Вы меня пугаете?
– Нет, Эдди, я просто честен с вами. Помолчав, Эдди спросила:
– Ван-Берен большой город?
– Почти как Фрипоинт.
– Нужно найти подходящий дом.
– Сейчас не беспокойтесь, мы об этом еще поговорим.
– Мамуля. – Диллон встал и потянул ее за плечо. – Я хочу писать!
– Диллон, пожалуйста…
– Мне надо, – нетерпеливо повторил Диллон, переминаясь с ноги на ногу.
– Я тоже хочу, – заявила Джейн Энн еще громче Диллона.
– Чуть позже.
– Но мне необходимо, мамуля.
– Можете вы еще чуток потерпеть? – спросил Джон. – Проедем немного и остановимся дать отдых лошадям. Сможете попить и сходить в кусты.
– Я подожду, – ответил Диллон.
– И я, – словно эхо, повторила Джейн Энн, и они опустились на матрас.
Как странно, подумала Эдди, она нисколько не смущалась в присутствии этого странного человека, когда говорила о естественных человеческих надобностях.
Глава 10
Эдди встревожилась, когда увидела, как Джон отвязывает свою лошадь от фургона.
– Проедусь назад милю-другую, посмотрю, преследуют ли нас. Напоите лошадей и мулов, но не более чем по ведру. – Он вскочил на неоседланную лошадь. – Эдди, если что случится, выстрелите два раза.
Когда он уехал, некоторое время все стояли неподвижно. Затем Колин вытащил из фургона два ведра, подал одно из них Триш и направился к ручью.
– Берегись змей.
– Миссис Эдди, зачем лишний раз об этом говорить? – проворчала Триш.
– Мамуля…
– Зайди за фургон, Диллон, и делай свои дела. Джейн Энн, ступай к ручью с Триш.
Эдди подождала, пока сынок снова появился у нее на глазах, и пошла проверить овец.
– Вы в порядке, мистер Джефферсон? – обратилась она к барану. – Следили ли вы за подругами? – Овцы спешно поднялись на ноги. – Сейчас напьетесь.
Когда овцы были напоены, а лошади и мулы протерты мешковиной, семейство спокойно принялось за лепешки с мясом, которые Эдди бережно завернула в холстину и хранила под сиденьем фургона.
Стоя на пустынной темной дороге, она внезапно осознала, в какую сильную зависимость от этого человека, столь стремительно ворвавшегося в ее жизнь, попала. Он теперь – ее сила и мужество. Как будет без него? Справится, Эдди была уверена. Правда, она уже привыкла, что рядом Джон, который делит с ней ее заботы.
– Миссис Эдди, вам плохо? – Триш уложила детей и пришла к ней.
– Не то чтобы плохо, – прошептала Эдди. – У меня ощущение, что меня все покинули.
– Вы переживаете из-за продажи фермы? Если бы я не застрелила этого мерзавца…
– Думаю, иначе нам бы не удалось отстоять Колина. Нет, мне не плохо. Сначала я очень расстроилась, а потом ничего, я ведь всегда мечтала увидеть новые места, заниматься чем-нибудь иным. Не хотела жить до самой смерти на этой ферме.
– Вы меня не проклинаете?
– Конечно, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35